– Я требую справедливости! – с ходу возопил Весети, громко топнув. – Отпрыски Харальда Колпака давеча разграбили богатейший хутор в Борнхольме и сбежали! С трудом я удержал сыновей от погони, так рассуди нас ты! Ярл обязан поплатиться за содеянное!
– Погоди, погоди, – успокоил обуянного жаждой мести гостя конунг. – Не спеши развязывать войну. Я отправлю Харальду Колпаку послание. Пусть он уплатит вергельд, который ты назначишь за бесчинства его сыновей. И вот мой тебе совет – возьми уплату и забудь о том, что было между вами.
– Пусть попробует не заплатить, – буркнул Весети, оскалившись.
Буи и Сигурд, по природе своей будучи немногословными, закивали, соглашаясь с отцом. Им пуще Весети хотелось отомстить.
За сим они расстались. Весети воротился в Борнхольм, недовольный решением короля, он ждал гораздо большей поддержки. Конунг Свейн же, как обещал, отправил людей за Харальдом.
Харальд явился к конунгу.
– Итак, Харальд, Весети из Борнхольма жалуется, будто твои сыновья грабили его земли. Я как конунг Дании требую, чтобы ты уплатил Весети вергельд для покрытия ущерба, иначе быть сече. А моя цель сохранять мир среди датчан.
Ярл засмеялся в усы.
– За что ж я буду платить, ежели не участвовал в набеге, ничего не получил, не взял? Пусть даже юноши забили пару коров и овец, чтобы прокормить себя и людей на кораблях, у Весети не убудет, а мои руки чисты.
Свейн задумался. Не к добру это было.
– Как знаешь, тебе виднее. Распоряжайся жизнью по собственному разумению. То решение, какое по твоему мнению лучше сбережет твою старость и богатство от Весети и сыновей его, такое и принимай. Мое желание ты знаешь, и, надеюсь, еще передумаешь.
– Не пугай меня, конунг. Не боюсь я ни Весети, ни Буи, ни Сигурда. Больше в них пылких слов, нежели решимости, – Харальд опять захохотал, сотрясаясь от смеха.
– Тогда возвращайся домой, ярл, – железным тоном отчеканил конунг, лицо его обратилось маской.
Восходя на борт судна, Весети так и не совладал с разбирающей его злобой. От кого другого он ждал бы подставы, но от конунга! Почему Свейн силой не принудил Харальда?! Ну ничего, сила и у него есть. Три корабля и две сотни отборных викингов – а какие аргументы нужны кроме этих? Ныряя в пену, три дракона скользили к Сьеланду. Весети приговорил троицу богатейших селений. Они жгли, убивали и грабили. Назад шли с добычей, но без радости, не получив удовлетворения.
Харальд не замедлил послать к Свейну гонцов с требованием вмешаться в распрю. Конунг жестоко улыбнулся:
– Я предупреждал Харальда, надо было выплатить виру да идти с миром. Раз он не считает должным прислушиваться к моим советам, то и я не вмешаюсь в спор.
Гонцы вернулись не солоно хлебавши.
– Значит, конунг за нас не вступится, – на миг ярл помрачнел. – Сами будем решать свои проблемы. Готовьте десять ладей, идем на Борнхольм!
Громом пролетел клич воинов ярла над хуторами Борнхольма. За каждого убитого человека, за каждую уведенную корову, за каждый спаленный дом и украденную вещь воздавали они сполна. Огонь взвился к серым небесам, земля обагрилась кровью. Месть ярла свершилась скоро и жестоко.
Весь Исфьорд гудел. Тинг собрал множество людей, один только Свейн приплыл на пятидесяти кораблях, дабы сдержать ссорящиеся стороны силою оружия, когда слова потеряют власть. Харальд был уже тут, сумрачен и молчалив. Ждали Весети, ставящего ладьи у морского берега, близ реки, текущей мимо поля тинга. Хоть именно Весети призвал конунга собрать тинг, сказав: «быть войне, коли не рассудишь» – но прибыл он всего с пятью кораблями, а сыновей его и вовсе не видели.
Споры шли жаркие, никто не желал признавать вины. Весети стоял на своем твердо, да и Харальд за словами в карман не лез. Стемнело, когда на горизонте показались десять судов, идущих к берегу. Воины сошли на сушу, устремились к тингу. Во главе шли Буи, нарядившийся в роскошные одежды, украденные из хутора ярла, и брат его Сигурд. Собравшиеся так и ахнули – оба пришли при оружии и в доспехах! Толпа зашумела, обсуждая дерзость бросивших вызов вышним, древним законам мужей. Те, напротив, не выказывали смущения. Сигурд криво улыбался, а Буи был суров и решителен, в руках у него было два меча. Также люди Буи несли два сундука, по тысяче марок золота в каждом, взятые у Харальда.
