Положил трубку, а потом думаю: а вдруг совпадение? В городе, может, сто Дмитренко живет, и пять из них Андреи Ивановичи. Решил проверить. Хотел снова набрать номер, а потом опять думаю: нет, не годится. Какой же разведчик поступит так неосторожно! Тогда отправился по адресу. Захожу во двор. Кидаю пристальный взгляд налево, направо, замечаю восемь характерных деталей. А самое главное — малышей в песочном ящике. Подхожу к пацанам и говорю наугад: «Эй, хлопцы, кто из вас Дмитренко?» Поднимается один, лет шести, вытирает о штанину руку и подает мне: «Я — Дмитренко. Зовут Валера». — «Здорово, говорю, Валера!» — «Здорово!» — отвечает. «Как, говорю, жизнь молодая?» — «Жизнь, отвечает, хорошая. В детском саду карантин». Забавный малец. Серьезный. Разговорились. Дал ему Алькиным пистолетом пострелять, ну, он мне все и выложил. Отец работает инженером. Ему 44 года. Сходится. Ни братьев, ни сестер нет. Только мать и отец. Квартира у них № 4.
Ну, будь здоров, Сашуха! Если нужно еще что, напиши. Мигом разведаю».
Опустив голову, Лена с минуту сидела молча.
— Ты расстроена? — не выдержав, спросил Саша.
— Не знаю… — Она вздохнула. Потерла руками лоб. — Я не знаю. — И она опять задумалась.
— Так ты напишешь ему? — нарушил молчание Саша. — Адрес теперь есть. Почему не написать?
— Попробую, — неуверенно сказала Лена.
Вечером, когда бабушки не было дома, она села к столу и на чистом листке написала сверху: «Здравствуй, папа». Папа… Какое странное слово. Папа. И почему — папа? Лучше «отец». Это скромней, строже. Она разорвала листок и написала на другом: «Здравствуй, отец».
Написала, задумалась, уставила глаза в одну точку… И потекли минуты. Что писать? О чем спрашивать? О том, что виноват или прав и как получилось, что решил оставить маму одну и уехал? А может быть, сразу об этом спрашивать нельзя?.. Наверное, нельзя… И захочет ли он вообще отвечать? У него новая семья, Валерик…
Так что же написать? Она посмотрела на чистый листок с единственной строчкой «Здравствуй, отец». А почему «здравствуй», а не «здравствуйте»? Конечно, это бестактно. Будто предъявляю на него какие-то права. Просто глупо!
И этот листок она порвала. Пододвинула третий, но так и не решилась ничего написать.
«Нет, — подумала Лена. — Не могу сейчас. Потом. Надо все хорошо обдумать».
Примирение
С утра парило, как в бане. Красный столбик спирта в термометре подскочил кверху. А стрелка барометра клонилась к буре. В начале двенадцатого Костя через магнитофон объявил по всему двору:
— Внимание! Передаем срочную сводку погоды. Сейчас, по данным метеостанции, температура — 32 градуса в тени. Атмосферное давление — 735 миллиметров. В ближайшие часы возможны осадки и гроза.
Прогноз оправдался. В полдень с запада навалилась черная туча, и будто глухой заслонкой притворила солнце и голубое небо. Сделалось мрачно, жутко. Потом налетел ветер, зашумели тополя, заурчал вдали гром. А еще через несколько минут уже грохотало кругом. Сверкали молнии. Припустил крупный, тяжелый дождь.
А в пионерском клубе — сухо, уютно, чисто. Весело ребятам. Один читает книжку или листает «Крокодил», другой меряет силу. Этот какую-то игру, себе облюбовал. Володька наигрывает на балалайке. Возле Пенки, как всегда, — любопытные. Не перестают удивляться: девчонка лишь в пятый класс перешла, а в шахматы всех ребят подряд чистит!
На улице раскатисто громыхнуло. Даже стекла в рамах зазвенели. Грохот усилился еще оттого, что распахнулась дверь и в комнату вбежал Сенька Буратино.
— Сеньор! — глядя на него, сказал Володька. — Вы не можете потише стучать своими деревяшками?
Ребята захохотали.
Но Сенька и не подумал улыбнуться. Недобрым взглядом с порога оглядел всех. Губы под острым носом скривились.
— Веселитесь?
— А чего скучать! — сказал Лешка. — Можем и тебя развлечь. Философ, сыграй ему гопака. Пусть спляшет.
— Сами пляшите! Умники!
— Ты что, перцу наелся?
