– Отходим к берегу, нам нужно набрать камней! – распорядился Сигвальди.
Ладьи двинулись к желтой полосе береговой линии, подвергаясь яростным атакам Вагна и его дружины. Спустившись с кораблей, дружинники Сигвальди побежали искать каменья, однако и тут их настиг град со стороны Вагна.
– Хватит! – остановил сражающихся Пальнатоки. – Сигвальди, не превращай поражение в разгром. Очевидно, что Вагн сильнее!
Позже все собрались в гавани. Сигвальди, избитый и злой, отковылял подальше. Он потерял тридцать человек убитыми, что значительно превосходило потери Вагна. Раненых хватало с обеих сторон. Таким образом, победитель определился однозначно.
– Я решил взять Вагна и его людей в войско Йомсборга! – оповестил хевдингов Пальнатоки. – Он очень молод, и все равно доказал, чего стоит в сражении. Сразу видно, из него получится величайший воин!
Вагн оправдал ожидания, сопровождая родичей. Будучи хевдингом корабля, он последующие три года ходил с йомсвикингами в походы и не раз демонстрировал навыки бойца и командира. И не было среди ратников Йомсборга более великого и ретивого в бою, нежели Вагн сын Аки.
Глава 6
Князь Бурицлейв примчался на вызов Пальнатоки быстро, как смог. Он застал вождя йомсвикингов в постели, полностью обессиленного. Прошел в темное помещение осторожно. Приглядывавшие за больным рабы поспешили удалиться. Затаив дыхание, Бурицлейв склонился над ложем. Пальнатоки вяло повернул голову, покрасневшие глаза слепо смотрели в лицо князю, лоб покрылся потом.
– Кто здесь, – простонал он, плохо различая пришельца.
– Я это, Бурицлейв. Ты прислал ко мне людей…
– Сдается мне, князь, эта болезнь последняя для меня, – простонал Пальнатоки, оборвав Бурицлейва.
Князю больно было видеть прославленного Пальнатоки в таком жалком состоянии. Имелась и другая проблема.
– Если умрешь, я оставлю город йомсвикингам, – пообещал Бурицлейв. – Так ты выбрал наследника. Должен же кто?то управлять градом и поддерживать законы.
Пальнатоки прокашлялся, закрыл глаза, и князю почудилось, что скончался, но это было лишь мгновение. Тяжело дыша, Пальнатоки сказал:
– На мой взгляд, есть один человек, способный заменить меня. Это Сигвальди, сын Харальда Колпака. Ему хватит умения управлять Йомсборгом, только знаю, станет тут плохо без меня. Пойдут дела наперекосяк, забудутся законы…
– Твои советы шли впрок нам, сколько ты правил. Пусть будет Сигвальди градом руководить и да нерушимы останутся законы, – заключил князь.
Выйдя из покоев Пальнатоки, Бурицлейв нашел Сигвальди и передал ему волю вождя. Тот аж подпрыгнул от ликования. Он радовался, сам не веря удаче. Так же половина Уэльса перешла в наследство Вагну, как хотел Пальнатоки. Бьерн Уэльсец же должен был помогать ему в управлении и следить за дружиной.
Прошло мало времени, и Пальнатоки умер. Весь Йомсборг понимал, какая то огромная утрата. Такого вождя, как Пальнатоки, верно не сыщется и вовек. Сигвальди не успел стать во главе йомсвикингов, как порядок пошатнулся. Город загудел пирушками, все чаще и дольше слышался женский смех. Мужчины приводили женщин на две, три ночи. Уходили из города, насколько заблагорассудится. На улицах дрались по делу и без, спорили и ругались. А закончилось тем, что совершилось несколько убийств, виновников коих так и не обнаружили.
Сигвальди, чересчур бодрый и довольный после событий в Йомсборге, заявился к Бурицлейву. Приглянулась ему Астрид, старшая из трех дочерей князя. Молва твердила о ней как о красивейшей и мудрейшей женщине в Вендланде. Он видел Астрид пару раз, а теперь всерьез вознамерился стать ей мужем. Решимость Сигвальди была столь велика, что он поставил Бурицлейву ультиматум: либо Астрид достается ему, либо он покидает Йомсборг.
Бурицлейв поник, рука нервно дергала край плаща, отороченного мехом.
– Ты знатный муж, – сказал князь, отводя глаза. – Да заслуживает Астрид знатнее. Беда в том, что мне нужно, чтобы ты оставался в Йомсборге.
– И так? – поторопил Сигвальди.
