Захотелось есть. Последний раз я ела под водой, когда кок Лешка приготовил бесподобные блинчики с творогом. При воспоминании об этих блинчиках есть захотелось еще сильнее.
Что же делать?..
Я остановилась у зеркальной витрины полюбоваться на свое голодное отражение. И вдруг увидела высокого типа, похожего на латиноамериканца.
"Пять тысяч чертей", — с досадой подумала я. За мной опять начиналась слежка.
Глава XI
МАЛЕНЬКАЯ НОЧНАЯ СЕРЕНАДА
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я быстро пошла в сторону Гостиного двора. Там всегда толпится народ, и вряд ли они рискнут схватить меня в толпе среди бела дня. Но скоро наступит вечер, а затем ночь…
Надо было срочно отрываться от "хвоста".
Я собиралась уже нырнуть в метро, но вовремя вспомнила, что у меня нет рублей. Следовало поменять франки. Я вошла в первый попавшийся обменный пункт. Это оказались кассы Малого зала филармонии. Встав в очередь к окошку, в котором меняли валюту, я мельком глянула на афиши, развешанные по стенам.
Сердце мое радостно екнуло. С одной из афиш на меня, улыбаясь, смотрел Воробей.
Володька!.. Как же я могла забыть, что он в Питере?!
Я тотчас подскочила к соседнему окошку, за которым сидела интеллигентная старушка — кассирша, продававшая билеты в Малый зал.
— Мне, пожалуйста, один билет на сегодняшнее представление. — Я торопливо сунула ей франки.
— Куда — куда? — закудахтала кассирша. — На представление?! Здесь, деточка, филармония. А представления в цирке показывают.
— Хорошо, хорошо, — соглашалась я. — дайте один билет на заключительный концерт юных скрипачей.
— Концерт уже начался, — сухо ответила она. — Ты будешь мешать музыкантам самовыражаться.
— Да я на цыпочках, на цыпочках…
— А что за деньги ты мне даешь?
— Это мне папа подарил, — несла я всякую чушь. — На день рождения.
— Не понимаю, — принялась возмущаться старушка. — Как можно детям дарить валюту?!
Но франки все же взяла.
Схватив билет, я побежала в зрительный зал.
Любителей послушать юных скрипачей было, прямо скажем, не густо. Первые три ряда вообще пустовали. На сцену вышла накрашенная тетечка в длинном платье и важно объявила:
— Альбиони. "Адажио". Исполняет Владимир Воробьев. Город Москва.
Раздались жидкие аплодисменты.
На сцене появился Воробей в черном фраке и с белой бабочкой. Он зажал скрипку между плечом и подбородком и заводил по ней смычком. Полилась заунывная мелодия, типа похоронной. Ждать, когда он все это пропиликает, у меня не было ни времени, ни желания. Я прошла в первый ряд и села напротив Володьки. Он играл с закрытыми глазами.
— Воробей, — громким шепотом позвала я.
Лицо его приняло недоуменное выражение. Он открыл глаза и посмотрел в зал.
— Да здесь я, здесь, — шептала я. — У тебя под носом.
Когда Володька увидел меня, его лицо и вовсе вытянулось, словно огурец. Он сделал два шага к краю сцены.
— Как ты тут оказалась? — не переставая играть, тоже шепотом спросил он.
— Потом расскажу. Давай скорей. За мной гонятся.
— Ты с ума сошла! — округлил глаза Воробей, но все же стал играть в два раза быстрее.
В зале недоуменно зашептались. Я оглянулась. Латиноамериканец был уже здесь. Стоял в дверях.
— Володька, — в полный голос сказала я, — нам надо бежать.
Он заиграл еще быстрее. Рука со смычкой просто — таки мелькала: туда — сюда, туда — сюда.
Латиноамериканец пошел по проходу.
— Воробей! — закричала я. — Сваливаем!..
Володька резко перестал играть и медленно поклонился. Ответом было недоуменное молчание зала. Воробей быстро ушел за кулисы. Я, прыгнув на сцену, бросилась за ним.
— Ты что, Мухина, спятила?! — накинулся он на меня чуть ли не с кулаками. — Я, может, из — за тебя первую премию потерял!
Пропустив все это мимо ушей, я потащила его в глубь кулис.
— Здесь есть черный ход?
— Да, вот за этой дверью.
