— Вот оно что: значит, «К. С.» — это ты, Капитан Сорвиголова… Ладно. Меня зовут Тадас.
— Следуй за мной. Оружие оставишь тут.
— Чего?
— Оружие, — спокойно повторил он.
— Какое еще оружие! — удивился я. — На, смотри, — и вывернул перед ним свои карманы.
Откровенно говоря, я сам себя не узнавал. Должно быть, здорово на меня подействовало это таинственное письмо, вся эта игра, развалины, незнакомый заносчивый мальчишка. Возник, точно из-под земли, даже шороха не издал. Ловкий! Вот я и потащился за ним, покорный как собачка. Мы перелезли через две обвалившиеся стены, потом спустились в какой-то черный подвал, оттуда стали подниматься по лестнице и наконец попали в большую комнату. Настоящую, с окнами и стенами. Только вместо потолка было просто небо. Пол завален кусками штукатурки, обломками кирпича, всяким мусором.
— Ты находишься в зале гостей нашего замка! — Мальчишка вскинул вихрастую голову. — Учти, этот замок, двор, соседняя улица — владения Капитана Сорвиголовы, то есть мои. Все ребята мне подчиняются. Ты — пришелец. Отвечай на вопросы ясно и прямо.
Вот так новости! Ничего подобного не бывало там, на окраине, где мы с мамой жили раньше. Там, конечно, играли в войну, в партизан и всякие другие игры, но не так чтобы всерьез, просто для интереса. А этот мальчишка, по всему видать, не шутит — ишь какой важный.
— Сколько ты прикончил кошек?
— Ни одной, — ответил я и тоже вполне серьезно. — Не люблю мучить зверье.
— А птиц? Неважно каких…
— Тоже.
— Шпагу сделать можешь?
— Лук. Индейский.
— Это уже куда ни шло.
Потом мальчишка стал расспрашивать, где я учусь, с кем вожусь, где мама работает, кто мой отец…
На последний вопрос я не ответил. Закусил губу и стою.
— Чего молчишь? Скрываешь? Изволь отвечать.
Я молчал. Вдруг расхотелось говорить, и все. Какое ему дело, этому барану нечесаному, до моего отца! Никто у меня не вырвет мою тайну, никому на свете не расскажу! И про ночь, когда я увидел отца, и про бинокль, и про все. Никто и никогда!
— Отвечай! Тебя спрашивает сам Капитан, — донесся до меня голос откуда-то издалека. Я даже вздрогнул и оглянулся. Никого не видно.
— Это свои, — заявил мальчишка. — Итак, мы ждем…
— Нету у меня отца…
— Превосходно… — раздался далекий голос.
— А что ты умеешь? — допытывался настырный мальчишка.
Я облегченно вздохнул.
— Умею что?.. Комнату прибирать, картошку чистить, даже мясо покупать, — начал я, но остановился, так как Капитан с явным презрением поглядел на меня.
— О, мне он нравится! Наивность, простота — отличные качества в человеке! — неслось издалека.
— Кто там? — воскликнул я.
— Терпение, терпение, — осадил меня Капитан. — Ты давай говори, что умеешь делать.
— Я уже сказал… Ну, лук индейский… Еще кораблик из бумаги, браунинг… Умею стрелять из лука.
— В кого?
Я объяснил ему, что мы жили за городом и там я бегал со своим индейским луком по полям, пугал бродячих собак.
— Отлично! Замечательно! — обрадовался вихрастый Капитан. — Я не ошибся в тебе. Хочешь стать воином этого замка? Или, может, ты трус?
Это было слишком. «Трус»! Что может быть обиднее? Ведь я оставался дома один, даже по вечерам сидел в комнате без мамы, не боялся выходить в сад, когда бывало совсем темно.
— Поосторожнее, приятель… — И я покосился на него. — Не бросайся словами.
— Выходит, хочешь?
— Да, конечно… Могу…
— Ладно. Только сначала ты докажешь, что имеешь право носить звание воина, что ты верен и смел.
— Правильно. Обязан доказать, — опять донеслось непонятно откуда.
— Ты проведешь операцию «К-1».
Я ничего не соображал.
— Операция шифрованная, — терпеливо разъяснял мальчишка. — «К» означает «Кошка», а «1» — это потому, что на операцию отводится один день.
— Все равно непонятно, — признался я.
— О боги, как он торопится, этот простодушный… Поспешность губит людей, — произнес тот, скрытый.
— «Кошка» — тоже шифр. Это вовсе не кошка, которая бегает во дворе…
— Там, на длинном балконе! — выпалил я.