– Обсудим твое требование. Лучше сделать это вместе с дочерью.
Астрид с порога пошла к отцу. Они принялись шептаться, а Сигвальди старался держаться более горделиво, показывая стать.
– По правде, я не вышла бы за него, – наконец высказала мнение девушка. – Но раз такое дело… Однако, если решил он твердо и с пути не свернет, будет и у меня одно условие.
Сигвальди подался вперед, с интересом приподняв брови. В душе же он уже представлял свадьбу, планировал, каковой пышной она должна быть.
– Избавь нас, Сигвальди, от дани, которую мы вынуждены выплачивать конунгу Дании, и смело зови меня женой. Или привези Свейна сюда и пусть он окажется в твоей власти. Справишься к Рождественскому дню?
– Да, не будь я вождем йомсвикингов! – ударил в грудь Сигвальди. – Ради тебя, на что угодно пойду! – он обратился к Бурицлейву: – Вот моя клятва, князь. До Рождества получите вы либо свободу от дани, либо самого Свейна!
На трех кораблях Сигвальди и шестьдесят вооруженных людей при нем прибыл в Сьеланд. Неподалеку виднелся хутор, но Сигвальди поставил ладьи на безлюдном месте, под прикрытием мыса. Сразу велел развернуть их носами к морю – бежать придется быстро. Сам спрыгнул у берега в воду, замочившись по голени, и в сопровождении с несколькими воинами вышел на дорогу. По той же дороге проходил мужичок с топором.
– Эй, друг!
Мужичок оглянулся, подошел.
– Не знаешь, где нынче конунг Свейн?
– Как не знать, господин. У нас он, на хуторе пирует с дружиною, – он ткнул мозолистым пальцем на большой дом в центре кругового поселения.
– И что большой праздник? Много ль людей? – подумал исподволь выведать Сигвальди. – А то боюсь, нам места не хватит, а конунг осерчает, что приплыли да не пришли навестить.
– Не хватит, это верно. С конунгом дружины семь сотен и двадцать человек.
– Досадно. Ну, бывай, – хевдинг махнул мужичку на прощание, а сам задумался.
Из домов шел гвалт голосом, возможный только при сборе нескольких сотен – значит, честен был дровосек. Силой взять конунга не получится, остается хитрость. Вернувшись к берегу, вождь постоял в раздумье, глянул на промоченные ноги, затем на корабли, снова на ноги и на молочный след солнца на воде.
– Давайте?ка так поступим, – лукаво сказал Сигвальди, подозвав сошедших с ним викингов. – Прикинусь я больным, якобы при смерти лежу у себя на корабле. Скажите конунгу, дескать, Сигвальди из Йомсборга, сын ярла Харальда, хочет напоследок перед кончиной передать очень важную и личную весть. Идите, а я подготовлю все для приема дорогого гостя.
Люди Сигвальди исчезли за забором вокруг домов. Хевдинг же дал указания на ладьях, кто и как поступит: «Я лягу на крайнем судне, что дальше от берега. Как зайдут на борт ладьи, что ближе всех, тридцать человек – конунг наверняка среди них будет, – вы поднимайте трап. Объясните, корабль, мол, переполнен. На следующий пустите двадцать и тоже убирайте сходни…»
После Сигвальди лег на тюки, укрылся шкурами и припрятал там же меч. Лицо протер мукой, сделалось оно бледное, как будто и впрямь при смерти он находился. Стали ждать. Конунг появился в сопровождении множества мужей, но люди Сигвальди делали, как им велели. На крайний корабль дошло всего девять человек да Свейн.
Конунг испугался, увидав белое лицо Сигвальди, даже не стал близко подходить, а то, как хворь заразная.
– Ты говорить можешь?
?А, кто здесь? – застонал Сигвальди, весьма натурально притом. – Конунг ты? Не можешь приблизиться, слаб я слишком, через всю палубу кричать?
Нехотя конунг подступил к Сигвальди. По его просьбе наклонился ближе. Стоило королю это сделать, как йомсвикинг вскочил, ухватил того за плечи и руку, повалил на свое место и для верности поиграл мечом.
– Гребите!
Гребцы навалились на весла в полную силу. Воины конунга наблюдали за удаляющимися в закат ладьями с берега, крича вслед. Тех, кто прибыл со Свейном, окружили и они сложили оружие.
– И в чем смысл твоего предательства? – придушив удивление и гнев, поинтересовался конунг.
