Впрочем, шум, поднятый соседом, не потревожил ни уставшую на работе маму Таню, ни Нюру, которая всегда спала так крепко, что разбудить её мог бы, пожалуй, только Скворцов, если бы въехал в квартиру на танке и выстрелил у неё над ухом.
Не дремал один Барабан Барабаныч, лежавший в прихожей на тумбочке. Под видом тёмных очков он внимательно наблюдал за дверью Скупидонова…
Но Скупидонов обманул всех. Он закурил и на облачке табачного дыма вылетел в открытую форточку, а потом возник в Юриной комнате, держа Барабашку в своих костлявых руках. «Почему ты такой маленький?! — кричал Скупидонов. — Ты должен быть большим! Очень большим!» И Барабашка стал расти, увеличиваться в размерах, и оказалось вдруг, что он из чистого золота и сверкает в темноте, как электрическая лампочка. Он становился всё больше и больше…
«Не надо! Хватит! — закричал Юра. — Он же сейчас лопнет!» Но было поздно. Раздался хлопок, и Барабашка разлетелся на миллион ослепительных осколков…
Юра открыл глаза и снова зажмурился: в окно ярко светило солнце.
— Вставай, мама ушла, — рядом с кроватью в чёрных очках стояла Нюра. — Скупидонов ещё не выходил. Мы за ним следим!
Нюра взглянула на себя в зеркало, поправила очки и выскользнула в коридор.
Скупидонов действительно никуда не выходил. Из-за двери раздавались его шаркающие шаги, покашливание и невнятное бормотание. Давно прошло время овсяной каши, давно пора было идти на обход окрестных помоек, но Сидор Маркович сегодня явно решил изменить всем своим привычкам.
Юра не выдержал.
— Сидор Маркович! — решительно постучал он.
— Пошли вон, бандиты! — Скупидонов заорал так, что Юра от неожиданности отскочил к противоположной стене коридора. — Опять за своё? Смерти моей домогаетесь? Ограбить меня хотите? Ничего у вас не выйдет!
От такого нахальства Юра разозлился не на шутку.
— Это вы нас ограбили! Вы украли у нас клад! — закричал он. — Вы вор!
— Что-о?! Кто-о!? Да я… Да вы… — Скупидонов на мгновение потерял дар речи.
— Вы вор, — повторила Нюра, чтобы рассеять всякие сомнения. — И если сейчас же не отдадите нам наш клад, то вам знаете что будет?
— И что же мне будет? — Дар речи вернулся к Скупидонову.
— А что ему будет? — тихо спросил Юра, с удивлением глядя на сестру.
— А вот что, — спокойно сказала Нюра. — Мы сейчас позвоним Гуталинову, он приедет и закатает вас в асфальт…
На этом разговор закончился. По крайней мере со стороны Скупидонова. Ещё некоторое время он шуршал, а потом совсем затих. Неуверенность соседа придала уверенность Юре.
— Барабан Барабаныч, — обратился он к тёмным очкам. — А вы в пистолет превратиться можете? В настоящий?
— Могу, — вздохнул Барабан Барабаныч. — Даже выстрелить могу. Только потом замучишься пулю из стены выковыривать.
— Да мы стрелять не будем, мы только так — на всякий случай.
Юра разбежался и с криком «И-я-я!» со всей силы ударил ногой по запертой двери. С дверью ничего не случилось, зато Юра отбил себе ногу и охоту дальше демонстрировать приёмы карате.
— Вот замков понавешал, — оправдываясь, бурчал он.
— А если он никогда не выйдет? — спросила Нюра.
— В туалет захочет — выйдет, — сказал Юра. — Закон природы.
Но Скупидонов, видимо, решил сегодня нарушить не только свой личный распорядок, но и законы природы. Прошло ещё полчаса, а он не подавал никаких признаков жизни.
— Странно, даже не слышно, как сердце стучит. Уж не случилось ли с ним чего с перепугу? — забеспокоился Барабан Барабаныч.
— А может быть, через дырку посмотрим? — предложила Нюра. — Которую мы с Барабашкой сделали.
Дети бросились в свою комнату, сняли портрет неизвестного со стены, разобрали кубики, но дырка была наглухо заделана доской.