— Вот тебе и говорят, что не об этой кошке речь. «Кошка» — продавщица в конфетном отделе гастронома, понял? Глаз у нее зоркий, как у кошки, но ты должен ее провести.
И мальчишка кратко, деловито объяснил, каким образом я должен доказать свою доблесть.
— Капитан! Незаметно ли страха в его глазах? — зазвучал повелительный голос.
— Все будет сделано! — Я поднял голову.
— Тогда — вперед! Да сопутствует удача нашему будущему воину! — важно проговорил мальчишка, а сам чуть не прыгал от радости. — Через сутки в этот же час мы ждем тебя здесь.
Я повернулся и, не чуя ног под собой, двинулся через руины.
Ночью я метался, плохо спал. Снилось, будто кто-то гонится за мной, невидимый, а голос зловещий, как у того, в развалинах. Я громко вскрикнул и разбудил маму. Она встала, зажгла свет. Подошла ко мне, пощупала лоб.
— Весь в поту… Болит что-нибудь?
— Не-е!
Мама принесла какую-то таблеточку и заставила проглотить.
Я проглотил.
— Может, с непривычки на новом месте… — размышляла мама.
Взять и рассказать маме. Она такая ласковая, добрая. Я же ей всегда все говорю. Скажу про Капитана Сорвиголову, про его друга-невидимку, про развалины… И операцию «К-1»… Но ведь это будет предательство. Или нет? Нет, все-таки, наверное, предательство. А что случилось? Ничего, совсем ничего. То есть покамест ничего. И я сказал:
— А знаешь, мама, я ходил сегодня около развалин. Недалеко от дома…
— С войны остались, детка. Спи, — вздохнула она и выключила свет. — Постарайся уснуть. Мне ведь рано на работу.
…Хлебный отдел, молочный и мясной уже были мне знакомы. В левом крыле большого зала помещались кассы, а за ними — низкие полки, где были разложены квадратные пачки киселя, мешочки с сахаром, кульки кофе в зернах, а дальше — конфеты. Круглые металлические коробочки с леденцами, прозрачные стограммовые пакетики шоколадных… Пестрые обертки… Я медленно приближался к этим полкам. Народу было много. Люди подходили, трогали пакетики, вертели в руках, клали обратно. Они выбирали то, что им нравилось, и шли к кассам. Платили. Сколько раз и я точно так же ходил в гастроном — проходил мимо полок, брал то, что надо, шел к кассе, мне отсчитывали сдачу… И вот сегодня… Сердце стучит — сейчас выпрыгнет. Я должен, и все. Я — не для себя. Это задание.
Я смотрел на товар и одновременно старался не выпускать из виду продавщицу. «Кошка» стояла недалеко от крайней кассы, и можно было подумать, что она не глядит на полки. Но это только казалось. На самом деле ее узенькие колючие глазки прочесывали зал. Исподтишка. Да, «Кошка» видела все и всех. Стоило кому-нибудь задержаться у полок подольше, как она сразу оказывалась рядом и принималась «помогать» выбирать товар. Я совсем растерялся. Коленки противно дрожали. Я уже прошел мимо полки с кофейными зернами и лавровым листом, по левую руку остались баночки с детскими смесями. Передо мной лежали коробки конфет. Вот они, длинные, четырехугольные, пахнут шоколадом. Я вскинул глаза. Вот эта. На зеленоватой крышке всадник на коне. Та, которая мне нужна. Я взял ее в руки. Так и есть. «Медный всадник». Она у меня в руках. Операция идет успешно. Теперь надо мгновенно засунуть коробку под рубашку. Меня прошиб пот, я видел, как дрожит моя рука. Мимо прошли какие-то покупатели, а я все стоял.
— Не знаешь, какую взять, детка?
Я вздрогнул всем телом и положил коробку на место. Передо мной стояла «Кошка».
— «Медный всадник» — дорогая коробка… Может, возьмешь «Василек» или «Спорт», а?
— Не знаю… Мама говорила… я не знаю… — забормотал я, а «Кошка» как будто с большим участием слушала.
— Ах ты, малыш, — пропела она. — А ты сбегай к своей мамочке и спроси еще раз. Идешь в магазин, а что купить, не знаешь…
Я пулей выскочил из гастронома. Помчался домой. Ничего, ой, ничего мне не надо, честное слово! Мне казалось, все на меня смотрят. Да, смотрят и знают, что я собирался сделать. Как нарочно, на лестнице мне встретился сосед.
