Он говорил, а Жозефина одобрительно подмурлыкивала. Она тоже не очень-то любила детей. Особенно хулигана Адьку с его рогаткой. Но маленькая Славка смотрела на Жозефину такими глазами, что кошке почему-то хотелось перестать царапаться и красть у соседей сало.
Но больше всего Жозефина мечтала научиться рассказывать сказки, чтобы ночью садиться на Славкин подоконник и тихонько мурлыкать ей какую-нибудь сказочку.
Впрочем, она никогда бы не призналась скучному человеку в своих слабостях. Ведь он кормит её такой вкусной колбасой… Жозефина была настоящей кошкой — хитрой и непроницаемой. Колбасу-то она, конечно, ела, но Тильди ловить не спешила. Ведь в глубине души она не была злой.
Жозефина и раньше иногда подозревала, что она не злая. Но по-настоящему поняла это только тогда, когда Славка крикнула на весь двор: «Она не злая, а… несчастная!» И Жозефине стало вдруг ужасно жаль себя. Слёзы полились у неё из глаз, и она поспешила спрятаться в квартире тёти Нины, чтобы не потерять уважения всех дворовых кошек и котов.
В квартире она забралась на диван и свернулась клубком на любимой подушке. На этой подушке была вышита толстая золотистая кошка с огромным голубым бантом на шее. Жозефина всегда смотрела на неё с завистью. Эх, если бы она была такая! Тогда все бы говорили: какая хорошая, какая добрая киска! И любили бы её. А как можно быть доброй, если ты такая тощая и облезлая?!
Вот о чём размышляла Жозефина, поедая колбасу скучного человека, и при этом совсем не спешила ловить Тильди, хотя носом чуяла, где он. Надо только разгрести коготками землю между двух этих стволов… Но для чего? Найдёт она Тильди, и скучный человек — это уж точно! — перестанет кормить её колбасой.
Вдруг в кустах что-то зашуршало. Жозефина предупреждающе мяукнула. Скучный человек мгновенно вскочил со скамейки и скрылся в кустах сирени. Жозефина метнулась в другую сторону.
— Что это за чудак? — спросил Толик.
— А ну его! — отмахнулся Адька. — Давай поскорее юбки делать.
— Похоже, он что-то потерял, — задумчиво сказал Юрка. — И кошку науськивал, чтоб искала. Ну потеха!
А Славка быстро подняла с земли башмачок Тильди и зажала его в кулаке.
Глава XIV. 2?2=4
Индейская одежда удалась на славу. Когда три «индейца» ушли, Славка подбежала к «секрету», разгребла окошечко, засыпанное землёй, и — о чудо! — из-под стекла на неё испуганно смотрел Тильди.
А перепугался Тильди не на шутку. Ведь его укрытие обнаружил враг — не то человек, не то зверь. Ой-ёй-ёй, что же теперь будет?
Тильди уже собрался захныкать, но «враг» рассмеялся Славкиным смехом. И Тильди тоже рассмеялся.
— Не бойся, Тильди, — прошептала Славка, — их уже нет, ни этого скучного, ни Жозефины… Послушай, а что им от тебя нужно?
— А ты ещё не догадалась? — спросил Тильди и вынырнул из стекла так, словно это было не стекло, а крохотная цветная лужица. — Он хочет посмотреть на меня!
— Ну и что же в этом страшного?
— Страшного-то ничего, если на тебя смотрят обычными глазами. А у него глаза скучные… У него даже человеческого имени нет. Его зовут цифрами. 2?2=4. Он самый большой враг всех игрушек и гномов. Ну и конечно, детей. Ведь если бы не он — сколько бы чудесного было на свете! Все вещи ожили бы и заговорили. Дети могли бы дружить со своими ожившими куклами. Все вазы и чашки пели бы волшебные песни, а книжные шкафы по вечерам читали бы малышам книжки. Столетние деревья учили бы детей истории, а стулья прыгали бы, как кузнечики. Но вещи боятся этого 2?2=4, а потому не двигаются и молчат. Не успеет какая-нибудь кукла улыбнуться, как появляется 2?2=4 и смотрит на неё скучными глазами. И кукла опять становится неподвижной. Теперь ты поняла, почему я его боюсь?
