ПОТАЙНОЙ ЛИФТ
…Протаранив оконное стекло, я влетела в комнату и врезалась в мягкий диван. К счастью, я не поранилась осколками и не свернула себе шею. Это была, конечно, большая удача.
Но, как известно, неудач в жизни больше, чем удач.
Дверь в комнату распахнулась, и на пороге возникла лже-Грохольская. В белой ночной рубашке и… с топором.
Ни слова не говоря, она кинулась на меня. Я, естественно, кинулась от нее. Приемы каратэ здесь были бесполезны. Как говорил мой тренер Семен Семенович: "Против лома нет приема". А уж против топора — и подавно.
Не помню каким образом, но мне удалось выскочить за дверь.
Лже-Грохольская, размахивая топором, стала гоняться за мной по всей квартире. На нее страшно было смотреть: рубашка белая, волосы распущены, глаза горят…
Настоящее привидение.
В конце концов она загнала меня обратно в маленькую комнату.
— Послушайте, тетенька, — тяжело дыша сказала я, — вы что, ненормальная?
Ничего не ответив, лже-Грохольская сделала шаг вперед. Я сделала шаг назад. Она шаг вперед. Я шаг назад. Мои лопатки уперлись в стену.
Отступать больше было некуда. Я находилась в углу.
Только теперь я по-настоящему поняла смысл известного выражения: "быть загнанной в угол". Липкий противный страх сковал все мое тело.
Вот сейчас… сейчас…
И тут в окно неожиданно влетел Володька. Он с ходу врезался ногами в лже-Грохольскую, и они вместе повалились на пол.
Я стерла со лба холодный пот. Фу-у… Все-таки, хоть я и родилась тринадцатого числа в роддоме номер тринадцать, но иногда мне просто фантастически везло. Как в данный момент, например.
Володька, кряхтя и охая, поднялся с пола.
— Мухина, какого черта ты прыгнула в окно, а не на балкон?!
— Что значит прыгнула?.. Меня ветром отнесло.
— Ветром?.. А я думал…
Мне все стало ясно. У Воробья не очень хорошее зрение. Вот он сослепу, да еще в темноте, и решил, что раз я сиганула в окно, значит, это безопасней и ему следует поступить точно так же.
Убедившись, что он себе ничего не сломал и не порезал, Володька немного успокоился. Но все же для вида начал разоряться:
— Ты меня уже достала, Мухина! Вечно ты попадаешь в идиотские ситуации. И я из-за тебя тоже! А если б я сейчас ударился об оконную раму и грохнулся с десятого этажа?!.
— Расслабься, Воробей, — примирительно сказала я. — Ты же не грохнулся с десятого этажа.
— А вот если бы? — не унимался он.
— Если бы у бабушки выросли усы, она была бы дедушкой.
Тут его взгляд упал на лежащую без сознания лже-Грохольскую.
— Это еще кто такая?
— Девушка симпатичная, — напомнила я ему.
— Так мы в квартире Грохольской?! — дошло наконец до Володьки. — Ну и ну! И я ее нечаянно задел ногами? Бедняжка…
— Ничего себе бедняжка! Да она меня чуть топором не зарубила!
Мы нашли в чулане веревку и, связав лжеГрохольскую по рукам и ногам, отправились на кухню.
Володька деловито постучал костяшками пальцев по стене.
— Да-а, — протянул он, — здесь заколеблешься электродрелью сверлить.
— Что же делать? Воробей ехидно сощурился.
— Ты же, Мухина, хвасталась, будто удар твоей левой ноги — полторы тонны. Вот и давай… — кивнул он на стену.
.— Ты не врубился, Воробей. В каратэ главное не удар, а концентрация. И еще поиск "нулевой точки".
— Какой, какой точки?
— Нулевой. Во всех живых и неживых организмах, — важно стала я разъяснять, подражая Семен Семенычу, — существует "нулевая точка"; по-японски она называется "юнь-цзу". То есть "самое уязвимое место". Возьмем, к примеру, лобовое стекло автомобиля. Если придорожный камешек случайно попадет в "нулевую точку", стекло мгновенно разлетится на тысячи осколков…
— Хватит умничать, Мухина, — сказал Володька. — Давай лучше ищи в стене эту самую "юнь-цзу".
