— Послушай-ка, — отвечал папа, — во-первых, я не уверен, что соленая вода ему понравится, а потом, у нас и так столько вещей, что для Руди места в машине просто нет. К тому же для него надо будет еще и корм с собой везти.
— Но в кемпингах всегда полным-полно всяких отбросов, — не сдавалась Цуппи.
— Да нас в Италии со свиньей ни в один кемпинг не пустят! Там и с собаками-то останавливаться запрещено.
— Тогда поставим палатку не в кемпинге, а прямо в чистом поле. В этих кемпингах все равно скука смертная, ты же сам говорил.
— Да, — ответил папа, но решил схитрить. — Только нас со свиньей не пропустят через границу. Для этого нужна специальная справка для таможни.
Но Цуппи если что задумает — не отступится. На следующий день она уговорила меня пойти с ней в таможенное управление. Нам нужен был отдел «Ввоз и вывоз живого скота». Там сидел один-единственный сотрудник. Когда мы вошли, он подозрительно на нас посмотрел.
Может, его туда перевели из отдела по борьбе с контрабандой? По крайней мере, вид у него был недовольный и поглядывал он на нас с подозрением — видимо, по профессиональной привычке.
Мы спросили, что надо сделать, чтобы провезти свинью в Италию.
Мужчина подошел к шкафу и достал пачку бланков.
— Вот, — сказал он, — заполните все это: таможенную декларацию на живой скот, предназначенный на убой, а так же ветеринарную справку, соответствующую новым правилам Европейского Союза. И еще подтверждение итальянской бойни о согласии принять скот.
— А если мы ее из Италии потом назад привезем?
— Кого?
— Свинью.
— Это как же? В виде колбасы?
— Нет, живьем конечно.
— Подождите-ка. Вы же собирались везти ее в Италию на убой?
— Нет, — испугалась Цуппи, — мы просто хотим взять Руди с собой в отпуск.
— Кто такой этот Руди?
— Наша свинья.
— Вы меня что, за дурака принимаете? — рассердился таможенник, потом подошел к двери, распахнул ее и гаркнул: — Вон!
Мы поспешили убраться подобру-поздорову.
— Ну и долго же до него доходит! — злилась Цуппи, когда мы выскочили на улицу.
После этого визита она поняла, что взять Руди в отпуск не получится.
Мы путешествовали по Италии почти четыре недели. Пока папа с мамой осматривали всякие старинные развалины, мы накупались вволю, нанежились на солнышке и наелись мороженого. Но на третью неделю Цуппи начала волноваться и стала проситься назад — проведать Руди. На следующий день после возвращения домой мы отправились к старику Восу. И тут нас ждала неожиданность! Подъехав к дому, мы заметили, что двор словно вымер — ни кур, ни Руди, даже дворового пса и коров не слышно. Окна и двери дома заколочены.
Мы пошли к Вернеру — тому, у которого птицефабрика.
— Ах, так вы, значит, ничего не знаете, — сказал он. — Старик Вос умер. Упал вдруг со скамейки прямо во время дойки. Сердечный приступ. Уже три недели прошло. А его сын о сельском хозяйстве и слышать не желает. Вот все и продал.
Мы страшно испугались! Папа стал спрашивать, куда же девали всех животных.
— Ну, кур раскупили деревенские, а остальную скотину отправили на забой.
Услышав это, Цуппи разрыдалась, а за ней и Бетти, да и у меня подбородок задрожал.
— И нашего Руди тоже? — спросила испуганно мама.
— Нет, он слишком тощий. Его еще подкормить надо. Вот его на откорм и отправили.
— На откорм?
— Ну да, на свиноферму. Там свиньи в два счета доходят до кондиции.
— А вы не знаете, на какую именно ферму продали нашего Руди?
— Понятия не имею. Наверно, на какую-то здесь неподалеку. Да, трудно вам будет найти вашу свинку, если ее вообще еще не…
Вернер посмотрел на Цуппи и не договорил.
Глава 12
Следующим утром мы отправились на поиски фермы, куда продали Руди. У нас оставалась еще одна неделя каникул.