– Предавать я не собирался, мой меч по?прежнему верен Дании. Но изволь, конунг, погостить у нас в Йомсборге. Мы обслужим тебя достойно короля.
– Приму, пожалуй, столь любезное приглашение.
В Йомсборге Свейна встретили пиром, йомсвикинги называли себя людьми конунга. Сигвальди не поскупился на прием, пиво текло рекой. Когда же конунг выпил достаточно и стал сговорчивее, он пояснил намерения.
– Собираюсь я к Бурицлейву, хочу добиться для тебя руки его дочери Гуннхильд. Она красотой затмевает всех женщин, можешь поверить. Для конунга я добуду самое лучшее. Сам же возьму в жены сестру ее, Астрид.
– О, это было бы замечательно, – обрадовался Свейн. – Так, когда ты собираешься в Вендланд?
– Не зачем. Бурицлейв по случаю гостит в Йомсборге, как и ты. Пойду, обговорю условия, а уж завтра поплывем свадьбы праздновать.
Свейн попросил скорее обернуться и продолжил пировать. Сигвальди вышел на улицу, где его уже ждал князь с дружиной.
– Выполнил я клятву, – беззаботно развел руки Сигвальди. – Дело за малым. Отдай конунгу дочь свою Гуннхильд в жены, а я уговорю отменить дань. И готовься пировать на свадьбах.
Когда он возвратился в зал, Свейн подскочил и начал расспрашивать, как разговор прошел, да что Бурицлейв сказал.
– Князь не возражает, вот только дань, которой ты обложил Вендланд надо бы отменить.
– Да с чего бы?
– Во?первых, Бурицлейв дочь и не отдаст, пока ты его цепями сковал. Во?вторых, в чем чести больше: жениться на дочери князя, ни перед кем не должного и свободного, или же того, кто в кабале ходит?
Свейн поразмыслил и согласился с доводами Сигвальди. Так они и порешили. На следующий день отправились в Вендланд на большом количестве судов. Там и свадьбы обе сыграли. Пир превзошел прежние, виданные в Вендланде. Гуляли всю ночь и на следующий день. Первый вечер невесты носили фаты, а на второй, ставши женами, сняли их. И тут Свейн присмотрелся к лицам девушек, раньше?то он ни ту, ни другую не видел. Стал он подозревать обман. Сигвальди всю дорогу описывал, до чего красива конунгова невеста, другие женщины?де ей и в подметки не годятся. А выходило, Астрид красивее.
«Вокруг пальца обвел, мерзавец, – смекнул Свейн, косясь на довольного тем, как дело вышло, Сигвальди. – Как пить дать – обманул меня йомсвикинг коварный!»
Но ничего так и не высказал, не хотелось ему достоинство терять в ссоре. По окончании празднества конунгу вручили богатые дары, сказали много добрых слов. С женой и на тридцати кораблях, он отправился домой. Уходил Свейн, затаив обиду на йомсвикингов, и добавилась она к неутоленной обиде после похищения. А Сигвальди взял свою жену и с йомсвикингами уплыл в Йомсборг.
Глава 7
Зима только наступала, а ветер уже веял продирающим до костей холодом. Сигвальди мог и не предпринимать поездку в Сьеланд, его отговаривали: «Не настолько крепка твоя дружба с конунгом, чтоб принимать приглашения», на что тот отвечал: «Мой отец умер! Кем буду я и брат мой Торкель, коль не посетим тризны по нему?» На всякий случай снарядили сто восемьдесят ладей. Свейн на удивление радушно приветил братьев, пригласил на пир, и неоднократно почтительно отзывался о Харальде.
Стемнело. За окнами завывала вьюга, комьями стучал в двери мокрый снег, однако напрасно старалась непогода. В зале шумели голоса, и горел жаркий огонь. Йомсвикингам подносили крепчайшее пиво, которое те поглощали моментально, словно воду. Стоило кружке опустеть, как она вновь с шипением наполнялась, заливаясь пеной. Головы их помутились. Конунг, напротив, к выпивке почти не притрагивался. Для виду пригубит рог, усы утрет и следит за гостями. Когда йомсвикинги напились и языки их развязались, Свейн сказал:
– Что ж, сей пир весел, но я знаю, как сделать его еще веселее и интереснее. Есть одно развлечение, поддержите ли меня?
– Отчего же не поддержать, – заголосил пьяный Сигвальди. – Мы твои люди, конунг. Подай нам пример, а мы подхватим.
