Скрываясь от сапиенсов, недружелюбных антеев и подозрительных взглядов магов и колдунов, Суоми и Джено ходили навещать своего друга в Уффиосерво, надеясь, что тот очнется. Каждый раз они терпеливо рассыпали черный порошок у статуи, изображающей женщину с вазой, чтобы ни мисс О’Коннор, ни кому другому не удалось обнаружить проход в потайную комнату.
Юному Астору Венти ужасно не терпелось встретиться с Рене и попросить его о помощи. Фон Цантар сказал, что тот погружен в медитацию, но Джено этому не верил. Может быть, обратиться за помощью к мудрецам? Но к кому? Кому можно доверять?
Стас Бендатов, больше всех переживавший из-за исчезновения мадам Крикен, ушел в своего рода депрессию. Три дня подряд он старательно нырял на субкандах, чтобы вернуть себе хоть немного оптимизма. Однако прийти в себя ему не удалось. Испытания в целительстве и психофонии посещали немногие, потому что его плохое настроение и постоянное чихание до смерти надоели антеям и псиофам. Набиру Камбилю и Ранье Мохаддине, напротив, удалось найти соответствующий настрой, необходимый, чтобы вернуть гармонию в Аркс. Но подозрения, связанные с обстоятельствами бегства Марго, продолжали терзать и их.
К беспокойству Набира Камбиля о Красном Волке добавилась и тревога о Рене: прежде никогда не случалось, чтобы мальчик в золотой тунике погружался в медитацию так надолго. Возможно, он и был нелюдимым — об этом знали все, — но его отсутствие совсем не помогало избавиться от крупных неприятностей, дамокловым мечом нависших над Крепостью разума.
Фон Цантар с экономкой не раз пытались вступить в контакт со Спокойным Медведем, чтобы передать ему дурную весть об Аноки. Они применяли и телепатические и оккультные методы, но все их попытки провалились. Спокойный Медведь не отвечал. Старый шаман сиу был слишком занят, чтобы отвлекаться на что-то еще: он находился в своем вигваме в индейской деревушке, перекрыв все каналы ментальной связи.
Джено, встревоженный и грустный, продолжал магопсихические упражнения, надеясь отыскать хоть малейший след своих родителей. Когда он впервые пришел в аудиторию гипноза к Эулалии Страбикасиос, чтобы понаблюдать за испытаниями в Белой магии, то встретился там с веселой компанией псиофов, которые проводили эксперименты в новых областях магипсии. И хотя двое из них оказались итальянцами, но и они не вызывали у него доверия.
После десяти вечера начинались занятия под руководством гречанки-сапиенсы. Когда Джено вошел в аудиторию, у него разбежались глаза: белоснежные стены этой комнаты были завешаны множеством картин и рисунков с изображением непонятных символов и странных букв.
По бокам стояли две длиннющие скамейки, на которых расположились псиофы, а в центре виднелся мраморный колодец с вырезанными лицами мудрецов, в течение многих столетий занимавшихся Белой магией.
Эулалия Страбикасиос зажгла два камина, расположенные в углах дальней стены.
— Сегодня вечером мы будем развивать свои ментальные дарования с помощью техники арколории, — сказала она, мигнув левым глазом. — Цвета влияют на наш образ мыслей и физическое самочувствие.
В тот же миг неизвестно откуда взявшиеся лучи света упали на один из ее таинственных знаков. Гречанка, которая, казалось, держала в руках невидимую сферу, трижды выдохнула. Между ее ладонями заклубилась круглая красная масса, ставшая потом синей, зеленой, голубой и, наконец, белой.
Псиофы сделали то же самое: они уже владели этой техникой и совершенствовали свои навыки. Джено застыл на месте и смотрел на них.
Эулалия приблизилась и, слегка коснувшись его рук, произнесла:
— Вдохни три раза и думай о цветах. Направь свою мысль в воображаемую сферу, и увидишь, как действует эта магия.
Юный Астор Венти попробовал, но, несмотря на всю свою силу, ему это не удалось: между его ладонями появился кулич!
Один из итальянских медиумов, увидев, что сотворил Джено, потерял концентрацию. Эулалия Страбикасиос вытаращила глаза:
— Астор Венти, попытайся снова! Мы не на лекции по метафизической кухне, а на арколории. Я понимаю, что тебе хочется кулича, но это не входит в программу магии.
