— В поселок! — скомандовал Ромка и первым припустил по свежей борозде к поселку.
На улице никого, лишь куры копаются в пыли, да собаки дремлют в тени. А над домами, делая большие круги, тревожно курлычет аист.
— Беги на пожарную вышку! — сказал Роман Гришке. — Бей в рельс!
…Из поселка ребята снова бросились в лес. Остановившись на краю вырубки, Роман осмотрелся: огонь наступал на молодые посадки. Перелесок уже пылал. Пока еще держались вековые сосны, но стволы их были опалены, дымилась толстая кора. Если огонь спалит молодые деревца, то ему ничего не стоит добраться до опушки соснового бора. Не пощадит пожар и трактор «Беларусь», что с прицепленным плугом стоит на краю поля. А где же Анисимов?.. Надо скорее копать ров за молодым сосняком. Его все равно уже не спасешь. Искры с перелеска веером сыплются на молодые сосенки. Перелесок — уже сплошная огненная стена.
Роман растолковал ребятам,
Трактор ревел, напрягался, но ходко шел вперед. Наперерез бушующему огню потянулась черная борозда.
Трактор с надсадным ревом — Роман выжимал из него все — ползал перед огненной завесой. С каждым заездом вспаханная полоса ширилась. Ребята, не разгибаясь и не глядя на огонь, рыли неглубокую канаву за делянкой саженцев. С ведрами в руках бежали они к речке. Порой от ближайшего кустарника отскакивал сноп искр, огонь обдавал жаром пылающее лицо Романа. От горячих опаленных баллонов несло горелой резиной. Этот отвратительный запах дурманил голову, вызывал тошноту. Мелькнула мысль: не взорвались бы баллоны! Тогда все пропало!
Одна борозда, вторая, третья… Роман переключил машину на вторую скорость. Вспаханная полоса становилась все шире, и подобравшийся к первой борозде огонь остановился. Правда, загорелись саженцы, вывернутые плугами с корнями, но ребята тут же забросали их землей. Но все равно огонь еще не был побежден. Ярко загорелась высоченная сосна. Сначала запылали нижние ветви, потом вспыхнуло все дерево. Будто сало затрещало на гигантской сковородке. Теперь огонь по верху мог перекинуться и на другие сосны. Достаточно было легкого порыва ветра.
Высунувшись из кабины, Роман закричал ребятам, чтобы они следили за летящими от сосны в сторону бора огненными клубами. Их можно лопатами тушить. Ветер, к счастью, был слабым, искры и раскаленные сучки не долетали до опушки бора, падали на вспаханную землю и с шипением гасли. Роман слышал, как ударилась горящая ветка в брезентовый верх кабины. Скатившись вниз, она угодила под острый лемех плуга.
По полю, размахивая руками и что-то крича, бежал Анисимов. В руках у него лопата, рот тракториста открывался и закрывался, видно, что-то кричал. «Вот чудак! — мельком подумал Роман. — Как будто что-то можно услышать…» Анисимов на ходу вскочил в кабину и, отодвинув Романа, уселся за руль. Лицо его было напряженным, глаза сузились. Он тяжело дышал. Однако, взглянув на мальчишку, улыбнулся уголками губ и прокричал прямо в ухо:
— Не зря, выходит, парень, я тебя учил на тракторе?
Роман улыбнулся. На щеке сажа, рубаха на плече… Только сейчас он почувствовал жгучую боль. Выскочив на ходу из кабины, он не удержался и упал. Рубашка расползлась. «Рубаха-то совсем новая».-..— как-то отрешенно подумал он и тут же забыл про рубашку и ожог.
Женщины с полными ведрами толпились у горящего перелеска. Подкатил «газик» и оттуда выскочил Петр Васильевич Поздняков. Из ремонтных мастерских бежали мужчины с топорами, лопатами, баграми. Две лошади с бочками вскачь неслись по целине.
Стена огня остановилась. Женщины, став цепочкой, лили воду на тлеющие саженцы. Поздняков лопатой рубил горящие кусты. Во все стороны летели искры. Шофер подал «газик» назад и выскочил из кабины с топором.