Я начала медленно прохаживаться вдоль стены. А когда почувствовала, куда мне следует ударить, — ударила левой ногой…
И, заверещав от боли, запрыгала на правой.
— Ай-ай-ай! Больно-то как!!
— Наверное, сконцентрироваться забыла, — съязвил Воробей. — Эх, ты, горе-каратистка. Учись, салага, пока я жив.
Он отодвинул в сторону холодильник, стол со стульями и, разбежавшись, с криком "Й-а-а! М" вдарил по стене правой ногой. Но, как видно, в том месте "нулевой точки" тоже не оказалось. Отскочив от стены словно мячик, Володька врезался в посудный шкаф. Дверцы шкафа сами собой раскрылись, и оттуда посыпалась посуда., Грохот раздался неимоверный. Чашки, тарелки, блюдца — все вдребезги!!
— Ольга Васильевна говорила, что это очень ценный сервиз, — с сожалением вздохнула я, разглядывая усыпанный битой посудой пол. — Старинный китайский фарфор.
— Подумаешь, — проворчал Володька, потирая ушибленную ногу. — Что значит какой-то там китайский фарфор по сравнению со Вселенной.
Мы помолчали. Искать "нулевую точку" нам больше не хотелось.
— Вот ёксель-моксель! — выругалась я любимым ругательством генерала Глотова и со злостью пнула злополучную стену.
Просто пнула.
И вдруг…
Стена раскололась на две равные части.
Я не могла прийти в себя от удивления. А когда пришла, то увидела, что стена вовсе не раскололась, а раздвинулась. Как раздвигаются створки дверей в лифте.
Перед нами и в самом деле была кабинка лифта. Только не современная, а старая.
— Вот эта да! — Я смотрела на нее, как зачарованная.
Володьку же, который каждый день наблюдал в телескоп целую Вселенную, удивить каким-то там потайным лифтом в стене было трудно. Он присел на корточки и стал что-то внимательно рассматривать.
— Угу, так, ясненько, — бормотал он себе поднос.
Я тоже опустилась на корточки рядом с ним.
— Чего тебе ясненько, Воробей?
Не отвечая, он показал пальцем на едва заметный выступ у самого плинтуса. Именно в этот выступ я и пнула ногой.
— Кнопка, открывающая двери потайного лифта, — прошептала я. — Но зачем он тут нужен? Непонятно.
— Да все понятно, Мухина. Ты же сама говорила — академик Дундуков был большой чудак. Он любил пить сырую воду из-под крана. И если ему в квартиру протянули персональную водопроводную трубу от самого Кремля, то почему бы не провести персональный лифт.
— Но в доме же есть лифт!
— А может, он любил кататься на лифте в гордом одиночестве.
— Ольга Васильевна ничего мне про это не рассказывала.
— А ты ее спрашивала?
— Нет.
— Ну вот, — заключил Воробей. — А спросила бы, она б и рассказала.
Я с опаской вошла в тесную кабинку. На металлическом щитке не было ни одной кнопки.
— Интересно, как же он работает? Створки лифта начали автоматически закрываться.
— Мухина!!! — заорал Володька. Я хотела выскочить. Но было уже поздно. Створки сомкнулись, и кабинка поехала вниз.
В КРОМЕШНОЙ ТЬМЕ
Сначала я пыталась как-то остановить кабинку. Заколотила кулаками в дверь, стала прыгать… Но все было бесполезно. И я успокоилась. Что толку понапрасну дергаться. Не лучше ли поспешить навстречу новым приключениям.
Тем более что ничего другого мне больше не оставалось.
Лифт между тем продолжал двигаться. На потолке зажглась тусклая лампочка. Я посмот-рела в дверную щель. За дверью стояла сплошная темень…
Прошло около часа. Кабинка не останавливалась. Поскрипывая и покачиваясь, ехала себе и ехала.
Я села на пол и задумалась.
Интересное дело, что ж теперь, я так и буду тащиться час за часом, день за днем, неделя за неделей… Куда-нибудь к центру Земли. По дороге, конечно, умру с голоду, превращусь в мумию, а лет этак через пятьсот мое высохшее тело раскопают археологи и поместят в антропологический музей. А рядом повесят табличку: "Хорошо сохранившаяся мумия девочки, жившей в конце двадцатого — начале двадцать первого века. Найдена неподалеку от центра Земли. Руками не трогать".
