— Я тоже люблю футбол, — сказал Нед, — и играю за нашу школьную сборную. Я вратарь.
— И ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?
— Если ты сама этого хочешь.
— Ты удочеришь меня, да?
— Да.
Они смотрели друг на друга. Нед уже привык к тому, что взгляд куклы ему ничего не сообщал. Если глаза открыты, значит, она не спит, но что при этом чувствует — понять было невозможно. Она не умела улыбаться или хмуриться, её гладкое восковое лицо было неподвижным, а широко открытые голубые глаза — пустыми.
Через минуту, которая показалась Неду вечностью, Леди Дейзи заговорила.
— Хорошо, Нед, — сказала она. — Мне кажется, было бы замечательно стать твоей приёмной дочерью, если ты действительно этого хочешь.
— Да, да, конечно! — радостно воскликнул Нед.
Ему хотелось обнять её, но кукла была уж слишком мала для такого проявления чувств, и к тому же, подумал он, это было бы чересчур сентиментальным, так что он только взял её ручку в перчатке и сказал:
— Обменяемся рукопожатием в честь этого?
— Конечно, — ответила Леди Дейзи.
— У тебя было столько волнений сегодня! Ты, должно быть, переутомилась, — заботливо сказал Нед. — Может быть, хочешь прилечь?
— Боже милостивый, нет, — запротестовала Леди Дейзи. — Я совсем не чувствую себя уставшей. Проспать восемьдесят девять лет! Этого вполне достаточно, чтобы чувствовать себя бодро.
— Тогда что бы ты хотела делать?
— Может быть, посмотрим устройство, о котором ты говорил? Кажется, ты называл его «телик».
— Да, конечно.
Нед взглянул на свои часы. Бабушка скоро включит шестичасовые «Новости» — она всегда их смотрит. Он вынес Леди Дейзи (разумеется, держа её вертикально) из комнаты.
— Сидни всегда съезжал вниз по перилам, — сказала она, когда они подошли к лестнице. — Отчаянный мальчишка был Сидни.
«Ну вот, опять этот Сидни!» — подумал Нед. Он, признаться, немного робел, потому что прежде ему это делать не приходилось. Тем не менее сел на широкие, красного дерева полированные перила и оттолкнулся.
Они съехали вниз на такой скорости, что Нед, соскочив с перил, чуть не столкнулся с бабушкой, которая как раз проходила мимо.
— Осторожно, Нед! — вскрикнула она. — Ты чуть не сбил меня. Да ещё с куклой. Кто мне недавно говорил, что хочет заботиться о ней? А вдруг ты бы её уронил? Голова у куклы сделана всего лишь из затвердевшего пчелиного воска и разлетелась бы на кусочки, если бы ударилась об пол.
— Прости, бабушка.
— Ладно, всё хорошо, что хорошо кончается. Включи телевизор, милый, сейчас «Новости». А я пойду поставлю кое-что в духовку.
— Прости, Леди Дейзи, — тихо сказал Нед, когда они вошли в гостиную.
— За что?
— Ну, ты слышала, что бабушка сказала.
— Слышала. Но ты бы меня не уронил, Нед. Я в этом уверена.
Тем не менее от бабушкиных слов мурашки поползли по спине, и, хотя он глядел на экран, его воображению рисовалась ужасная картина: Леди Дейзи лежит на полу с расколотой головой, голубые глаза закрыты и никогда больше не откроются. Или ещё страшнее: обезглавленное туловище, а вокруг осколки разбитой головы.
Нед погладил длинные чёрные волосы куклы, которая неотрывно смотрела на экран.
Когда закончился выпуск «Новостей», бабушка выключила телевизор и сказала со вздохом:
— Хоть бы изредка нам показывали что-нибудь приятное. То, что творится сейчас, не может не удручать. Интересно, что подумала бы твоя кукла о мире, в котором мы живём, если бы умела думать?
— Ну, как тебе телевизор? — спросил Нед позже, когда они с куклой вернулись в его комнату.