Мальчик посмотрел на сапиенсу и, покачав головой, произнес:
— У меня не получается.
Эулалия оставила свою светящуюся сферу плавать в воздухе, схватила кулич и положила его на круглый столик. Потом взяла руки Джено и растерла их:
— Попытайся еще раз.
У юного антея сильно забилось сердце, а от кончиков пальцев пошло тепло. Появилась маленькая сфера красного цвета.
— Молодец. Красный цвет соответствует биению сердца. А теперь посмотрим, удастся ли тебе перейти к синему, — сказала довольная сапиенса, зажмурив правый глаз.
Светящийся шар действительно стал синим, и Джено облегченно вздохнул. Потом пришла очередь желтого цвета.
— Это прекрасно! — воскликнул он, держа в руках светящийся шар, вскоре принявший цвет природы — зеленый, а затем голубой и белый.
Тем временем над головами некоторых псиофов возникли шахматные доски, состоявшие из квадратов разных цветов: это были их мысли и желания. Так каждый псиоф экспериментальным путем проверял, какие его концепции реализуются, какие мечты сбудутся. При помощи цвета они контролировали свои мысли, а шахматные доски отражали состояние их души. Сфера Джено тоже исчезла, и над его густыми кудряшками тоже появилась малюсенькая шахматная доска, но черная!
— Черная? — удивленно воскликнула мудрая. — Как это возможно?! У тебя получилась совершенно черная доска! Черный цвет не предусмотрен на испытаниях в арколории.
Присутствующие псиофы опять прервали свое занятие и подозрительно покосились на Джено.
— Так вышло, — наивно ответил мальчик.
— Мой дорогой антей, у тебя скверные мысли. Что за червь точит тебя? — спросила озадаченная Эулалия Страбикасиос, вспомнив слова Ятто фон Цантара.
Джено стал серьезным, шахматная доска исчезла, а псиофы, поднявшись, столпились вокруг него. Все пытались войти в его разум, чтобы понять, что же творится в голове у этого мальчика с испуганным взглядом.
Энергия, порожденная Блокирующим словом, создала мощнейший ментальный барьер, вынудивший их отступить. Эулалия Страбикасиос возложила руки на лоб юного Астора Венти, но ее сила вышла из-под контроля, и она задрожала как осиновый лист.
— Кто ты? Да кто же ты? — закричала она, хлопая глазами.
Внезапно комнату потряс страшный грохот, слабые лучики мерцающего света, исходящие из стен, начали выделывать немыслимые пируэты, словно взбесившиеся молнии. Из колодца появилась серебристая, почти невидимая фигура. Это был Фродер! Призрак с ледяными глазами и длинными костлявыми руками.
Эулалия в страхе упала на колени: она прекрасно знала, как ужасен Фродер. Порыв холодного ветра вихрем закрутился в комнате, теперь казавшейся совсем не такой, как прежде. Псиофы прижались спинами к стенам. Один Джено застыл на месте, пристально глядя на это призрачное создание, неумолимо приближавшееся к нему. Ледяные глаза чудовища смотрели на него не отрываясь.
Неожиданно дверь открылась, и в аудиторию вбежали Набир Камбиль и Стас Бендатов. Они почувствовали присутствие Фродера, когда занимались своими экспериментами.
Колышущаяся фигура так и осталась в середине комнаты, даже не повернувшись к вошедшим. Святой в оранжевой рясе открыл рот и благодаря вибрациям голосовых связок издал длинную трель, состоящую из необычных модулированных звуков. С этой крайне сложной техникой использования внутренних сил Джено был еще незнаком. Вибрации были настолько сильными, что оконные стекла разлетелись на тысячи осколков, и в комнате началась паника.
Стас Бендатов в съехавшей на лоб ушанке закрыл глаза и сжал пальцы в кулаки, сконцентрировавшись, в надежде, что странное создание, колышущееся перед ним, исчезнет. Но призрак с ледяными глазами остался на том же месте, нарушая все законы магипсии.
