Пока Петя разговаривал с Артёмкой, Валя, оглянувшись назад, шепнул Юре:
— Тебе яйца реполова и желтобровки нужны?
— Конечно, нужны… — ответил Юра, но тут же добавил — Только не из птичьего городка.
— С ума сошли вы с этим городком! Мы же не будем разорять гнёзд, а только возьмём два яйца. Птицы ещё снесут.
— А Петя? — опасливо проговорил Юра.
— Петух и не узнает.
— Тогда давай действуй, — улыбнулся Юра, и они с видом заговорщиков пошли вместе с ребятами.
На проводах сидела какая-то птица. Валя поднял камень и, размахнувшись, швырнул в неё.
— Зачем? — вскрикнули сразу Петя и Нина.
— Это же сорокопут! Такой вредный, что и не говори. Он сидит сейчас и высматривает, где гнездо какой-нибудь птицы. А потом полетит и потаскает и яйца и птенцов. Это такой разоритель гнёзд, что вы и не представляете!
— Выходит, что он даже хуже вас с Юркой, — серьёзно проговорил Артёмка.
Через несколько шагов ребята оглянулись. Сорокопут снова сидел на проволоке. Петя заметил, что у него пепельно-серая голова с чёрной полоской у рта и белая грудь.
— У, сорокопут! — сказал он и метнул в него камнем.
Низко, над самой землёй птица улетела в кусты.
В тот же вечер, приготовив уроки, Улыбины пошли за водой. На длинную палку повесили два ведра, и так, с вёдрами посередине, Петя — впереди, Юра — сзади, шли сейчас мимо домиков посёлка. Они миновали усадьбу Бочкарёвых, длинный огород Звездиных, в конце которого выглядывал их дом, крытый черепицей домик Артюнянцев и поравнялись с огородом Лары Кузнецовой. Бабушка Лары, нагнувшись, полола что-то, а Лара поливала помидоры.
Петя поставил вёдра на землю и позвал:
— Лариса! Лара!
Девочка положила ковш в ведро и подошла к забору.
— Ты долго ещё поливать будешь?
— Последнее ведро…
— Тогда иди сейчас на мыс. Мы только воду отнесём. Я тебе что-то покажу…
Братья торопливо, расплёскивая воду, принесли вёдра, как вдруг Юра схватился за живот и сморщился:
— Ты иди, я полежу немного.
Петя побежал по дорожке, где впереди уже белела кофточка Лары.
— Ты всё-таки скажи, Петя, что ты хочешь мне показать? — спросила девочка.
— Сейчас узнаешь, — загадочно улыбнулся Петя.
Солнце быстро опускалось в море. Они торопились и не заметили, как дошли до гнезда пеночки, но та сама выскочила из домика.
— У неё здесь гнездо! — вскричала Лара.
— А ты откуда знаешь? — насторожился Петя.
— Они всегда так притворяются, — Лара изобразила, как притворяется пеночка: она опустила одну руку и побежала, прихрамывая. — Вот и тащит за собой крыло, и тащит, как будто лететь не может.
Тогда Петя показал ей пеночкину кибитку. Лара нагнулась и сказала с улыбкой:
— Ой, да здесь три яйца!
— Пять, — поправил Петя.
— Нет, три…
— Нет, пять…
— Да что я, до пяти считать не умею? Вон видишь — три.
— Как же так? Тут совсем недавно мы с Моргунком видели пять яиц.
— Нашёл мне тоже на кого ссылаться? — засмеялась Лара. — С Моргунком!
Петя повёл её к гнезду реполова, но и там не было двух яиц.
— Ну погоди, Моргунок! — пригрозил Петя. — Я тебе покажу! — и только сейчас ему стало понятно, почему Юра так себя вёл. — Ишь ты, у него животик заболел! Юрке я тоже задам, — добавил он.
— Нет, надо обсудить Валин поступок сборе отряда, — сказала Лара. — Может, хоть голос товарищей на него подействует.
На том они и решили.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Новый Пржевальский. Юра перепуган. Врать или не врать
А Валя в это самое время, разложив на столе свою коллекцию, определял, куда положить яйца реполова и пеночки. У него был много всяких коробочек, даже спичечных. И все они были настолько переполненными, что новые яйца уже некуда было класть.
— Мам, — сказал он, — может, ты освободишь мне пару коробочек.
— А откуда я их возьму?
— Да у тебя же есть одна от духов, а потом ещё в шифоньере лежит… Из-под печенья… Там у тебя всякие нитки да иголки собраны.
Марфа Петровна отложила нож, которым чистила картошку, вытерла руки и подошла сыну.