Приблизившись к ярлу, Буи бросил один меч и пробасил:
– Если ты можешь держать оружие и сражаться, если у тебя осталась хоть капля мужества, советую тебе взять этот меч и биться со мной. Я готов встретить ярла прямо сейчас, – под конец он с вызовом ухмыльнулся, отчего лицо его сделалось еще страшнее.
Свейн встрепенулся, поняв, что бой посередь тинга чести ему не добавит. Мало что ли появления вооруженных людей. Замахав дружинникам, он велел тем стеной стать между соперниками. Бойцы выстроились в два ряда спинами друг к другу и оттеснили Буи и Харальда с их дружинами щитами. Конунг выждал, пока пыл спадет с обоих, затем решил озвучить условия примирения.
– Буи, ты вернешь ярлу его золото…
– Нет, – отрезал здоровяк. – Это золото будет вергельдом.
Спорить побоялись, Буи не любил даром пустословить, и видно это было сразу.
Свейн напрягся, чувствуя, как ускользает из рук нить, за которую он удерживал ситуацию под контролем. Подумав, добавил:
– Ладно, пусть так. Золото оставь, однако верни богатые одежды Харальду. Вы с дружинниками уплатите за разорение хуторов, кои вы грабили последний раз, сколько положено. Ярл в свою очередь отдаст дочь Тову в жены Сигурду Рьяному, да приданное – три хутора.
– Я не против, – кивнул Сигурд, посмотрев после на отца.
Весети покусал губу и согласился, махнув на разногласия.
– Ради сына не жаль, – смирился он. – Дарю тебе, Сигурд треть владений в Борнхольме и пусть жизнь у вас двоих сложится наилучшим образом.
– Так значит, мир? – переспросил для верности Харальд.
– Мир, – Весети похлопал недавнего врага по плечу. – Раз такое дело, заходи на свадьбу. И ты, конунг, желанным гостем будешь.
На сим и сошлись. С тинга дружно отправились на свадебный пир, пышностью превзошедший многие другие. С тех пор жили они в мире.
Глава 5
Буи с досадой уронил кулак на стол. Кружки с пивом подпрыгнули, брызнув пеной. Сигурд глянул на брата одним глазом, попутно пододвигая свою отъехавшую кружку.
– Надоело, – вздохнул Буи. – Тебе, возможно, и дома нравится, женой обзавелся, земли получил. Есть за что держаться. А мне наскучило. Хочу в Йомсборг плыть, – брови громадного воина мечтательно поднялись. – Вот где слава, вот где богатства, вот где битвы, достойные настоящих мужчин.
Сигурд Рьяный отпил пива, утер пену с усов и закивал, погруженный в мысли.
– Верно, – протянул он после паузы. – А давай действительно навестим Пальнатоки. Быть может и нам найдется место среди йомсвикингов.
– И ты бросишь все имущество так просто?
– Что для воина важнее жена и очаг или сражение и слава?! – уязвленно воскликнул Сигурд.
Разговор закончился. Братья спешно собрали корабли и людей. Как закончили, сразу отправились к Йомсборгу, по дороге обсуждая, какие славные дела их будут ждать в дружине Пальнатоки. Остановившись в бухте, они вышли на разговор с хевдингами. Сам Пальнатоки возглавлял делегацию, рядом с ним Сигвальди.
– Да я ж знаю их! – Сигвальди пригляделся для уточнения. – Точно, это же сыновья Весети, родича твоего. Одного звать Буи, другого Сигурд.
Пальнатоки выслушал сначала Сигвальди, далее обратился к новоприбывшим:
– Надо думать, вы приплыли к нам с единственной целью.
– Ясно, что так, – подтвердил Буи, гордо выпятив грудь, как бы демонстрируя могучее тело, которым награжден природой. – Примешь нас?
Сигвальди шепнул что?то на ухо вождю, прежде чем тот приступил к вынесению вердикта. Пальнатоки дал добро. Сигвальди спросил:
– Слышал я, будто была у вас вражда с Харальдом Колпаком, чем же кончилась она?
Буи не рассчитывал услышать этот вопрос, но не растерялся.
– История долгая, некогда пересказывать, да и не к месту будет.
