– Постой, – детина легонько толкнул Колесо концом дубины. – Не лезь поперёк меня. – И снова обратился к Изоту. – Не врёшь, что один остался?
– А какой резон мне врать!
– А что здесь делаешь?
– А куда мне идти? Да и покойников надо похоронить по христианскому обычаю.
– Может, в лесу ещё кто хоронится?
– Некому хорониться… Все здесь лежат. А кого я отыскал, те на погосте.
– Воля твоя на твоё слово, – сверкнул бельмом предводитель шайки. – Мы тебя отпустим на все четыре стороны, – продолжал он, – если ты укажешь, где хранится ваша казна.
– О чём ты говоришь! – поднял на него глаза Изот. – Какая казна?
– Знаю о казне вашей всё, – насупился Одноглазый. – Так что хвостом не верти, а сказывай…
– Мы люди малые, страдаем за веру отцову, где нам казну иметь.
– Не лукавь, человек. Есть у вас казна, и немалая. В ней и золото, и серебро, и жемчуга разные. Мне знакомец мой, ваш брат скитник Филипп сказывал. Так чего тебе отпираться?!
– Если Филипп сказывал, спроси у него, где казна та.
– А ну говори, если атаман спрашивает, – толкнул Изота в грудь Колесо. – Говори, где золото зарыто? Ещё фордыбачится здесь.
– Да какое у нас золото! Мы люди нищие, живём своим трудом. Что добудем, то и наше. Земля – она и поит, и кормит. Да вот огонь все труды и старых и малых пожёг…
– И поделом вам! – воскликнул Колесо. Его злые глаза, словно пиявки, впивались в Изота.
– Скажи по-доброму, где ваша казна, – вновь заговорил Одноглазый, – и мы тебя отпустим по здорову.
– Не знаю. Может, и был у кого крестик золотой или колечко какое с камешком, но всё огонь унес.
– Что с ним цацкаться, – визгливо заорал Колесо. – Поджарить его. Быстро всё вспомнит. Не оставляй его так, Глаз. Он не зря здесь отирается. Сторожем он здесь поставлен. Стережёт золото. У-у, – он потряс кулаком перед лицом Изота. – Знаем мы вас, беспоповцев. Чую, атаман, что так оно и есть.
Атаман обвёл развалины скита своим единственным зрячим глазом, и, опёршись на дубину, сказал Изоту:
– Слушай, человек, в последний раз спрашиваю по-доброму: скажи нам правду, где ваше золото?
– Я же сказал: нету у нас золота.
– Врёшь ты, стервец, – разозлился Одноглазый. – По глазам вижу – врёшь! Снимите с него кафтан, – обратился он к товарищам, – и всыпьте ему по первое число, чтоб разговорился.
– Сделаем, Глаз, сделаем в наилучшем-с виде-с, – снова хихикнул Колесо. – Чего, чего, а это мы можем-с.
Он достал из мешка кусок кручёного сыромятного ремня аршин четырех длиной, сложил пополам, взял в горсть снегу, пропустил ремень через кулак, чтобы был помягче.
– Сейчас тебе, старик, тепло будет. Язык-то развяжется. Разговоришься. У меня не такие удалые правду матку сказывали.
Колесо подскочил к Изоту и схватил за воротник:
– Сымай кафтан!
Изот повёл плечом, освобождаясь из цепких рук разбойника, и ладонью ударил Колесо в подбородок, скорее, не ударил, а оттолкнул. От толчка Колесо отскочил в сторону, ноги у него подкосились и он упал на спину, выпустив из рук ремень.
Кучер простуженно рассмеялся, увидев кулём падающего товарища, потом резко замолчал, прикрыв рукой рот. Одноглазый поднял бровь, но в драку не ввязался.
Злой и обескураженный Колесо тотчас же поднялся на ноги и вцепился двумя руками в горло ключника. Изот схватил его под мышки и бросил, словно мешок, на снег.
– Я тебе сейчас, – заорал Колесо, поднимаясь.
Нижняя губа его заметно тряслась, глаза налились кровью, лицо перекосилось, являя собой высшую степень неистовства. Он подобрал выпавший ремень и хотел полоснуть скитника по лицу. Но цели не достиг. Изот перехватил ремень, выдернул из рук разбойника и накинул ему на шею, как удавку. Колесо замахал руками, пытаясь освободиться от пут.