– Так вот, существует обычай на подобных пирах давать клятвы. Йомсборг славен на весь мир, уж ваши?то клятвы точно перещеголяют прочих мужей, – говоря, Свейн довольно потирал пальцы левой руки. События развивались угодным ему путем. – Я начну, будь по?вашему. Клянусь, не пройдет и трех лет, как я свергну Этельреда, короля Англии – или убью его, или изгоню навеки! Владения Этельредовы я захвачу. Сигвальди, твой черед.
Отряхнув одежду, Сигвальди встал и громким голосом произнес клятву:
– Я, мой король, клянусь, что следующие три года буду грабить Норвегию со столькими людьми, скольких получится собрать. И более того, свергну я с трона ярла Хакона или убью. Иначе плавать моему безжизненному телу в норвежских водах!
Йомсвикинги загудели, славя слово, данное вождем. Конунг зааплодировал.
– Хорошая клятва, смелая. Пусть удача сопутствует тебе в исполнении ее. Достойно оправдай смелость своих обещаний. А ты, Торкель Высокий, чем удивишь нас, побьет ли твоя клятва, посул брата?
Торкель вышел из задумчивости.
– Я думал над клятвой… – протянул он. – Пожалуй, ничем я не удивлю гостей конунга. Клянусь следовать за килем корабля Сигвальди туда, куда и он отправится. Вместе мы скорее управимся с Хаконом.
Люди все равно поддержали его, хоть и не громкой оказалась клятва. Свейн тоже остался доволен.
– Исполни обещанное и да приумножится слава твоя. Тебе слово держать, Буи Большой. Такой могучий человек должен и клятвой своею остальных переплюнуть. Жду выдающихся слов.
– Я клянусь всюду следовать за Сигвальди, ибо он наш предводитель. И обещаю биться рядом с ним до тех пор, пока не одержим победы, либо умру с оружием в руках! – забасил великан Буи, стуча кулаком в грудь. – Никто не увидит Буи бегущим с поля боя!
– Я знал, что ты дашь храбрую клятву. Сигвальди может быть спокойным в походе на Норвегию, раз с ним такие отважные воины, – заметил конунг. – А теперь Сигурд Рьяный пускай скажет.
– Моя дорога решена. Пойду за братом и останусь с ним до тех пор, пока он не откажется от своих слов или не умрет.
– Отлично, держи слово с честью! Иного я и не ждал. Ну а Вагн чем похвалится? Я много наслышан о твоем свирепом нраве и несравненной отваге, кто?кто, а ты обязан обойти родичей!
– Так и будет, – Вагн встал, шатаясь, с хитрой ухмылкой на лице. – Я также последую за родичами моими, Сигвальди и Буи. Покуда живы они, буду держать меч в руках, и сражаться буду до последней капли крови. Еще клянусь, добравшись до Норвегии, отыскать Торкеля Глину, убить его и переспать с его дочерью Ингеборг без согласия ее родственников.
Зычно расхохотавшись, Вагн упал на руки, кричащих, ликующих и славящих его храбрость дружинников. Бьерн Уэльсец, присутствовавший там с Вагном, не подхватил общего восторга, почуяв неладное. Конунг видел, что тот размышляет над происходящим, и решил спросить и его. Отказавшись от клятвы, Бьерн посрамит честь.
– Что сник головой, Бьерн? Скажи?ка нам, чем ты поклянешься перед товарищами.
– Я поклянусь лишь в одном – сопровожу Вагна, моего приемного сына, и буду биться за него! – строго и мрачно ответил Уэльсец.
Обмен клятвами на нем остановился. Люди пировали какое?то время, а после отошли ко сну. С Сигвальди приплыла Астрид, и вождь повалился рядом с ней, сразу заснув. На утро он встал сильно утомленным, с больной головой. Пойдя за водой, освежить лицо и горло, Сигвальди не заметил, что жена его уже проснулась. Когда же он возвратился, утоливши жажду, Астрид взволнованно подбежала к нему и взяла за плечи.
– Помнишь ли, муж, что за клятву ты вчера дал конунгу?
– Нет, ничего не помню, – смутился Сигвальди. Щурясь, глядел он на супругу.
– Ничего страшного, – успокоила мужа Астрид. – И все же новость плохая. Обещал ты конунгу пойти войной на Норвегию и повергнуть в сражении ярла Хакона. И дружина твоя согласилась поступить таким образом.
Сигвальди взялся за голову, встряхнул ею. Понемногу сознание возвращалось к нему. Плавящие память огни вчерашнего пиршества полыхали перед глазами ярче.