— Ой, он, наверно, хочет сделать из тебя стеклянный графинчик?
— Конечно. Это же он и превратил меня в графинчик. А что, красивым я был?
— Очень!
— Вот видишь, — продолжал Тильди, преисполнившись гордости. — Я был таким графинчиком, что даже понравился тебе и ты посмотрела на меня живыми глазами…
— Какими ещё живыми?
— Ну, такими, от которых оживают…
— А у меня бывают такие глаза?
— У тебя часто бывают такие глаза, Славочка. У многих детей бывают такие глаза… Так вот, теперь он задумал самое плохое. Он хочет превратить меня в обыкновенный стеклянный графинчик, который нельзя отличить от других, сделанных на стекольном заводе. Хочет, чтоб я был некрасивый и чтоб ни одна девочка в мире не посмотрела на меня живыми глазами…
— Ой, бедный мой Тильди! Тогда и вправду лучше не попадаться ему на глаза. На, возьми свой башмачок, и давай быстренько удирать домой.
— Вот что, Славочка… Сделай и мне такую одежду, как у тебя. Из зелёных веток. Может, та рыжая кошка не узнает меня, и я смогу пробежать по двору к вам домой и прыгнуть в свою вазу.
— Хорошо, Тильди, я сейчас.
И Славка быстро взялась за работу. Она спешила, ведь её будет ждать папа.
…Жозефина, наевшись колбасы, сидела на деревянной ступеньке сарая и лениво подрёмывала. Вдруг что-то лохмато-зелёное пробежало мимо неё с громким кудахтаньем. Жозефина так растерялась, что не успела прыгнуть и схватить странное существо. Она вздыбила шерсть, выгнула спину и зашипела:
— Что это, петух или курица? Или ожил какой-то куст?
Так ни до чего и не додумавшись, Жозефина снова задремала.
И приснился ей сон… Будто среди зелёной долины, среди цветов и птиц, сидит она, пушистая золотая кошка с голубым бантом. Голова её украшена венком из роз и колокольчиков. А вокруг неё водят хоровод коты и кошки со всего двора, а также все собаки, куры, дети и взрослые. Они восторженно смотрят на Жозефину и поют:
Колокольчики, розы душистые
вплели мы в этот венок…
Жозефина, киска пушистая,
ты и сама как цветок!
И все подходят, гладят Жозефину по золотой шёрстке и чешут за ушком, а она только жмурится и снисходительно урчит. Вот уже тётя Нина протягивает к ней руку и…
Жозефина мгновенно проснулась от боли. Чья-то рука крепко держала её за шкирку.
— Будешь, подлая твоя душа, красть творог?! Я тебе покажу творог! — узнала Жозефина голос своей хозяйки. Она выгнулась всем телом, чтобы вырваться или хотя бы царапнуть, но ей не удалось ни того, ни другого.
Тётя Нина кричала на весь двор:
— Неужели я тебе, неблагодарная тварь, не дала бы вареник? Так нет, сожрала весь творог, всю начинку! И откуда ты только взялась на мою голову?! — И тётя Нина изо всех сил отшвырнула Жозефину прочь.
Прихрамывая и в душе обливаясь слезами, побрела Жозефина за сарай. Не ела, не ела она начинку для вареников! Это не иначе как одна из бабусь-Марусиных разбойниц. Но кто ей поверит? «Ох и отомщу же! — Глаза Жозефины загорелись злым огнём, а шерсть встала дыбом. — Разве можно быть доброй в этом злом мире?» — с грустью подумала она, вспомнила свой сон и жалобно мяукнула.
Глава XV. Дважды два равняется одуванчику
По улице шли девочка, её папа и мальчик. Папа держал девочку за руку. Девочка была одета в самое красивое в мире платье — ярко-зелёное в белых кленовых листочках, с кружевным воротником и кружевной оборкой. Она держала в руке огромный воздушный шар малинового цвета — подарок папы, — и лицо её светилось радостью.
