Я и еще несколько девчонок танцевали в кругу. Сабина с Тобиасом, Фанни вытащила танцевать Эмиля, хотя тот разговаривал с Майей. Майя, конечно, надулась, особенно когда оказалось, что Фанни поставила медленный танец.
Карин в своей клетчатой юбке сидела в углу зала, держа руки на плотно сдвинутых коленях. На ногах у нее были туфли, как у первоклашки — на низком широком каблуке. Все остальные ребята были в носках.
Сабина что-то прошептала Тобиасу. Он покачал головой, но она настаивала. Наконец Тобиас подошел к Карин.
— Потанцуем? — спросил он.
Я затаила дух. Вот оно, сейчас начнется.
— С удовольствием, — ответила Карин.
Она поднялась и последовала за ним.
«С удовольствием», — прошептала Сабина Майе, и обе рассмеялись.
Карин положила руку на плечо Тобиаса и начала танцевать. Ее лицо было сосредоточенно и серьезно.
Сабина подошла к музыкальному центру и поменяла песню. Из усилителей теперь грохотал хип-хоп. Тобиас отпустил Карин и начал двигаться в такт музыке. Карин остановилась, глядя на него. Потом стала подражать его движениям. Это выглядело комично. Все стали громко смеяться.
Сцена неприятная, но все же не катастрофа. Могло быть и хуже, думала я, и чтобы не смотреть, вышла из залы в гостиную.
Я не знала, что это только начало.
В гостиной сидели мальчишки с пивом в руках. Когда я вошла, они стали прикалываться и предлагать мне пиво. Но я отказалась, ушла от них и села в кресло, стоявшее в самом углу. Тогда они оставили меня в покое.
Через некоторое время в комнату вошли Сабина и Тобиас и устроились в кресле напротив моего. Тобиас посадил Сабину к себе на колени. Они стали целоваться, и я увидела, как он залез рукой к ней под кофточку.
Через двойные двери было видно, что Фанни танцует в зале с Эмилем.
Ко мне подошла Карин.
— Мы скоро пойдем? — спросила она.
— Еще только половина десятого, — ответила я. — Дома надо быть к одиннадцати.
— Я хочу уйти, — сказала она.
Сабина подняла голову.
— Куда вы собрались? — спросила она. — Вечеринка еще только началась.
Она посмотрела на меня, и я поняла, что должна удержать Карин.
— Хочешь — иди, я останусь, — сказала я.
Я знала, что одна она не пойдет. Если она сейчас вернется домой, ее мама поймет, что она соврала.
— На сколько? — спросила Карин.
Но не успела я ответить, как в дверях появилась Фанни и закричала:
— Просыпайтесь все! Пошли играть в «Правду или последствия»!
34. Правда или последствия?
Все собрались в гостиной и кое-как уместились на кожаном диване и креслах.
Сабина водила первой. Она задала вопрос Фанни.
— Правда или последствия?
— Правда.
— Кто тебе нравится?
— Эмиль.
Эмиль сидел рядом с ней на диване. Он улыбнулся и обнял Фанни за плечи. На Майю было жалко смотреть.
Теперь спрашивала Фанни.
— Карин. Правда или последствия?
Карин сидела на подлокотнике моего кресла. Она наклонилась ко мне.
— Что лучше выбрать? — прошептала она.
— Выбирай! — поторопила ее Фанни.
Я посмотрела на Сабину. Она беззвучно прошептала:
35. Туман
В ту субботу мы с Антоном ездили к бабушке. Мы всегда навещаем ее в День всех святых. Папа тоже приезжает, и мы вместе ходим на кладбище и зажигаем свечку на дедушкиной могиле. Ночуем мы у бабушки, а в воскресенье вечером папа отвозит нас домой.
День выдался туманный, деревья, памятники, люди, медленно ходившие между могилами, — все было окутано влажной серой дымкой. Под фонарями туман казался белым и плотным.
