ГЛАВА 2. ОТЕЦ И СЫН.
Евгений Ракитенко, сын Сергея Евгеньевича, студент последнего курса Восточного института сидел в кресле и дочитывал перевод рукописи.
- Ну, как? – спросил Сергей Евгеньевич.
- Впечатляет! И это всё - правда?
- Думаю, да. Кое-что домыслил для удобоваримости, а так всё - правда. Даже то, что домыслил. Надо будет потом сделать построчный перевод.
- Я понял, что вадзин – это японцы, эвенкил – тунгусы, нанай - это гольды, а чауча кто? По описанию, это североамериканские индейцы.
- Это чукчи. Сам я чукчей никогда не видел, но по описаниям, знаю, что есть в них что-то североамериканское. С другой стороны, если на протяжении семи столетий женится на тунгусках и якутках, внешность измениться. У них, наверное, что-то случилось. Почему у них неожиданно стало не хватать женщин? А, может быть из-за Берингово пролива на азиатскую сторону переправились индейцы, и, почему-то, без женщин. Учёные чукчами ещё серьёзно не занимались. Думаю, что предстоит открыть много интересного.
- Лю Жуншу – это же китаец?
- Несомненно – согласился с сыном отец.
- Почему же на них нападают какие-то китаи.
- Китаи или кидане. Так получилось, что мы, русские, называем подданных Поднебесной именем их врагов. Так бывает. Себя подданные Поднебесной называют хань, по имени той династии императоров, откуда ведёт своё происхождение наш герой. А так, русские тоже, к примеру, называют себя по имени племени, захватившую верховную власть у восточных славян. Русские – это ответ на вопрос: «Чьи вы данники?» И все мы живём в России, которая разделяется на Великую, Малую и Белую Русь. Все мы принадлежим России, а, значить, все мы русские! Мы, кстати, не исключение: романизированных галлов захватили франки и на свет появились французы. И ещё. По берегам Волги и Камы в двенадцатом веке пахали землю Волжские Булгары и не знали, что через шестьсот – семьсот лет они станут татарами. С Золотой Ордой их объединяет то же, что и нас – их когда-то завоевали степные племена, пришедшие из современной Монголии. Когда я учился в Казанском университете, то сталкивался с местными жителями. Только общаясь с русскими, они называли себя татарами, что бы русским было понятно о ком речь, а себя они называли и казанцами и, даже, булгарами. Но все эти вопросы ещё ждут своего исследователя.
- Это всё хорошо, конечно. А что, найденный тобой документ даёт науке?- спросил Евгений.
- Очень мало. Во-первых, сложно доказать подлинность документа. Обязательно найдутся скептики, которые скажут, что это мистификация. Он же переписан неоднократно. А во-вторых, он доказывает только то, что китайцы плавали на север, в Охотское море. Добыча золота происходила, судя по всему, где-то в районе современного Охотска, чуть южнее или чуть севернее. Где точно – установить не является возможным. Кстати, мне уже попадался в руки документ о плавании китайцев на север, я его даже переводил. Правда это было давно и о чём он, я не помню. Надо будт поискать в архивах.
- Поищи, папа. Это интересно. Ну а само золото, где они его оставили?
- Я думаю, где-то в среднем течении Уссури, на её каком-то притоке. Там единственное место, где отроги Сихотэ-Алиня подступают вплотную к реке.
- Ты думаешь, папа, оно там до сих пор лежит?
- Кто за это может поручиться? - пожал плечами Сергей Евгеньевич. - Если его не нашли какие-нибудь первопроходцы, то оно, несомненно, там. Такое количество золота, это не пара золотых червонцев, такую находку скрыть трудно. Я лично о таких находках ничего не слышал.
- И сколько его там?
- Интересно?
- Конечно!
- Я, конечно, не коммерсант, но прикинул: золота там десять пудов, это на двести тысяч золотых рублей, даже больше! Ну и мамонтовые бивни, и моржовый клык нельзя скидывать со счетов. За семь столетий с ними ничего не должно было случиться. Там этого добра на шесть пудов. Всего чуть меньше трёхсот тысяч рублей золотом! Примерно, конечно. Но для науки это докажет только, что документ подлинный и такое событие в начале тринадцатого века действительно было.
- Но это же прекрасно, папа!
