Сэм Барон
…дожди железные, где стрелы, тучами с тетив слетая, в щиты вонзались…
“Беовульф”
Пролог
Восточный берег Тигра, 3158 год до н. э.
Деревня простиралась перед ним, словно ягненок, загнанный в западню стаей волков. Тутмос-син остановил вспотевшего коня на гребне горы, его воины в это время выстраивались по обеим сторонам от него. Он осматривал равнину внизу, отмечая засеянные поля и оросительные каналы. Потом его взгляд остановился на деревне, расположенной всего в двух милях.
Там Тигр делал резкий поворот, огибая земляные хижины и шатры, стоявшие на берегу. Сегодня река, дававшая жизнь деревенским ничтожествам, станет препятствием, которое не позволит им сбежать.
“Тем, которые еще не сбежали”, — поправил сам себя Тутмос-син. Он хотел застать деревню врасплох, но новость о приближении его отряда опередила воинов, как это часто случалось. Пять дней воины ехали верхом довольно быстро и мало спали. Несмотря на все эти усилия, деревенские ничтожества получили предупреждение за несколько часов. Новость о его приближении, вероятно, шла по реке, быстрее, чем способен передвигаться всадник на лошади. И даже теперь Тутмос-син мог видеть несколько маленьких суденышек. Сидевшие в них люди яростно работали веслами, продвигаясь вдоль дальнего берега Тигра. Эти счастливчики воспользуются речным путем, чтобы избежать судьбы, которую он им уготовил.
Его воины выстроились. Почти триста человек стояли в ряд на вершине горы, Тутмос-син находился в центре. Каждый воин подтянул тетиву лука, отстегнул копье и приготовил меч, чтобы можно было его быстро выхватить из ножен. Они делали это столько раз, что теперь практически не разговаривали и им не требовались приказы, когда они готовились не к сражению, а завоеванию и покорению. Только приготовив оружие, они могли позволить себе позаботиться о личных потребностях. Каждый всадник напился воды из бурдюка, затем вылил остатки себе на голову и на шею коня. В деревне найдется много воды и для людей, и для животных.
Ретнар, помощник Тутмос-сина, остановился сразу же за ним.
— Люди готовы, Тутмос-син.
Вождь повернул голову, увидел готовность и возбуждение на лице Ретнара и улыбнулся. Затем он посмотрел налево и направо вдоль строя воинов, каждый десятый поднял лук или копье. Воины действительно были готовы и рвались в бой. Их ждала награда за дни напряженной и быстрой скачки.
— Ну, тогда давайте начинать.
Тутмос-син ударил пятками по бокам коня и поскакал вниз, воины последовали за ним. Они не особенно торопились. Если бы лошади были отдохнувшими, то отряд несся бы вниз галопом и очень быстро, в неудержимом порыве преодолел бы последние две мили. Но после пяти дней скачки никто не хотел рисковать ценными, но усталыми лошадьми — не тогда, когда конец путешествия так близок.
На равнине построение нарушилось, и линия больше не была такой прямой, как наверху. Небольшие группы всадников отделились от флангов и стали прочесывать местность. Они обыщут ближайшие поля и разбросанные вокруг фермы, чтобы согнать людей в деревню.
Основная группа всадников с Тутмос-сином во главе ехала кентером по полям, засеянным золотистой пшеницей и ячменем. Вскоре они добрались до широкой, хорошо наезженной дороги, которая вела к деревне, перешли на галоп и через две минуты уже миновали первые строения.
Теперь впереди скакали самые молодые воины на самых свежих лошадях, их боевые кличи заглушали стук копыт. Они проехали мимо нескольких отдельно стоящих деревенских ничтожеств, не обращая внимания на кричащих женщин, испуганных мужчин и плачущих детей. Грубый деревянный забор, высотой в человеческий рост, мог бы ненадолго замедлить продвижение воинов, но ворота стояли открытыми, и их никто не защищал.
Воины ворвались внутрь, не встретив никакого сопротивления.