Пальнатоки все время разговора приглядывался к претендентам. В итоге он решил остановить разговор, тем более, сыновья Харальда могли не верно истолковать слова сыновей его недруга и начать побоище.
– Рискнем принять их так, без объяснений и испытаний. Вижу воины хорошие, храбрые. Мало средь нас найдется таких, кто сравнился бы с сыновьями Весети. Я взял бы этих двоих не думая, но правила требуют вашего слова.
Соратники почти не совещались. Мнение Пальнатоки ценилось высоко и его выбор признали справедливым. Они дружно заголосили: «Да, пускай вступают, мы рады будем иметь их на нашей стороне. А коли старая вражда всплывет, да раздоры всякие начнутся меж нами, так тебе судить нас!». Ворота разверзлись, пропуская ладьи во внутреннюю гавань. Дружину Буи и Сигурда по обычаю испытали, и пятьдесят человек осталось в рядах йомсвикингов. Слава великого Йомсборга росла год за годом, каждое лето ходили викинги в походы и совершили столько деяний, что не счесть.
Ранним утром хевдинги собрались на каменной арке над воротами Йомсборга. Люди на ожидающих ладьях, одетые в отменные доспехи и с лучшим оружием, явно собранными в набегах, поражали юностью лет. Не старше двадцати годов, не младше семнадцати. Вождю их так вовсе исполнилось на вид не более двенадцати, зато лицо юноши алело от решительности, а сталь в глазах выдавала умелого воина. Множество сражений осталось за плечами у молодой дружины, в том не возникало сомнений. И не правили бы они ладьи к Йомсборгу, если не считали себя достойными вступления.
– Кто тут Пальнатоки! – крикнул юнец. – Пусть выйдет и говорит со мною!
– Что за дерзкие речи, из чьих уст исходят? – вопрошал Пальнатоки, выйдя вперед.
– Не признаешь? – хмыкнул парень. – Не удивительно, давно ты покинул Фюн и не объявлялся там. Я Вагн сын Аки, твой внук.
– Родство у нас не играет роли, а буйство и того пуще.
– А я и не взываю к родству, – оскорблено выпалил Вагн. – Собираюсь я предложить тебе мой меч и мечи людей, что со мной. Грубостью не смущайся, и дома меня знавали как неучтивого и непокладистого.
– С чего же ты решил, будто здесь уживешься, раз даже дома от твоих выходок все стонали? – проговорил тогда Пальнатоки.
Вагн посмеялся в кулак и неуважительно глянул на вождя.
– Видать, родич, врут злые языки о тебе и городе твоем, коли таким, как мы, нет места в войске Йомсборга. Разве не яростью и отвагой прославились йомсвикинги по всей Дании и за пределами?
Пальнатоки не обиделся, но смутился. Стал держать совет с хевдингами.
– Ну, как, возьмем их или нет? Советуйте.
Буи перегнулся через перила арки. Молодые дружинники смеялись, боролись и похвалялись подвигами сверх меры. Вагн же был среди них первым.
– Вагн лишь ко мне был привязан, – задумчиво потер бороду Буи жилистой ручищей. – Остальные боялись его, а я дружил. И все?таки предлагаю отправить их домой. Уж больно пылкий нрав у этих юнцов. Не по нутру им придутся законы наши.
Вздохнув, Пальнатоки вернулся к краю арки.
– Вагн, родич! Извини, но мои люди против, а родичи поддерживают решение. Плыви?ка назад и не держи на нас обиды.
Кулаки юноши сжались до обеления, глаза блеснули обидой. Воины его отступили на два шага, остерегаясь гнева. Трижды ударив в драконью голову на носу корабля, Вагн стряхнул кровь с разбитых костяшек и выпрямился.
– Вот от тебя, Буи, родич любимый, такого не ждал, признаюсь, – голос звучал холодно и размеренно, хотя сквозил нотками разочарования.
– Пусть так, однако, мое слово сказано, – Буи развел руками.
Набрав воздуха в грудь, Вагн продолжил:
– А сыновья Харальда Колпака чего ж молчат? Нешто за них другие мнение высказывать должны?
Сигвальди оголил зубы, услышав оскорбительные речи.
– Не сомневайся, мы оба на стороне хевдингов! Да и не для мальцов наша дружина создана, ты сначала бороду отрасти, а потом мужчиной называйся!
Пальнатоки заинтересовался высказыванием Сигвальди и спросил:
– А верно, сколько ж годков?то тебе, Вагн?