Я рванула дверь.
— Бежим скорей!
Мы побежали по каким — то коридорам, лестницам и наконец выскочили в маленький дворик. И — о, чудо! — с улицы въехало такси. Я втолкнула Воробья в машину и влезла сама.
— Гони! — приказала я водителю.
Видимо, у меня было такое лицо, что он решил не спорить.
— Куда гнать — то?
— По — моему, в дурдом, — сказал Володька.
— Попетляйте, попетляйте, — попросила я и, чтобы таксист действительно не принял меня за сумасшедшую, добавила: — Понимаете, мы решили пожениться. А мой отец против. Убью, говорит, твоего хахаля, — кивнула я на Воробья.
— Все ясно, — усмехнулся таксист. — Дело молодое.
И начал петлять. Я глядела в окно. Вроде бы за нами никто не гнался.
— Сколько вам лет, ребята? — спросил таксист.
— Восемнадцать, — соврала я, а что?..
— Больно молодо выглядите.
— Спасибо за комплимент. Вот здесь остановите. Рядом с автобусной остановкой.
Машина остановилась. Денег не было ни у меня, ни у Володьки.
— Ладно уж, — добродушно проворчал таксист. — Потом на свадьбу пригласите. Я в пятом таксопарке работаю. Дядей Гришей звать.
К остановке подкатил автобус. Я с ходу в него полезла; Воробей, естественно, за мной. Так мы и прыгали с автобуса на троллейбус, с троллейбуса на трамвай, а с трамвая снова на автобус. Как сказал бы господин Сундзуки — "обрубали хвосты".
Таким образом мы заехали к черту на кулички. Начал моросить дождь. Володька снял свой концертный фрак и бережно укутал футляр со скрипкой.
— Мухина, — недовольно проворчал он, — тебе не кажется, что у тебя крыша едет?
— У тебя сейчас у самого поедет, — ответила я и рассказала ему обо всем, что со мной приключилось за эту неделю.
Воробей слушал с непроницаемым лицом. Когда я закончила, он некоторое время молчал.
— Послушай, Мухина, — наконец сказал он, — это не просто бред. Это бред сивой кобылы.
— Ты что, мне не веришь?! — возмущенно завопила я.
— Верю, Эммочка, верю, — погладил он меня по голове, словно больную. — Ты только не нервничай.
— Я тебе русским языком объясняю — меня хотят убить! Явка в Париже провалена! Мсье Фабр забыл парашют! А капитан Сидорчук передал привет дедушке!..
— Да, да, — кивал Володька, — тебя хотят у бить, за тобой следят, ты прыгала без парашюта в Атлантический океан, а в Питер тебя доставила секретная подводная лодка. Я все правильно понял?
— Да, все правильно! — с вызовом ответила я.
— Охо — хо, — вздохнул Воробей и снова погладил меня по голове.
— Да включи ты на минуточку мозги! — отбросила я его руку.
…Короче, мы круто поругались. Наступила тишина. Я сидела на скамейке и чесала нос. Привычка у меня такая, когда нервничаю.
— Знаешь что, Мухина, — примирительно сказал Володька. — Едем домой. В Москву.
— На какие шиши?
— У меня в гостинице есть деньги.
— Нельзя нам в гостиницу, — убежденно сказала я. — Она уже под наблюдением.
— Ну хорошо, — сдался он. — Что ты предлагаешь?
Я посмотрела на его скрипку, — я встала со скамейки, — сейчас деньги будут.
Мы снова поехали в центр. Там я привела Володьку в подземный переход.
— Давай, Воробей, — говорю, — сбацай чего — нибудь для народа.
По — моему, это предложение поразило его больше, чем все мои похождения вместе взятые.
— Я?.. Для народа?..
— А что такого? Нам же нужны деньги на билеты.
Помедлив, Володька надел фрак. Достал из футляра скрипку. Протер смычок.
— Моцарт. "Маленькая ночная серенада", — громко объявил он. — В подземном переходе исполняется впервые.
И заиграл.
Я присела на корточки, положив перед собой пустой футляр. Вскоре в него посыпались металлические деньги. А затем и бумажные.
Володька вдохновенно играл. Я подсчитывала денежки. Нам уже хватало на два плацкартных билета, но для полного счастья хотелось набрать на отдельное купе.
Но тут сквозь толпу протиснулся милиционер.