Тутмос-син видел, как умер первый деревенский житель. Старик, спотыкавшийся от страха, попытался добраться до хижины и скрыться в ней. Один из воинов Тутмос-сина ударил его мечом, а потом поднял окровавленный клинок высоко в воздух и издал боевой клич. Стрелы вырвались из луков и вонзились в мужчин и женщин, застигнутых на открытых участках. Всадники рассеялись, некоторые спешивались, чтобы обыскать дома. Они не выпускали из рук мечи или копья. Конечно, любой, кто окажет сопротивление, умрет, но многих убьют просто ради развлечения или удовлетворения жажды крови. Остальных пощадят.
Алур мерики нужны рабы, а не трупы.
Тутмос-син не обращал внимания на шум и крики, медленно проезжая по деревне. Теперь его окружали телохранители, которых насчитывалось десять человек. Он отметил несколько двухэтажных домов, что говорило о богатстве владельцев. Некоторые дома скрывались за высокими земляными стенами, перед другими были разбиты небольшие сады, отделявшие их от дороги.
Тутмос-син добрался до площади в центре деревни — большого открытого участка с огромным каменным колодцем посередине. На рыночной площади стояло более дюжины повозок с грязными матерчатыми навесами, трепетавшими на легком ветру. На некоторых все еще оставались выставленные товары, хотя торговцев не было. Все повозки были брошены. Богатая деревня, как и обещали его разведчики.
Предводитель отряда ненадолго остановился, чтобы дать коню напиться из колодца, затем выбрал более широкую дорогу, которая вела в дальнюю часть деревни. Тутмос-син с телохранителями скакал по этой дороге, пока не добрался до реки. Там он остановился, легко спрыгнул на землю и бросил поводья одному из воинов. Деревянный причал на дюжину шагов вдавался в Тигр. Шагая по настилу, он потуже завязал широкий кусок голубой ткани, расшитой красными нитями, который не позволял волосам падать на глаза. Затем он остановился и уставился на противоположный берег.
Даже в этом месте, предназначенном для переправы вброд в середине лета, воды Тигра доходили почти до самого верха широкого берега, а в некоторых местах человека накрывало с головой. Для переправы на другую сторону имелся паром, но брошенное судно стояло у противоположного берега вместе с тремя другими маленькими суденышками; все были пусты.
Тутмос-син обратил внимание, что плоскодонный паром накренился под необычным углом. Вероятно, кто-то из деревенских ничтожеств пробил днище.
Противоположный берег круто шел вверх, и там начиналась возвышенность, усеянная финиковыми пальмами и тополями. Тутмос-син видел, как сотни людей судорожно карабкаются по склонам. Некоторые вели за собой животных, другие несли скудные пожитки в руках, мужчины помогали женщинам и детям. Большинство следовало по петляющей дороге, которая вела к проему между ближайшими возвышенностями. Почти все оглядывались назад, на реку, опасаясь, что мрачные всадники последуют за ними. Трусливые деревенские ничтожества убегут так далеко, как только смогут, и будут бежать столько, сколько смогут, а затем спрячутся среди скал и в пещерах, будут дрожать от страха и молиться своим жалким богам о спасении от алур мерики.
Они ускользнули от него, и это приводило Тутмос-сина в ярость, хотя его лицо не выражало никаких эмоций. У усталых лошадей не было сил сражаться с течением, не то что преследовать убегающих деревенских жителей. Кроме того, воины не могли бы переправить пленных или товары назад, на этот берег реки. У них для этого не имелось средств.
Он ненавидел Тигр, ненавидел все реки почти так же, как ненавидел оседлых ничтожеств, которые жили рядом с ними. По рекам ходили лодки, которые могли двигаться быстрее, чем лошадь, скачущая галопом, и перевозить людей с их пожитками. А главное — бегущая вода давала жизнь таким деревням, как эта, — этой мерзости и гнусности. Вода позволяла им разрастаться и процветать.
Тутмос-син глубоко вздохнул и пошел назад. Он никак не выражал свое разочарование. Вождь снова вскочил на спину коня и повел своих телохранителей назад в деревню, где его встретили громкие причитания и плач пленных. У колодца ждал Ретнар.
— Приветствую тебя, Тутмос-син. Отличная деревня, не правда ли?
— Приветствую тебя, Ретнар, — официально ответил Тутмос-син, чтобы подчеркнуть свою власть и вес.
Двое мужчин были практически одного возраста (до двадцати пяти лет им не хватало нескольких месяцев), но Тутмос-син командовал большим отрядом воинов, и саррум племени, или царь, поручил Тутмос-сину захват этой деревни. То, что саррум был его отцом, никак не влияло на власть и авторитет Тутмос-сина.
— Да, но очень многие сбежали на другой берег.
Ретнар пожал плечами.
— Один из рабов сказал, что они узнали о нашем приближении несколько часов назад. Новость пришла по реке.
— Как раз достаточно времени, чтобы большинство из них сбежали. — Тутмос-син гнал своих людей практически без отдыха на протяжении последних трех дней, пытаясь избежать именно этого. — А раб сказал, сколько народу было в деревне?
— Нет, Тутмос-син. Я выясню это.
— Ну, тогда занимайся своими делами, Ретнар.
Оставшиеся жители деревни должны прятаться под кроватями или в ямах, выкопанных под их хижинами. Потребуется несколько часов, чтобы найти всех.
Тутмос-син спешился и шагнул к колодцу. Один из подчиненных достал полное ведро воды, и Тутмос-син вдоволь напился, потом вымыл пыльное лицо и руки. Он отпустил большую часть телохранителей, чтобы те могли поучаствовать в разграблении деревни. Здесь они не понадобятся.
С ним остались только трое, и вместе с ними он приступил к осмотру. Тутмос-син зашел в несколько самых больших домов. Ему было любопытно посмотреть, что там есть и как живут эти люди. Он также зашел в полдюжины лавок. Везде бросились в глаза свидетельства поспешного бегства владельцев — от недоеденных блюд до все еще разложенных для продажи товаров. Кое-что хозяева успели поспешно затолкать внутрь, перед тем как сбежать. Тутмос-син не торопился, осматривая кожаные ремни, постельные принадлежности, сандалии и посуду, разбросанные вокруг. Он даже заглянул в харчевню, но из-за неприятного запаха, висевшего в воздухе, быстро ее покинул.
Потом Тутмос-син поехал по другой дороге, размышляя, как деревенские ничтожества могут жить за земляными стенами, которые закрывают небо и не дают свободно проникать ветру.
Их окружают вонь и грязь сотен других, таких же, как они сами. Истинный воин живет свободно и гордо, не привязанный ни к какому месту, а то, что ему требуется или он хочет иметь, он добывает своим мечом.
Его внимание привлек большой дом, почти скрытый за стеной. Тутмос-син толкнул деревянные ворота. Вместо обычного сада он обнаружил кузницу с двумя наковальнями, мехами и тремя сосудами разных размеров для охлаждения. На полу и на скамьях лежали частично починенные орудия фермерского труда. Но почти половину рабочего места занимали приспособления для изготовления оружия. К стене, окружающей сад, были прислонены глиняные формы для мечей и кинжалов. Точильные камни заполняли целую полку, а при помощи огромного куска дерева оружейных дел мастер проверял новые клинки, о чем свидетельствовали многочисленные борозды и отрубленные щепки.
Конечно, мастер забрал с собой орудия труда или где-то спрятал их. Оружие и орудия труда так же ценны, как и лошади. Из кузнеца получился бы полезный раб, но такой важный человек, несомненно, перебрался на другую сторону реки после первого предупреждения.
Вероятно, этот кузнец — прекрасный мастер, если у него такой большой дом. Эта мысль не доставила удовольствия Тутмос-сину. Лучшее бронзовое оружие алур мерики было захвачено в таких больших деревнях, как эта. Вождю очень не нравилось, что деревенские кузнецы могли создавать такое прекрасное оружие с такой очевидной легкостью. Мечи, кинжалы, копья и наконечники стрел — все это можно было изготовить здесь, причем лучшего качества, чем удавалось мастерам его народа.
Не то что представители его клана не знали тайн бронзы или меди. Но их маленькие переносные кузницы не шли ни в какое сравнение с возможностями большой деревни.
Для изготовления крепкого бронзового меча требовались осторожность и время, а его соплеменники не могли этим похвастаться, поскольку постоянно перемещались с места на место.
