Когда люди рассказывают новости, они волей-неволей что-нибудь путают, как при игре в испорченный телефон. А если это касается важных особ, например, китайского императора? Может быть масса дипломатических осложнений, даже война! И поэтому японский император запретил своим подданным рассказывать новости. Этим занимались профессиональные разносчики. Они выучивали свежую новость наизусть и отправлялись рассказывать ее по городам и селам — и всюду их отлично принимали, ведь всем хочется узнать новости. Правда, пока разносчик добирался до какой-нибудь глухой деревеньки, проходил год-другой, и новость была уже не совсем свежей, но разве это главное!
Разносчик рассказал о том, как обезьяна Сангоку была представлена ко двору китайского императора. Она показывала фокусы с бамбуковой палкой, смешила придворных и произвела на императора такое большое впечатление, что он пожаловал ей звание придворной дамы и шелковый халат с тысячью кистей. Но вскоре обезьяне Сангоку надоело быть придворной дамой, и она дернула за нос саму императрицу. Такого преступления еще не совершалось за всю историю Китая. Император страшно разгневался и приказал дать обезьяне Сангоку тысячу палок. Стража хотела схватить преступницу, но тут вдруг дворец наполнился множеством черных обезьян. Они прогнали стражу, побили придворных, и сам император еле спасся, выпрыгнув в окно. Две недели гвардейцы вели по всем правилам осаду дворца, но когда они наконец ворвались внутрь, обезьяны Сангоку там не оказалось. «Ну что ж, — сказал себе Тануки. — Эта Сангоку с самого начала показалась мне не очень-то вежливой. Дернуть за нос императрицу — это же надо придумать!»
Наступила весна, и люди со всей страны, оставив дела и заботы, стали собираться к храму Ид на праздник цветения вишен. Тануки с горы хорошо видел, как тянутся по всем дорогам сквозь розовую пену садов вереницы людей. Тануки решил не отставать; и вот он уже входил во двор храма. У ворот стоял, опираясь лапой на копилку для пожертвований, искусно вырезанный из дерева лев. Когда кто-нибудь проходил мимо, он поднимал лапу и грозно рычал, но, как только падала монета, начинал с довольным видом вилять хвостом. В храме было уже полно народа. Целая толпа собралась вокруг дрессировщика. Две большие черные обезьяны, повинуясь его приказу, проделывали множество разных номеров. Приглядевшись, Тануки заметил, что спины обезьян исполосованы ударами бича. «Странно… Мне кажется, что я их где-то видел! Да, это были они, слуги знаменитой обезьяны, но почему в таком жалком виде?» Дождавшись конца представления, Тануки-воробей опустился на плечо обезьяны.
— Чик-чирик! Я хочу вам помочь!
— Чем ты можешь нам помочь, воробей?
— Я полечу к госпоже Сангоку, и она спасет вас!
— Глупый воробей! Разве ты не знаешь, что наша госпожа сама попала в плен…
— Чик-чирик, не может быть! Как случилось, как случилось?
И обезьяны рассказали Тануки о том, как, вернувшись из Китая, обезьяна Сангоку прослышала, что в саду у могущественного князя Дзом-Бэна растут говорящие бананы. Всякая обезьяна любит бананы, и Сангоку не была исключением, а тут еще говорящие! И она решила во что бы то ни стало отведать их. Обезьяна Сангоку обманула стражу, перемахнула через стену и уже хотела сорвать самый спелый плод, как вдруг бананы все разом принялись ее дразнить, обзывать и злословить: уж и ноги у нее кривые, и шерсть драная, и хвост облезлый, ходит, спотыкаясь, говорит, заикаясь, и так далее…
Обезьяна Сангоку страшно обиделась — какие-то фрукты смеют оскорблять ее, придворную даму! И принялась выкладывать все, что о них думает — уж они зеленые и незрелые, гнилые и квелые, горькие и кислые, разбухшие и обвислые, посмотришь — плеваться тянет, никто-то их есть не станет. Так они долго препирались и бранились, и обезьяна Сангоку уже начинала брать верх, как вдруг на нее набросились самураи. Сангоку героически защищалась, но в конце концов ее одолели, связали и держат теперь в темнице. Вот такую печальную историю рассказали Тануки обезьяны.