— Ладно, посмотрим на эту картину с другой стороны, — сказал Барабан Барабаныч и, превратившись в муху, вылетел в открытое окно.
Разведка результатов не принесла.
— Форточка закрыта наглухо, занавески задёрнуты, — сконфуженно доложил Барабан Барабаныч, сел на будильник и стал ходить по стеклу, нервно отсчитывая время.
Прошло ещё полчаса, а в комнате соседа по-прежнему стояла полная тишина.
— Ох, есть у меня предчувствие, — вздохнул дедушка Барабашки, — что там никого нет.
— Куда же он подевался? — удивился Юра. — Не мог же он через окно вылезти?
— То-то и оно.
Предчувствие деда никогда не обманывало. Не обмануло оно его и на этот раз — заскрежетал ключ в замке и в квартиру вошёл Скупидонов.
Вид он имел совершенно необыкновенный — впервые в жизни Сидор Маркович выглядел довольным. Он что-то напевал себе под нос, дирижируя одной рукой, а в другой держал… Эскимо на палочке!
В последний раз Скупидонов ел мороженое лет пятьдесят назад, после чего простудился и целую неделю не ходил в школу. А сейчас он торжественно прошествовал по коридору, держа мороженое как цветок, и приступил к отпиранию всех своих бесконечных замков.
Дети смотрели на него заворожено, не в силах произнести ни слова. И только когда сосед неожиданно широко распахнул дверь, Юра пришёл в себя.
— Где клад? — в отчаянии закричал он.
— Где надо, мальчик, — ехидно сказал сосед и показал детям язык.
Это произвело на Юру магическое действие: он вдруг ясно осознал, что клада в комнате нет.
— Мы… заявим на вас в милицию, — беспомощно пролепетал он.
— Идите, идите, — захихикал Скупидонов. — Я уже заявил.
Глава вторая
Участковый Ломоносов не любил гражданина Скупидонова.
Склочный пенсионер жаловался по всякому поводу и без всякого повода. И бедный Ломоносов каждый раз покрывался потом, когда в кабинет просовывалась знакомая лысина:
— Товарищ лейтенант, они смерти моей домогаются…
Смерти Скупидонова, согласно его заявлениям, домогались: продавцы, торговавшие разбавленным кефиром, подростки, взрывавшие на улице петарды, бомж, который проживал во дворе без прописки, электрик, не вкрутивший лампочку в подъезде, и даже вороны, поднимавшие гвалт напротив его окна после одиннадцати часов вечера. Продавцов пенсионер требовал оштрафовать, подростков выпороть, бомжа выселить за сто первый километр, электрика лишить премии, а ворон расстрелять без суда и следствия.
Ломоносову было жалко их всех, а больше всего — самого себя. Порой ему ужасно хотелось выставить вечно потерпевшего Скупидонова вон. Но по долгу службы он обязан был терпеть, и потому неизвестно, кто из них двоих являлся потерпевшим.
Лейтенант не был ни Шерлоком Холмсом, ни доктором Ватсоном, однако шаркающие шаги Скупидонова он безошибочно определял за два квартала. Вот и сегодня утром он вздрогнул задолго до прихода пенсионера и заранее зажмурился, приготовившись к очередному потоку жалоб. Но вместо традиционного «Они смерти моей домогаются» торжественно прозвучало:
— Товарищ лейтенант, мною найден клад. Прошу состарить опись и запротоколировать акт добровольной сдачи государству.
Ломоносов открыл глаза: перед ним на столе лежал средних размеров тюк. А Скупидонов уже ловко развязывал многочисленные верёвки.
— Обратите внимание, — сказал он, распахивая старое одеяло. — Чистое золото!
Золото, действительно, было чистым. Перед тем, как нести сервиз в отделение, Скупидонов протёр каждый предмет суконной тряпочкой.
— На помойке нашли, Сидор Маркович? — нарочито небрежно спросил Ломоносов, стараясь скрыть своё удивление.
— Я-a? Ветеран труда? На помойке?! — Неподдельное возмущение распирало Скупидонова. — Никогда!
— А где ж вы тогда это взяли?
— Представьте себе — дома. В стене. Точнее, не совсем в стене… — замялся пенсионер. — Точнее, в соседней комнате… Но перед тем клад был в моей стене. Помните, позавчера я вам докладывал про дыру? Так вот — результат, как видите, налицо.