- Несомненно. Только что тебя радует? Триста тысяч или подлинность документа?
- И то и другое, разумеется. Ты действительно думаешь, что золото ещё там?
- Я же сказал, да! Чингисхану оно было не интересно. Рукопись датируется концом марта 1215 года. А в апреле – мае моголы захватили и разграбили Чжунду. Добра они набрали очень много! Зачем им эти десять пудов золота? Хлопоты одни. Они саблей добудут и добыли больше! Об остальных героев рукописи ничего не известно. Что стало с Кином, с Уба, с Чже да и с самим Лю Жуншу. Хотя, наверное, он выжил, если рукопись передавалась из поколения в поколение и не попало к императору династии Цзин.
- Но при этом его потомки стали корейцами!
- Это объяснимо. Корея и Китай находятся рядом. Хотя, ты знаешь, через пятьдесят девять лет после описываемых событий, в 1274 году монгольско-корейский флот хана Хубилая – внука Чингисхана напал на Японию.
- Вот! Не всё же им на нас нападать.
- Они легко захватили и разорили острова Цусима и Ики.
- Цусиму?
- Да.
- Какие молодцы! Хоть кто-то этим япошкам по морде надавал!
- И мы бы надавали, если бы царь революции не испугался! Но и им, монголам, потом, не повезло. Только они подошли к острову Кюсю, как начался тайфун и, к тому же, погиб главнокомандующий флотом Лю. Монголы вынуждены были отказаться от захвата Японии. И вторая попытка через семь лет то же была не удачной. И то же из-за ветра. Японцы даже имя дали этому ветру – Камикадзе, что значить «Божественный ветер». Монголы, всё-таки были плохими моряками. Так вот! Может быть, этот Лю внук или правнук нашего Лю Жуншу? Флот монголов на Японию шёл с Корейского полуострова. Главнокомандующий Лю погиб в Японии, а семья его была в Корее, да так там и осталась.
- Интересно. А когда монголы Корею завоевали?
- В 1258 году.
- Ого! А рукопись обрываеться на 1215 годе? И где этот Лю был всё это время?
- Кто знает? Но это единственное объяснение, каким образом потомки китайца Лю Жуншу стали корейцами. При условии, конечно, что наша гипотеза верна. А это доказать не возможно, к сожалению. Я даже фамилию этого корейца, что продал мне рукопись, не спросил. О чём очень сожалею. А больше я его не вижу. Хотя семьсот лет прошло, какая фамилия? Десять раз могла поменяться. Но, может быть, когда-нибудь найдётся продолжение. Может быть, Лю Жуншу понравилось писать?
- Хорошо бы.
- Вот.
- Значить золото там?
- Да. Третий раз спрашиваешь. Кто его там найдёт?
- Сам Лю Жуншу или его родственники.
- Это вряд ли. Времена были не спокойные, и была ли возможность у Лю Жуншу сплавать за золотом? И где гарантии, что монголы не отобрали бы золото? Монголы властвовали в Китае больше ста пятидесяти лет.
- Ну, а потомки его?
- Перебравшись в Корею, потомки Лю Жуншу могли забыть родной язык. И записи предка для его потомков могли стать, извини, «китайской грамотой».
Евгений улыбнулся шутки отца.
- А если организовать туда экспедицию? – спросил он.
- Кто будет организовывать? Восточный институт на это денег не даст. Скажут, что это авантюра.
- Да и не надо!- усмехнулся Евгений. - Не надо вмешивать наше родное государство в лице Восточного института в товарно-денежные отношения.
- Как? – не понял Сергей Евгеньевич.
- Я говорю, что сами экспедицию организуем.
- Экспедицию обычно организовывают на деньги. Где их взять?
- Это можно попробовать решить – задумчиво потерев подбородок, сказал Евгений. – Ты, лучше скажи, если тебе принесут протокол с подписями свидетелей, что в указанном на рукописи месте найдены золотые слитки и один слиток тебе подарят?
- Скажу: «Спасибо». Только слиток это не то, что ты себе представляешь. Это такая отливка с ладонь длиной и отверстием на одном конце, что бы можно было верёвку продеть. Вот это и есть древний китайский слиток весом один цзинь, то есть чуть меньше полутора фунтов (500 грамм). Цзинь – золото по-китайски.
- То есть если его переплавить, то наука не пострадает?