Тануки попрощался с ними и полетел туда, где сияли золотые кровли княжеского дворца. Зоркие стражи ходили по стенам. По случаю теплого дня все окна были открыты. Воробей влетел в одно из них и присел на карниз в зале, где придворные беседовали между собой, ожидая приема у князя. К вечеру Тануки узнал все, что ему было нужно…
У китайского императора с давних пор был чудесный сад, куда не пускали посторонних. Росли в этом саду говорящие деревья. Да что деревья — все растения там были говорящие, даже самые захудалые сорняки могли сказать несколько слов. Ухаживали за деревьями в этом саду не садовники, а философы. Они рассказывали им о жизни, вели с ними долгие беседы о добре и эле. Зачем? Есть такая поговорка — правитель обязан знать правду, но не должен позволять говорить ее себе в лицо. Иначе его не будут бояться, а всякий император хочет, чтобы его не только уважали, но и боялись. Китайский император гулял по саду, и деревья говорили ему в лицо ту правду, которую скрывали придворные льстецы. И все были довольны: император знал правду и мог при желании поступать разумно, придворные могли льстить сколько угодно — от них теперь не требовалось правдоподобия, и ученые мудрецы тоже были при деле.
Японский князь Дзом-Бэн был богат и могуществен. Он захотел иметь такой же сад, и отправил к императору посольство с богатыми дарами — просить рассаду, черенки и отводки говорящих растений. Послы привезли саженцы. Тогда князь приказал нанять самых искусных садовников со всей Японии. Садовники принялись сажать и укоренять, рыхлить, удобрять, окучивать и прореживать, вредителей обезвреживать — то есть ухаживать за саженцами по всем правилам своего искусства. Неудивительно, что все деревья росли, как в сказке, одна беда, говорили они совсем не то, что хотел слышать князь. Деревья могли говорить только правду, а она пришлась не по вкусу князю. Дошло до того, что он приказал вставить некоторым деревьям кляп. Деревья возмутились и объявили бойкот. Тогда князь собрал садовников и пригрозил: если через два месяца деревья не заговорят, как надо, проститесь с жизнью. Но что могли поделать бедные садовники?
«Ну что ж, — сказал себе Тануки. — Теперь я знаю, что мне делать!» На следующее утро человечек, одетый в зеленый халат, из карманов которого торчали побеги растений, постучался у дворцовых ворот.
— Передайте князю, что знаменитый садовник Танака предлагает свои услуги!
Через пять минут ворота открылись, и Тануки с величайшей поспешностью повели во дворец. Он очутился в большом сумрачном зале. В глубине зала на золотом возвышении сидел толстый человек. Только Тануки шагнул к нему, как самураи ударили его по плечам так, что он оказался на четвереньках — очевидно, приближаться к князю следовало именно таким способом. Тануки это не понравилось, и он не стал подходить близко.
— Кто ты и зачем явился?
— Великий и мудрый князь! Я, известный садовник Танака, берусь сделать так, что деревья в вашем саду заговорят, как надо. Прошу только об одном условии — чтобы князь отпустил всех садовников, не задерживая и не наказывая. Я хочу работать один. У меня есть свои профессиональные тайны, которые мне не хотелось бы разглашать.
— Ты смел, садовник Танака, — проворчал князь, кусая вислый ус. — Так и быть, я дам тебе две недели, но смотри — не исполнишь обещанного, я казню тебя страшной казнью. Тех ротозеев я отпущу, но знай — с тебя спросится и за них. Посмотрим, чего стоит твое искусство. Ступай!
Тануки не нужно было уговаривать. Он постарался поскорее покинуть дворец, и вздохнул свободнее только в саду, где пели птицы и светило солнце. Да, это был необыкновенный сад! Дорожки здесь были посыпаны золотым песком, дно прудов выложено жемчугом вместо гальки, росло множество редких и удивительных растений. Шуршали листья, жужжали пчелы. Порой еле различимый шепот пробегал по саду, но стихал, прежде чем Тануки успевал хоть что-то разобрать.
У садовника немало забот, кроме слушанья шепота растений, и Тануки принялся поливать кусты и деревья. Так, поливая, он дошел до середины сада… Здесь росла большая тыква — оранжевая, с изумрудными полосками. Тануки показалось странным, что земля вокруг тыквы была сухая, как порох, и твердая, как кирпич… Похоже, прежние садовники не очень-то жаловали тыкву.
Тануки набрал воды и принялся поливать, приговаривая — вот и тыкву польем, вот и ты…, как вдруг тыква словно взорвалась.
— Вы мне не тыкайте! — вскричала она. — Мы с вами едва знакомы! У меня два высших образования, и я не потерплю, чтобы мне тыкали!
Тануки от неожиданности чуть не выронил лейку.