Мама с нами не поехала. Ей надо было разобрать портфель. В последний учебный день она, вернувшись из школы, всегда просто бросает, не разбирая, за шкаф свой толстенный портфель, набитый бумагами, табелями, документами, записками, письмами — короче, всем тем, что накопилось перед каникулами. Во время отпуска этот портфель так и лежит там, куда она его забросила. А когда лето подходит к концу, мама сперва выдвигает его из-за шкафа ногой, на следующий день — поднимает и относит на кухню, еще через день — в спальню, из спальни — в детскую, пока он не окажется на ее письменном столе. Тогда она наконец открывает портфель и начинает все эти бумаги разбирать, что-то записывает, время от времени тяжело вздыхает, а то вдруг с досадой сомнет лист и выбросит в мусор. В это время лучше к ней не подступаться с разговорами. Нам всем становится ясно: еще несколько дней, и начнутся занятия в школе.
Утром папа позвонил в сельхозуправление и спросил адреса окрестных ферм, где откармливали свиней.
Первая ферма, куда мы приехали, была похожа не на крестьянский хутор, а скорее на фабрику. Хозяин свинофермы оказался молодым парнем. Он сказал, что за последние две недели купил пару свиней у одного скототорговца, но откуда тот их взял, знать не знает. И конечно, теперь уже и не отличишь, какие именно это были свиньи. Но показать их нам он готов — пожалуйста.
В свинарнике в маленьких клетках стояли на ржавых решетках свиньи. Решетки эти нужны для того, чтобы сквозь них падали какашки — так убирать проще. Через все клетки проходил конвейер, по которому автоматически поступал корм, за правильным подбором его состава следил специальный компьютер. Свиновод страшно гордился этими техническими новшествами, которые он приобрел совсем недавно. Даже взял для этого ссуду в банке.
— Но я быстро расплачусь. Только бы свинина в этом году опять не подешевела. Это было бы уже свинство, — объяснил он.
Он показал нам осветительную систему, при помощи которой можно было регулировать, когда свиньям спать, а когда просыпаться для очередной кормежки. Потому что у свиней здесь была единственная задача — как можно быстрее съесть как можно больше, чтобы потолстеть и отправиться на бойню. В свинарнике у этого фермера было гораздо чище, чем хлеву у старого Boca, но и намного тоскливее. Свиньи ссорились, потому что стояли в жуткой тесноте: вечно с обеих сторон либо чьи-то уши, либо хвост. Животные стояли за решетками, мотали головами и на нас никакого внимания не обращали. Мы медленно прошли мимо рядов клеток, разглядывая свиней, но Руди так и не нашли.
— Да за три недели ваша свинья поди так отъелась, что вы ее теперь нипочем не узнаете, — сказал фермер на прощание.
Мы побывали еще на двух фермах. Везде одна и та же картина: грустные свиньи, которым ничего не остается, как только жевать, жевать и жевать. Страшно подумать, что и Руди засадили в такую вот крошечную клетушку: ведь он так любил побегать на воле!
И вот мы приехали на четвертую ферму. Хозяин тут оказался ворчливый и поначалу не хотел пускать нас в свинарник. Но папа сказал ему, что мы хотим хотя бы одним глазком посмотреть на современную ферму. Это ему польстило, и он согласился устроить для нас экскурсию.
— Вам повезло, что свинарник сейчас полон, завтра мы отвозим свиней на бойню, — сообщил он.
Мы пошли мимо клеток. За решеткой лежали жирные откормленные свиньи и жевали, не переставая. Вдруг мы услышали у себя за спиной взволнованный визг, и одна свинья просунула пятачок сквозь решетку.
Это был Руди! Но если бы он сам нас не позвал, мы бы его никогда не узнали, таким толстым и бесформенным он стал.
— Это Руди! Это моя свинья! — крикнула Цуппи.
— Твоя свинья? — не поверил фермер. — Не смеши меня!
Тогда Цуппи рассказала историю Руди. Но фермер только отмахнулся:
— Этак каждый придет и заявит, что это его свинья. А их тут одну от другой не отличишь, если только у какой черное пятно есть или хвоста не хватает.