— Почему мешаете движению? — строго спросил он. — Что за безобразие?!
Володька опустил скрипку и с достоинством поклонился. Раздались аплодисменты и одобрительные свистки.
— Это не безобразие, — ответила я милиционеру, — это серенада Моцарта.
Глава XII
СХВАТКА В ПОЕЗДЕ
Поезд под номером тринадцать отходил в час ночи. Вагон у нас тоже был тринадцатый. Честно говоря, мне не хотелось ехать ни в этом поезде, ни в этом вагоне. Но других билетов не было.
Остаток дня мы прослонялись по улицам.
— Нет, ты видела, как меня принимали в переходе? — поминутно спрашивал Володька.
— Да видела, видела, — отвечала я. — Отстань.
— А слышала, как громко хлопали? — не отставал Воробей.
— Да слышала, слышала! — Я думала совсем о другом.
Почему никто не пришел к памятнику Пушкину?.. Что за информация заложена в мое подсознание?.. Откуда взялся этот таинственный фокусник?.. Ну и так далее…
Вагон под номером тринадцать оказался грязным, а проводник — злобным. Он запретил нам спать на матрасах без постельного белья. Так что пришлось Володьке вместо подушки подкладывать под голову футляр со скрипкой, а мне — свои кроссовки.
Воробей сразу уснул, а я лежала с открытыми глазами, вспоминая сумбурные события последних дней. Я чувствовала, что все это только цветочки. Ягодки — впереди.
Монотонно постукивали колеса. Я тоже уснула.
…Проснулась я оттого, что кто — то посвятил фонариком мне в лицо. Мужчина в темной куртке быстро пошел по проходу. Я успела заметить, что у него длинные тонкие руки, похожие на паучьи лапки.
Поезд стоял на каком — то полустанке. В вагоне было душно. Я решила сходить ополоснуть лицо. Когда поезд тронулся, я пошла в туалет. Дверь была заперта, но ждать пришлось недолго. Из туалета вышел тот самый тип, что светил мне в лицо фонариком.
— Девочка, — сказал он, — закурить не будет?
— Бросила, дяденька, — ответила я.
Он не уходил, загораживая проход. Взгляд у него был какой — то странный. "Наркоман", — поняла я.
— Тебя случайно не Эммой звать? — спросил он.
Во рту у меня мгновенно пересохло.
— Нет, не Эммой.
— Расскажи это моей бабушке. — Он больно наступил мне на ногу.
— Убери протез, — с угрозой произнесла я, — а то счас как заору на весь вагон.
— Ну заори, — с вызовом ответил он.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Да, я могла себя поздравить — передо мной стоял настоящий маньяк — убийца. Господи, и зачем я только поперлась в этот дурацкий туалет?
Маньяк схватил меня за плечи и вытолкнул в тамбур. Одна из дверей вагона была открыта. Поезд с грохотом несся сквозь ночь.
Здесь хоть во все горло ори — никто не услышит.
Маньяк вытащил из кармана большие канцелярские ножницы. Они зловеще поблескивали.
— Я люблю убивать ножницами, — сказал он. — Когда я их сжимаю вот так, — он показал как, — мне сразу хочется кого — нибудь убить.
Неужели я сейчас умру?.. Честно говоря, с трудом в это верилось.
— Я наемный убийца, — с гордостью продолжал маньяк. — Киллер. Слыхала о таких? Мне заказали тебя убить. За деньги, разумеется. А за деньги я убью любого.
Грохотала под ветром незапертая дверь. Убийца перехватил мой взгляд.
— Да, — оскалился он в мерзкой улыбочке, — это я для тебя приготовил. Вернее, для твоего трупа. Я выброшу его из поезда, и все будет шито — крыто. — Почесывая кончиком ножниц свое оттопыренное красное ухо, маньяк медленно пошел на меня.
Я попятилась.
Конечно, я перетрусила. Ни у кого ведь нет большого желания умирать.
— Сколько вам заплатили? — спросила я, чтобы хоть как — то оттянуть время.
— Тысячу баксов.
— Немного.
— Так ведь и работка плевая. — Маньяк поклацал ножницами, как заправский парикмахер.
— А кто вам заказал это убийство?
— Ха — ха — ха, — громко расхохотался он. — Ну скажем — одна женщина.
— Женщина?! — поразилась я. — Вы врете!