Сидор Маркович был искренне убежден: клад дети нашли именно в его стене. В такие тонкости, что стены в коммунальной квартире общие, он не вдавался. И принялся с жаром рассказывать про все свои злоключения. Как несовершеннолетние мошенники утащили у него сокровища, и ценой каких невероятных усилий ему удалось вернуть клад. Причём, заметьте, не себе, а государству! Пенсионер гордился своей частностью. А ещё он гордился своей хитростью и ловкостью, без которых ни за что бы не сумел совершить побег из осаждённой комнаты. Особенно ему удался головокружительный спуск на довоенных подтяжках через дыру в полу. Смертельный трюк был исполнен так виртуозно, что живший эта жом ниже журналист Щекотихин — этот скандалист пера — даже ничего не заметил.
История и так была страшно запутанной. А когда участковый услышал ещё про какую-то дикую кошку, которая набросилась на честного пенсионера у подъезда и всю дорогу пыталась отобрать у него клад, Ломоносов понял, что толковый протокол ему сегодня не написать. И вывел на белой листе одну-единственную фразу: «По заявлению гражданина Скупидонова С.М. клад (сервиз старинный из семнадцати предметов) найден им в собственной квартире».
— Распишитесь.
— А вы здесь не указали, что сервиз золотой, — придрался Скупидонов.
— Не всё золото, что блестит. Это ещё проверить надо, — ответил Ломоносов и принялся звонить по телефону, чтобы к нему прислали учёных экспертов.
Пока участковый разговаривал с начальством, Сидор Маркович аккуратнейшим образом разделил сервиз на четыре приблизительно равные кучки.
— Ну, ладно, товарищ лейтенант. Вы тут проверяйте, а я пошёл, — сказал Скупидонов и стал заворачивать одну из кучек обратно в одеяло.
Товарищ лейтенант остолбенел.
— Э! Э! Постойте, вы что делаете?
— Как что? — удивился пенсионер. — Забираю причитающуюся мне четвёртую часть найденного мной богатства.
— Ну, вы даёте, Сидор Маркович!
— А что? Я законы знаю. По закону мне положена получить двадцать пять процентов клада.
— Не клада, гражданин Скупидонов, — внёс ясность участковый, — а его стоимости. Поэтому сперва надо составить опись, потом произвести экспертизу, потом — оценку, потом…
По мере перечисления лицо у Скупидонова вытягивалось всё больше и больше.
— И что, всё это требуется по закону?
— Так точно. Именно по закону.
Законы Сидор Маркович уважал.
— Ну, хорошо, — вздохнул он. — Тогда я посижу подожду.
— Что вы, что вы! — замахал руками Ломоносов. — Поймите, это долгое дело.
— Хорошо, — согласился пенсионер. — Я зайду после обеда.
— Сидор Маркович, вы что, не понимаете…
— Понимаю, понимаю. Зайду вечерком… Или завтра, — поспешно добавил Скупидонов, поймав на себе выразительный взгляд участкового. И, не прощаясь, вышел из комнаты.
Впрочем, ненадолго. Через мгновение голова его вновь просунулась в дверь.
— Я надеюсь, клад будет храниться в надёжном месте?
— В надёжном, в надёжном! — закричал Ломоносов. Он готов был отдать этому Скупидону Марковичу хоть половину клада, только бы никогда его больше не видеть. Но участковый тоже уважал законы.
Прибывшие вскоре специалисты дружно охали и ахали, водя хоровод вокруг стола, на котором лежали сокровища. Осмотрев всё вместе и каждый предмет в отдельности, они установили, что сервиз действительно редкий и очень ценный. Они установили бы и то, что сервиз принадлежит музею города Кимры, но Скупидонов, протирая поднос, содрал с него бирку.
Двое специалистов предполагали, что это сервиз работы знаменитого мастера Корытина, а один эксперт настаивал на не менее знаменитом Копытине. Но так или иначе, всем было ясно, что обнаружено национальное достояние, и держать такие бесценные вещи следует в более надёжном месте, чем кабинет участкового. Поэтому через пятнадцать минут приехала специальная бронированная машина и увезла сокровища на Петровку, 38. В самое главное отделение милиции Москвы.
