— Вот гад! — выругался Файрмен. Возмущению его не было предела. Его обокрали в собственном замке, который он считал практически неприступным. Да и кто мог посметь это сделать? Сила, ловкость, решительность, неуязвимость и благородство Файрмена были известны на весь «Антиюни».
— Вот гад! — в сердцах повторил Файрмен. — Чего теперь делать-то?
Он и правда немного растерялся. Конечно, большой беды в такой краже не было. У него хватит сил и умения восстановить потерянное. Но сколько на это уйдет времени? Неделя? Две? А это значит, что все эти дни придется провести в замке, как в тюрьме. Без путешествий, без приключений. Мало того, теперь придется придумывать новый костюм, совершеннее прежнего, да и оружие надо изобрести помощнее. Ведь теперь по всему пространственно-временному космосу «Антиюни» разгуливает какой-то подлый тип с его, Файрмена, непобедимым оружием, в его замечательном костюме спейссупертраппера с пятью уровнями защиты. Сколько бед может натворить этот подлец! Подумать страшно. И где гарантия, что Взломщик не наведается в Замок Огня вторично, пока Файрмен будет занят своим снаряжением. Значит, придется усиливать охрану. С этого, пожалуй, и начнем…
Но сперва Файрмен решил навестить Рута — обсудить положение, а заодно и предупредить друга. Конечно, он немного рискует, отправившись в путь пешком, без костюма, без оружия. Но мужества ему не занимать, бывали переделки и похуже. Хотя бы когда он столкнулся нос к носу с тиранозавром в Меловом периоде. У него тогда еще не было костюма супертраппера, а всю энергию бластера он расстрелял, охотясь на птеродактилей. И все-таки единственным оставшимся выстрелом он сумел уложить царя ящеров. А как он сражался с киберами кондора? Об этом лучше вообще не вспоминать…
Файрмен решительно распахнул ворота гаража, через которые всегда выезжал на своем сверкающем чудо-«Саабе», и отправился к Руту. Стальная двенадцатиэтажная Бронебашня его друга находилась совсем неподалеку.
Рут оказался дома, но на его двери светилась надпись «Very busy», из чего следовало, что Рут никого видеть и слышать в данный момент не желает. Однако Файрмен на правах близкого друга вполне мог рассчитывать на исключение. Он набрал свой личный код и не ошибся — тяжелая толстенная дверь, украшенная совершенно лишними, на его вкус, круглыми клепками, со страшным скрежетом медленно отползла в сторону. Любит же его друг дешевые эффекты — клепки, скрежет…
Файрмен шагнул в лифт и почти тут же оказался на одиннадцатом этаже, на сей раз без скрежета. Прекрасно зная расположение помещений в этом нелепом здании, он сразу догадался, что Рут сидит в мастерской. Наверное, готовится к очередному путешествию в межзвездном пространстве. Рут был большим фанатом дальних прогулок. И опять Файрмен не ошибся. Рут действительно мудрил над своим «Драка-ром» — так назывался его звездолет. Повсюду валялись какие-то блоки, толстенные листы обшивки, странные детали конструкции, и из самой середины этой груды металлолома торчал толстый круглый хвост Рута, утыканный острыми стальными шипами. Хотя Рут неплохо орудовал в бою этой частью тела, Файрмен и ее находил совершенно лишней. У себя он бы давно уже ее ампутировал. Но Рут своим хвостом гордился, хоть и попадал из-за него в трудные положения. Что ж, другу не прикажешь. У каждого свой вкус, как говорил барбос, облизывая у себя под хвостом.
— Привет, Рут! Я уже здесь, — оповестил Файрмен.
— Привет, Файрмен. Погоди немного.
Еще пару минут Рут находился в том же положении и, лишь докончив какую-то важную часть своей непростой работы, предстал пред гостем во всем своем диковинном обличье.
Массивное, мускулистое, почти человеческое с виду тело покрывали, словно латы, темные стальные пластины, скорее подчеркивая, чем скрывая, мощную мускулатуру. На толстой короткой шее красовалась чудовищная голова крокодила. Картину довершал тот самый толстый и одновременно гибкий хвост, которым Рут так гордился.
— Привет, Файр, — еще раз повторил он. Только Рут позволял себе называть Файрмена сокращенным вариантом его имени.