- Нет, конечно, особенно если один сохранить.
- Ну, тем более! Нашей организации очень не хватает денег.
- Что это за организация такая? Чем ты, сын, занимаешься, давно хотел спросить?
- Я член Российской Социал-демократической Рабочей Партии большевиков – гордо произнёс Евгений.
- Да вас всего в городе пять человек, как я понял. Немного будет триста тысяч на пятерых?
- Во-первых, нас шестеро, а на флоте, среди моряков, намного больше. После восстания 1907 года ряды Владивостокской группы РСДРП поредели, конечно…
- Тебе сколько лет тогда было? Ты же мало что помнишь.
- Неважно, рассказывали. А во-вторых, это не на нас шестерых, а на всю партию! – с обидой в голосе сказал Евгений. – Даже ещё мало будет. Но курочка по зёрнышку клюёт!
- На партию большевиков? – уточнил Сергей Евгеньевич и в его голосе послышалась издёвка.
- Да, большевиков! – с вызовом ответил ему сын.- Для революции! «Из искры возгорится пламя!»
- Да, но если цитировать Одоевского, то цитировать надо более полно. Там говориться:
Наш скорбный труд не пропадет,
Из искры возгорится пламя,
И просвещенный наш народ
Сберется под святое знамя.
Просвещённый народ! Как вы его просвещать будете? Революцией?
- Не революцией, а после революции. Просветим. Все будут поголовно грамотными.
- Ты знаешь, что с Одоевским дальше было?
- Нет.
- Прощение у царя просил.
- И что царь?
- Простил. Правда, отправил служить на Кавказ рядовым.
- И он дослужился до генерала? – издёвка уже прозвучала в голосе сына.
Но Сергей Евгеньевич не обратил на это внимание и сказал:
- Не совсем. Он умер от малярии в одном ауле шапсугов у Чёрного моря.
- Вот! Дождался милости от царского режима!
- Ну, на Кавказе, у Чёрного моря климат не здоровый, для отдыха не годиться. Это вам не Лазурный берег, и, даже, не Крым. Плюс население враждебное. Шапсуги, это племя черкесов. Самое злое, между прочим, очень долго нам сопротивлялись, а потом в Турцию ушли, к своим единоверцам.
- Да не в этом дело, отец. Черкесы какие-то? Дело в том, что царская милость смертью обернулась!
- Если бы остался на каторге, был бы жив? У нас в Сибире, тоже не курорт!
- Не знаю. Но я не об этом. Я о режиме в целом! Наш царь Николай, может быть, человек и не плохой. Может быть, с ним приятно за столом посидеть, чаю выпить или коньяку, о жизни поговорить. Но царский режим прогнил насквозь. Поэтому и нужна революция!
- Зачем вам революция, сын? Я как историк могу сказать – революция не всегда хорошо! Возьми хоть голландскую, хоть английскую или ту же французскую – сплошная кровь! В конце концов, посмотри, что в Китае делается! Уже две были!
- Там буржуазные революции. А это будет - пролетарская революция! Народные массы поведут за собой пролетарии! Плохо будет только буржуазии! А мы к ней, отец, не относимся!
- Искренне рад за нас! Просто гора с плеч! Это что за пролетарии такие? Рабочие, что ли?
- Да! Передовой класс! Могильщики буржуазии!
- Ну, это понятно! Если заводчик Чеботарёв Прохор Захарович, не дай Бог, помрёт, то его, конечно же, свои рабочие и похоронят. Да и Иванова тоже. Что ж, по-твоему, их родня со стороны кого нанимать будет могилу копать?
- Я в общемировом масштабе, отец! – серьёзно стал объяснять Евгений.- Согласно учению Карла Маркса – пролетариат могильщик буржуазии. Мы большевики за диктатуру пролетариата!
И пропел несколько фальшиво строку из «Интернационала»:
Лишь мы, работники всемирной
Великой армии труда,
Владеть землёй имеем право,
Но паразиты — никогда!
Шутливый тон Сергея Евгеньевича мгновенно исчез:
- Час от часу не легче! Диктатура, это ещё хуже, чем революция. Это ещё больше крови!
- Ерунда! За то какая жизнь после будет!
- Какая?
- Великолепная! Счастливая! Не будет богатых!
- Все будут бедные что ль?
