— Может, для тебя он и "тьфу", — тоже плюнула я на асфальт. — А вот для Ольги Васильевны он вовсе не тьфу, а вполне реальная угроза.
— Ой, да ничего он с ней не сделает. Ему же не старуха нужна, а квартира. — Володька помолчал. — Меня больше беспокоит Мясник… Знаешь, Мухина, а давай сейчас позвоним по тем номерам, которые ты запомнила.
— Давай!
Я тут же набрала первый номер.
— Кафедра косметической хирургии, — раздался в трубке женский голос.
— Простите, можно профессора Федякина?
— У него сегодня выходной. Что ему передать?
— Передайте горячий привет от Эммы Мухиной, — ответила я и повесила трубку.
— Все ясно, — сказал Володька (приложив ухо к обратной стороне трубки, он слушал разговор). — Это место его официальной работы. Звони по второму номеру.
Я позвонила.
После долгих гудков раздался сигнал автоответчика. Затем мужской голос четко произнес: "Информация для профессора. Подготовка операции "Сырая вода" закончена. Сообщите время проведения акции. Мясник".
— Ага! — воскликнул Володька. — Кажется, мы попали в самую точку. Они пользуются для связи автоответчиком. Теперь звони в справочную. Надо узнать адрес, где стоит автоответчик.
Я набрала номер справочной.
— "Шестая" слушает, — ответила телефонистка.
— Тетенька, вы не скажете адрес по номеру телефона?
— Таких справок мы не даем, — заученно протараторила телефонистка, и я поняла, что сейчас она положит трубку.
— Постойте, постойте! — закричала я. — Тетенька, миленькая, дайте, пожалуйста, адрес! У меня отец— алкоголик! Мать — калека! Нас пятеро детей в семье! А по этому адресу бесплатными обедами кормят! — Я громко шмыгнула носом.
В трубке наступило долгое молчание. Мы с Володькой, затаив дыхание, ждали.
— Мы таких справок не даем, — снова повторила телефонистка, но уже не так уверенно.
— А еще младшая сестренка свинкой заболела, — подлила я масла в огонь.
— Хорошо, девочка, — вздохнула телефонистка. — Диктуй свой номер. Я быстро продиктовала цифры.
— Записывай адрес, — сказала она через минуту. — Болотный переулок, тринадцать.
БОЛОТНЫЙ ПЕРЕУЛОК, 13
Переулок оказался на окраине города. Мы добирались до него всеми видами общественного транспорта и добрались только к пяти вечера. Здесь была самая настоящая деревня. Деревянные дома, огороды, колодцы… Прямо как в Задонске, у моего дедушки.
Я даже не подозревала, что в Москве есть такое захолустье.
Мы подошли к маленькому домику. Володька уверенно надавил кнопку звонка.
— Подожди, — дернула я его за рукав, — а что мы скажем?
— Да я просто так звоню. Ты разве не видишь, что в доме никого нет.
Я оглядела дом более внимательно. Воробей был прав. Ставни на окнах закрыты. На крыльце валяются грязные листья.
Володька еще раз надавил кнопку звонка. Внутри дома стояла мертвая тишина. Наверное, звонок не работал.
Как всегда, мне в голову пришла гениальная идея.
— Воробей, — сказала я, — прикрой меня своей широкой спиной. Я попробую открыть дверь.
— Ты что, Мухина, спятила? — зашипел он. — Взламывать чужую собственность. Давай хоть до ночи подождем. Зачем зря рисковать.
— Риск — благородное дело! — бодро ответила я, вытаскивая из волос заколку.
— У тебя, точно, сдвиг по фазе. Это же "Цербер". Замок повышенной надежности.
— Сейчас поглядим, какой это "Цербер". — Я вставила заколку в замочную скважину.
Но, провозившись минут десять, так и не сумела открыть.
— Я же тебе говорил, — шептал Володька, тревожно озираясь.
— Спокойно, Коперник. Тут требуется тяжелая артиллерия.
Я достала из кармана пилку для ногтей. И уже через минуту "Цербер" жалобно сказал: дрздын.
Мы быстро проскользнули за дверь.
С первого взгляда стало ясно, что здесь давно никто не живет. Везде лежал толстый слой пыли. В том числе и на телефоне с автоответчиком.