Эулалия, поднявшись на ноги, попыталась использовать на практике свое магическое искусство, но энергия страшного существа обезоружила ее. Призрак, приблизившись к Джено, слегка прикоснулся своими костлявыми руками к его голове. Мальчик, больше не чувствовавший собственного тела, потерял сознание и рухнул на пол. Чудовище, взмыв к потолку, спикировало обратно в колодец, словно его втянуло туда затхлым потоком воздуха. Аудиторию гипноза наполнило ужасающее молчание, а на лицах всех присутствующих появилась растерянность.
Стас Бендатов подбежал к Джено, не подававшему признаков жизни, и прижал к груди, словно хотел защитить. Набир повернулся к псиофам, пытаясь успокоить их, а Эулалия перевела дыхание.
— Кто вызвал гнев этого призрака? Кто призвал его? — обеспокоенно спросил святой у Эулалии.
Гречанка скосила глаза и дрожащим голосом ответила:
— Он явился за ним. За Джено. В этом антее есть что-то ужасное. Это он своей мыслью вызвал призрак.
Набир, поправив длинную рясу, подошел к Джено и погладил его по щеке. Щека у мальчика была белой как молоко, а губы приобрели необычный синеватый оттенок.
Три сапиенса обменялись напряженными взглядами: юный Астор Венти и правда был особенным мальчиком. Слишком много необычных вещей случилось после его прибытия в Аркс. Тайну его ментальной силы следовало защитить и понять.
— Это моя вина! — Пронзительный голос мисс О’Коннор ворвался в комнату, как сирена. В дверном проеме стояла совершенно растрепанная экономка, поразившая своим появлением мудрецов и псиофов. Следом за ней, тяжело дыша, в комнату ввалились три собаки. Оттон высунул язык, Офелия громко пыхтела, а маленький Оскар игриво вилял хвостом.
— Мисс О’Коннор… — Эулалии, быстро хлопавшей глазами, удалось выговорить только ее имя.
— Фродер ускользнул из-под моей опеки. Я стояла в своей аудитории перед зеркалогиатусом, кривым зеркалом, из которого появляются все привидения. Со мной были несколько медиумов, но я утратила контроль, и Фродер сбежал. Простите меня, это я виновата. — Ирландка изобразила смущение.
Трое других сапиенсов озадаченно посмотрели на нее, так как прекрасно знали, что Фродер, оллени и ифиды были призраками и привидениями, созданными в последние годы с согласия Ятто фон Цантара.
Тут врач чихнул, да так сильно, что потерял равновесие, рискуя выронить из рук Джено. Набир хотел помочь ему, но Баттерфляй оказалась проворнее: моментально схватив мальчика, она буквально вырвала его из рук русского доктора.
— Им займусь я. Я прекрасно знаю, как избавить от страха перед привидениями, — сказала мисс О’Коннор.
Бендатов занервничал:
— Я врач Аркса, и заниматься Джено — моя прямая обязанность. Вот уже второй раз во время испытаний с этим мальчиком происходит несчастный случай. Первый тоже был связан с тобой, Баттерфляй! А я его вылечил.
— Вы все слишком взволнованны, я понимаю. Возможно, об этом стоит сообщить фон Цантару, — сказала экономка, слегка пиная ногой щенка, продолжавшего лаять.
Офелия и Оттон принялись вылизывать Оскара, который, обидевшись из-за полученного тычка, опустил голову и, обнюхивая пол, побрел к колодцу.
Тем временем псиофы расселись по местам и с интересом прислушивались к разговору, становившемуся все более серьезным.
— Дорогая Баттерфляй, не стоит поступать так опрометчиво. Стас прав. Он врач Аркса, — сказала Эулалия, пытаясь разрядить атмосферу.
Набир Камбиль направился к мисс О’Коннор и, глядя ей в глаза, сказал:
— Возможно, с этим мальчиком связано что-то нам неизвестное. Таинственное и загадочное. Я думаю, что фон Цантару придется нам это объяснить.
Экономка, почувствовав, что оказалась в затруднительном положении, решила загладить свою грубость:
— Вообще-то ничего страшного не произошло. Мне жаль, что потеряла контроль над Фродером, но я уверена, что юный Астор Венти скоро поправится. Сейчас я отнесу его в комнату и сделаю энергетический массаж висков. Вы согласны с моим методом лечения, доктор Бендатов?