Роман с трудом поднялся — от напряжения свело мышцы шеи — и поплелся к ребятам.
В клубах дыма спряталось солнце. Все так же равномерно били и били в рельс. Роман взглянул на вышку, где виднелась маленькая фигурка Гриши, и подумал, что пора уже и перестать трезвонить. Все уже давно на пожаре…
Наверное, и аист понял, что опасность миновала. Совершив последний большой круг, он круто снизился, выпустил длинные полусогнутые ноги и плавно опустился на замшелую крышу.
ГНЕЗДО СТАРОГО ЯСТРЕБА
Ребята жгли сучья на дальней делянке. Вместе с ними был Святослав Иванович. Проследив за прогоревшими кострами, он с сачком и сумкой отправился в соседнюю рощу за жуками и бабочками, а также понаблюдать за птицами. Солнце клонилось к закату, и ребята ждали леспромхозовский грузовик, который должен был отвезти их в поселок. Последний костер прогорел. Девочки брезентовыми ведрами черпали из бочки, доставленной из поселка, воду и заливали тлеющее пепелище. Роман ковырял длинным суком перемешанную с песком землю: не остался ли где-нибудь красный уголек? Гришка Абрамов взобрался на высокую сосну: он видел, как коршун нырнул с мышью в клюве в гущу ее ветвей.
Майя стояла под сосной.
— Ты же сам видел, что он мышь принес, — говорила она. — Оставь гнездо в покое, слышишь?
— Я вижу гнездо! — сообщил Гришка. — Вон оно, в развилке, на самой верхотуре. Четыре птенца… шеи голые, клювы разевают! Думают, я им жратву принес…
Стоявшая рядом Тоня Яшина заметила:
— Ну и отчаянный! Ничего не боится. — В голосе ее скрытая гордость.
— Скажи, чтобы слез, может, тебя послушается, — попросила Майя.
— Гриша, слазь! — сурово прикрикнула Тоня.
— Еще один командир нашелся… — насмешливо прозвучало сверху.
— Как же, послушается он! — усмехнулась Тоня.
— Ты что собираешься делать? — высматривая Гришку среди ветвей, обеспокоенно спросила Майя.
— Возьму одного ястребенка на воспитание, — прикинул Гриша. — Научу его рябчиков ловить… Раньше рыцари охотились с соколами.
— То с соколами, — усмехнулся Роман. — А ястреб не станет полевых мышей ловить.
— А может, он тетеревятник? — не сдавался Гришка. — Ой, они щиплются!
Птенцы запищали, и в то же мгновение над сосной промелькнула одна большая тень, другая… Послышался отчаянный вопль. Посыпались сучки, заколыхались ветви, и Гришка Абрамов, по-обезьяньи цепляясь за ствол, стремительно спустился вниз. Лицо растерянное, ухо окровавлено.
— Ну, и змей! — возмущался он, размазывая кровь по щеке. — Откуда-то сверху свалился прямо на голову. Долбанул по черепу, я думал, палкой ударили… Пощупай, какая шишка! — нагнул он голову к Роману.
— Так тебе и надо, — сказала Майя.
— Букашек разных жалеешь, а человека тебе не жалко? — упрекнула ее Тоня Яшина, и, подойдя к Гришке, стала заботливо вытирать носовым платком кровь с уха и щеки.
— И вечно тебя несет, куда не надо… — ворчливо выговаривала она. — Это надо додуматься на такую верхотуру забраться! А если бы свалился?
— У него клюв, как из железа.
— Испугался, небось?
— Ястреба? — усмехнулся Гришка. — Да я бы ему шею свернул, если бы руки были не заняты!
— Если бы да кабы… — поддел Виталька.
— Хочешь, снова залезу и птенца достану? — загорелся Гришка, польщенный вниманием Тони. — Вот только палку захвачу…
— А ты не подначивай! — сверкнула глазами на Витальку девочка. — Сам бы, небось, не полез!