— Пошли вы…
— Ну-ну, полегче! — предупредил Лешка. — Чего шумишь-то?
— А то, что умники вы большие! Сейчас у Геры был…
— И что он? — усмехнулся Лешка. — Слезы льет?
— Слезы!.. Переживает человек. Понимаете?.. Довели!
— Так ему и надо!
— Обожди, Леша, — сказал Василек. — Так, говоришь, правда переживает?
— Еще бы! Бойкот объявили! Корреспонденту наябедничали! Сколько можно мучить? «Я, говорит, фильм о дворе хотел снимать, а они бегут от меня, как от чумного».
— Может быть, и в самом деле прекратим бойкот? — сказал Саша.
Обсудив, что и как, ребята согласились: верно, подержали за ухо и будет. Что он, бесчувственный? Деревяшка? Только Лешка, поджав губы, не проронил ни слова.
Василек вызвался тут же сходить к Гере. А чего ждать? Решили, значит решили!
По дороге к Гере Василек все придумывал, с чего бы лучше начать разговор. Но так и не придумал. Поэтому, как вошел в Герину комнату, так сразу и сказал:
— Говорят, кинокамера хорошая у тебя. Хоть бы картину маленькую снял. Вон любительские фильмы даже по телевизору показывают.
Гера, и без того удивленный приходом Василька, совсем растерялся.
— Так вы сами не хотите… А я-то могу. Пожалуйста…
Василек не умел хитрить. Он не стал тянуть волынку.
— Ладно. Заключаем мир. Хочешь?
— Да я и не ссорился, — пожал плечами Гера. — Вы сами чего-то…
— В общем, согласен? Да?
— Я не против…
Гера и Василек вошли в клуб вместе.
— Вот и мы! — бодро сказал Василек. — Ребята! Колоссальное дело! Гера может снять настоящий фильм о дворе! А с Костиным магнитофоном даже озвучить можно…
— Да, пожалуйста, — подтвердил Гера. — А кто захочет снимать — я могу показать. Можно организовать съемочную группу…
— Вот это да! Здорово! — одобрительно зашумели ребята.
— У меня вопрос к нему, — хмуро сказал Лешка. Поднявшись из-за стола, он шагнул к Гере. — Вопрос к тебе. Слышишь?
— Пожалуйста, — сказал Гера.
Лешка смерил его подозрительным взглядом и спросил:
— Это ты вечером хотел выкопать секретные анкеты? Только отвечай честно!
Гера сделал большие глаза.
— Нет, ребята, чем угодно могу побожиться — не я.
— И анкету печатными буквами не писал?
— Печатными? — переспросил Гера. — Не писал.
— Все, других вопросов нету, — сказал Лешка.
На чистую воду
Начальник разведки не понимал, что творится с Венерой. Раньше все указания выполнял без единого звука, а тут словно с цепи сорвался. Чуть что — огрызается, целыми днями и вечерами где-то пропадает, но толку от этого ни на грош. После того, как разведал спаниеля, которого Плутон и Меркурий взяли без особого труда, с тех пор ничего не сделал.
А в понедельник утром Плутон вообще думал, что не выдержит и саданет Венеру по шее. Стал спрашивать, где он шатался все воскресенье, а тот и разговаривать не желает.
— Отстань! Где был — там уже нет!
— А я требую отчета!
— Получишь, погоди. Будь уверен — отчитаюсь! — словно на что-то намекая, непонятно пообещал Митя.
Плутон пригрозил, что сегодня же доложит о нем Марсу, а Венера и не подумал испугаться.
— Конечно, доложи! Обязательно!
Плутону надоело без толку пререкаться.
— Довольно болтать! Бери спаниеля и отправляйся к старику! Объявления, правда, он не вывесил, но ждать больше не можем. Придумай что-нибудь пострашней. Не продешеви. Знаешь, как деньги нужны.
— Очень, очень нужны! — с готовностью поддакнул Митя. — А сколько взять — десять, двадцать, тридцать?
Плутон бешено метнул глазами.
— Сейчас же выполняй приказание!
— Так точно! — Митя взял под козырек. — Будет исполнено!
Сидя в троллейбусе и держа прикорнувшего на коленях старого покорного спаниеля, Митя чему-то невесело усмехнулся.
Во дворе дома он спросил у игравших девочек, где живет старик, у которого пропала эта собака. Девочки отвели Митю на второй этаж и сами позвонили.
Увидев собаку, старик до слез обрадовался: шаркая шлепанцами, повел Митю в комнату.