Девочка, её папа и мальчик шли в кукольный театр. За ними, чуть поодаль, шёл скучный человек. Он сердито бормотал:
— Скоро мне придётся все дела побросать и целыми днями только ходить за этой девчонкой… Ух, как я её ненавижу! Стоит ей посмотреть на что-нибудь — и порядка как не бывало…
Человек сердился не зря. Наблюдательный прохожий мог бы заметить, как тихонько засмеялся трамвай, в который садилась девочка; как маленькое кленовое деревце три шага пробежало следом за трамваем, а круглая афишная тумба на углу вздохнула и сказала:
— Уф, жарко!
Девочка, её папа и мальчик шли по городу, и люди вокруг удивлённо протирали глаза. Что творилось с улицей? Разрушенные дома поспешно сами себя отстраивали, а целые в нетерпении переступали с ноги на ногу, то есть, простите, — с фундамента на фундамент, и наконец, вовсе сойдя с него, тяжело двигались вслед за девочкой. Афишная тумба на углу дала щелбана мальчишке, который попытался содрать с неё афишу, и тоже, пыхтя и отфыркиваясь, пошла за девочкой. О деревцах нечего и говорить. Они весело бежали за ней, словно зелёные жеребята. Милиционер свистел им вдогонку, но деревья не обращали на него никакого внимания. Да и кто испугается милицейского свистка, который не свистит, а кричит мальчишечьим голосом:
— Давай-давай! Долой скучных дядек! Дважды два равняется одуванчику!
А шарик в Славкиной руке пропел:
— Дважды два равняется весёлому гному!
Славка взглянула на шарик и увидела на нём Тильди в зелёной одежде. Он хохотал и подпрыгивал.
— Дважды два равняется голубому небу! — хором проворковали голуби и ослепительным фонтаном взлетели в небо.
— Дважды два равняется дальним странам! — прогудел паровоз за вокзалом.
Услышав пение гудка, Поэт сел за стол, раскрыл новый блокнот и начал сочинять стихи, которые назвал «Весенняя таблица умножения»:
Цифру два умножь на два —
и поднимется трава,
удивятся пчёлки, мушки,
и заквакают лягушки.
Три на три помножь — и ах! —
небо в белых голубях.
А четыре на четыре —
заживут ребята в мире.
Пять на пять — и в результате
ситец девочкам на платья.
Шесть на шесть умножь — и вот
ветер песенку поёт.
Семь на семь — известно всем:
апельсин душистый съем.
Ну а восемь раз по восемь —
сказку рассказать попросим.
Девять раз по девять — значит,
гном из сказки к нам прискачет.
А по десять десять раз —
будет школа, чистый класс,
светлый зайчик на стене,
птица счастья на окне.
Тем временем Славка с папой и Толиком вышли на просторную солнечную площадь. И сразу же увидели белый дом с двумя голубыми башенками, а на доме было написано: «Кукольный театр».
Когда они входили в театр, на голубых башенках появились два гнома и затрубили в серебряные трубы. А площадь воскликнула:
— Дважды два равняется чудесам!
— Нет! Дважды два равняется четырём, — прохрипел вдруг чей-то голос, и на площадь выбежал 2?2=4.
Всё замерло…
Что ж, ничего не поделаешь, дети. Ведь дважды два в самом деле равняется четырём. Ведь домам не следует бегать. Как бы мы находили свою квартиру, если б дома бегали? Деревьям нужно пить воду из земли и расти, а не носиться за девочками. Да и милицейский свисток должен свистеть, а не горланить: «Долой скучных дядек!» Что правда — то правда. И всё-таки вам, наверное, жаль, что 2?2=4 появился на площади? Мне тоже…
Но не грустите. Дело в том, что ему не удалось сразу попасть в театр вслед за Славкой, папой и Толиком. А почему? Да потому что буквы, из которых составлены слова «Кукольный театр», быстро-быстро поменялись местами, и, когда 2?2=4 подбежал к белому дому с голубыми башенками, над входом вместо «Кукольный театр» было написано: «лоныйКукь ретат». 2?2=4 долго стоял у входа, задумчиво почёсывая в затылке. А когда он наконец-то расшифровал надпись, спектакль уже заканчивался.