— Что я, дурак, — усмехнулся Виталька.
На узкой лесной дороге показалась машина, крытая брезентом. Еловые лапы хлестали в борта, на капоте дрожали сухие сосновые иголки. Ребята гурьбой потянулись к грузовику. Из рощи пришел Святослав Иванович. Под мышкой — охапка нарезанных веток.
Мальчишки подкатили к грузовику две пустые железные бочки и стали их грузить.
Большой крытый грузовик с ребятами, раскачиваясь и громыхая на неровной дороге, покатил по лесу.
Девочки негромко затянули: «Пусть всегда будет солнце-е!..»
ТРЕВОГА В ПОСЕЛКЕ
Никто не хватился Майи сразу. Роман подумал, что она в кабине с дедушкой, а тот решил, что внучка с ребятами в кузове. Машина покачивалась, ветви скреблись о борта машины, а из кузова неслась песня: «…Пусть всегда будет солнце!..»
На вырубке стало тихо. Медленно распрямилась согнутая машиной молодая елка. С негромким клекотом спланировал в солнечном луче на свое гнездо на вершине золотой ястреб. Птенцы встретили его радостным писком. Родители никогда не прилетают без угощения. Ястреб снова взмыл в небо, не спеша полетел на вечернюю охоту. Улетел ястреб, появился дятел. Он прилепился к сосне рядом, чуть пониже дупла и стал кормить своих прожорливых птенцов. Птенцы высовывали из черной дыры желтые рты и громко пищали.
Так жили по соседству два семейства. Дружбы они не водили, но и жить друг другу не мешали.
Сонный, недовольный еж выкатился из-за куста вереска и, пофыркивая, потрусил к влажному пепелищу. Остановился у края, принюхался, раздраженно хрюкнул и побежал по усыпанному иголками и сучками мху дальше.
Неподалеку застрекотали сороки. Они заметили барсука и сообщила об этой новости всему лесу.
Тихо на вырубке. О том, что здесь были ребята, напоминали костровища да обрывки газет, в которые были завернуты бутерброды. И еще одно: на опушке под толстой сосной сиротливо лежала красная шерстяная кофточка. Кофточка Майи.
У Святослава Ивановича было прекрасное настроение. Лес опасен! И в основном руками ребят. Они занимались этим необычным делом с охотой. В перерывах ученый увлеченно рассказывал ребятам о болезнях леса. Он захватил с собой справочник «Пернатые средней полосы России». Многие ребята считали хищных птиц вредными и при случае палили в них из ружья, разоряли гнезда. Профессор терпеливо объяснял, что хищные птицы в тысячу раз больше приносят пользы, чем вреда. Всеми ненавидимый разбойник, рыжий ястреб, у которого хотел похитить птенца Гришка Абрамов, уничтожает грызунов, крупных вредных насекомых и личинок, ну, случается, раз в год утащит у наседай зазевавшегося цыпленка… Никто из ребят не знал, какую огромную пользу лесу приносят луни, совы, пустельги, филины и летучие мыши.
Грузовик остановился в центре поселка, и ребята горохом посыпались из кузова на дорогу. Храмовникова шофер отвез к дому директора леспромхоза. Святославу Ивановичу не терпелось сообщить Позднякову о результатах работы в лесу.
Вечером обеспокоенный профессор пришел к Басмановым. Уже давно пора быть внучке дома, а ее все нет. Может быть, она здесь?.. Мать Романа месила на кухне в квашне сдобное тесто для пирогов. Полные руки до локтей в белом клейком тесте. Она тотчас разбудила Романа — намаявшись за день, он прилег на диване с журналом и заснул. Он долго ничего не понимал спросонья, а когда понял, заволновался.
— Разве она не с вами была в кабине?
— Бедная девочка! — ахнул профессор. — Она осталась в лесу!
Через несколько минут Роман был у дома Пестрецовых. Перемахнул через забор и, прячась в тени яблонь, пробрался к крыльцу. Так и есть, мопед стоял на своем месте. Крадучись, Роман вывел его к калитке, тихонько отодвинул щеколду и вышел на улицу.