— Опять модернизируешь свою летающую крепость? — поинтересовался Файрмен.
— Ну да, я собрался слетать на Малую. Большую Медведицу я уже всю облазил.
— Так уж и всю?
— Ну почти всю. Впрочем, если что-то упустил — всегда можно вернуться. Верно? — Рут дружески улыбнулся, обнажив четыре ряда страшных зубов, отчего его внешность явно не стала симпатичнее. Но Файрмен давно уже привык к его веселым гримасам. Однако он постарался немного сбить этот излишний, по его мнению, оптимизм.
— Вот в этом-то я и не уверен, — с большой долей сомнения в голосе произнес он.
— В чем ты не уверен? — искренне удивился Рут.
— В том, что так просто можно вернуться.
— Это почему же? — Рут удивился еще больше.
— А вот почему. Твой «Дракар», конечно, классный корабль.
— Безусловно, — с готовностью согласился Рут.
— А после модернизации он, несомненно, станет еще лучше. Но не собираешься же ты, дорогой Рут, сидеть в нем не вылезая. Неужели ты не выйдешь прогуляться хоть на одной из планет» на какой-нибудь звезде, скажем, из хвоста Малой Медведицы?
— Конечно, выйду, — опять согласился Рут, — для этого туда и собираюсь.
— А раз так, — огорошил друга Файрмен, — ты имеешь все шансы не вернуться обратно.
— Это еще почему? Мой панцирь крепок, и костюм хорош.
— Но не станешь же ты спорить, что он гораздо хуже моего.
— Не стану, — справедливо согласился Рут, — только я не пойму, к чему ты клонишь. Мы ведь с тобой друзья, Файр, или это уже не так?
— Как раз так, Рут, и поэтому я здесь. Дело в том, что мой замечательный костюм спеистраппера свистнул проклятый Взломщик. Прямо из Замка Огня свистнул.
Рут тоже свистнул — от удивления.
— И еще он унес все оружие и украл мой «Сааб». Но если «Сааб» мне просто жалко, то оружие и особенно костюм представляют теперь реальную опасность для любого спейстраппера. Да и для любого обитателя…
— Согласен.
Файрмен добился желаемого результата, Рут был весьма озадачен.
— Спасибо, что предупредил, — расстроенно произнес он» — только все равно это плохо.
— Вот я и пришел к тебе не только предупредить, но и посоветоваться. Может, объединенными усилиями нам как-то удастся поправить создавшееся положение.
— Отчего ж нет? — выразил Рут свою полную готовность. — Пошли в гостиную, обсудим это дело получше.
Глава III. СТЕРТЫЙ АДРЕС
Костя вышел из лицея, когда уже смеркалось. Во дворе никого не было. Все давно разошлись по домам. Даже большие черные ворота уже заперты на ночь. И чего это он так задержался? Ах да, он же поджидал Машку, застрявшую на репетиции лицейского театра. Только где же она?
Костя огляделся. Двор был пуст и неуютен. Огороженный низеньким столбчатым заборчиком со ржавой стальной сеткой, в полувечернем освещении он был похож на двор тюрьмы. Где же Машка?
Костя обернулся и посмотрел на приземистое здание лицея. Все окна погашены, в том числе и в той комнате, где занимается театральная студия. Как же она вышла незамеченной? Через окно, что ли, опять вылезла? За ней это водится, а чтобы разозлить Костю, Машка и не на такое способна.
Делать нечего. Смирившись с очередным обломом, он направился к черным воротам. Калитка тоже оказалась запертой. Вот черт! И дырку недавно заделали. Костя зло толкнул створку тяжелых ворот, и они неожиданно легко распахнулись.
За воротами вниз под горку убегала кривая, вымощенная брусчаткой улочка, зажатая между высокими стенами старых домов. Редкие фонари едва рассеивали тьму, выхватывая из нее грязные тротуары с перевернутыми урнами, усыпанные окурками и мусором. Неуютная улочка.
Однако Костя пошел по ней. Ему было неинтересно, куда она выведет. Он шел один, совершенно один. Шаги отдавались гулким эхом в тесном длинном городском ущелье. Когда же оно кончится? Хоть бы один человек попался навстречу. Нет — пустынно и одиноко.