Видя, что дело принимает серьёзный оборот, на помощь Колесу пришли разбойники: Кучер сзади бросился ключнику под ноги, а Одноглазый дубиной толкнул Изота в грудь. Тот потерял равновесие и выпустил сыромятину. В следующий момент Колесо с Кучером набросились на скитника, сбили наземь, сдёрнули кафтан и связали руки. Изот не сопротивлялся, в душе сожалея, что не сдержался и теперь неизвестно, какой оборот примет дело. Всё могло закончиться для него печально, а значит, для Кирилла и младенца.
Колесо несколько раз пнул лежащего Изота ногами и продолжал бы бить, если бы не Одноглазый, который разделил противников своей дубиной.
– Дай я ему морду раскровяню, – вопил распалённый Колесо. – Сучий выблядок! – И пытался оттолкнуть дубину атамана.
– Утихни, Колесо! – прикрикнул Одноглазый, приподнимая дубину, – а то кола получишь.
Только после угроз предводителя, Колесо успокоился, отошёл в сторону, изрыгая проклятия и с ненавистью поглядывая на ключника, лежащего на снегу.
«Не приведи Господь изведать дубины атамана», – подумал Изот, испробовавший её силу, радуясь, что Колесо – этот сумасшедший разбойник – перестал его бить. Остервенившись, он мог искалечить связанного ключника.
В это время толстяк напяливал кафтан Изота на свои плечи. Он был ему впору, только длинноват. Но Кучера это нисколько не смущало. Он, довольный своей обновой, расхаживал в наряде вокруг распростёртого Изота, поглаживая себя по животу и бокам, всем видом показывая, что доволен приобретением.
– Привяжите старика вон к той верее, – распорядился атаман, указывая на стоящее торчком бревно от ворот.
Колесо с Кучером привели ключника к обгоревшему столбу и привязали.
– Погрейся здесь, – оскалился Колесо, потирая ушибленный бок. – Мордохлыст…
Глава седьмая
Оставленный на погибель
Разбойники отошли в сторону на расстояние, с которого Изот не мог услышать их разговор, и стали совещаться. Ему не слышно было о чём они беседовали, но судя по тому, как Одноглазый размахивал дубиной, а Колесо бегал вокруг него, вскидывая руки, пытаясь что-то доказать, он понял, что они спорили. Наконец, видимо, спор утих, и все трое вернулись к Изоту.
Они разложили возле пленника костёр, собрав обломки досок и бревён, и хмурые грелись возле огня, не донимая ключника расспросами. А Изот думал, как их спровадить отсюда.
Погревшись, разбойники подошли к нему и Одноглазый спросил:
– Ну не надумал сказать, где казна ваша?
Изот молчал, не зная, что ему ответить.
– Ведь околеешь на сквозном ветру, – участливо добавил атаман.
Ключник поднял на него глаза: его осенило, что надо сказать.
– Казна была, – проговорил он непослушными от холода губами. – Собирали деньги миром. Мельницу хотели поставить новую, маслобойню построить…
– Куда ж она подевалась? – сдвинув брови, спросил Одноглазый и приблизился вплотную к Изоту.
– Говори, а то отведаешь атамановой дубины, – встрепенулся Колесо.
Разбойники заметно оживились после слов Изота, сгрудились вокруг него, ожидая дальнейших признаний. Даже лицо Колеса приобрело совсем иное выражение: звериный оскал померк и губы расплывались в лёгкой ухмылке.
– А Филипп Косой похитил её, – глядя на Одноглазого в упор, проговорил Изот.
Из всех разбойников ему легче было говорить с атаманом, и не потому что тот был старшим. Хотя вид его и был свиреп, под сердцем, как понял ключник, был у него нетронутый закоулок, куда не проникла безудержная жестокость, и в который он не пускал никого, наглухо заколотив его, и только сам заглядывал туда, но не надолго.
– Косой? – переспросил Одноглазый.
– Он у нас выродком родился. Всё было не по нему. Озверелый мужик и вороватый. Я видел, как он с сундуком за плечами, в котором держали казну, в лес уходил. С ним был ещё один человек, мне незнакомый, с ножом за поясом, в бараньей шапке. – Изот назвал приметы сподручника Филиппа, который был с ним в хранительнице.
– По-моему, это Трофим Куделя, – сипло проговорил Кучер, пытаясь отогреть руки, засунув их в рукава кафтана, навстречу друг дружке. – И нож у него был и… шапка баранья. Наверно, он.
– Такой чернявый, лицо длинное, на скопца похож, – уточнил Изот.