Большинству воинов его клана было плевать на образ жизни оседлых ничтожеств, но мудрый отец Тутмос-сина обучал его тайнам жизни. Из многочисленных сыновей Маским-Ксула только Тутмос-син родился в полнолуние, а это время рождения тех, кого боги наделяют исключительной восприимчивостью и хитростью. Ко времени совершеннолетия Тутмоса отец добавил к его имени редкий послелог “син”, что означало мудрость и рассудительность.
Тутмос-син понимал важность знаний о врагах. Оседлые ничтожества представляли угрозу даже для алур мерики, и его отец это прекрасно понимал. Все остальные члены клана презрительно фыркнули бы, услышав о том, что деревенские жители могут с ними соперничать. Для воинов врагами являлись другие степные племена, с которыми они могли столкнуться во время странствий. Среди жалких оседлых ничтожеств было мало воинов и еще меньше опытных наездников. Любой из его воинов, более сильный, более высокий, обладающий боевыми навыками и обученный езде на лошади с ранних лет, без труда убивал в сражении трех и более жителей деревни.
Нет, оседлые ничтожества не знали военного искусства и никогда не смогли бы стать сильными воинами. Но они обладали другим оружием, более смертоносным, чем любой лук или копье, — это была еда, которую они получали из земли. Эта еда позволяла им размножаться, словно муравьям. Им не требовалось охотиться или сражаться за пропитание. Чем больше еды они извлекали из земли, тем больше их становилось. И когда-нибудь их может стать так много, что даже алур мерики не удастся убить их всех.
Тутмос-син поклялся, что такой день не наступит никогда. Его отец стареет, и вскоре ему придется передать власть, которой он так долго пользовался. В тот день Тутмос-син, который уже являлся любимцем совета старейшин племени, станет править алур мерики. Он будет обязан обеспечить разрастание и процветание клана, идя путем покорения и грабежей, как было всегда. Он выполнит свой долг.
Прошло несколько часов, прежде чем он вернулся на рыночную площадь. Она оказалась заполнена воинами и пленными. Почти все прекратили плакать. Новые рабы стояли на коленях в пыли, плечом к плечу. Их страх висел в воздухе и, казалось, перебивал запах, исходивший от воинов, пять дней без устали скакавших на лошадях, Тутмос-син увидел, что Ретнар сидит на земле. Он прислонился спиной к колодцу и ждал возвращения вождя.
— Привет тебе, Ретнар. Сколько их здесь?
— Двести восемьдесят шесть взяли живыми, когда выкопали последних из нор. Еще семьдесят или восемьдесят мертвы.
Достаточно для наших нужд. Мы обыскали все дома и поля. Никто не пытался оказать сопротивление.
— Сколько всего их здесь жило?
— Почти тысяча ничтожеств обитала в этой грязи, — ответил Ретнар с отвращением на лице. — Если бы мы оказались здесь на несколько часов раньше, то смогли бы взять еще четыреста или пятьсот.
— Для этого нам потребовались бы лошади с крыльями. — Они ехали так быстро, как только могли. — А лошадей нашли?
— Нет, ни одной. Все, у кого имелись лошади, конечно, отправились на юг, Но на полях остались волы.
От волов не было толка, по крайней мере так далеко от стоянки алур мерики. Тутмос-син надеялся захватить хотя бы несколько лошадей. Дополнительные лошади могли бы отвезти назад побольше трофеев. Он прогнал эту мысль.
— Ты готов начать?
— Да, Тутмос-син. После того как выберем себе рабов, остальных оставим в живых?
Ретнар провел пальцем по мечу, проверяя его остроту.
Тутмос-син улыбнулся, видя на лице воина предвкушение крови. Его помощник любил убивать.
— Нет, не на этот раз. Слишком многие от нас бежали. Начинай.
Ретнар встал и отдал приказ. Воины пошли вдоль ряда пленных, выбирая тех, кто был негоден к работе. Держа мечи наготове, они отгоняли в сторону стариков, детей, больных и калек. Они вырывали младенцев из рук матерей, а если женщины пытались сопротивляться, их били кулаком. Двое мужчин попытались оказать воинам сопротивление, и их тут же зарубили. Воинам Ретнара требовались только достаточно сильные и выносливые люди, которые могли выдержать то, что им предстояло. Остальные, от которых не будет толку, умрут. Так приказал Тутмос-син.