- Не надо издеваться, папа! Жизнь будет хорошая. Все будут работать. Не будет эксплуатации! Простые люди что могут, сколько могут и как могут, так и будут работать, и кому чего нравиться то и будут делать.
- Так, сын, не бывает. А если кому-то нравиться в кровати валятся? Или нужны сапоги, а он лапти делает. А кто направлять-то будет?
- Партия! Наша рабочая партия! Партия большевиков!
- Обожди! А кто на себя ответственность брать будет? Здесь нужно это, а там – то. Там это продаётся, а здесь – нет. Кто будет это учитывать?
- Да партия же!
- На всю страну? Одна?
- Да.
- Наша страна огромная, это не Голландия какая-нибудь. И партия, если она будет одна, тоже будет огромная?
- Да!
- Но, позволь, она же будет не поворотливая.
- Почему? – искренне не понял Евгений.
- По всему! Потому, что горностай проворнее коровы.
- Ерунда всё это! Причём здесь корова? А люди на местах? Будут сознательными – подскажут.
- А если не будут?
- Да будут, будут!
- Ну, хорошо. По поводу – кому чего нравиться. Все хотят быть капитанами, но я не видел людей, которые бы с детства хотели стать кочегарами. Это же адский труд! А кто мечтал с детства хоронить покойников или убирать мусор и чистить туалеты? Да мало ли работ, на которые народ палкой не загонишь? Только нужда заставляет идти на них.
- Люди же будут СОЗ-НА-ТЕЛЬ-НЫ-Е! – Евгений по слогам произнёс последнее слово. Но Сергея Евгеньевича это не убедило.
- Как же так? Человек выучился на капитана, может и умеет водить корабли, но вдруг нехватка кочегаров и он сознательно идёт в трюм?
- Да, отец, да! Если партия прикажет!
- Или сортиры чистить! Да это бред какой-то. Зачем же тогда он учился? Что бы стать кочегаром?
- А мы будем воспитывать! Надо нам десять капитанов и двадцать кочегаров, мы возьмём тридцать мальчиков и воспитаем их, кого кочегарами, кого капитанами.
- А кого гробовщиками!
- Да.
- Это всё ерунда! Воспитать в кого-то невозможно! Как ты узнаешь у кого какие способности? Кого-то и в кочегары лучше не ставить, а ты его в капитаны пихаешь, корабль ему доверишь, людские жизни.
- Воспитаем, а надо будет и перевоспитаем! Новорождённый ребёнок – это же чистый лист! Пиши туда, чего хочешь! Или как пустой чемодан. Наполняй его, чем хочешь! Если не то положил, не нужное тебе вытащи и положи нужное.
- Ну не знаю. Ребёнок рождается не пустым чемоданом или чистым листом. У него уже есть характер, в него уже вложены наклонности к чему-то, способности к чему-то. Воспитать, а тем более перевоспитать никого не возможно! Способности или наклонности все же у всех разные. Можно из тебя сделать садиста? Нет! И капиталист из тебя не получится! Хоть воспитывай тебя, хоть не воспитывай. А вот учёный наверняка получится. Потому что ты мой сын. И мать у тебя далеко не глупая женщина. А что касается партии … Рисковать, крутиться партия, я думаю, не будет. Партия, как я понимаю, коллективная организация. А предприниматель он сам, один рискует, как, к примеру, коммерсант наш, ну, ты знаешь его, Коробейников Фома Иванович. Он же крутится, рискует: туда товар повёз, там не продаётся, в другое место повёз. На свой капитал покупает, им и рискует. Да ещё в долг может взять – риск возрастает! А он бывает и прогорает и снова поднимается. Никакой он не паразит. На нём всё держиться! Его не будет – всё рухнет.
- Так уж и рухнет!
- А как же? Если извозчик лошади «но» не скажет – она и не повезёт.
- И кнутом не ожгёт!
- Не без этого. Строгость, она нужна!
- И обманывает и обвешивает ещё твой капиталист!
- Мы не знаем – сам он приказывает так делать или это его приказчики балуют! Мне показалось, что Фома Иванович честный человек. Слово держит.
- Меж собой они все честные. Кто же с ним дела вести будет, если он своего обманет? Ты посмотри, отец, как люди, рабочие живут у того же Чеботарёва! В бараках, в грязи.