— Ах, простите, уважаемая выква, я вовсе не хотел вас обидеть! Позвольте вылить на вас еще немного воды!
— Пожалуйста, — ответила тыква уже более миролюбиво. — Но только дождевой воды. Колодезная слишком водяниста, я от нее полнею. Эти невежи садовники буквально затравили меня, и я решила, что лучше засохну, чем буду просить их о чем-либо. Уф-ф… Спасибо. Как мне надоело молчать!
Радуясь, что удалось завязать разговор, Тануки слушал болтовню соскучившейся тыквы, а потом попробовал расспросить, не знает ли она о судьбе обезьяны Сангоку.
— Сангоку? Это имя мне как будто знакомо… Да, припоминаю. Третьего дня здесь был князь. Он беседовал с министром, и речь шла о какой-то обезьяне Сангоку. Я сочувствую ей всем сердцем. Беднягу заперли в подземелье Башни дракона. Ее морят голодом, чтобы она сказала слово, приводящее в движение волшебную бамбуковую палку, из которой князь хочет сделать копье. Вот о чем они говорили. Уфф, какая жара! Я бы еще что-нибудь выпила.
— Скажите, уважаемая выква, а как пройти к этой башне?
— Очень просто: прямо, налево, направо, вверх, вниз, посередине, потом перекувырнуться через голову — и вы там.
— Спасибо. — Тануки еще раз полил выкву и пустился в путь. И вот перед ним выросла Башня дракона. Вместо крыши на ней и вправду лежал дракон, сделанный из железа. Единственный вход в башню охранял часовой. Тануки, превратившись в мышонка, вскарабкался по штанине часового и нырнул в карман. Ждать пришлось долго, но наконец часового сменили, и он по винтовой лестнице отправился наверх. Они оказались в большом круглом зале на вершине башни. В камине пылал огонь. Самураи пили, ели и веселились.
— Ты свободен? — окликнули часового. — Сыграем в кости?
Сперва часовому везло — он выиграл золотой, потом удача изменила ему. Надо было расплачиваться. Он сунул в карман руку и закричал от ужаса — в руке у него оказалась маленькая змейка, из тех, чей укус убивает мгновенно. Не помня себя, часовой швырнул змею прямо на стол. Самураи вскочили с мест. С врагом сразиться они бы не побоялись, но умирать от укуса змеи вовсе не хотели. Все бросились спасаться, крича друг другу: «Бейте змею!» А Тануки уже скользил вниз по лестнице. Вот и подземелье. У входа сидели два самурая. Они курили трубки. Густой сладковатый дым стлался по полу. В глубине подземелья была прикована обезьяна Сангоку. Перед носом у нее, но так, чтоб она не могла достать — висели бананы. Вид у обезьяны был очень несчастный. Тануки притаился в углу и стал ждать. Скоро самураи стали клевать носом. «Пора!» — и Тануки проскользнул мимо них к обезьяне Сангоку.
— Тсс! Не бойся! Я хочу тебе помочь! — Сангоку совсем не испугалась, а сказала слабым голосом:
— Змея? Как ты сюда попала? Впрочем, это неважно. Кусай меня скорее и уползай — здесь дурное место…
— Я твой друг. Я хочу тебе помочь!
— Не помню, чтобы у меня были друзья из змеиного племени…
— А помнишь ли ты обезьяньего детеныша с острова Сикоку? Ты подарила ему орех и угостила апельсином, и он не забыл этого. Это был я, волшебный барсук Тануки. Я могу принимать любой облик, и сейчас в виде змеи пришел, чтобы спасти тебя.
— Тогда другое дело. Кусай скорее самураев — и бежим!
— Не все так просто! В башне еще очень много воинов. К тому же мы не знаем выхода из дворца. Подумай, мудрая Сангоку, нет ли более надежного пути? А пока открой-ка пошире рот!
После пятого банана вид у обезьяны стал уже не такой несчастный. Она заговорила гораздо бодрее:
— Когда горит лес, одно средство — надо пустить встречный огонь. Когда имеешь дело с людьми, надо найти человека, который будет тебе помогать. И я такого человека знаю. Меня сторожило много самураев — они все злорадствовали и смеялись надо мной — все, кроме одного. Из разговоров других самураев я поняла, что у него есть причины недолюбливать князя. Зовут его Дзиро Шишка. Найди его и уговори нам помочь. А пока дай еще банан…
Но в этот миг один из стражей слишком сильно клюнул носом, ударился об пол и проснулся. Караул! Посреди темницы была ядовитая змея, а обезьяна дожевывала запретный банан! Тануки скользнул между ногами стражника и исчез. Тогда самурай бросился отнимать у обезьяны остаток банана, но Сангоку была не из тех, кому можно класть палец в рот безнаказанно!