– Точно он, – изрёк Колесо. – Всегда не мог терпеть его дурацкой морды.
– Утекли, – сплюнул Одноглазый. – Обманули и утекли с добычей. Вот стервецы.
– Я говорил, что нельзя доверять Косому, – зло проговорил Колесо. Дёргаясь всем телом, он ходил вокруг костра, своим поведением высказывая высшую степень негодования. – Говорил, что обманет. Ненадёжный он человек. По глазам бегающим видел…
– Не скули, – оборвал его Одноглазый. Хотя он сохранял спокойствие, подобающее вожаку, Изот заметил, что и у него на душе кошки скребли. Еще бы! Из рук ушла вожделённая добыча. – Не иголка в сене – сыщем и на дне моря… А когда ж это было? – обратился он к Изоту.
– А как раз после пожара, – ответил ключник. – Дня два как будет. Филиппа-то я сразу узнал. Ещё крикнул ему: «Филипп, оставь казну, Бог тебя накажет!» Куда там! Обернулся, показал зубы и был таков…
– А второй, про которого ты сказывал, в бараньей шапке?
– В шапке?.. Тот вприпрыжку бежал за ним и всё время оглядывался.
– И куда же они пошли?
– Отсюда одна дорога. Если до города, то тем путем, каким вы шли, видно, Филипп вам её показал. Есть и вторая… на тот свет.
Одноглазый сделал вид, что не обратил внимания на конец фразы ключника. Он спросил:
– А больше дорог в город нет?
– Вот зима придёт, можно пешему на все четыре стороны идти – закуёт мороз болота. А в другое время пути нету. Кругом топи да трясины, мох-зыбун. Не пройдёшь…
– И то правда, – пробурчал Одноглазый, оглядел хмурых товарищей и прижёг ключника взглядом.
– Глаз, – воскликнул Колесо. – А с ними Рубанок, Чугунок были. Куда ж они подевались? Пули льёт старик…
Одноглазый ему не ответил, а спросил Изота:
– А двух других ты не видел?
– Других? Нет, не видал… Только…
– Говори, – впился своим зрячим глазом в Изота атаман.
– Был ещё один… Не наш. Мёртвый. Обгорел весь. Вот здесь возле вереи и лежал. Я похоронил его.
– Рубанок или Чугунок, – выдохнул атаман.
Разбойники опять стали совещаться, громко разговаривая, не обращая внимания на то, что Изот слышит их перебранку. Они размахивали руками, топтались возле костра, обвиняя друг друга в том, что доверились Филиппу Косому. Изот уже понадеялся, что они отпустят его, не причинив вреда.
– Если старик не врёт, – сказал Одноглазый, – с сундуком они далеко не уйдут. Надо их настичь во что бы то ни стало. Я знаю место, где Куделя краденое прячет. Туда надо идти. На болоте мы их уже не догоним.
– А мы их, дураки, ждём, – в сердцах сплюнул Колесо. Столько время упустили, не жрамши, не пимши…
Разбойники заскучали. Добыча, которая, казалось, уже была в руках, ускользнула и неизвестно доберутся они до нее или беззвозвратно упустят. Это стоило потери настроения.
– Чем кормишься? – спросил Одноглазый Изота, сверкая бельмом.
– Чем Бог послал, – ответил Изот. – Припасы, что были заготовлены на зиму, сгорели.
– Так ничего и не осталось?
– Наскрёб немножко сухарей, а больше ничего нет, – проговорил Изот, радуясь в душе, что Господь надоумил его припрятать полмешка сухарей. Хоть этим он сможет умилостивить разбойников, и они уйдут, отпустив его.
– Показывай, где они у тебя припрятаны, – приказал Одноглазый.
Изот указал место, где лежали припасы.
– Вон труба без верха. Открой заслонку в печи – найдёшь сухари.
Колесо, очень смахивавший на промотавшегося писаря, принёс мешок из рогожи, наполовину набитый сухарями и уже запустил руку, чтобы достать содержимое, но его остановил суровый окрик предводителя:
– Не оголодали! – Зыркнув на товарища, добавил: – Сухари возьмём с собой, пригодятся в дороге.
Колесо бросил мешок на снег и, разозлённый окриком атамана, отошёл в сторону с перекосившимся от недовольства лицом. Кучер же, наоборот, обрадованный свалившимся с неба пропитанием, развязал свой мешок и пересыпал туда сухари. Делая это, он шептал:
– Путь обратный долог. Сухарики нам пригодятся.