Когда я была маленькой, Антон пугал меня привидениями и духами, и я боялась даже на секунду выпустить папину руку. В эти сказки я больше не верю, но на кладбище мне стало не по себе и захотелось быстрее уйти оттуда. У дедушкиной могилы я расплакалась. Бабушка обняла меня, вид у нее был такой, словно она, того гляди, сама начнет плакать. Мне было стыдно, ведь бабушка подумала, что я плачу из-за дедушки.
Вечером папа повел нас в ресторан. Он всегда так делает, и мы можем выбрать, в какой ресторан хотим пойти. Мы, как обычно, выбрали итальянский. Я заказала лазанью, но съесть ее не смогла. Она была очень вкусная, только мне кусок не шел в горло. Папа расстроился, что деньги — и немалые — заплачены зря. Вслух он ничего не сказал, но это было видно. Антон доел мою порцию.
Вернувшись домой, я сразу спросила у мамы:
— Кто-нибудь звонил?
— Звонил? — переспросила мама со странной усмешкой. — Нет, никто не звонил.
Она была бледной и непричесанной, а все пепельницы в доме были набиты окурками.
— Как папа? — спросила она, стараясь говорить бодро. — Как бабушка? Как дела у Ингрид?
Ингрид — это новая папина жена. Можно подумать, маму действительно интересуют ее дела.
— Ее с нами не было, — ответила я. — И слава богу.
Мама улыбнулась и погладила меня по голове.
— Нора, Нора, сказала она. — Что бы я без тебя делала?
А я крепко ее обняла.
36. Пустая парта Карин
Сегодня утром в классе было необычно тихо. Никакой музыкальной минутки. Гунилла сидит и молча смотрит на ребят. Те, кого не было на вечеринке, ничего не понимают. Они крутятся за партами, переглядываются, качают головой.
Парта Карин пустует.
Я боялась того, что вот-вот должно было произойти, тех слов, которые нам собиралась сказать Гунилла. И мечтала, чтобы это случилось поскорее — любые слова лучше, чем эта гулкая тишина.
Наконец Гунилла нарушила молчание.
— Вчера я разговаривала с мамой Карин, — сказала она.
Сабина издала тихий звук, словно у нее перехватило дыхание. Фанни сидела с невозмутимым видом, но ее руки, рисовавшие что-то на листочке, дрожали.
— Карин больше не вернется в наш класс, — сказала Гунилла. — После всего, что произошло на вечеринке в пятницу. Она перейдет в другую школу.
— Школу стриптиза, — ухмыльнулся Тобиас.
— Заткнись, не смешно! — оборвала его Сабина.
— Ладно, не буду, — сказал Тобиас.
— Не могу передать, как меня огорчило все происшедшее. Надеюсь, вас тоже.
Я подняла глаза и встретилась взглядом с Гуниллой. Несколько секунд она смотрела мне прямо в глаза. Потом кивнула мне и спросила:
— Кто-нибудь хочет что-то сказать?
Но тут в дверь постучали. Гунилла посмотрела на часы и слегка нахмурилась: тот, кто постучал, очевидно, пришел не вовремя.
— Войдите! — крикнула она.
Дверь открылась, на пороге стояла мама Карин, одетая в серо-бежевое пальто. Гунилла подошла к ней, и они, понизив голос, обменялись несколькими фразами.
— Это мама Карин, — сказала Гунилла. — Она пришла за ее вещами.
Когда мама Карин проходила мимо меня, я потупилась. Я не могла смотреть ей в глаза.
Гунилла показала место Карин и стояла рядом, пока ее мама складывала вещи. Среди книг Гунилла отобрала учебники, принадлежавшие школе.
Никто не говорил ни слова, и скоро тишина сделалась невыносимой.
— Я… мы не были на вечеринке, — сказала Эмма. — Там было только несколько человек.
Мать Карин повернулась к Эмме. Не скажу, что она улыбнулась, но выражение лица у нее, во всяком случае, было дружелюбным.