— Ох, ох, — сокрушался он. — А я-то думал, совсем пропал мой Кутя. Ан нет — объявился. Где же ты нашёл-то его?
— На улице, — ответил Митя. — А потом от ребят узнал, что это ваш. Ну, и, принес. Вот, забирайте, если ваш… Ну, я пошел, дедушка.
— Стой! Куда же ты? Как хоть звать-то тебя?
Мите пришлось задержаться, а потом даже присесть на стул. Он старался покороче отвечать на расспросы старика, но это нелегко было сделать. Старик жил в одиночестве, скучал по собеседникам и потому никак не хотел отпускать этого славного мальчугана, который его бедного Кутю приютил, а теперь вот не поленился и домой ему принес. Хороший мальчик. Старик начал было угощать его чаем, но Митя наотрез отказался. Тогда старик достал рубль и подал Мите.
— Ты уж извини, Митюша. Обезденежил я. Только в четверг пенсию принесут. Вот, возьми.
— Мне денег не надо, — решительно сказал Митя и стал прощаться.
Выйдя на своей остановке, он недалеко от дома встретил только что вышедших на «промысел» Плутона и Меркурия.
— Ну, сколько взял? — сразу спросил Плутон.
— А вот! — И Митя разжал кулак.
Начальник разведки обозлился.
— Опять за свои шуточки! Что ты пятачок показываешь? Сколько, говорю, со старика взял?
— Да вот, все тут. — Митя подкинул пятак.
— Ты не крути! Отвечай: куда девал деньги?
— Никаких денег я у него не взял!
— Что?! — Меркурий сгреб Венеру своими лапищами.
Митя рванулся, отскочил в сторону.
— Идиоты! Понимаете? Мы все идиоты! Он пропивает наши деньги.
Ребята оторопело уставились на него.
— Кто? — выдохнул Плутон.
— Марс — вот кто! Я четыре дня следил за ним. Пляж, кино, танцы — вот его работа! А вчера в ресторане сидел. Пьют, жрут! А мы, идиоты, уши развесили и слушаем его сказки!
Плутон прошипел белыми губами:
— А чертежи, авторское свидетельство?.. — и схватил Митю за руки. — Врешь. Выдумал со зла!
Митя оттолкнул его, плюнул.
— Значит, выдумал? И насчет лодки выдумал? Да? Я, дурак, тогда поверил вам. А я был прав. Но тогда я ничего не знал. Теперь знаю! Я нарочно вам не говорил, хотел во всем удостовериться. Теперь мне все известно! Идемте! Я ему все скажу. Не побоюсь!..
И верно: Митя храбро двинулся к подъезду Марса, поднялся на второй этаж и постучал в дверь. Плутон и Меркурий не решались подойти к двери — стояли на лестнице.
На стук никто не открывал. Митя забарабанил громче. И тогда послышались тихие шаги. Дверь скрипнула, и Митя увидел бледное, с опавшими щеками лицо матери Марса.
— Здравствуйте, — тихо сказал Митя. — А Виктор дома?
— Ушел он, — слабым голосом ответила женщина. — А я думала, врач стучит. Захворала я.
Мите, конечно, следовало бы извиниться и поскорее уходить, а он чего-то медлил, мялся. Наконец нерешительно спросил:
— А можно, я возьму чертежи у Виктора? Он разрешил. На, столе у него лежат…
— Посмотри там. — Больная безразлично махнула рукой и пошла в свою маленькую комнатку — лечь в постель.
Митя торопливо взял в углу чертежи, свернутые в трубку, и, сказав в приоткрытую дверь: «До свидания. Выздоравливайте», вышел.
— Все равно докажу! — сердито бросил он ребятам. — А то думаете — брехун!
Тут же на лестнице, он развернул первую схему.
— Так… лампы. Раз, два, три, четыре. Конденсатор переменной емкости… А это… — Митя дернул себя за ухо. — Ну, как его…
— Дроссель, — подсказал Плутон.
— Сам ты дроссель! — ткнул в чертеж Меркурий. — Это колебательный контур.
— Ну, допустим, — согласился Митя. — Значит, контур… Это питание… Конденсатор…
Уже несколько минут, водя пальцами по схеме, рассматривали ребята чертеж, но разобраться в нем так и не смогли. Вот ведь как получилось: собирались изобретать необыкновенный транзисторный приемник, а оказалось, что даже схему прочесть толком не могут. Надо скорее выяснить, что это за схемы. Действительно Марс — жулик и аферист или Венера все выдумал?
— Нет, — сказал Митя. — Сами не разберемся. Идемте к Костькиному деду. Он уж точно скажет.
Спустившись во двор, Митя заметил у метеостанции Костю и крикнул ему, чтобы подошел.
Костя идти побоялся. Опять в дверях эти трое стоят.
Саша кивнул Лешке и Васильку, и они вместе с Костей направились к подъезду. Но Митя остановил их:
— Вы, ребята, уходите. Трогать Костю не собираемся. У нас дело к нему.
— Ну, смотрите! — предупредил Лешка. — Хоть пальцем…
— Говорю, не тронем. Дело у нас… — Взяв Костю за руку, Митя тихо сказал: — Идем к твоему деду. Пусть чертежи посмотрит. — И шепнул на ухо: — Марса надо разоблачить. Обманывал нас.
Костя изумленно охнул, и четверо членов секретного общества поспешили к нему домой…
Развернутый на столе чертеж Герман Ильич рассматривал с интересом.
— Что это такое? Где вы взяли?
— Вот и хотим спросить у вас, что это такое, — сказал Плутон. — Нам казалось, что это малоформатный транзисторный приемник…
— Гм… Минуточку… — Герман Ильич снял очки в коричневой оправе и надел другие, с толстыми стеклами. — Минуточку. Что же, — наконец проговорил он. — Это схема довольно сложного и… я бы сказал, оригинально решенного шестилампового приемника. И тем не менее, схема уже устаревшая.
— Устаревшая? — удивился Митя.
— Да, — хладнокровно подтвердил Герман Ильич. — Схемы подобного типа были популярны несколько лет назад.
— Значит, это устаревший приемник? — снова переспросил Костя.
— Совершенно точно. Да-да, здесь неизбежна сильная паразитная связь между колебательными контурами… Обычный супергетеродинный приемник второго класса… Так где вы достали?
Ребята замялись. А Митя решил, что им уже нечего терять.
— У Жомина, Виктора. Из семнадцатой квартиры.
— У Жомина? — чрезвычайно удивился Герман Ильич. — Это у сына покойного Василия Васильевича? Ну, как же, знал Василия Васильевича! Хорошо знал. Страстным радиолюбителем был…
— Его Василием Васильевичем звали? — упавшим голосом произнес Плутон. — Значит, В. В. Жомин?
— Именно так. Василий Васильевич Жомин… Так, значит, это его схемы. Весьма любопытно…
— А вы не знаете, — опять спросил Плутон, — ему за какие-нибудь изобретения присылали авторские свидетельства?
— Весьма возможно. Светлая голова была у Василия Васильевича. На заводе его очень ценили…
Ребята молчали. Стояли будто пришибленные. Теперь им было все понятно.
Пополнение
Они сидели в комнате у Плутона и придумывали, чем отплатить своему недавнему кумиру за страшный обман, за обиду. Избить его не смогут. Заявить в милицию — глупо. Уж если кого там и возьмут в оборот, то не Марса, а их. Собак воровали они, деньги вымогали они, а Марс — чистенький. Попробуй придерись! Скажет: знать ничего не знаю… Ох, и обкрутил же вокруг пальца! И дураки же они безголовые!.. А может, просто пойти к нему и высказать все, что думают о нем — обманщике? Это было самое верное, что они могли сделать, но миновал час, второй, а ребята никуда не шли. Злость как-то стихла, улеглась. Было горько и обидно — хоть плачь. Как верили ему, сколько мечтали о замечательном приемнике! И вот…
В тот день они так, наверно, и не увидели бы Марса, если бы он сам не явился к ним…
В пятом часу Марс пришел домой, наспех съел холодную котлету, переодел рубашку и, собираясь уходить, заглянул в комнату матери.
— Как тебе, не легче?
— Ничего, Витя, уже лучше. Врачиха была, микстуру выписала. Может, закажешь в аптеке?
— Ладно, забегу по пути… Больше ничего не надо?
— Ничего, иди… Да, мальчик тут приходил, какой-то чертеж взял.
— Чертеж? — Марс насторожился. Торопливо прошел к себе в комнату. Что за дьявольщина! Все чертежи исчезли. Это Плутон, наверно. Зачем понадобились?.. Вот еще история. Марс взглянул на часы. До условленной встречи с друзьями оставалось сорок минут. «Ничего, успею, — подумал он. — А с чертежами надо сразу разобраться. У этих слепых котят могут глаза прорезаться. Что-то, видно, уже начали разнюхивать. Ну, я их быстро поставлю на место! Безобразие! Пришел, взял чертежи! Я ему сейчас покажу!»