— Что ж, давай, дружок, познакомимся! — Он протянул руку. А овчарка его ощерилась на меня, точно на преступника. Вот-вот накинется. Но хозяин разговаривал дружелюбно, и пес тоже присмирел. Когда сосед со своей псиной удалился, я вбежал в квартиру, кинулся на кровать.
— Вор, вор, ворюга! — так я бормотал и катался по кровати. — Пусть! А что я скажу теперь Капитану, его друзьям? Я, выходит, не просто вор… Трус — вот кто я такой, самый настоящий трус.
Кое-как пришел в себя. Стал подметать комнату. Ну конечно же… Разве им не все равно, как я раздобыл конфеты? На них же не написано… Главное — принес. Сдержал слово, вот. Скорей бы только мама пришла. Я весело орудовал щеткой. План мне показался просто замечательным.
Как только мама вернулась с работы, пообедала, я подошел к ней и попросил:
— Мам, дай мне, пожалуйста, денег.
— На что?
— А в кино охота…
Мама вынула из сумки полтинник.
— Вот, возьми. А что идет?
— Приключенческий фильм. Две серии. Ты мне еще дай. Я и конфет хочу.
— Конфет? Совсем ты у меня еще маленький… — И она погладила меня по голове. — Ладно, приду из клуба — принесу.
Я потоптался на месте, для убедительности облизнулся. Может, лучше сразу сказать маме? Объяснить, зачем мне деньги, на КАКИЕ это конфеты. Ведь мне нужно много. А пятьдесят копеек — что на них купишь: кулечек мятных конфет…
— Мама, мне больше надо! — У меня уже дрожал голос.
— Больше не могу! — Мама вдруг рассердилась. — Рубли с неба не валятся. Их заработать надо.
Я тяжело вздохнул… А мама уже не обращала на меня внимания. Открыла шкаф и вынула выходное платье.
— Конфет захотелось… — Она покачала головой. — Что ж, принесу тебе даже, может, шоколад. Жди.
Я остался один. Слонялся по комнате и не знал, как мне быть. Очень захотелось плакать. Сесть и заплакать. Нет! Не могу я выставить себя на посмешище. А ведь они издеваться станут, по всем дворам слух пустят, что новенький — трус. В этом Капитане что-то есть такое, ну, не знаю… в общем, мне бы хотелось с ними дружить. Тогда настанет конец моему одиночеству. Я буду в замке, и можно будет целыми днями играть с ребятами.
А день уже близился к концу. Надо было что-то предпринять. Там, в развалинах, уже, наверное, ждут меня. Я запер дверь, спустился по лестнице, вышел во двор. Ноги сами понесли меня в гастроном.
Я проснулся от сильного толчка в бок. Открыл глаза и не сразу сообразил, где я и кто это меня будит.
— Пора выступать, — услышал я приглушенный голос Римаса. — Хрюкаешь как поросенок. Я вот всю ночь глаз не сомкнул.
— Как — выступать? — не мог я понять.
— В поход. Понял? Идем на операцию «КСЯК».
— Да ну тебя с твоими «ксяками», спать охота… — И я устроился поудобнее на мешке с травой.
— Именем нашей клятвы, Индеец, повелеваю тебе, — не отставал Римас. — Я пойду первым, за мной — Дракон, потом — ты. Главное, гробовое молчание. У Студента чуткое ухо.
И он выполз из палатки. Андрюс потащился за ним, что-то проворчал себе под нос. Ничего не поделаешь, придется, значит, и мне идти. Капитан напомнил о клятве, а ведь мы присягнули ему, и это уже навсегда. В палатке было темно. Я пополз и ткнулся лбом в Андрюса.
— Не бодайся, — зашипел Дракон. И еще тише прибавил: — Что-то будет, а? Капитан не станет почем зря будить нас. Правда, Тадас?
Мы выскользнули наружу. Небо все еще было темное, переливались звезды. От лунного света трава и кусты выглядели серебристыми. И озеро светлее. Я прикинул, что уже за полночь. Все вокруг спало. Римас обошел палатку дяди Антанаса, и мы очутились около изгороди. Капитан осторожно развел ветки, мы пролезли через «стену». Для пущей уверенности еще немного продвинулись ползком, а потом встали и пошли. Брюки промокли от росы, пальцы перепачканы землей. Ах, как слипались глаза!
— Да ты скажи толком, что будет-то? — Я здорово разозлился на Римаса.
— Терпение, Индеец, терпение, — спокойно отвечал он. — Разве ты не видишь, как умело и как удачно я вывел вас из крепости, прямо под носом у врага, разнесчастного этого Студента.