– К чему врать – двенадцать мне годков, – гордо ответил Вагн.
– Выходит, ты не попадаешь под законы Йомсборга, ибо гласит закон: «не должно принимать в дружину мужей младше восемнадцати и старше пятидесяти лет». Ты много моложе указанного возраста. Будет это причиной. Возвращайся в Фюн, а как подрастешь да возмужаешь, возвращайся.
Пальнатоки собрался уходить, только Вагн не унялся.
– Не стану нарушать ваши обычаи, учить меня этому не надо. Знайте же одну вещь: я готов померяться силой с любым восемнадцати летним и даже старше. Хорошего воина упустите, потом волосы не рвите. А ежели не верите, то пусть любой из вас прямо сейчас выйдет и сразится со мной.
– Оставь, родич, – попросил Пальнатоки. – Давай лучше я отправлю тебя в Уэльс, к Бьерну. Как моему внуку я отдам тебе во владение половину земель.
– Щедрое предложение, но я приплыл не за землями, – упорствовал Вагн.
– Чего тебе еще нужно? – Пальнатоки устал от спора с упертым молодцем.
– Я говорил неоднократно, чего хочу, разве ты не слышал?
– Да уберешься ты отсюда когда?нибудь?! – выйдя из себя, Сигвальди вцепился в каменные перила, едва не отколупнув от них кусок. – Кто с мальчишкой драться будет?
– Хоть бы и ты, – ошарашил хевдинга Вагн. – Я при всех вызываю Сигвальди Харальдссона на поединок. До этого я никого среди вас не оскорблял, а теперь вот оскорбили меня. Бери два корабля и выходи ко мне, докажи, что носишь в груди сердце мужчины, а не суки! Если он побежит с поля боя, принимайте нас сразу, если победит, то видно не судьба.
Сигвальди прямо онемел от злости. Какой?то оголец назвал его бабой перед лицом у родичей и дружины. Он готов был прыгнуть в воду с арки, доплыть до ладьи Вагна и сломать тому шею голыми руками. Пальнатоки положил руку на плечо Сигвальди, меч, который показался уже на половину, скользнул в ножны.
– Погоди, пока не встретитесь с Вагном на море. Чую я, нелегкое дело тебе предстоит. Родич мой не напрасно дерзкие речи говорит и от вызова не отворотится. Слишком много было произнесено оскорбительного, так что тебя я останавливать не возьмусь. Пускай в битве определится правый. Об одном прошу, не убивай Вагна. Тяжело с ним, но течет в нем моя кровь.
– Ладно, поучу уму?разуму, да пусть плывет.
Пальнатоки взошел на башню, откуда предстояло наблюдать за битвой. Вагн изготовился и дожидался появления судов Сигвальди. Из ворот показались две длинные ладьи. Сигвальди посмеивался, предвкушая победу. Его люди хорошо вооружились и настроились на схватку на кораблях противника. Ладьи шли на сближение.
Вдруг Вагн велел воинам скинуть шкуры с коробов. Там, заранее заготовленные, лежали камни для метания, которых хватило бы надолго. Вагновы люди хватали каменья и метали во врагов. Дружинники Сигвальди не успели и щитов поднять, как пятеро упали за борт мертвыми, еще шестеро повалились на палубу. Кто за плечо держался, кто за живот. Иные уж дух испустили. Булыжники сыпались без остановки, воины Сигвальди не могли противостоять, уходили в глубокую защиту. Некоторые умудрялись поднимать отскочившие от мачты или щита камни и бросать их обратно, но это не меняло общей картины. Редкие стрелы тоже попадали в основном в борт либо в воду.
Наконец ладьи стукнулись бортами, воины связали их, началась рукопашная. Люди Сигвальди продвигались медленно, постоянно держа щиты у голов, при этом получая камнями по ногам. Особо сильные дружинники Вагна подкидывали каменья вверх и те, описав дугу, падали на макушки противников. Сам Вагн с упоением посылал булыжник за булыжником. Когда враг перебрался на его ладью, Вагн бросился в бой с мечом.
Сигвальди поспевал к дерущимся дружинникам. Бум, бум, бум… продолжали барабанить по щиту камни. Сигвальди, качаясь под натиском дождя из снарядов, нанес удар. Застонав, попавший под клинок юнец растянулся между двумя кораблями. Второй удар ранил еще кого?то. Дальше Сигвальди был вынужден возвращаться, поскольку камни продолжали лететь, а его воины – умирать. Щит в его руках побился да изломался. Неровен час и треснет пополам.