— Что опять нашёл, сыночек?
— Два яйца вот: пеночки-желтобровки и реполова. А положить их некуда. Да и потом, что это у меня за коробки — один стыд!
— Ох, горе ты моё, горюшко! Сколько у нас в посёлке ребят, и ни один ведь не собирает яйца. Только ты! Днём тебя нет, всё по лесу рыщешь, приходишь исцарапанный, грязный, рваный, только успевай зашивать. И ночь сидишь и колдуешь над этими яйцами.
— Мама, ты же знаешь, что я буду учёным. Орнитологом, то есть, учёным по птицам.
— Учёным! Ты бы хоть в школе-то учился, а то…
— Что? Что? — вскочил Валя. — Скажешь, плохо учусь? Посмотри отметки!
Он достал из сумки дневник и, перелистав его, положил перед матерью.
— Смотри! Ни одной тройки за весь год! Одни пятёрки! Чего тебе ещё надо?
Марфа Петровна знала, конечно, что сын учится хорошо. Уж сколько раз она ходила в школу, и Антонина Тихоновна всегда хвалила её сына. Первый ученик! Но вот эта его страсть к собиранию яиц не нравилась матери.
— Я знаю, Валя, учишься ты хорошо, — обняла она сына. — Но вот то, что ты такой жестокий и с птичками воюешь — это очень плохо! Брось ты, сынок, это дело!
— Пржевальский и Северцов тоже были жестокие люди… А смотри, какие дела сделали для Отечества.
— Это кто же такие твои Пржевальский и Северцов?
— И ты не знаешь, мама! — удивился Валя. — Это же величайшие учёные! Сколько они перебили птиц, сколько насобирали яиц! Или взять того же Брэма, — он снял с полки огромный том великого естествоиспытателя, — вот смотри! Эта книга издана в 1900 году. Шестьдесят четыре года прошло. А я, да и много других будем её читать и изучать. А он тоже собирал яйца!
— Зачем же тебе их собирать, если Брэм написал всё об этих птицах?
— Зачем, зачем? Я тоже хочу быть учёным.
Он положил Брэма на полку и снова сказал:
— Мам, а ты всё же дай мне коробочки.
Мать невесело улыбнулась и стала вытаскивать из коробочек маленькие флакончики из-под духов, нитки, иголки.
— Ты молодец, мама! — вскричал Валя, подбежал к матери и чмокнул её в щёку.
В дверях показался Юра Улыбин. Он был чем-то встревожен, поманил Валю пальцем и, выйдя в сени, прошептал:
— Ты взял яйца у пеночки и этого, как его, реполова?
— Взял. А что?
— Ох, и будет мне сегодня на орехи! Ты знаешь, что сегодня случилось?
Он рассказал про то, как они с Петей ходили за водой и как Петя повёл Лару показывать гнёзда, и даже про то, как он прикинулся больным.
— Ну и что?
— Нет, ты погоди! А если Петя увидит, что в гнёздах нет яиц?
У Вали впервые дрогнуло что-то внутри, но он храбро сказал:
— Не увидит. А если и увидит, то… Я же там следов не оставлял.
— Значит, врать будешь? — горячо прошептал Юра. — Скажешь, что не брал?
Открылась дверь, и мать выглянула в сени.
— Вы что тут секретничаете? Идите домой! Юра, ты заходи, заходи!
Юра пошёл. Взглянув на коллекцию, он спросил:
— А это ты когда нашёл? — и показал на большое белое яйцо.
— Недавно, в верховьях Гобзы. Гляжу — дупло. Залез кое-как на дерево, а из дупла как зашипит на меня кто-то… Думал, змея! А это оказалась сова. И под ней всего лишь одно, вот это яйцо.
— А какая это сова, ты знаешь? — опросил Юра, который знал, что есть много видов сов.
— По Брэму выходит, что это серая сова.
— Можно посмотреть?
Юра взял шереховатое яйцо, и по его блестящим глазам можно было догадаться, что он очень завидует Вале.
— Я бы достал и для тебя, — извиняясь, сказал Валя. — Но больше не было.
— А это чьё? — спросил Юра, увидев небольшое яичко с фиолетовыми и красными крапинками.
— Вот этого я не знаю, — оживился Валя. — Смотрел и по Брэму и по «Определителю птичьих гнёзд», но так и не узнал. Думаю, что лесная канарейка. Смотри, что о ней у Брэма написано: «Гнездо располагается на деревьях или высоких живых изгородях, между разветвлением сучьев или около ствола». А в «Определителе» сказано: «Свои гнезда зеленушка устраивает на ветвях деревьев, чаще всего молодых ёлочек, на высоте не более двух-двух с половиной метров. Отличительной чертой гнёзд является чрезвычайная их загрязнённость. До рождения птенцов гнездо чистое, но с появлением последних оно обрастает по краям бордюром помёта, который родители не уносят, как это делают другие птицы». А у этой гнездо было совершенно чистое.