Одноглазый никаких действий не предпринимал. Он раздумывал, крутя огромную дубину с корневищем на конце вокруг своей оси. Кучер и Колесо придвинулись ближе к костру, глядя на пляшущее пламя.
– Отвяжите его, – распорядился атаман, кивнув в сторону Изота.
– Зачем, Глаз? – запротестовал Колесо.
– Отвяжите, – повторил разбойник и гневно посмотрел на младшего сотоварища.
Колесо отвязал Изота от столба, но рук ему не распутывал.
– Покажешь, – обратился к ключнику атаман, – куда Филипп с Куделей ушли.
– Отчего не показать. Покажу.
Изот подвёл их к месту невдалеке от разрушенного колодца и сказал:
– Здесь я их увидел. Они пошли к кладбищу.
– Давай веди!
Изот пошёл вперёд. Колесо держал его за свободный конец ремня, как собаку на привязи.
– Вот здесь я их окликнул. – Изот остановился. – Но они дали дёру и вон на той опушке скрылись в лесу.
– А что же следов не видно? – осведомился Колесо, вытаращив глаза на Изота.
– Так ведь дождь шёл после. Какие следы!
– На снегу только его отметины, – проронил Кучер, кивая на ключника. Он давно примеривался к сапогам Изота, измеряя ступней его следы, полагая, что при удобном случае стащит обувку с ног пленника.
Всё это время, пока они бродили вокруг скита, Изот в страхе, от которого сжималось сердце, и которого он не ожидал от себя, думал: «Пронеси, Господи, эту напасть! Только бы не заметили они, что тут есть подземелье. Что если ребенок будет реветь от голода, и разбойники услышат его крик? – Изот содрогнулся не от холода, который пробирал его до костей, а от горьких мыслей. – Отче Кирилл хоть и немощен, но, наверно, сумеет дать проголодавшемуся ребенку соску», – утешал он сам себя.
Он даже боялся взглянуть в сторону землянки. Одноглазый и толстяк, который напялил его кафтан и теперь ходит, как Петрушка в балагане, ещё ничего. А Колесо сущий дьявол. Действительно, Колесо. Идёт к нему кличка. Всё крутит, всё шныряет своими погаными глазами. До чего же вьедлив и бешен. К Колесу Изот относился с большой неприязнью и долей страха: был он непредсказуем и от него можно было ожидать любого подвоха и пакости.
– Дороги, говоришь, в ту сторону нету? – спросил Одноглазый, показывая дубиной за кладбище.
– Нету. Там и зимой трудно пройти: опасные ключи да трясины.
– Зачем же они в ту сторону подались? – вперил свой зрячий глаз атаман в Изота.
Изот не успел ответить, как в разговор ввязался Кучер.
– Дак они могут зайти с одного конца, а потом повернуть на другой, – проронил он, довольный, что теперь может посрамить товарищей, которые не верили ему, когда он говорил, что Косой обманул их. – Филипп здесь все места знает.
Одноглазый уставился на Кучера, словно только сейчас его увидел.
– Твоя правда, – заметил он. – Они могли обогнуть скит и уйти той же дорогой, по которой шли сюда.
– Пока мы сидели в избушке и ждали их, – добавил Кучер.
Побродив по опушке, разбойники с Изотом вернулись к костру. Он прогорел, и угли чадили, издавая горький запах.
Кучер подбросил дров, все ещё ёжась от холода, не согревшись в Изотовом кафтане.
– Более, чем нашли, мы здесь не сыщем, – сказал Одноглазый, усмехаясь. – Надобно уносить ноги отсюда. – Он мотнул головой в сторону родника. – К вечеру до избушки дойти, где отсиживались, переночевать и дальше. Поторопимся. Найду я Косого с Куделей, если они в городе.
– Надо найти, – подтвердил Кучер. – Зря мы что ли дрогли и голодали.
– А если они не в городе? – спросил Колесо. – Они же знают, что мы вернемся. А что барину они скажут? У барина руки длинные. Нет, в городе мы их не найдём… Они подадутся в другую сторону, где мы их днём с огнём не сыщем. Косой не дурак, да и Куделя не глуп.
– Сыщем, где бы они не были, – изрёк Одноглазый, собираясь уходить.
– А с этим что будем делать? – спросил Колесо, дёргая сыромятину с привязанным Изотом.
Одноглазый ответил не сразу. Он подумал, а потом произнёс: