– М-м-м…
Осторожно тащу друга к откосу дороги и укладываю на ровное место. Вытаскиваю из автомобиля какие-то вещи, подсовываю под друга. Он тихо стонет.
– Санька, терпи.
– М-м-м…
Самого покачивает, тошнит. Присел – ещё хуже. Надо что-то делать. Собрать документы. Собрал. Вроде всё на месте. Засунул за пазуху.
– Ма-ши-на, – тихо сказал друг.
– Что-что? – не расслышал я.
– Ма-ши-на е-дет.
– Машина едет? Какая машина? – и увидел освещенные фарами кроны деревьев. По дороге неторопливо двигался автомобиль.
– Чего они так медленно?
– Ребята… стойте! Люди добрые, помогите до больницы добраться.
– Извини, машина полная, можем довезти только одного.
– Да-да, конечно. Саньку заберите, а я сам как-нибудь…
– Санька, крепись. Я за тобой следом…
Скрылись за поворотом красные фонари автомобиля, улеглась пыль. Будет ли еще попутная машина в три часа ночи? Надо идти в поселок.
Луна сочувственно кивает в такт неровным шагам. Ноги спотыкаются, заплетаются, словно идут не по дорожному полотну, а по невидимому буреломному лесу. Стала пробирать дрожь. Боль словно колючки цепляется на каждом шагу, тяжелеет и давит к земле. Идти невмоготу. Призрачный мир расплывается и меркнет. Надо отдохнуть. Но холодно: ноябрь – уже на лужах лёд.
Как там Санька? Наверное, довезли уже до больницы, собирают врачей, хлопочут вокруг. Хоть бы ничего серьезного у него не было!
В кювете лежит поваленное дерево. Ноги сами шагают к нему. Надо посидеть, отдохнуть. Сидеть хорошо: нет боли, нет дрожи, глаза закрываются, по телу разливается слабость и теплота. Надо прилечь. Насилу разлепливаю веки – кровь до сих пор сочится с головы. Смотрю вокруг: где бы прилечь. Возле корней дерева вроде как куча веток не веток, соломы не соломы. Вот на ней-то и прилягу. Но куча… шевельнулась! Показалось? Нашарил у ног камешек, бросил на кучу…
– О-о-о-у, – громыхнула куча, сверкнув зеленым глазом.
Тигр!!!
От ужаса оборвалось дыхание. Сжавшееся сердце колокольным языком заколотилось, забило больно по ребрам в набат. Тигр!!!
Рука машинально ищет камень. Один, второй. Нет, этот маленький. Ага, этот поувесистей.
– Чак-чак-чак-чак, – камни сами собой заколотили, застучали друг об друга, высекая искры.
Ноги охватила крупная дрожь, и они понемногу сдвигают тело по стволу дерева подальше от ужасной кучи. Чуть напряглись и, полусогнутые, мелкими шажочками засеменили на дорогу.
– Чак-чак-чак-чак, – звонко выстреливают камни, подбадривая ноги выпрямиться и шагнуть в полную силу, но их, словно крепкою тетивою, стянул ужас.
Изо всех сил вытягиваю, выпрямляю ноги. Ох! – вырвалось ощущение легкости прямых ног и освободившееся горло заклокотало: «Пошёл вон! Пошёл вон! Пошёл вон!»
Тигр приподнялся и уверенно шагнул на дорогу.
– Чак-чак-чак-чак.
– Пошёл вон! Пошёл вон!
Изо всех сил уже сдерживаю ноги, чтобы не побежали прочь.
Бежать нельзя! Нельзя бежать! Сразу же кинется, как кот на мышонка.
– Чак-чак-чак-чак, – швыряются звуком камни на приближающегося тигра.
– Пошёл вон! Пошёл вон! – выбулькивает сдавленное горло.
Тигр остановился, словно в раздумье, постоял и несколькими быстрыми шагами сократил дистанцию.
– Пошёл вон! Пошёл вон!
– Чак-чак-чак-чак…
Тигр не отпускает. Только затихает стук камней – сразу подбирается ближе. Руки давно уже онемели. Пальцы, намертво стиснувшие камни, мерзнут и болят от каждого удара. Эта боль словно острыми гвоздями вбивается в большую и тяжелую боль всего тела…
– Десять лет назад мировая общественность забила тревогу: дальневосточный леопард на грани исчезновения! Десять лет назад! Что изменилось за десять лет? – громко и отчетливо пересказал я замершему от неожиданности тигру вдруг вспомнившуюся цитату.
Будто наяву перед глазами возникла эта страница экологического журнала – читай и читай, тем более что от громкого голоса тигр заметно отстает.
– По материалам мировой печати, за последние годы проблема сохранения дальневосточного леопарда рассматривается как одна из наиболее важных проблем по сохранению биоразнообразия во всем мире. Неоднократно указывается, что страна и регион, где обитает такой редкий вид, имеет возможность получать не только финансовую поддержку на его охрану, но и привлекать внимание к своим собственным экономическим проблемам и инвестированию в реальный сектор экономики значительных средств. Кому-то это невыгодно… Или так плохо жили, что не до леопарда?..
Тигр не отстает, но идёт уже на более почтительном расстоянии, словно эта информация об его исчезающем брате вызывает очень большое уважение. Что ж, продолжим…
– По учётным данным, численность дальневосточного леопарда критически мала, основная часть сохранилась в России на территории Приморского края и составляет тридцать животных…
Идёт за мной, как привязанный, словно боится пропустить хоть одно слово…
– Еще в 1996 году, после Первой международной научной конференции по сохранению дальневосточного леопарда, были разработаны основные направления специальной программы, сформирован список международных организаций, в том числе институтов Российской академии наук, финансирующих данную программу и выполняющих её. С этого времени проводятся учёты леопарда, финансируются антибраконьерские и противопожарные бригады, выплачиваются солидные денежные компенсации за ущерб, нанесённый леопардом, поддерживаются охотничьи хозяйства, осуществляются обширные образовательные программы школьников, просвещается население, но! За прошедший год были конфискованы у браконьеров шесть шкур леопарда… И, скорее всего, это не все выявленные преступления. В других странах человеку, у которого обнаружена шкура исчезающего животного, обеспечено несколько лет тюрьмы, а в России… грозит штраф 1000 рублей! А кто-нибудь наказан за поджог леса в местах обитания леопарда? Нет!.. Удивительно! Просто удивительно! Никогда не отличался особой памятью, а тут такое! Вчера прочитал эту статью о леопарде в случайно подвернувшемся журнале и – через сутки! – слово в слово повторяю для тигра! Чудеса!
– К сожалению, после утверждения в 1996 году заказника «Борисовское плато» в ареале обитания дальневосточного леопарда появляются только проекты по разработке месторождения низкокачественного каменного угля да по прокладке нефтепровода. Страна моментально реализует решения о повышении коммунальных платежей или налоговых пошлин на подержанные автомобили, но до леопардовых (а более – человеческих – именно человеку жизненно необходима здоровая природа) проблем (это общемировая проблема!) ей как-то недосуг…
Ох! Как же я устал! Тяжеленные ноги уже не могут шагать. Упал бы и не шевелился! Но стоит только оглянуться, как страх заставляет все забыть…
– Чак-чак-чак-чак…
– Дальневосточный леопард является самым северным подвидом леопарда. Ареал его обитания занимал территорию от Пекина до озера Ханка. Теперь же ареал ограничен юго-западными районами Приморского края и узкой полосой на сопредельной территории Китая. В пределах последнего очага обитания продолжается интенсивное освоение территории: проводятся реконструкции дорог, проводятся промышленные рубки леса, заготовка дров, очень популярна охота…
– Эй-эй! Ты зачем так близко? Пошел вон!
– Чак-чак-чак-чак, – спохватились камни…
– 14 марта 2003 года во Владивостоке состоялось заседание Международной рабочей группы по сохранению дальневосточного леопарда. Темой заседания была программа реинтродукции – создание жизнеспособной популяции на территории, на которой животное было истреблено.
Рассмотрев последние данные о критическом состоянии существующей популяции дальневосточного леопарда, эксперты констатировали, что дальнейшее промедление невозможно и только создание дополнительной популяции является единственной гарантией сохранения этого зверя. Но существующая популяция уже не может быть использована для реинтродукции, так как её численность катастрофически мала и её генетический потенциал не позволит создать новую полноценную популяцию. Поэтому для выпуска на новом месте надо использовать сохранившихся животных из зоопарков. Молодые леопарды, рожденные в неволе, будут проходить адаптацию в специальном центре, где им предстоит получать навыки охоты и осторожного отношения к человеку, – и только после этого отправятся осваивать охотничьи угодья. Но! Из двухсот дальневосточных леопардов, содержащихся в зоопарках мира, только десять оказались генетически чистыми…
* * *
… Так и шел: то кричал про популяцию леопарда, то стучал камнями.
Помирать уже соберусь, – так было плохо, – но оглянусь на тигра и опять шагаю.
Так до поселка и дотопал.
Тигр заставил меня выжить. Без него не дошёл бы. Куда там! Завалился бы в кювет, да и замёрз или кровью истек.
Хотите – верьте, хотите – нет, но меня тигр спас!
Сторож
Спустились на ночёвку к ручью. Солнце мигнуло и спряталось за Сихотэ-Алинь, сумерки ощутимо синеют, густеют. Хохотнул, радуясь началу охоты, филин. Уже слышен гул горного ручья, отражаемый крутыми склонами узкого распадка. И тут впереди раздался рык тигра. Всё ясно: тигр нас услышал и предупреждает, что место занято.
Пошли вбок, вдоль склона, в поисках какого-нибудь родничка или мочажинки – без воды ночёвка совсем никудышная. Вскоре нашли маленький родничок, рядом «купалка» диких кабанов. Место не ахти какое, но палатку поставить можно. Расположились, обустроились, сварганили незаменимую кашу с тушёнкой, поужинали. Сидели у костра, смотрели на огонь, на звёзды, обменялись впечатлениями дня, обговорили завтрашние планы, и вдруг опять донёсся тигриный рык. В сонную тишину вкрались какие-то неясные звуки, которые всё ближе и ближе подбирались к нашему становищу. Вскоре явно обозначились тяжёлые шумливые шаги приближающегося владыки.
Всё ближе и ближе!
В оглушающей тишине эти шаги гремели, словно тигр шагал не по сухим листьям, а по гремучим фанфарам. Приблизившись метров на двадцать, тигр завздыхал и шумно улёгся. Всё стихло, только время от времени тигриный хвост, словно проверяя безопасность хозяина, шуршаще шевелился, ощупывая окружающее хозяина пространство. То справа, то слева.
Что делать? А что делать – спать! Намеренно шумно поубирали вещи в палатку, светанули фонарём в сторону тигра и сразу же получили в ответ два зелёно-ледянящих отражения круглых глаз бывшего начеку таёжного сторожа.
Сторожишь? Ну и сторожи! А мы будем спать!
Улеглись, положив рядом топор, фальшвеер и ножи. Всё тихо, спокойно. Усталость подступает, наваливается, окутывает, лелея зарождающийся сон. Но сквозь стенку палатки всё ясней и ясней стал проникать чей-то тяжёлый стон.
– Слышишь?
– Слышу.
– Что это?
– Не знаю…
Долго прислушиваемся. Стон исходит со стороны тигра.
– А! Так это тигр спит! Вот гад!
– И не слышит, что мы разговариваем?
– Не слышит! А ну, погромче!
– Эй, ты! Не мешай людям отдыхать! Ну-ка, перестань стонать!
Раздались шумные вздохи, потом минутное молчание, и стоны начались снова.
– Ну что с ним делать?
– Да ничего! Пусть спит, лишь бы нас не трогал.
– Действительно! Ладно, пусть спит! Только как тут нам уснуть при таком «храпе»?
– Бог с ним. Недавно читал, что, если при бессоннице человек спокойно лежит, он всё равно отдыхает.
– Ладно, лежим.
– Лежим.
А тигру что-то снится. Стон то затихает, то усиливается, в него вплетаются завывания, которые перерастают в рокот – точь-в-точь как в отдалении гудит автомобиль или трактор. И этот негромкий рокот заставляет вибрировать сначала стенки палатки, потом землю, а потом и наши тела.
– Вот гад!
– Да ладно, пусть спит!
– Чёрт с ним – пусть спит!
И так – всю ночь! Под утро наше измученное сознание не выдержало такой нервотрепки и сдалось: провалилось в тартарары, где гремел гром, сверкали молнии, выбивая искры, грохотали камнепады. Но это был какой-никакой, но всё-таки сон. И разбудил нас не грохот, не звонкий щебет утренних птиц, не крики соек и ворон, обнаруживших Самого Хозяина (мы сквозь сон это слышали), а разбудило нас яркое и горячее утреннее солнышко. С чугунными головами мы вылезли из палатки. Тигра уже давно не было: выспался и ушёл при первых лучах солнца. В отдалении каркали вороны, но над нами было синее небо, и только следы говорили, что всю ночь у нас был самый надёжный сторож этой тайги.
Эти глаза напротив
По рисунку Михаила Рыдванского
– Как услышу песню «Эти глаза напротив», так, веришь – нет, чуть сознание не теряю, дрожь бьет, волосы дыбом встают…
– Ха-ха… Нет, не от любви. Хотя есть любовь, присутствует…
– Да, большая. Да, настоящая. Но это другая история…
– Нет, со мной это не от любви – от ОХОТЫ. Да, от ОХОТЫ все приключилось, от ОХОТЫ.
Всю жизнь мечтал поохотиться по-настоящему, по-таёжному, по-дальневосточному: чтоб забросили меня в глухие угодья на месяц-другой. Пожить совсем одному в зимовье, чтоб вокруг ни одной человеческой души. Прочувствовать каждой клеточкой, что МАТЬ она мне родная – ПРИРОДА, что СЫН я её, СЫН. Не знаю, откуда такое, но мечтал, книжки запоем читал-перечитывал не только про охоту, но и про геологов, лесорубов – про всё, что с тайгой связано. С детства. Может, оттого что предки – кубанские казаки, может, в другой жизни индейцем был. Кто знает?
И вот сбылась моя мечта! Предложил знакомый председатель охотничьего клуба и зимовье, и угодья, и лицензии. Да и места самые знатные: на юге Приморья, в глуши, среди гор. Есть там ещё уголки укромные, есть. И зверья хватает, и тайга девственная. Поехал! Всё бросил и – поехал, – когда ещё жизнь такой подарок преподнесет? Зимовье добротное, а рядом, на берегу ключа, ещё и банька ладная. А? То-то.
Живу, любуюсь – не налюбуюсь, дышу – не надышусь, слушаю – не наслушаюсь. Стихи стал писать. А что тут удивительного, если душа через край?! «Бытие определяет сознание» – и ещё как определяет! Вот оно, СЧАСТЬЕ!
Проснулся как-то ночью. Лежу, радостный, и удивляюсь: и чего проснулся? Свежий, отдохнувший – хоть сейчас в сопки беги. Не иначе таежный воздух в юношу превращает?! И тут что-то мягкое в угол зимовья толкнуло. Мягко, но сильно. Как раз возле моей головы. Тихие шаги, легкое шуршание, и всё. Показалось? Потихоньку обулся, вышел на крылечко – тишина, луна полная, видно хорошо, снега ещё нет. Обошел вокруг зимовья. Показалось? Да не спал же, всё явно почувствовал – словно огромной пуховой подушкой стукнуло. И неслабо стукнуло.
Чудеса! Что это было? Никакого подходящего объяснения на ум не приходит. Стою перед зимовьем на полянке, на луну любуюсь, вглядываюсь в лунные пятна: на что похоже? Вроде на женщину в платье, танцующую с двумя букетами. Да не улыбайся! А тут еще метеорит красный медленно так над сопкой летит, а за ним белый светящийся след, и этот метеорит делится надвое! Одна часть ниже луны, другая выше пролетают, гаснут одновременно, следы тихо растворяются… Чудеса! Не иначе старичок-лесовичок разбудил, чтоб я это волшебство осознал и запомнил!
Гляжу на луну, чувствую: строчки из меня рвутся – в зимовье быстрей, свечу зажег и – быстрее записывать. Да не улыбайся! Сам же говорил, что ценишь восточную поэзию. Вот и получилось:
От зависти розы краснеют – ты красивее их.
От зависти зори бледнеют – ты красивее их.
От зависти звёзды мерцают – ты красивее их.
От зависти птицы летают – ты красивее их.
Чувствуешь? И сразу же еще пишу:
Я вращаю созвездья стихами,
Словно ветер вращает крыльчатку
Из последней страницы тетрадки,
Зарисованной сплошь парусами.
Весь из детской мечты, этот ветер,
Из-под крыльев моих вдаль стремится.
Я… всегда забывал, что не птица,
Что созвездья пугаются света.
Поднимаю глаза, а за окном… тигриная голова! Глазищи на свечку уставил… Так неожиданно! Смотрю на него, а он – на свечку. Носом водит, усами стекло щупает… Дунул я на свечу – погасла, а глаза тигра наоборот угольями вспыхнули. Удивительно, но страха тогда не было. А сейчас… Только услышу: «Эти глаза напротив», – ужас наваливается, сердце трепыхается. Вот же, память!