…Под мерный шум спускающейся кабинки я задремала. А когда открыла глаза, то увидела, что уже приехала.
Дверь была открыта.
Я осторожно выглянула наружу. Слабая лампочка освещала только малюсенький пятачок у лифта. Остальное тонуло во мраке. Я вышла на этот пятачок, но все равно ничего не увидела. Я сделала еще один шаг.
За спиной послышался автоматический скрежет дверей. Я стремительно бросилась назад. Но опять не успела.
Створки закрылись, и лифт уехал.
Я готова была себя избить, честное слово! Это ж надо быть такой растяпой!.. Из-за своей беспечности я оказалась глубоко под землей в кромешной тьме. А вокруг — мертвая тишина. Ни единого звука. Ни е-ди-но-го.
БОМ-БОМ-БОМ… — тут же раздалось над моей головой.
Это били кремлевские куранты… Так вот куда занесла меня любовь к приключениям. Под Красную площадь. По телеку сто раз сообщали, что здесь находятся подземные ходы. Кто их тут только не рыл за время существования Кремля; и при царях, и после царей… Но я, признаться, не очень-то верила этим сообщениям, и вот, пожалуйста, пришлось убедиться на личном опыте.
Надо было как-то выбираться наверх. Но как?
Нащупав шершавую стену, я пошла, сама не зная куда. Вскоре глаза привыкли к темноте настолько, что я могла смутно различать многочисленные коридоры, расходящиеся в разные стороны. А еще через некоторое время я начала узнавать те места, где уже проходила.
Это оказался настоящий лабиринт. И здесь можно было блуждать до самой смерти.
Я с тоской огляделась. Кругом стены, стены, стены… Но, как говорил мой дедушка, бравый капитан Кэп: "В любой стене, внучка, всегда отыщется дверца. Надо только как следует приглядеться". Последовав дедушкиному совету, я как следует пригляделась и — вы не поверите — в одной из стен увидела маленькую дверцу. Недолго думая, я толкнула ее.
Дверца открылась.
И я вошла в какую-то комнату. Именно комнату, а не подземелье. В широкое окно светила бледная луна. Стоял большой письменный стол с телефонами. Ковры на полу, массивная мебель… Обстановка показалась мне смутно знакомой. Я окинула комнату более внимательным взглядом. И сразу же поняла, где нахожусь.
В кабинете нашего президента!
Ни фига себе! Выходит, из кухни старухи Грохольской можно прямиком попасть в кабинет президента России… Все мои страхи и сомнения улетучились как дым. Мозги заработали совсем в другом направлении. Так вот зачем Федякину понадобилась квартира Ольги Васильевны. Он знал о потайном лифте. Теперь становилось понятной и роль вооруженных наемников, засевших в клинике. С их помощью профессор надеется похитить или даже убить президента. Это и есть секретный проект "Сырая вода"! Хотя при чем здесь сырая вода, пока совершенно непонятно.
В общем, подозрения Грохольской оказались верными. Тут пахло государственным заговором.
В соседней комнате послышался едва уловимый шорох. Я замерла. Шорох повторился. Несомненно, там кто-то был.
— Кто здесь?! — тревожно спросила я.
— Угадай, — раздался мужской голос из темноты.
— Генерал Глотов? — предположила я.
— Неправильно, — хохотнул неизвестный. — Попробуй еще раз.
"Кто ж там такой? — терялась я в догадках. — Неужели сам президент?"
В дверях появилась богатырская фигура. И я тотчас узнала:
— Капитан Репкин!
Вот здорово!.. Раз рядом со мной голубоглазый Сашка Репкин, значит, все в порядке.
Сашка подошел поближе. Под его расстегнутым пиджаком виднелась плечевая кобура с пистолетом.
— Привет, Эмма, — добродушно улыбнулся он. — Как ты здесь очутилась?
— Ой, сейчас расскажу… — быстро заговорила я, но тут же запнулась — вспомнив, что еще не все ясно с Глотовым. А вдруг он заодно с Федякиным?
— …Да вот ходила на экскурсию в Кремль и заблудилась, — покраснев, сказала я, не придумав ничего умнее.
Сашка Репкин так и рухнул на стул от смеха.
— Ха-ха-ха, — раскатисто хохотал он. — Заблудилась и случайно забрела в кабинет президента! Ну, насмешила… А если без шуток, Эмма?