Тануки выскользнул через садовую калитку и отправился искать дом Дзиро Шишки. Это был один из бумажных домиков, различавшихся только выведенным тушью именем хозяина. За столом сидел человек. Очевидно, это был Дзиро.
— Попробую явиться к нему в моем прежнем обличье барсучонка. Если он действительно так добр, то не причинит мне зла, — решил Тануки.
Барсучонок смело вошел и уселся посреди комнаты.
— Откуда ты, малыш? — удивился Дзиро. — Чем мне тебя угостить? Разве что молоком!
Тануки вылизал блюдце и сказал: «Большое спасибо!» Дзиро выронил чашку: «Что ты сказал?»
— Большое спасибо. Меня давно уже не угощали молоком. Не удивляйтесь, уважаемый Дзиро. Я не простой барсук, а волшебный. Я пришел к вам по важному делу. Вы человек добрый и честный. Вы должны помочь мне спасти обезьяну Сангоку. Я знаю, что вы жалеете ее.
— Я сплю или сошел с ума! Барсук разговаривает по-человечьи! Барсук уговаривает меня освободить обезьяну! Действительно, я не люблю, когда мучают животных, но как ее можно освободить, твою Сангоку? Я не единственный часовой. Башня полна воинов. Мне с ними не справиться, даже если я соглашусь тебе помочь.
— Не беспокойтесь, уважаемый Дзиро. Все-таки я не простой барсук, а волшебный. Подумайте, если князь узнает слово, приводящее в действие волшебную бамбуковую палку, он сделает из нее копье, и тогда с ним не будет никакого сладу! Он, конечно, захочет покорить весь мир, и даже трудно представить, сколько он натворит бед и несчастий. Решайтесь! Вам самому не по душе ваша служба. И это понятно — вы человек добрый, а вас заставляют делать зло.
— Но пойми, если я помогу тебе, мне нельзя будет здесь оставаться!
— Мы покинем эти края навсегда и никогда больше не услышим про князя!
— Хорошо, будь по-твоему! — сказал наконец Дзиро Шишка. — Надо сделать вот так…
На третью ночь пришла очередь Дзиро сторожить обезьяну. Самураи перед тем, как заступить на пост, пьют для бодрости крепкий чай. Дзиро тайком подлил своему напарнику в чай сонное зелье, и скоро тот захрапел. «Не будем терять времени», — сказал Дзиро. Он вынул меч и перерубил цепь. Левая рука обезьяны Сангоку была свободна…
А Тануки полил в последний раз выкву, попрощался с ней, и к назначенному сроку был в подземелье. «Все ли в порядке?» — «Все отлично», — отвечала, доедая ананас, обезьяна Сангоку. Но оставалась еще одна цепь. Дзиро ударил с размаху — меч разлетелся в куски. На среднем звене цепи чернело клеймо. «Плохо дело, — сказал самурай, рассматривая его. — Это цепь работы знаменитого мастера Утомицу, ее ни порвать, ни разрубить нельзя».
— Закройте-ка на минутку глаза, — попросил Тануки и превратился в могучего медведя. Медведь вырвал цепь из стены. С грохотом посыпались камни. Открылся широкий лаз. Рассуждать было некогда. На лестнице уже звякали мечами враги. Дзиро, Сангоку и Тануки бросились в подземный ход. Там было темно и тесно. Наконец ход стал подниматься. Дзиро приподнял крышку, и друзья выскользнули наружу. Они были в тронном зале. Из соседней комнаты доносился раскатистый храп. Спальня князя! В Тануки проснулся прежний озорной барсучонок. Обезьяна Сангоку тоже была не прочь проучить князя. Они прокрались в спальню: «Хватай его!»
Никто не смог бы схватить князя крепче, чем обезьяна Сангоку. Тот только тихо сипел от страха. На столике у кровати лежали ожидающие подписи государственные указы, ножницы и клей. Тануки щедро намазал князя клеем, настриг ворса с ковра, облепил им князя и посыпал сажей. «Честное слово, — сказал он, — теперь я не знаю, Сангоку, кто из вас больше походит на обезьяну — ты или он. Только хвоста не хватает. А, вот и хвост!» — и он дернул за веревку, свисавшую с потолка. К несчастью, это была веревка от сигнального колокола.