— Ты мне зубы не заговаривай!
— О несчастный! Ты погряз в сомнениях. Может, ты подозреваешь, что я намерен напасть на крепость? Нет, дружище, покамест нет нужды в кровопролитии. У тебя могло возникнуть подозрение, что я замыслил побег. Но и это было бы ошибкой.
— Да говори ты, балда, в чем дело! — закричал я громко. — Спать я хочу, и все.
— Ори, ори громче — провалишь операцию, — упрекнул меня Римас.
Он значительно помолчал, а потом тряхнул вихрами и провозгласил:
— Операция «КСЯК» означает: крепость, сад, яблоки, крепость. Ясно?
— Так бы и сказал: айда яблоки воровать… — Я пожал плечами.
— Все-таки не будет от тебя проку, — поморщился Римас. — Сколько раз тебе говорить, что нет такого слова — «воровать». Стыдись, Индеец.
Я на это ничего не ответил. Зато Андрюс донельзя обрадовался, когда ему расшифровали операцию.
— Эх, соскучился животик мой по витаминчикам! — тараторил он. — Давай, Капитан, веди!
— Я не пойду! — Я остановился.
Ребята молчали. В лагере кто-то кашлянул. Мы повалились в траву. Кашель не повторился. Римас приподнял голову и обратился к Андрюсу:
— Дракон, а ну-ка скажи, пожалуйста, как называется такое поведение?
— Гм… — замычал Андрюс. — Ну, вроде как бы… предательство получается.
— А как поступают с предателями?
— Их казнят, Капитан.
— Казнят, — отчеканил Римас.
— Да ну вас, пошли, — огрызнулся я. — Только быстро и без болтовни. Скоро рассвет. Влипнешь тут с вами.
— Наивное ты создание, Индеец. Как это — влипнешь? Я все рассчитал и предусмотрел. Капитан я, в конце концов, или нет?
— Ты, ты наш вожак! — торопливо зашептал Андрюс. — Потопали в сад!
Мы видели этот колхозный сад, когда грузовик вез нас сюда, на озеро. Сад был огромный, ветви гнулись под тяжестью яблок. От озера до сада было километра два. Римас почему-то вел не напрямик, а в обход по узким тропкам. Я спросил его, почему не прямо, и он пояснил:
— На дороге можно нарваться на запоздалого путника. Ну, на лазутчика или еще кого-нибудь. Надо подкрасться к саду незамеченным. Враг должен быть застигнут врасплох.
— Да брось ты: «враг, враг»!.. Обыкновенные яблони — какой там враг! — Андрюсу не терпелось. — Пошли напрямик.
Я тоже был за то, чтобы прямо, но Римас стоял на своем. Он то и дело отступал в тень кустарника, озирался и нам приказывал прятаться. Иногда он вдруг замирал и прислушивался.
— Все спокойно. Враг не чует. Можно идти, — отрывисто объявлял он.
Смех меня разбирал, но и досадно было тоже. Я никак не мог понять, что со мной творится. Делал то, что мне было противно, шел туда, куда не хотел. Тут мне стало до того мерзко, что хоть реви. Я ненавидел и Капитана, и Дракона, и дядю Антанаса… И даже на маму злился. Что она сейчас делает? Дома спит или веселится в своем распрекрасном клубе?
— Отправляются на штурм Индеец и Дракон! — скомандовал Римас. — Я буду в дозоре. Чуть что, дам сигнал тревоги. Свистну три раза. Поняли?
— Поняли, Капитан, — ответил Андрюс.
«Сам небось не полезет, а нас посылает!» — подумал я. А потом: «Ну и что?» И пошел.
Вот они перед нами, яблони, тени огромными пятнами расплылись по траве. Мы с Андрюсом пошли вперед, а Римас остался. В дозоре. Большущий сад стоял без забора. Мы переходили от дерева к дереву и срывали яблоки. Андрюс работал обеими руками. Хватал яблоки и совал за пазуху.
— Дрянь, кислятина, — бормотал он и швырял в траву надкусанные недозрелые плоды. — Тадас, эти еще не поспели, пошли другой сорт поищем.
Я тоже подумал, что для яблок еще рановато. Мелкие, зеленые. Откусишь, и сразу вяжет рот. Но вот мы вышли к одному дереву, на котором яблоки оказались покрупнее. Зато высоко, не дотянешься. Андрюс сразу нашелся. Обхватил шершавый ствол руками, ногами, подтянулся и вскарабкался наверх.