Стас кивнул и вслед за Камбилем быстрым шагом направился к выходу. Эулалия сделала псиофам знак, чтобы те покинули аудиторию. Две мудрые остались наедине с собаками. Мисс О’Коннор с Джено на руках, повернувшись к Эулалии, еще раз извинилась за то, что произошло. Окликнув бассетов, она ушла.
— В аудитории гипноза воцарилась тишина. Эулалию Страбикасиос, смотревшую вслед удалявшейся экономке, неожиданно посетило видение. Ее глаза затуманились, и она увидела фотографии двух взрослых людей — мужчины и женщины, умолявших о помощи. Будучи экспертом в предвидении, Эулалия поняла, что это видение как-то связано с Джено. Она никогда не видела этих людей — они не были ни псиофами, ни сапиенсами.
Мисс О’Коннор в сопровождении трех собак спустилась по лестнице и под любопытными взглядами псиофов пересекла Салон фламинго с бесчувственным Джено на руках: его руки и ноги болтались, а лицо было белым, как простыня.
Женщина торопливо добралась до комнаты номер пять, уложила мальчика на кровать и сделала ему энергетический массаж висков. Джено медленно открыл глаза, взгляд его был затуманенным, но, поняв, кто стоит перед ним, он содрогнулся:
— Мисс О’Коннор!!!
— Успокойся, Джено. Фродера, призрака с ледяными глазами, больше нет. Это была моя вина. Прости меня, — сказала она, изображая искренность.
Мальчик прекрасно знал, что эта сапиенса очень коварна. Он не ошибался. Мисс О’Коннор следовала плану, разработанному вместе с фон Цантаром. Фродер был первым испытанием, необходимым для того, чтобы увидеть реакцию Джено и понять, насколько он обладает развитым умом и как воздействует на него Клонафорт. Ужасные испытания ожидали юного Астора Венти, но Баттерфляй и Ятто должны были дождаться, пока он пройдет три интерканто, чтобы окончательно претворить свои планы в жизнь.
— Вы вступаете в контакт с призраками. Как это ужасно! — каким-то образом выговорил Джено, пристально глядя на ирландку.
— Да, и наука, изучающая призраки и привидения, очень сложна. Понимаю, что для тебя это непривычно, но вот увидишь, ты научишься не бояться их, — сказала мисс О’Коннор.
— Мне никогда не удастся овладеть этой методикой, — еле слышно ответил он.
— Тебе придется! Хотя и не будешь иметь дело с Фродером, олленями и ифидами. Это особенные призраки и привидения. Только псиофам и нам, сапиенсам, разрешается их вызывать. Но опыты с менее агрессивными призраками для антеев предусмотрены Кодексом. Ты займешься этим предметом, когда достигнешь третьего уровня… если достигнешь, — уточнила экономка.
— Джено не произнес больше ни слова: он уже видел Фродера, и этого ему было вполне достаточно. Пошатываясь, он поднялся на ноги, залпом выпил чашку чая «С. Р.» и сгрыз пару печенюшек «Н. Ф.».
Ему хотелось побыстрее восстановить силы и привести мысли в порядок. Без Крикен, без Рене, без родителей он чувствовал себя потерянным и одиноким.
Мисс О’Коннор, хотевшая казаться ласковой, взяла на руки Оскара и поднесла к нему:
— Погладь его, если хочешь. Сейчас уже можно.
Юный Астор Венти дотронулся пальцем до влажного носа щенка и улыбнулся:
— Он очень славный. Шалун.
— Да. А теперь отдыхай. Завтра тебе предстоят новые испытания. Приближается интерканто. Фон Цантар многого от тебя ожидает, — сказала она, перед тем как выйти из комнаты.
— Я тоже многого от себя ожидаю. И хочу вернуть мадам Крикен, — выпалил мальчик.
— Мадам Крикен? Не знаю, увидим ли мы ее снова. Лучше попытайся отыскать Аноки. Хочешь? — с загадочным видом спросила экономка.
— Конечно. Аноки — замечательный антей. Надеюсь, с ним не случилось ничего страшного, — сказал Джено сквозь зубы: ему совсем не хотелось, чтобы мисс О’Коннор раскрыла секрет Уффиосерво.
Когда экономка вместе со своими собаками покинула комнату, он снова завалился на кровать и, глядя в потолок, стал думать обо всем, что произошло.