Внимательно осмотрев все шкафы, ящики и тумбочки, мы не обнаружили ничего подозрительного. Обыкновенный дом с обыкновенной обстановкой.
Прошло два часа. Пора было сваливать.
И тут вдруг зазвонил телефон. Мы с Володькой так от неожиданности и подскочили.
Я быстренько переключила автоответчик на внешний динамик. Сначала прошло сообщение, которое мы уже слышали: "Информация для профессора. Подготовка операции "Сырая вода" закончена. Сообщите время проведения акции. Мясник".
Затем раздался голос профессора Федякина:
— Информация для Мясника. В ближайшие дни проведение акции невозможно. Произошла утечка секретных данных из компьютера. Ждите дальнейших указаний. Профессор.
— Это ты — утечка, — толкнул меня в бок Володька.
Связь оборвалась.
— Что-то мне никак не врубиться в их систему, — сказала я.
— Все просто, как огурец, Мухина. Звонит Мясник и оставляет на автоответчике сообщение для профессора. Потом звонит профессор и оставляет сообщение для Мясника. Теперь врубаешься?
— Йес, сэр! — вытянулась я по стойке "смирно".
— Дом, скорее всего, куплен через подставных лиц, — продолжал развивать свою мысль Володька. — Звонят они сюда из телефонов-автоматов. Старая информация через определенное время автоматически стирается. Клево придумано. Полнейшая конспирация. И главное, что…
Он внезапно умолк, уставившись за мое плечо. Я обернулась. В дверях комнаты стоял высокий милиционер с пистолетом в руке.
Ну, мы с Воробьем и лопухнулись: даже не слышали, как он вошел.
— Мать честная — курица лесная, — удивленно произнес милиционер, убирая пистолет в кобуру на поясе. — Я думал, тут матерые "домушники" орудуют. А это, оказывается, дети. Вы кто такие, ребята?
— А вы кто? — растерянно спросил Володька.
— Участковый инспектор, лейтенант Забабашкин, — представился милиционер. — Тебя устраивает, мальчик?
Воробей оторопело кивнул.
— Ой, — сказала я, — а мы с вами знакомы. Помните, сегодня утром ехали в одной электричке. Я вас еще попросила меня разбудить, когда приедем.
Забабашкин посмотрел в мою сторону.
— Ну и что? — строго ответил он. — Если мы ехали в одной электричке, значит, можно чужие дома грабить?! Так получается?!..
— Да вы ничего не понимаете, — горячо заговорил Володька. — Мы никакие не грабители. Мы… как бы вам попроще объяснить…
— Частные сыщики, — договорила я за Воробья. — И сейчас расследуем одно таинственное дело. А след привел в этот дом.
— Вы в каком классе учитесь, сыщики? — рассмеялся Забабашкин.
— В восьмой перешли, — ответил Володька.
— Значит, вам по четырнадцать лет?
— По тринадцать с половиной, — уточнила я.
— Не рановато ли в сыщики записались?
— Подумаешь, — с обидой буркнул Володька. — Шекспир свою знаменитую пьесу "Гамлет" в пятнадцать лет написал.
— А Суворов в шестнадцать лет армией командовал, — добавила я.
— Ага, — кивнул участковый. — А Христофор Колумб в десять лет Америку открыл… Ну что мне с вами делать? В отделение отвести?..
— Отпустите нас, дяденька, — жалобно попросила я. — Вы же видите, никакие мы не грабители.
— Да я-то вижу, — вздохнул Забабашкин. — Но получен сигнал от соседей: две подозрительные личности проникли в дом; примите меры… Вот я и пришел меры принимать.
— А вы им скажите, что в доме никого не оказалось, — предложил Володька.
— Врать, между прочим, нехорошо, — назидательно произнес инспектор.
— А вы и не соврете, — сказала я. — Вы просто немного пофантазируете.
Лейтенант Забабашкин сел на диван и задумался.
— Ладно, ребята, — стукнул он ладонью по колену, — рассказывайте, что за таинственный след привел вас в этот дом.