— Эх, ты — чистое! Да оно же бывает грязное, только когда появляются в нём птенцы. Ты смотрел его после, когда птенцы уже вывелись?
— Нет, не смотрел…
— А ещё говоришь, что будешь учёным! — ехидно сказал Юра. — Какой же ты учёный, если таких простых вещей не понимаешь?
— Ну, это мы ещё посмотрим! — сказал Валя и стал укладывать яйца в покрытую ватой коробочку.
— А ты всё же дай мне яйца пеночки и реполова, — попросил Юра и, взяв их, добавил: — Ну, я пойду, а то, чего доброго, Петя будет меня разыскивать.
Валя разложил яйца по коробочкам и улёгся спать. Но ему не спалось. Он всё время думал о том, как объяснит Пете исчезновение яиц из гнёзд пеночки и реполова. Врать ему не хотелось, а как же не врать?
Он забылся сном только перед самым утром.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
На сборе отряда. Доклад Нины Звездиной. Исключить сорокопута! Профессор осматривает птичий городок
Когда назначался сбор отряда, Лара долго воображала, как он будет проходить. Она всё обдумывала, всё предусматривала. На этот раз взволнованная тем, что у них в птичьем городке завёлся вор, она переговорила почти со всем отрядом, кроме Вали Бочкарёва и Миши Григорьева. На большой перемене она попросила Валю принести в школу коллекцию яиц. Валя, не зная, зачем понадобилась его коллекция, принёс сразу две коробки.
— А зачем, Лара?
— Скоро узнаешь. На сборе отряда.
Валя ухватил Петю Улыбина за руку и как ни в чём не бывало заговорил.
— Ты знаешь, Петух, трясогузка вьёт гнезда даже в старых валенках.
— Ну и что? — угрюмо глянул на него Петя.
— Да ничего, — растерянно улыбнулся Валя. — Просто интересно.
Петя сердито выдернул руку, отвернулся и заговорил с Артёмкой. Тот стоял у окна и выводил на стекле какие-то узоры.
— Ну как Серёжкин глаз? — спросил его Петя.
— Плохо. Глаз всё ещё вот такой, — показал Артёмка, приложив ко лбу кулак.
— А Паша что?
— Я ему вчера как дал дрозда, так он на всю жизнь запомнит. Даже рогатку сам отдал, — усмехнулся Артёмка.
— Шестой «А», заходите! — раздался в коридоре голос Лары.
В большой пионерской комнате начался сбор отряда. Докладчиком была лучшая ученица класса Нина Звездина. «О пользе птиц» — назывался её доклад.
— Ребята! — начала говорить Нина. — Птицы полезны тем, что уничтожают всяких насекомых. Возьмите желтоголового королька. Эта птичка живёт на очень высоких деревьях. Так вот, желтоголовый королёк съедает за год до десяти миллионов мелких насекомых. Вы подумайте только — десять миллионов! А ласточка, которую вы все очень хорошо знаете, ловит за лето от пятисот тысяч до миллиона мелких мошек, комаров и тлей.
Но и это ещё не всё. Есть птицы, которые питаются саранчой и мышами. Например, болотная сова. Она за лето ловит до тысячи мышей. А ведь каждая мышь пожирает до килограмма зерна. Это сколько же одна сова экономит — хлеба? Целую тонну! Поэтому, ребята, умные люди птиц всячески охраняют. В Калитвенском колхозе, Ростовской области, были такие жуки-пилильщики, которые очень вредили деревьям. Работники лесхоза привезли к себе дятлов и синиц. И вот эти птицы полностью уничтожили все гнёзда пилильщиков.
Всем вам, ребята, я советую прочесть вот эту книгу профессора Благосклонова. Между прочим, он пишет: «Кое-где среди школьников можно найти коллекционеров птичьих яиц. Нужно ли говорить, что сбор такого рода коллекций никому, кроме самих коллекционеров, не нужен. Научная ценность этих коллекций равна нулю и обходится слишком дорого для наших колхозов». Мы, пионеры, должны очень беречь птиц, помогать им, как только можно, и разъяснять пользу птиц каждому, кто этого не понимает.
— Вопросы есть? — спросила Лара.
— Есть вопрос, — поднял руку Миша Григорьев, — Нина сказала, что надо разъяснять пользу птиц каждому, кто не понимает. Но кто же не понимает пользы птиц?