— Кто здесь Фанни и Сабина? — спросила она у Гуниллы.
— Пусть они сами за себя ответят, — сказала Гунилла.
Фанни подняла руку с самым независимым видом, Сабина тоже подняла руку, но взгляд ее не отрывался от крышки парты.
— Я просто хотела на вас посмотреть, — сказала мама Карин. — Посмотреть, как выглядят девочки, которые способны сделать такое.
И тут Сабина не выдержала. Громко всхлипнув, она выбежала из класса, закрывая руками лицо.
Майя привстала за партой, словно хотела догнать Сабину.
— Оставь ее, — сказала Гунилла. — Я думаю, сейчас ей нужно побыть одной.
Мать Карин подошла ко мне. Она вынула из сумочки маленький сверток и положила его на парту.
— А вот и Нора, — сказала она. — Насколько я понимаю, это твое.
После уроков Сабина догнала меня на лестнице.
— Нора, — проговорила она, запыхавшись, — можно мне пойти сегодня к тебе?
Услышав эти слова два месяца назад, я была бы вне себя от счастья.
— Нет, — ответила я. — Я занята.
— Ну пожалуйста! — под пудрой следы слез были незаметны, но глаза Сабины блестели и казались больше обычного.
Я не хотела, сказала она. — Я не думала, что так получится. Веришь? Мне нужно с тобой поговорить.
— Завтра, — сказала я.
Она кивнула. Тобиас, Эмиль и Фанни спускались по лестнице. Фанни взяла Сабину за руку.
— Не дрейфь! — сказала она.
— Завтра? — переспросила меня Сабина.
— Да.
Они пошли вниз по лестнице. Я вынула сверток, оставленный мамой Карин, и открыла его.
Там лежал черный бюстгальтер.
В нашей прихожей часто бывает кавардак, но сегодня здесь творилось что-то невообразимое. Я чуть не споткнулась о сваленные возле двери пакеты с какими-то вещами, кажется, одеждой. Рядом с ними стояли барабаны Феликса.
Тихонько закрыв за собой дверь, я прошла к телефону, набрала номер и стала ждать. Один, два, три, четыре, пять сигналов. Я уже хотела отключиться, когда трубку, наконец, сняли.
— Квартира семьи Эрикссон.
— Извините, Карин дома? — спросила я.
— Кто ее спрашивает? — поинтересовалась мама Карин.
Я не решилась назвать себя. Я положила трубку.
Телефон тут же зазвонил. Сердце у меня в груди подпрыгнуло. Вдруг Карин услышала звонок и поняла, что это я?
— Алло, Нора у телефона, — сказала я.
— Привет, Нора, — услышала я голос Феликса. — Мама дома?
— Подожди минутку, — сказала я. — Мама, это Феликс.
Мама вышла из комнаты с зубной щеткой в одной руке и пеной для бритья в другой. Взяв трубку, она приготовилась слушать.
— Нет, — ответила она через мгновение. — Нам не о чем говорить… Нет, я сказала! Я упаковала твои вещи. Можешь приехать вечером и забрать их. Если не заберешь, я выставлю их на лестницу. Или отдам бездомным.
Куки подошла ко мне и завиляла хвостом.
— Сейчас, Куки, — отозвалась я. — Сейчас пойдем гулять.
— Плевать я на это хотела! — закричала мама в трубку. — Я не хочу больше слушать твое вранье!
Она бросила трубку на рычаг.
— Привет! Как дела? — обратилась она ко мне.
Тут она заметила черный бюстгальтер, торчавший у меня из кармана.
— Что это? — спросила она.
Я вытащила бюстгальтер. Если уж рассказывать — так обо всем.
— Вот это размер! — засмеялась мама. — Откуда он у тебя?
— Я взяла его в магазине. А потом отдала Карин.
— Как это? — не поняла мама. — Что ты имеешь в виду? Как взяла? Зачем?
— Пойдем, я тебе расскажу. Только это долго. Давай сядем куда-нибудь.