Спектакль был волшебный. Про стойкого оловянного солдатика и бумажную балерину. Только жаль, что так грустно окончилась эта история. Славка не любила, когда что-нибудь грустно кончалось. Но если бы девочка могла предугадать, как грустно окончится весь этот чудесный день, она бы вообще не пошла в театр.
А произошло вот что. Тильди, замаскированный листьями, тихонько сидел под потолком, на колосниках[1] (ведь оттуда ему было гораздо лучше видно), и увлечённо смотрел спектакль. Но когда злой тролль выскочил из табакерки, Тильди не на шутку испугался: тролль был так похож на скучного человека!
Тильди заохал, застонал, съехал по занавесу вниз и бросился к выходу. Он даже не заметил, что растерял свою зелёную одежду. И сразу же налетел на 2?2=4, который как раз входил в зал.
— Ага, попался! — зловеще прошипел 2?2=4 и пристально-пристально посмотрел на гнома.
Тильди-тильди-дзынь! — что-то жалобно прозвенело в зале, и… обыкновенный графинчик покатился по ковровой дорожке прямо в руки скучному человеку.
— Держите его! Держите! Отнимите у него графинчик! Это же гном Тильди! — завопила Славка, но на неё со всех сторон недовольно зашикали, ведь она мешала детям смотреть спектакль.
Славка заплакала. Папа обнял её и потрогал ладонью её горячий лоб.
«Вот оно — купание в холодном бассейне!» — подумал папа и ласково шепнул:
— Успокойся, Славочка, мы найдём твоего Тильди. И освободим его.
Глава XVI. Жозефина рассказывает сказки
Ночь. Все в городе спят. Но не спится кошке Жозефине. Сегодня она наконец твёрдо решила, что влезет на Славкин подоконник и будет рассказывать ей сказки.
Но чтобы рассказывать сказки, их надо знать. И вот Жозефина пошла бродить под окнами и подслушивать сказки, которые рассказывают своим детям на ночь мамы и бабушки.
Наслушавшись, она уселась на Славкином подоконнике и замурлыкала:
— Жили-были кот и одуванчик…
— Может быть, дед и баба? — спросила Славка сквозь сон.
— Может, и так… Впрочем, это всё равно… Слушай дальше. Испекла бабка то ли клубок, то ли голубок. Глуховата я стала под старость. Но так медсестра Вера рассказывала своему Саше — мол, испекла бабка голубок.
Славка задумалась: «Разве можно испечь голубок?»
— А дальше что?
— А дальше этот клубок или голубок от бабки убежал.
— Колобок, киса! Ты ослышалась, она колобок испекла. Такую круглую булочку.
— Вкусную небось?
— Вкусную!
— Нет, голубок всё-таки лучше. Вкуснее. А как там дальше было, Славка? А то я не расслышала, но мне очень любопытно, что с этим колобком-голубком случилось.
— Ох, Жозефина, мне сейчас не до колобка! Ты знаешь, что 2?2=4 поймал Тильди и превратил его в стеклянный графинчик? Впрочем, зря я тебе это рассказываю, ты ведь сама помогала скучному человеку ловить Тильди.
— Честное кошачье, я и хвостом не пошевельнула для этого. Поверь мне, Славка, я твой друг, а не скучного человека.
— Ах, теперь уже всё равно! — вздохнула Славка. — И я больше никогда-никогда не увижу моего Тильди…
— Ничего не всё равно! — тряхнула хвостом Жозефина. — Не грусти, Славочка. Я этого 2?2=4 унюхаю где угодно. От него нафталином несёт за версту… А Тильди пахнет малиновым сиропом… Спи, Славочка, спи-спи-спи…
Тильди-тильди-бом! — пробили в ночном городе часы.
Кхе-кхе-кхе! — прохрипели часы-ходики в комнате.
В окно заглянула серебряная от лунного света голова пряничного жирафа.