— Мы Руди можем из тысячи узнать, — заверила его Бетти.
— Верно, — подтвердил папа, — мы своего знаем как облупленного. Вы же видите, мы его сразу приметили, а он — нас.
А Руди меж тем просунул свое толстое рыло сквозь прутья решетки и тихонько повизгивал своим особым визгом. Когда Цуппи погладила его пятачок, он завизжал еще громче.
— Это каждый может сказать! Я за эту свинью выложил немалые денежки и уже продал на бойню, — не унимался фермер.
— Мы вам вернем те деньги, что вы за Руди заплатили, — предложил папа.
— А прочие расходы: питание, содержание на ферме, компьютерная система кормления?
— Ладно, и все сопутствующие расходы тоже.
— А мой доход? Я ведь уже подписал контракт с бойней!
— Ладно. И это тоже. Сколько вы хотите?
Фермер подумал немного и назвал сумму в триста пятьдесят Марок.
— Многовато, — вздохнул папа. — Столько у меня с собой и нет.
— А не могли бы вы отдать нам свинью прямо сейчас, а мы завтра вернемся и привезем вам деньги? — спросила Бетти.
— Нет уж! — рассердился фермер. — Приезжал тут один защитник животных, выкупил десять свиней и увез, но так до сих пор и не заплатил. Выкладывайте денежки, если не хотите, чтобы ваша свинья отправилась завтра под нож.
Глава 13
Мы поехали домой. Папа был страшно зол и, как обычно, когда бывал не в духе, с досады ругался на других водителей, что те якобы слишком быстро или слишком медленно едут, ворчал на Бетти, что она его дергает и отвлекает, и на меня, что я не сразу закрыл окно. Вообще-то, мы к этому уже привыкли, только мама еще иногда на него сердилась.
Дома мы устроили семейный совет.
— Что будем делать? — спросила мама.
— Триста пятьдесят марок — кругленькая сумма!
Деньги на нас с неба не падают, — проворчал папа и посмотрел на маму.
— Но ведь мы должны спасти Руди! — взмолилась Цуппи.
— Деньги тут не главное, — сказала мама.
— Да вы только подумайте: куда мы денем этакую раскормленную свинью? Он ведь стал просто огромным, его уже в ванную не запихнешь. А стоит господину Шустербергу обо всем пронюхать, он нас в два счета выставит на улицу. Да и другие жильцы ему наверняка нажалуются. Поросенок — это одно дело, многим они даже нравятся, но что скажут люди, когда мы поселим в квартире такого громадного откормленного борова?
— Руди не виноват, что он теперь такой толстый, — заступилась за поросенка Бетти. — Все равно надо постараться протащить его в квартиру.
— А что потом? — не успокаивался папа. Так и будем вечно жить со свиньей в ванной?
— Можно его выводить на прогулки по ночам.
— А где мы возьмем денег ему на прокорм? Такой здоровенный хряк на одних объедках не продержится. Ему подавай жрать, жрать и жрать. Может, прикажете установить ему в ванной кормушку с компьютерным управлением? И потом: кто будет там убираться? Тоже — я? Всю жизнь мечтал ухаживать за свиньей!
— Значит, тебе Руди совсем-совсем не жалко?
— Жалко, но надо себе представлять, куда мы его денем и где на все возьмем денег.
Бетти сказала, что она готова мыть соседям окна, за это платят пять марок в час. Цуппи вызвалась убираться у старой дамы, нашей соседки сверху, а я был готов подтягивать отстающих по математике. И пока мы таким способом накопим триста пятьдесят марок, Руди уже отправят на бойню.
Мама посмотрела на папу и решила:
— Что ж, детям придется поделиться частью своих накопленных карманных денег. Ну, скажем, ста пятьюдесятью марками.
Тогда и папа согласился:
— Так и быть, придется раскошелиться для начала.
На следующий день мы встали рано-рано и отправились на свиноферму. Когда мы туда приехали, на дворе уже стоял грузовой фургон, и водитель как раз закрывал кузов. В грузовике теснились свиньи.
— Стойте! — закричала Цуппи. — Остановитесь, там наша свинья!