— Потрясающе! — воскликнула Леди Дейзи. — Сколько всяких открытий и изобретений! У нас, разумеется, были фотографии — как бы мне хотелось показать тебе ту, на которой моя дорогая Виктория, — но движущиеся фотографии, цветные, которые рассказывают о том, что происходит где-то именно в этот момент! Невероятно! И эти громадные самолёты, на которых сотни людей могут долететь, скажем, до Америки за считаные часы! И астронавты, плавающие и кувыркающиеся в воздухе, и машины, которые знают ответы на все вопросы… Кстати, как они называются?
— Компьютеры.
— Да. Столько новых слов надо запомнить!
— Ну конечно, многое стало совсем другим, — кивнул Нед.
— А что-то совсем не изменилось, — произнесла Леди Дейзи с иронией. — Разве только стало ещё хуже. Везде войны, жестокость, голод. Люди научились многому, но не преуспели в том, чтобы любить друг друга.
— Должно быть, люди выглядят совсем по-другому?
— Да, действительно, что касается одежды или, вернее, её отсутствия.
— Ты имеешь в виду, что девушки показывают свои ноги?
— Не только ноги. Эта победительница конкурса красоты…
— О, мисс мира? В купальнике?
— Так это называется? К сожалению, я не могла ни отвести, ни закрыть глаза. Позор!
Внизу зазвонил телефон.
— Нед, — позвала бабушка, — это тебя!
— Иду! — крикнул Нед.
Он подпёр куклу на кресле подушечкой и убежал.
— Это был телефон, — объяснил он, вернувшись. — Такое устройство, чтобы говорить друг с другом, находясь на большом расстоянии.
— Уж это я знаю. Телефон изобрели сто пятнадцать лет назад, дорогой мой Нед, — произнесла Леди Дейзи довольно резко.
— Ты хочешь сказать, что у вас в этом доме был телефон?
— Конечно. Не дикари же мы были, даже если ничего не знали о теперешних достижениях современной цивилизации. Можно узнать, с кем ты говорил?
— С папой. Они собираются забрать меня завтра утром.
— Забрать нас, — уточнила Леди Дейзи, делая ударение на последнем слове.
— Правильно!
— И мы поедем на автомобиле?
— Да.
— По одной из тех дорог, какую мы видели в «Новостях» и на которой произошла ужасная авария?
— Да, но не бойся, Леди Дейзи. Папа — хороший водитель.
— Но скорость, с какой они едут! В моё время впереди автомобиля шёл человек с красным флагом. Признаться, я нервничаю.
— Может, тебе лучше оставаться в своей коробке?
— Да, пожалуй, Нед. Так много со мной произошло, и за такой короткий срок! Я привыкла жить в гораздо более медленном темпе. И не забывай, что я теперь очень пожилая кукла, чтобы не сказать — старая.
«Но умереть ты не можешь, — подумал Нед и тут, вспомнив бабушкино предостережение, испугался: — Или можешь?»
— Ты не старая, Леди Дейзи, — воскликнул он. — Ты вечная. Ты самая замечательная кукла в мире!
— О, Нед, — немного смутилась Леди Дейзи, — очень мило с твоей стороны! Именно так всегда говорила мне Виктория.
Неду показалось, будто её щёки слегка порозовели. «Нет, — подумал он, — это, должно быть, игра света».
Глава 5
Потрёпанная, старая коробка
— Интересно, как прореагирует твой папа, — сказала бабушка на следующее утро.
В последний день бабушка всегда давала Неду его любимый завтрак — два вкрутую сваренных яйца, размятые вилкой и смешанные со сливочным маслом, потом сдобная лепёшка, тоже намазанная маслом и бабушкиного приготовления клубничным джемом.
Нед проглотил последний кусок и спросил:
— Прореагирует на что?
— На куклу.
— Не думаю, что у него была кукла, когда ему было столько же лет, сколько мне.
— Да уж конечно нет. Твой папа и его друзья были далеки от этого. Они всегда играли в войну, или занимались дзюдо, или гоняли в футбол.
— Как Сидни, — неожиданно для себя произнёс Нед.
— Сидни? Ты имеешь в виду своего прадедушку? Откуда же ты знаешь?
— Э-э… Сидни — это мальчик из моей школы, — быстро нашёлся Нед. Он подумал немного и сказал: — Давай не будем говорить папе про Леди Дейзи, ладно?