— Понимаете, в чем дело, — запинаясь проговорила я, — мы не можем вам ничего рассказать, пока расследование не закончено. Ведь даже у вас в милиции существует специальный термин…
— "Тайна следствия", что ли?!
— Да, да, — обрадовалась я. — "Тайна следствия". Нам еще самим не все ясно. Но одно мы знаем совершенно точно — с этим домом связана какая-то запутанная история.
Забабашкин закурил сигарету.
— Вы, ребята, сами чего-то путаете. Я здесь второй год участковым работаю и тоже знаю совершенно точно — никаких запутанных историй с этим домом быть не может. Он принадлежал одному очень хорошему человеку. Полярному летчику Потапову. В прошлом месяце Потапов переехал из Москвы на Шпицберген. Есть такой остров в Северном Ледовитом океане. А дом продал…
— Вот видите! — воскликнул Володька.
— А дом продал, — не слушая его, продолжал лейтенант, — другому очень хорошему человеку. Генералу, который в Кремле работает. Между прочим, в Службе охраны президента.
— Ге-не-ра-лу, — по слогам повторила я, начиная смутно догадываться, о ком идет речь. — А как фамилия этого генерала?
— Глотов его фамилия.
— А зовут — Виталий Сергеевич?!
— Да.
У нас с Володькой так челюсти и отвисли.
РИСКОВАННЫЙ ПРЫЖОК
Участковый инспектор Забабашкин оказался ментом что надо! Он отпустил нас на все четыре стороны. И мы отправились в обратный путь.
— Ни фига не понимаю, — всю дорогу твердила я. — Неужели Глотов действует заодно с Мясником и Федякиным?!
— Разберемся, Мухина, — невозмутимо отвечал Володька. — Но звонить ему пока не следует.
Домой мы вернулись в первом часу ночи. Конечно, домой к Володьке, а не ко мне. Моя-то квартира была под наблюдением.
И сразу бухнулись спать.
Утром, проснувшись, я побежала в Володькину комнату. Он еще дрых.
— Вставай, Воробей, — принялась я его тормошить. — Потом сон досмотришь.
— Отстань, Мухина Дай поспать.
— Володька, у меня гениальная идея.
— У тебя все идеи гениальные. Отвали.
— Нет, правда. Слушай. Раз Ольгу Васильевну заменили на другую тетку, значит, им нужна не Грохольская, а то, что находится в квартире. Поэтому нам надо понаблюдать за квартирой. Ну как идейка7 Володька встал, потягиваясь.
— Эту идейку, Мухина, я еще вчера высказал.
— Ничего подобного! Ты говорил, что им нужна квартира, а не то, что находится в квартире.
— Да какая разница?
— Большая, Воробей1 Иди, давай, готовь телескоп!
Быстро позавтракав яичницей с сосисками, мы начали по очереди наблюдать в телескоп за окнами старухи Грохольской.
Лже-Грохольская вела себя спокойно. Бесцельно бродила по комнатам; долго пила кофе на кухне; смотрела по телеку музыкальные клипы. А затем собралась и куда-то ушла.
Вернулась она только к вечеру и опять села пить кофе.
— М-да, — разочарованно сказала я. — По-моему, она и не думает ничего искать. Володька оторвался от окуляра.
— Симпатичная девушка. Слушай, Мухина, а может, она ни в чем не виновата?
Просто выразить не могу, как я разозлилась.
— Симпатичная?!. Не виновата?1. Запомни, Воробей: внешность обманчива! Наполеон тоже был симпатичный, но это не помешало ему угробить всю армию под Ватерлоо!
Свет в окнах квартиры Грохольской внезапно погас.
— Гляди, гляди! — возбужденно произнесла я. — Что это значит?!
Володька посмотрел в телескоп.
— Это значит — она легла спать.
— Тьфу ты! А нам-то чего теперь делать?! Воробей направил трубу телескопа в небо.
— Лично я собираюсь наблюдать комету Морнауха. Как раз сегодня она начинает приближаться к Земле.
— Никуда твоя дурацкая комета не денется! — Я снова направила телескоп в окна Грохольской. — Понаблюдаешь ее в следующий раз.
— Ты шизанулась, Мухина! — возмущенно закричал он. — Другой раз будет через сто световых лет!
— Вот тогда и понаблюдаешь.