— Отойди в сторону, — велел водитель. — Я спешу.
И он сел в кабину. Папа побежал к хозяину фермы, размахивая деньгами. Фермер тщательно пересчитал их, потом подошел к грузовику и сказал шоферу:
— Одну свинью придется вернуть.
— Час от часу не легче! — рассердился водитель, выключил мотор и вылез из кабины. — Как вы тут разберете, какая ваша, а?
— Сейчас я свистну, и он сам объявится, — пообещала мама.
Водитель опустил заднюю стенку кузова. Мама свистнула в два пальца. И Руди тут же протиснулся мимо толстых свиней, медленно и с трудом перешагнул через борт и ступил на пандус. А водитель поспешил поднять стенку кузова.
Усадить Руди в наш комби оказалось совсем непросто. Сам он туда взобраться не мог, таким стал неповоротливым. Пришлось папе подогнать автомобиль к самому пандусу. Когда Руди вошел в багажник, машина сильно просела.
— Надеюсь, ось не сломается, — проворчал папа.
На выезде с фермы мы обогнали грузовик со свиньями. Они стояли там и печально на нас смотрели. Цуппи расплакалась и, чтобы отвлечь ее, папа спросил:
— Ну и куда мы повезем Руди?
— Сначала — домой, — ответила мама.
Глава 14
Когда мы вернулись домой, было уже темно. Мы специально дождались сумерек и долго колесили по окрестностям. Даже перекусили в одном трактире. А машину оставили на стоянке, закрыв багажник, чтобы Руди не мог выбраться.
Он так и лежал там, тяжело дыша. Когда совсем стемнело, мы решились провести его в квартиру. Мы придумали четкий план. Ну прямо как в кино! И здорово было, что мама с папой участвовали в этой тайной операции вместе с нами.
Мы медленно проехали мимо нашего дома, который, увы, нам не принадлежал. Папа хотел уже остановиться, но заметил господина и госпожу Хайнц — они вывели на прогулку свою лохматую собачку. Пришлось нам еще разок объехать квартал. Когда мы снова приблизились к дому, вокруг было пусто. Бетти вылезла из машины и пошла проверить, нет ли кого в подъезде, чтобы не повстречать на лестнице жильцов или, чего доброго, самого господина Шустерберга.
Потом она подала условный сигнал: путь свободен. Мама выскочила из машины и открыла багажник. Но оказалось, что Руди стоит головой вперед и не может развернуться, чтобы спуститься. Ему пришлось бы пятиться, но и этого он сделать не мог. К тому же при таком огромном весе попробуй он спрыгнуть задом, наверняка сломал бы ногу. Руди попытался соскользнуть с края багажника, но повис, лежа на животе. Мы не могли его поднять, такой он был тяжелый. Что было делать? Мимо проходил какой-то старичок. Он, конечно, сразу заметил свешивающиеся из машины свиные ноги и застыл на месте.
— Что это вы такое делаете? — спросил он подозрительно.
— Сами видите, — нашелся папа. — Хлопаем по свинье.
— Что значит — «хлопаете по свинье»?
— Разве вы не знаете? Ну, свинью сажают в машину и каждый проходящий мимо может за одну марку похлопать ее по заду.
— Зачем?
— Как это «зачем»? Это же приносит удачу! Старичок порылся в кошельке и выудил одну марку.
— Только побыстрее, — торопил папа. Старичок протянул папе монетку, похлопал Руди и пошел дальше. Но он еще пару раз обернулся, может, потому, что мы слишком громко смеялись. Тем временем Руди, которому было неудобно так висеть, стал тихонько повизгивать.
— Ну, и как теперь прикажете его вытаскивать? Тут подошла мама.
— Что стряслось? — спросила она.
— Руди застрял.
— Нам нужна доска.
Но кто, скажите на милость, держит доски в городской квартире? Где мы ее возьмем?
На этот раз выход из положения нашла Цуппи:
— А может, гладильная доска подойдет?
— Нет, — сказала мама. — Только не наша гладильная доска!
— Решайте же! Нам надо поскорее убрать Руди с улицы, — торопил нас папа.