За околицей он завел мопед, включил и снова выключил пока еще ненужную фару. Когда он проезжал мимо дома бабки Пивоваровой, где жили профессор и Майя, на дорогу выкатился белый пушистый комок и с лаем припустился за ним. И тут Романа осенило: он резко затормозил и спрыгнул с мопеда, подхватил нэ руки подбежавшего песика и, пробормотав: «Свои, свои, Гектор!», — пристроил его за пазухой.
В ПОГОНЕ ЗА ЖАР-ПТИЦЕЙ
Майя сидела в глухом сосновом бору на трухлявом пне и безучастно наблюдала за рыжими муравьями. Они копошились на конусной вершине своего многоэтажного полутораметрового дома. Заходящее солнце облило багрянцем вершины деревьев, но муравьи по-прежнему таскали сухие иголки, палочки, мертвых букашек. Разве что движения их стали медленнее.
Майя давно поняла, что она заблудилась. Пока солнце пронизывало бор, она брела, разыскивая знакомую вырубку. Иногда, приложив ладони ко рту, кричала, по лишь эхо раскатисто отвечало ей. А во всем виновата была странная пестрая птица с разноцветным хохлом на голове. Майя наткнулась на нее, когда собирала землянику на краю вырубки. Майя подумала, что птица ранена, и пошла за ней. Птица вскрикивала и, оглядываясь на девочку, все ковыляла вперед и не думая взлетать.
Увлекшись погоней, девочка забыла про все на свете.
На крошечной полянке с редкими кустиками брусничника и костяники птица неожиданно остановилась и, нагнув точеную головку с высоким разноцветным хохлом, уставилась на девочку. Майя даже рассмотрела, какого цвета у нее глаза: круглые, светло-карие, с блестящими крапинками. Девочка присела на корточки и протянула руки к птице. И тут птица, звонко вскрикнув, легко взмыла вверх и улетела.
Тут только Майя сообразила, что красивая птица просто-напросто ее обманула. Девочка, видимо, брела на гнездо, и обеспокоенная мамаша прикинулась раненой, увлекла девочку подальше от гнезда.
Майя оглянулась: лес совсем незнакомый. Негромко крикнула. Тишина. Еще не веря, что заблудилась, пошла в ту сторону, где, как ей казалось, должна быть вырубка, но лес был чужой, незнакомый, и никакой вырубки.
Майя стала 'громко кричать. Ответом было только насмешливое эхо. Не могли же без нее уехать! И потом она услышала бы гул мотора. Ей казалось, что погоня за птицей продолжалась несколько минут и она недалеко от поляны, где остались все ребята.
Майя не была трусихой, она понимала, что без нее не уедут. Главное, не нужно далеко уходить. Пусть даже не сразу ее хватятся, все равно искать будут в этом районе. И потом она просто не знает, куда идти. В какую сторону ни пойди, везде лес, и деревья похожи друг на друга. Правда, можно определить, где север и юг: с северной стороны дерево всегда обрастает мхом. Майя внимательно обследовала ближайшие большие деревья. Многие из них были замшелыми. Только не с одной какой-нибудь стороны, а каждое дерево по-разному. Впрочем, найти стороны света можно и по солнцу, но Майя не знала, в какой стороне делянка, а в какой поселок. Оставалось одно: ждать.
Где-то далеко негромко хлопнуло. Немного погодя эхо принесло звук выстрела. В лесу охотник! Майя снова принялась кричать, но, кроме эха, никто не откликнулся.
В лесу сумерки наступают быстро. Не успеет солнце зайти, как птицы прячутся в гнезда, из чащобы ползет тьма. Молчаливые до того деревья будто сами по себе, без ветра, начинают шуметь, и гул этот напоминает морской прибой. Может быть, они так разговаривают друг с другом?..
Сразу в лесу стало прохладно, из глухомани потянуло сырым, гниловатым запахом. Так пах нут прошлогодние прелые листья.