Без церемоний столкнув его со стула, я уселась сама, прильнув глазом к окуляру.
Володька, дурачась, начал громко декламировать:
Мухина Эмма На речку пошла! В среду нырнула, В субботу всплыла!
Я не обращала на его приколы никакого внимания. Дело в том, что я заметила странное несоответствие. Мою комнату и кухню Грохольской разделяла общая стена. Я отлично знала, что окно в комнате расположено не посредине стены, а почти в углу, так же, как и окно кухни Ольги Васильевны. Другими словами — на фасаде здания оба окна должны были находиться совсем рядом. Однако, глядя в телескоп, я видела между ними такое большое расстояние, словно там была еще одна комната.
Мне показалось это подозрительным.
Я тут же выложила свои наблюдения Володьке. Он перестал дурачиться и задумался.
— Получается, что между твоей комнатой и кухней старухи Грохольской существует еще одна комната, — высказал он вслух мою мысль. — Потайная.
Я молча кивнула.
— Ну, дела! — Воробей азартно взъерошил свои волосы. — А что, если нам сейчас пойти к тебе и дрелью просверлить дырку в стене. Вот и узнаем, что там за комната.
— Как это, интересно, мы пойдем, если квартира под наблюдением?!
— А, черт! Совсем забыл! Он снова задумался.
А у меня в голове уже созрел отличный план.
— Володька, все классно выходит! Смотри, рядом с моим домом чего-то строят. Стрела от подъемного крана — как раз на уровне крыши. Мы залезем на стрелу и спрыгнем с нее на мой балкон. Клево придумано?!
Воробей потрогал мне лоб.
— Ты случайно не заболела, Эммочка?
— Сам ты больной! Чем тебе не нравится моя идея? Там прыгать-то каких-нибудь полтора метра.
— Правильно. А до земли лететь каких-нибудь десять этажей.
— Да ты прикинь, мы же не просто так будем прыгать, а с веревкой. У тебя есть бельевая веревка?
Володька свирепо засопел.
— Мухина, ты действительно дура или притворяешься?
— Дискуссия окончена, Воробьев, — твердо отрезала я. — Бери веревку и пошли.
И, представьте себе, Володька, как миленький, взял веревку и пошел. Вот так надо с пацанами разговаривать!
Время было позднее; почти полночь.
Мы перелезли через забор на строительную площадку и, крадучись, направились к подъемному крану. Хватаясь руками за железные скобы лестницы, я быстро полезла наверх.
Позади меня пыхтел Володька.
— Главное, не смотри вниз, — предупредила я его. — А то голова закружится.
— Не учи хромого ковылять, — сердито ответил он.
Чем выше мы поднимались, тем сильнее дул холодный пронизывающий ветер. Он резко бросал в лицо мелкие капли начинающегося дождя. Добравшись до кабины крановщика, мы малость передохнули.
— Давай, я первый прыгну, — предложил Володька.
— Нет, Воробей, — отказалась я. — Здесь опыт нужен. А я, как ты знаешь, и с поезда прыгала, и с самолета. Так что я прыгну, привяжу к балкону веревку, а ты спокойненько по ней спустишься.
Мы полезли дальше. Теперь уже не по лестнице, а по стреле. Мимо огромного электродвигателя, с которого свешивался стальной трос с крюком на конце.
Я случайно глянула вниз, и у меня невольно сжалось сердце. Да уж, с такой высоты гроба-нешься — костей не соберешь. С этой веселенькой мыслью я и подползла к тому месту, откуда до балкона было ближе всего.
— Привязывай веревку! — крикнула я Володьке сквозь завывание ветра.
— Уже привязал! — прокричал он в ответ.
Спустившись по бельевой веревке до уровня балкона, я начала раскачиваться, будто маятник.
Туда-сюда. Туда-сюда.
Несколько раз коснувшись ногами перил, я уже была готова спрыгнуть на балкон. Но вдруг, откуда ни возьмись, налетел мощный порыв ветра и, подхватив меня, словно пушинку, отбросил в сторону… На мгновение я растерялась, а когда опомнилась, то со страхом увидела, что еще более мощный порыв ветра несет меня прямо к окнам старухи Грохольской.