— Зачем мне врать? — ухмыльнулся убийца. — Симпатичная женщина с черной родинкой. Вот тут. — Он ткнул себя грязным пальцем в щеку.
Дебильная улыбка застыла у него на лице. Я поняла, что наступает самый ответственный момент в моей жизни.
Маньяк, сжав в руке ножницы, кинулся на меня! Я резко ударила его ногой, метя в шею. Но вагон покачнулся, и удар пришелся по челюсти. Он явно не ожидал, что я стану сопротивляться; на какую — то секунду убийца растерялся. Эта секунда меня и спасла.
Я подпрыгнула и уже двумя ногами ударила его в грудь. На сей раз удар получился классный!.. И в этот момент — надо же такому случиться — дверь широко распахнулась, и убийца, не успев даже вскрикнуть, вылетел из вагона. Только я его и видела.
— Эй, ты, свинья немытая! — схватившись за поручни, закричала я в темноту. Потом пошла в туалет и тщательно вымыла лицо и руки.
Итак, меня снова пытались убить. Но на сей раз я хотя бы узнала — кто. Симпатичная женщина с черной родинкой на щеке. Единственный человек, у которого я видела родинку на щеке, был капитан Сидорчук. Но он же не был симпатичной женщиной… "Стоп!" — сказала я себе. Родинка была еще у Элизабет. Точно, точно. Маленькая черная родинка на правой щеке…
Я посмотрела на себя в зеркало. У меня тоже была черная родинка.
— Может, это ты хочешь меня убить? — спросила я у отражения.
Оно задало мне тот же самый вопрос.
Я вернулась на свое место. Весь вагон спал. В том числе и мой телохранитель — Володька.
Я потрясла его за плечо.
— Мухина, опять ты, — недовольно забормотал он сонным голосом. — Ни днем от тебя покоя нет, ни ночью.
— Воробей, — зашептала я ему на ухо, — только что в тамбуре меня хотел убить наемный убийца. Ножницами.
Володька широко зевнул
— А почему не убил? — спросил он, почесываясь.
— Я его из поезда выкинула.
— Ну и правильно сделала, — ответил Воробей и, повернувшись на другой бок, сладко уснул.
Глава XIII
ЛОВУШКА
В Москве светило весеннее солнышко. Табло показывало десять градусов тепла. Не успели мы войти в здание вокзала, как раздался женский голос, усиленный динамиком:
— Эмма Мухина, прибывшая из Санкт — Петербурга, вас ожидают в кассовом зале у кассы номер три. Повторяю… — И она повторила.
Мы с Володькой недоуменно переглянулись.
— Кто это тебя ожидает? — спросил он.
— А я откуда знаю?
— Мистика повседневности, — сказал Воробей. — Никто ведь не знал, что мы сегодня приедем.
— Да, — согласилась я. — Кроме тех, кто хочет меня убить.
Володька недовольно поморщился.
— Опять ты, Мухина, Со своими бредовыми фантазиями. — Он быстро пошел вперед.
Я догнала его.
— Ты куда?
— Посмотреть, кто тебя ожидает.
— А может, не стоит?
— Ты что, трусиха?
— Не трусиха, а осторожная, — уточнила я.
Воробей покачал головой.
— По — моему, у тебя начинается мания преследования.
— Ладно, — решилась я. — Пошли. Будь что будет.
И мы пошли.
У кассы номер три нас поджидали двое военных. Красавцы восточного типа. Черный волосы, изящные усики.
— Лейтенант Рахимов, — козырнул один.
— Лейтенант Каримов, — козырнул другой.
— Маэстро Воробьев, — важно назвал себя Володька.
Но оба лейтенанта смотрели на меня.
— Добрый день, Эмма, — улыбнулся лейтенант Рахимов. — Генерал Пивоваров приказал нам встретить тебя. И доставить на конспиративную квартиру.
Я гордо взглянула на Воробья. Эффект был потрясающий. Он так и замер с открытым ртом.
— Передайте генералу мои наилучшие пожелания, — небрежно ответила я. — А как поживает майор Глотов?
— Хорошо поживает, — сказал лейтенант Каримов. — Прошу в машину.
Мы вышли на привокзальную площадь. У поребрика стояла черная "Мазда".
— Ну ладно, Мухина, — стал прощаться Володька. — Я на метро.