— Ты собираешься везти её в коробке?
— Угу.
— А маме скажешь? Или ты намерен держать куклу всё время в коробке? Пожалуй, так сохраннее.
— Бабушка, там ей будет неудобно!
— Смешной ты, — улыбнулась бабушка. — Прямо-таки влюбился в эту Леди Дейзи Чейн. Можешь не волноваться, я ничего не скажу твоим родителям.
— Спасибо, бабушка!
— Он хорошо себя вёл? — спросила мама за ланчем.
— Золото, а не ребёнок, — ответила бабушка. — Хотя ему тут особенно заняться нечем и было скучновато.
— Совсем не скучно, бабушка, — сказал Нед.
Он поймал её взгляд, и они заговорщически улыбнулись друг другу.
— Итак, на следующей неделе опять в школу, Нед, — сказал отец. — И в этом полугодии у тебя будут футбольные тренировки и матчи. Ты знаешь, мама, — обратился он к бабушке, — Неда взяли в школьную футбольную команду. Он вратарь. Здорово, правда?
— Яблоко от яблони недалеко падает, — заметила бабушка.
Чувствовалось, что отец доволен и собой, и своим сыном.
— А я был крайним нападающим, — продолжил он. — И, скажу не хвастаясь, довольно проворным… Ну а теперь мы должны поторапливаться. А то попадём в Лондоне в самый час пик.
— Ты сложил свои вещи, Нед? — спросила мама.
— Да, у меня всё готово.
Нед принёс только маленький чемодан с одеждой. Коробка с куклой туда не помещалась. К тому же он и не хотел, чтобы коробка была внутри чемодана, хотя здравый смысл ему подсказывал, что раз Леди Дейзи все эти восемьдесят девять лет не испытывала недостатка в свежем воздухе, то пара часов уж точно не будет ей во вред. «Пожалуй, надо опять перевязать коробку бечёвкой, — подумал он, — на случай, если мама и отец полюбопытствуют и захотят открыть крышку».
У себя в комнате он вынул куклу из коробки и поставил на ноги. Её веки, вздрогнув, поднялись.
— Доброе утро, Нед, — сказала она. — Или уже день?
— Половина третьего, — ответил Нед. — К пяти мы должны быть дома. Ты поспи ещё немного.
— Дай мне в последний раз взглянуть в окно, — попросила Леди Дейзи. — Что это за большая белая машина стоит перед парадным?
— Это наша машина, — сказал Нед.
— Боже мой! Подумать только, ведь в последний раз я каталась с Викторией, мы сидели в двуколке, которую вёз старый пони… Уложи меня спать, дорогой, прошу тебя.
Улучив момент, когда родители прощались с бабушкой, Нед быстро отнёс чемоданчик и коробку в машину.
— Ты как следует закрыл багажник? — спросил отец.
— Да, папа.
— Ну-ка, я посмотрю.
Проверяя, он заглянул через заднее стекло в багажник и спросил:
— А что в той коробке?
— Это я ему дала кое-что, — поспешно сказала бабушка.
— Секрет, да? — подмигнул отец сыну. — Ну, поехали, попрощайся.
— Спасибо тебе за всё, бабушка.
— До свидания, Нед. — Она обняла его, поцеловала и, пока родители усаживались в машину, прошептала на ушко: — Береги Леди Дейзи.
Сидя позади родителей, Нед размышлял о том, как трудно будет держать всё в секрете, и впервые в жизни даже пожалел немного, что он не девочка. Тогда бы всю поездку можно было держать Леди Дейзи на коленях, чтобы она могла смотреть в окно.
Как бы её всё интересовало и изумляло! Теперь, в тысяча девятьсот девяностом году, многое здорово отличалось от того, что она знала прежде. «И я не смогу свободно, как у бабушки, ходить с ней по всему дому, — думал он, — иначе папу удар хватит. И говорить с нею я тоже смогу не так уж часто».
Беседы с Леди Дейзи Чейн, как он теперь понял, стали важной частью его жизни, и, если бы они оказались невозможными, ему бы очень их недоставало. Он больше не думал о ней как о кукле, сделанной на какой-то давно снесённой фабрике и одетой давно умершей швеёй. Она была для него личностью, и к тому же личностью необычайной.