Но вот стало светлее. Ущелье заканчивалось. Костя ускорил шаг. Да, действительно, впереди открывалась широкая площадь, залитая ярким электрическим светом, а слева в нее упирался сквер с голыми городскими деревьями и лавочками в два ряда. Лишь одна из них была занята какой-то парочкой. И больше никого. Даже нету машин. Мимо проехал совершенно пустой троллейбус. Неужели уже так поздно? Сколько же он просидел в лицее? Надо спросить, сколько сейчас времени, решил он и энергично пошагал к лавочке.
Еще издали он понял, что это Машка. С ней был еще кто-то. Он положил ей руку на плечо и что-то нашептывал на ухо, а она доверчиво склоняла к нему голову. Наверное, это Димка Корнеев, догадался Костя. Нет, теперь он не подойдет. Он не будет мешать их счастью.
Вдруг Машка обернулась и увидела Костю. Она что-то произнесла, указывая на него вытянутой рукой. Обернулся и тот, второй. Нет, это не Димка Корнеев. Костя никогда не видел этого человека, но он сразу понял, что перед ним Взломщик.
Взломщик резко вскочил. Раздался легкий электрический треск, и вот уже фигура Взломщика предстала облаченной в похищенный костюм супертраппера. Еще мгновение — и в руке у него сверкнул бластер. Жерло оружия было направлено в беззащитную Костину грудь. Это конец!..
Взломщик дико захохотал. Дико и страшно. Костя никогда еще не слышал такого ужасного смеха, он весь похолодел… А Взломщик все хохотал и хохотал…
Костя проснулся. Звонкий хохот здоровенного механического будильника вырвал его из сна. Он зло хлопнул будильник по голове. С кухни доносилось хриплое покашливание и пахло яичницей. «Дед», — вспомнил Костя. Он посмотрел на часы. Стрелки показывали ровно семь. «Какого черта! В лицей ведь только к восьми тридцати. Вот она, проклятая дисциплина». И ведь не поленился зайти и поставить у него под ухом этого механического монстра. Где он только его выкопал? Костя еще раз зло глянул на допотопный будильник, появившийся в квартире Костровых вместе с дедом. Впрочем, спасибо ему, он прозвонил вовремя. Снова откинувшись на подушку, Костя стал вспоминать неприятный бон. Надо ж такому присниться!
Да, чего себе врать, он и сейчас влюблен в Машку. Ведь были у них несколько дней счастья, когда они сидели вместе на всех уроках. И шли потом гулять то в Битцевский лес, то в кафе. Успели даже вместе сходить в театр Спесивцева. И вдруг в один день все закончилось…
Это случилось, когда он познакомил ее со своим другом Димкой Корнеевым. С первого по восьмой класс они учились в одной школе. А потом Костин отец устроился преподавать физику в лицее для одаренных детей со странным названием «Школа-ПСИ», тоже неподалеку от дома. ПСИ расшифровывалось как «Правда», «Совесть», «Интеллект». И его, Костю, отец в этот лицей перевел. Но дружба с Димкой не закончилась, жили-то они в соседних домах. И во дворе встречались, и в гости друг к другу ходили почти каждый день. Особенно часто Костя ходил к Корнееву играть на компьютере. У них дома компьютера тогда еще не было. Так бы и дружили, наверное, если бы Костя не решил познакомить с Корнеевым Машку.
Он привел ее к Димке в гости, когда никого из Димкиных родителей дома не было. И сначала все шло хорошо. Костя радовался в душе, что его друг понравился Машке. А кому только Димка не нравился: умный, веселый, обходительный, с волевым подбородком и карими глазами. Они посидели за компьютером, попили чаю, а потом Димка предложил пойти на дискотеку в Костину прежнюю школу.
— Ребят снова увидишь, я вас с ди-джеем Ванькой познакомлю, классный ди-джей, — соблазнял Корнеев.
— А у нас еще и одиннадцатиклассники сами играют, — похвасталась Машка, — группа в лицее есть.
— И у нас есть, я вас с ними тоже познакомлю, — заметил на это Корнеев.
Короче, они собрались и пошли. Но уже по дороге Костю охватила ревность. Слишком уж громко и охотно смеялась Машка Димкиным шуточкам, сам же Костя почти вовсе потерял дар речи, по крайней мере, шутить разучился точно.