Я не знала, что ответить. Ведь Сашка все расскажет Глотову. А Глотов расскажет Федякину.
— А где Виталий Сергеевич? — осторожно спросила я.
— В служебной командировке. Он сопровождает президента в поездке по Гренландии.
— А когда они вернутся?
— Недели через две.
Две недели… Удастся ли нам с Володькой за две недели вывести хитрого профессора Федякина на чистую воду?..
— Хорошо, — решилась я, — пойдемте, я вам кое-что покажу.
И я подвела Репкина к потайной двери за зеркалом.
— Ого! — Он ошеломленно потрогал дверную ручку. — Тут же была глухая стена.
— Была да сплыла. Видимо, сработал секретный механизм, и она ушла в сторону.
Сашка принялся внимательно изучать дверной проем.
— Похоже, ты права, Эмма. Вот так сюрприз. Что все это значит?
Он вопросительно посмотрел на меня.
— А вот что… — ответила я и рассказала ему о том, как Федякин подменил старуху Грохольскую; как я попала в клинику, набитую вооруженными наемниками; как узнала там о проекте "Сырая вода"; ну и, конечно же, о том, как спустилась на потайном лифте под Красную площадь… В общем, все рассказала. Все, кроме того, что мы с Воробьем побывали в Болотном переулке; в доме, принадлежащем генералу Глотову.
— Надо же, — посетовал Сашка, выслушав мой рассказ, — сколько у нас в стране развелось всяких террористов.
— Это уж точно.
— А что тебе еще известно о Мяснике? — Больше ничего. Репкин задумчиво прошелся по кабинету.
— Ой, Сашка, — заторопилась я, вспомнив о Володьке. — Извини, пожалуйста, но мне надо срочно бежать. — Я смутилась. — Ничего, что я вас Сашкой назвала?
— Ничего, Эмма, — посмеиваясь, ответил он и тут же предложил: — А ты меня все время Сашкой зови. Давай будем друзьями.
— Да как-то неудобно. Вы же взрослый.
— Это я только с виду взрослый. А на самом деле мне семь лет.
Я тоже рассмеялась. Какой все-таки славный этот Сашка Репкин.
— Ладно, побегу. А то, наверное, уже много времени.
— У тебя нет часов? — удивился Сашка. — Такая большая девочка — и без часов?
— Мне с ними не везет, — сокрушенно сказала я. — Не успею купить, как тут же раскокаю. Репкин снял с руки свои часы.
— Держи, Эмма. Можешь хоть молотком по ним колотить, не раскокаешь. Противоударные. Японской фирмы "Сейка".
— Не надо, Саш. — стала я отказываться. — Они же кучу денег стоят.
— Бери, бери, — настаивал он.
— Но это мужские часы.
— Я тебе их на время даю. Поносить. А на день рождения подарю женские. Договорились?
— Договорились.
Сашка защелкнул браслет на моем запястье. Хоть часы были и мужские. Они мне очень шли.
— Сколько у нас там? — глянул он в последний раз на свои часики. — О, пять утра. Я уже отдежурил. Пошли, провожу тебя до проходной.
Около Спасских ворот мы тепло распрощались, и я побежала через Красную площадь к своему дому.
НЕЖДАННЫЙ ДРУГ
Уже подбегая к подъезду, я зацепилась ногой за железяку. Да ка-а-к грохнусь на асфальт. Вот корова! Поднявшись, я первым делом посмотрела на подаренную "Сейку".
Секундная стрелка замерла на месте.
Так я и знала! Мне хоть бронированные часы дари, я их все равно раскокаю. Но снимать часики я не стала. Уж больно красиво смотрелись они у меня на руке.
Войдя в подъезд, я поднялась на десятый этаж. Вначале я хотела позвонить в квартиру Грохольской, но потом решила сделать Володьке маленький сюрприз. Открыв замок пилкой для ногтей, я тихонько вошла в прихожую.
На кухне горел свет.
Воробей стоял у раздвинутой стены и кричал в темную шахту потайного лифта:
— Мухина-а-а-а!! Мухина-а-а-а!!!
Видимо, он орал уже не один час, потому что совсем охрип.
Я приложила обе ладони ко рту и тоже закричала:
— Чего-о-о-о-о!!
— Эмма-а-а-а!! — обрадованно завопил Володыса. — Ты где-е-е-е?!!