Вчера вечером они долго разговаривали, точнее, Нед задавал множество вопросов о том, какой была жизнь в тысяча девятьсот первом году: как люди одевались, что они ели и пили, в какие игры играли, каким спортом занимались, какие пели песни, какие были лошади и экипажи. Он расспрашивал об их домашних животных, об увлечениях, о взглядах на мир, который так отличался от современного. Человеку, который мог бы жить в те времена, сейчас было бы почти сто лет, но воспоминания Леди Дейзи о том времени были абсолютно свежими.
Как много он уже от неё узнал! «Бьюсь об заклад, я знаю теперь больше о том времени, чем моя учительница», — подумал он. Мамин голос прервал его мысли.
— Ты что-то притих, Нед. С тобой всё в порядке?
— Да, мам, я просто думаю.
— О чём же? — спросил отец.
— Я думаю… о бабушке, — нашёлся Нед. — Сколько лет мне было, когда умер дедушка?
— Тебе было… постой-ка… — начал подсчитывать отец.
— Почти два года, — ответила мама.
— Да, верно, прошло уже восемь лет с тех пор, как умер мой отец.
— Как его звали, папа?
— Гарольд.
— А как звали его отца?
— Твоего прадедушку? Его звали Сидни.
— А у него были братья или сёстры?
— Была одна сестра, но она умерла совсем ребёнком. Не припомню её имени. Ты вдруг стал интересоваться историей семьи?
— Бабушка рассказала мне о заповедном имуществе. О доме.
— Вот как?
— Да, она сказала, что, когда умрёт, мы будем там жить.
— А тебе бы хотелось? — повернулась к нему мама.
— Я не хочу, чтобы бабушка умерла.
— Надеюсь, она проживёт долго, — сказал отец. — Ты уже станешь взрослым, и, может быть, у тебя к тому времени будут собственные дети.
«У меня уже есть ребёнок, — подумал Нед, — приёмный». Но, пожалуй, никто не назвал бы Леди Дейзи ребёнком, хотя у неё и были пухлые розовые щёчки и по-детски широко открытые голубые глаза; на самом деле она была женщиной, мудрой маленькой старой женщиной.
Вечером у себя дома, в своей спальне, Нед развязал бечёвку, снял крышку и достал куклу из коробки. Ни отец, ни мама больше о ней не спрашивали, и Нед подумал, что было бы замечательно, если бы они совсем забыли о бабушкином «секретном» подарке.
— Добро пожаловать, Леди Дейзи, — сказал он, когда кукла открыла глаза. — Надеюсь, тебе здесь будет хорошо.
— Ты так добр ко мне, — ответила она. — Ну, значит, это твоя комната?
— Да. Я тебе сейчас всё покажу.
— Здесь очень уютно, — сказала Леди Дейзи, осматривая комнату.
Нед медленно носил её по своей длинной, с низким потолком спальне, поворачивая куклу так, чтобы она могла увидеть и его кровать, и маленький письменный стол, где он готовил уроки, и столик для игры в снукер[4], хай-фай систему и стоящий напротив удобного старого кресла небольшой телевизор.
— Ах, у тебя есть даже собственный телик! — произнесла кукла с видимым удовольствием.
— Да, — сказал Нед. — Правда, разрешают смотреть его только в определённое время.
— А мне можно будет смотреть?
— Конечно!
— Как эта комната, — заметила Леди Дейзи, — отличается от той, в которой ты спал у бабушки, хотя бы потому, что здесь так много всяких картинок.
Стены в комнате Неда действительно были сплошь обклеены большими красочными плакатами и фотографиями поп-звёзд и футболистов. Самой большой была фотография человека в спортивном костюме, с вьющимися чёрными волосами, запечатлённого в прыжке, его пальцы в перчатках касались футбольного мяча за пределами штанги.
— Кто этот красивый джентльмен? — спросила Леди Дейзи. — Один из тех астронавтов? Кажется, что он летит.
— Это вратарь английской сборной, — ответил Нед. — Я сплю и вижу, чтобы стать таким, как он. Кстати, о сне, Леди Дейзи. Я помню, ты говорила, что спала в своей кроватке, когда жила с Викторией.