— Это что, вопрос? — спросила, тряхнув кудряшками, Нина.
— Ну да, вопрос! — вспыхнул Миша. — Я спрашиваю: кто у нас не понимает пользы птиц?
Петя думал, что сейчас Нина назовёт Валю Бочкарёва, но она ловко увернулась:
— Может быть, и есть такие, вот им и надо разъяснять…
— Не уходи от вопроса, Звездина! — закричал с места взъерошенный Артёмка. — Миша у тебя конкретно спрашивает: «Кто у нас не понимает пользы птиц?» А ты — «может, может!»
— Ну я не знаю, как вам ещё говорить надо, — засмеялась Нина, тщательно избегая встречаться с горящим взглядом Пети.
— Чем питаются вороны? — снова задал вопрос Миша, который очень любил задавать вопросы.
— Вороны? — и, не моргнув глазом, Нина ответила: — Вороны питаются насекомыми.
Валя решил дать отпор Нине Звездиной. Он упрямо тянул руку, желая высказаться.
Наконец. Лара дала ему слово. Он начал с критики докладчика.
— Что же у нас сегодня за докладчик, если он не знает, чем питаются вороны? А ещё взялась говорить о пользе птиц! О том, что птицы полезны, знает всякий.
— Кроме тебя, — выкрикнул Артёмка.
— Нет, я знаю, что птицы полезны. И знаю, почему здесь Артёмка шумит. Ему не нравится, что я собираю птичьи яйца. Ну что ж, мало ли кому что не нравится. А вот мне нравится! Вы знаете, что у нас были такие учёные, как Пржевальский и Северцов! Они тоже собирали птичьи яйца. А ведь учёные! И они прославили нашу родину…
— Так ты что, хочешь прославить родину? — под общий смех выкрикнул Артёмка.
— Я хочу быть учёным…
— Смотрите на него: учёный.
Ребята зашумели. Из разных концов послышались выкрики:
— Профессор!
— Академик!
— Лауреат с мировым именем!
Лара застучала карандашом по столу.
— Ребята, давайте не будем мешать выступающим. Артёмка, я тебя предупреждаю. Говори, Валя.
— Не буду я говорить… — красный и сердитый, Валя отмахнулся от неё рукой и пошёл на место.
Тогда Лара дала слово Пете Улыбину.
— Ребята, вы знаете, что мы недавно собирали гусениц… Мы всех не собрали. Очень много гусениц выползло, и многие ребята видели, как они начали уничтожать на деревьях почки. А ещё раньше мы с младшим братом насчитали на одном дереве больше пятисот гусениц. Когда они вырастут и превратятся в бабочек, то каждая отложит до пятисот яиц, и вы представляете себе, сколько, да? Сколько их тогда будет? Двести пятьдесят тысяч.
Приезжал к нам в колхоз профессор Букавин. Так он сказал нашему председателю: «Всё ваше счастье — в птицах». И вот наши пионеры, да? заложили птичий городок. В нём появились первые птицы. И что же делает наш уважаемый учёный Валя Бочкарёв? Он начинает красть у нас птичьи яйца! Вот они, — схватил он со стола коробочку и показал два яичка: — Вот они, эти яйца. Это яйцо пеночки, а это — коноплянки. Это хорошо, да? Это по-пионерски? Нет, это по-хулигански! Мы будем разводить птиц, а Моргунок будет у нас под носом их уничтожать? Так дело не пойдет! Он и в колхозном саду бывает лишь затем, чтобы разорять птичьи гнёзда. Недавно я видел, как он лез на дерево за гнездом синицы, а ведь синица, да? уничтожает боярышницу.
— Давай не ври! — покраснев, выкрикнул Валя.
— А зачем же ты от меня побежал? Кто честный, тот не бегает от людей.
— Птица есть такая, называется сорокопут, — поднялся с места Артёмка. — Она всё время сидит на проволоке и смотрит, где и кто свил гнездо. А когда появятся там дети, сорокопут начинает таскать их из гнезда. Вот и наш Бочкарёв такой же сорокопут.
— Исключить из пионеров! — выкрикнул кто-то.
Поднялся шум.
— Исключить, исключить!
— С ума сошли! Зачем исключать? — слышался визгливый голос Миши Григорьева.
— Правильно!
— Исключить сорокопута!
Лара никогда не думала, что дело зайдёт так далеко и Валю исключат из пионеров. Она раскраснелась и смотрела то на Валю, который сидел бледный, с трясущимися губами, то на Нину: она стучала кулаком в стол и кричала: «Исключить!»