Ломоносов вздохнул посвободнее, расстегнул китель и включил телевизор. Вообще телевизор полагается участковым, чтобы быть в курсе всех самых последних мировых событий и проблем. Но участковый Ломоносов использовал его не по назначению. После событий на своём участке ему было уже не до мировых проблем. Заперев дверь на ключ, лейтенант включал телевизор и садился смотреть мультфильмы.
На этот раз показывали «Остров сокровищ».
«Как нарочно!» — вздохнул Ломоносов.
Глава третья
По улице Божедомка, натыкаясь на прохожих, бежали Юра и Нюра. За ними, жужжа как небольшой самолёт, летел запыхавшийся Барабан Барабаныч. Поняв, что ничего другого им не остаётся, дети всё-таки решили обратиться в милицию.
Когда толстый сержант за перегородкой спросил, по какому они вопросу, Юра замялся. Зато Нюра, с независимым видом помахивая дамской сумочкой, важно заявила:
— По личному.
Сержант обрадовался:
— Приём по личным вопросам в пятницу с семнадцати ноль-ноль.
Дети растерялись. Они-то думали, сейчас все милиционеры повысыпают из своих кабинетов и будут слушать их волнующую историю. А потом дружно бросятся им помогать. А вместо этого…
— Вы ещё здесь? — зевнул сержант. — Я же вам русским языком говорю…
Договорить он не успел. Огромная муха перелетела через перегородку и уселась сержанту на нос. Сержант размахнулся и со всей силы хлопнул себя по носу. Именно по носу, так как муха в этот момент уже сидела у него на затылке.
Это был страшный бой. Скрутив в трубочку газету «Всегда на страже», сержант гонялся за назойливой мухой. Он залезал на стулья, на стол, хлопал по стенам, по потолку… А в результате лишь залил клеем важные документы и уронил настольную лампу. Бедный толстый сержант! Если б он знал, с кем имеет дело…
Наконец, осознав бесплодность своих усилий, взмокший милиционер плюхнулся в кресло. Детей у стойки уже не было. Пока храбрый Барабан Барабаныч вызывал огонь на себя, они незаметно прошмыгнули в коридор.
Дверь в кабинет Ломоносова оказалась не заперта: мультфильм давно закончился, и по телевизору выступал Президент страны, который говорил что-то малопонятное.
— A-а, Ивановы, заходите. Жалко, мультфильмы кончились.
Ломоносов искренно обрадовался, увидев Юру и Нюру.
Ведь обычно к нему приходили пьяницы, драчуны с разбитыми носами и просто скандальные личности вроде Скупидонова. Вспомнив пенсионера, участковый резко помрачнел. У него появилось нехорошее предчувствие, что дело с кладом будет иметь далеко идущие последствия.
— Ну, рассказывайте, что там у вас?
— У нас клад украли, — угрюмо сказал Юра.
— Интересная получается история, — почесал в затылке участковый. — Сначала появляется ваш лучший друг Скупидонов и заявляет…
— Он не наш лучший друг! — хором возмутились Юра с Нюрой.
— Ну, хорошо, значит, мой. Появляется мой лучший друг Скупидонов и заявляет, что вы украли у него клад. Затем приходите вы и заявляете, что клад украли у вас. И кому я, по-вашему, должен верить?
— Врёт ваш Скупидонов! — закричал Юра. — Клад был у нас. А он залез к нам в комнату и выкрал его. А это наш клад! Наш, понимаете?
— Понимаю, понимаю, — успокоил мальчика Ломоносов. Он чувствовал, что дети не врут. Но тем запутаннее становилась для него эта история. — Не волнуйся, следствие во всём разберётся. И если выяснится, что клад нашли вы, вы получите большое вознаграждение. Очень большое вознаграждение — четвёртую часть!
— Не нужна нам четвёртая часть, — твёрдо сказал Юра. — Нам он целиком нужен.
— Ого! — Ломоносов присвистнул. — Ну, и запросы у вас, ребята. Вы хоть представляете себе, сколько эта четвёртая часть стоит? Даже я пока не представляю. Даже специалисты сразу ничего определить не смогли. Сказали — бесценный и с собой увезли, разбираться.
— Как — увезли? — По щекам у Нюры градом покатились слёзы. — Зачем? Ведь это же… это же… не клад! Это Барабашка!..