Как пришли на дискотеку, так на Костю сразу налетели старые приятели: «Костян, что не заходишь? Зазна-ался. В лицее для одурённых учишься!» Ну и тому подобное. Костя даже не заметил, как Машка исчезла. Кое-как отвязавшись от наседавших на него ребят, Костя отправился ее искать.
Ни у ди-джея, ни среди танцующих Димки и Машки не было. Он даже растерялся, где же они могут еще быть?
— Костян, что не танцуешь? — спросил его Витька Литвиненко из его бывшего класса, натолкнувшись на Костю у бурного берега дискотеки.
— Да я это… — замялся Костя, — ты Корнеева не видел?
— Видел, он с какой-то герлой в гримерной сидит.
Гримерной называлась небольшая комнатка, где хранили всевозможный актерский скарб и музыкальные инструменты. В бывшей Костиной школе тоже преподавали такой предмет, как театральное мастерство. И тут Костя тоже, как и в лицее, был по нему троечником.
Костя пошел в гримерную. Уже на подходе, шагов за десять, он услышал дружный смех нескольких глоток и звонкий Машкин голос, неистребимо пробивающийся сквозь хохот вместе с гитарным звоном. Открыв дверь, он увидел свою подругу в самом центре восторженно гогочущих одиннадцатиклассников. Она пела, точнее, вопила, впрочем, вполне мелодично, какую-то лихую песню, незнакомую Косте, подыгрывая себе на гитаре. Машкину голову украшала военная немецкая каска времен первой мировой войны с острым пиком на маковке. Сбоку краска у каски облупилась, и было видно, что она сделана из папье-маше.
На Костю никто не обратил внимания. Только Машка, окончив петь, улыбнулась и махнула ему рукой. Костя приблизился к ребятам и так простоял молча. Минут двадцать.
Все это время шла оживленная беседа. Машка рассказывала про их лицейскую группу. Потом она еще что-то пела. Потом пели ребята, и даже что-то стренькал на гитаре Димка Корнеев. Лишь Костя чувствовал себя здесь чужим человеком.
Потом юные музыканты подхватили гитары и аппаратуру, пришло их время вмешаться в ход дискотеки. Костя тоже тащил одну колонку и помогал устанавливать ее на сцене. А потом, когда грянула живая музыка, Машка лихо танцевала с Корнеевым в самой гуще дискомассы. Костя уныло ошивался у стенки и ждал, когда это все закончится.
Наконец, убрав оборудование, пошли домой — шумной компанией, с хохотом. И громче всех опять заливалась Машкй. Только перед самым его домом остались втроем: Костя, Машка и Корнеев. Так втроем они и пошли провожать Костину подругу, которая жила в десяти минутах ходьбы, на улице Паустовского. Костя сам не мог объяснить, как так вышло, что рядом с Машкой шагал Димка, а он все время плелся немного сзади. Так они дошли до ее подъезда. Там они с Машкой попрощались. Димка чмокнул ее в щеку, а Костя только пробурчал: «Пока». Машка тоже сказала: «Пока», но даже не улыбнулась.
Обратно они с Корнеевым шли по уже опустевшей улице Паустовского и Новоя-сеневскому проспекту. Димка все время что-то болтал. Спрашивал, понравилась ли Косте дискотека. Костя отвечал односложно, в груди у него скребли кошки.
На следующий день в лицее Машка села не с ним, а с Лидочкой. В классах лицея за учениками не было строго закрепленных мест, они садились, куда им понравится и где им удобнее. Когда Машка отсела от него к Лидочке, Косте вдруг стало так нехорошо, что Анна Петровна, их завучиха и преподаватель русского языка и литературы, спросила, не сходить ли ему к врачу. Костя, конечно, отказался. Он еле дождался конца уроков и долго подкарауливал Машку у ворот лицея. Наконец она появилась. Костя подождал, когда она приблизится, и пошел с ней рядом. Молча они дошли до ее дома.
— Ну? — обернулась к нему Машка у самых дверей подъезда.
— Пока, — опять сказал он.
Машка усмехнулась и пошла ко входу. На пороге она еще обернулась. Обычно румяное лицо Машки Румянцевой стало в эту минуту совсем бледным.
— Я ошиблась в тебе, Костров, — сказала она Косте. — Ты не такой человек, каким я тебя считала. Ты как манная каша.
Дверь подъезда раскрылась и закрылась, Костя остался один.