Я попытался пожать плечами, но быстро отказался от этой идеи и просто сказал:
– Мне надо домой. Но кто-то должен остаться за старшего, пока меня не будет.
– И ты выбрал Родена главным. – Очевидно, Эрик был заперт и до него не дошли последние слухи.
– Не смеши меня. Он только что проиграл одноногому противнику, который под конец вообще был без сознания. Нет, Эрик, за старшего останешься ты. – У Эрика глаза поползли на лоб, но я быстро добавил: – Но у меня два условия. Первое: ты должен мне отдать те карманные часы. Я устал все время пытаться их украсть.
Эрик что-то проворчал, полез в карман и протянул мне часы:
– Они показывают неправильное время.
– Они мне не для этого нужны, – сказал я, сжимая часы в руке. – Второе условие: ты напомнишь пиратам о клятве верности пиратскому королю, то есть мне. Но я еще и король Картии, а это значит, что причинять вред гражданам Картии, их землям и собственности – то же самое, что причинять вред мне. Отныне между нами будет мир. Каждый должен заново принести присягу. Кто не захочет, будет изгнан.
Эрик покачал головой.
– Они никогда не согласятся.
– Заставь их согласиться. Скажи, что если им будет скучно, они всегда могут напасть на моих врагов. Теперь иди, Эрик, мне нужна их присяга.
Он встал и, немного помедлив, сказал:
– Грегор хочет тебя видеть.
– Но я его видеть не хочу. – Даже мысль об этом вызывала у меня отвращение.
– Он просил напомнить, что, несмотря на его преступления, он охранял принцессу, и думает, что этим заслужил несколько минут твоего времени.
Я закрыл глаза, чтобы дать им отдохнуть, и проворчал:
– Ну хорошо.
Когда Эрик ушел, я перевел взгляд на Финка.
– Чего ты хочешь? Думаю, уйти отсюда.
Финк подумал и сказал:
– Могу я пойти с тобой?
– Не уверен. Ты слишком надоедливый. – Потом я улыбнулся одним уголком рта. – Да, я хочу, чтобы ты отправился в Дриллейд со мной. Но тебе придется, во-первых, отказаться от мысли стать вором и, во-вторых, получить хорошее образование.
Финк наморщил нос.
– Образование?
– Да. И научиться хорошим манерам. Даже не знаю, что тебе больше нужно. Мой друг Тобиас будет учить тебя, а если ты будешь ему досаждать, я прикажу ему занудствовать больше обычного. Поверь мне, он это умеет.
– Могу я взять с собой крысу?
– Нет. – Он повесил нос, но я строго посмотрел на него. – Нет.
Финк неохотно согласился, а я сонно посмотрел на Родена.
– Я в безопасности под твоим присмотром?
– Ты в безопасности, – уверил меня Роден, и я отключился.
Сон уже не был так приятен. Нога страшно болела, я лежал в полудреме и, видя сны, не переставал чувствовать боль. И все же это было лучше, чем бодрствовать, но вскоре меня разбудил Эрик, который привел Грегора.
Роден помог мне сесть, отчего перед глазами у меня все поплыло. Я знал, что выгляжу плохо, но не хотел выглядеть калекой.
Эрик впустил в комнату Грегора. Руки у него были связаны за спиной, одежда разорвана. Он бросил на меня быстрый оценивающий взгляд и начал:
– Джерон…
– Ты будешь именовать меня полным титулом, – сказал я резко, – и кланяться так, чтобы подбородком доставать до пола.
– Да, ваше величество. – До пола он не достал, но честно попытался.
– Если ты надеешься убедить меня в своей невиновности, то зря тратишь время.
– Нет, ваше величество. Я только прошу о той же милости, что вы оказали мастеру Коннеру. Пожалуйста, возьмите меня в Дриллейд. Пираты…
– Пираты не такие уж плохие ребята. В конце концов, ты с радостью просил их помочь меня убить.
Грегор так крепко сжал зубы, будто у него заклинило челюсть.
– У меня были на то причины.
– Какие же?
В первый раз он посмотрел прямо на меня.
– Вы пропускали важные обеды, насмехались над регентами и игнорировали планы своего отца. Я искренне верил, что лучше справлюсь с королевскими делами. Но теперь я признаю, что, возможно, вы правы. Похоже, над Картией действительно нависла угроза.
Оправдание оказалось не таким интересным, как я рассчитывал.
– Ну, я взял бы тебя с собой, если бы не пришлось присматривать за тобой по пути, а у меня и без того забот хватает. Нет, ты останешься здесь, и пираты поступят с тобой так, как сочтут нужным.
– Но вы и их король тоже.
Я кивнул на Эрика.
– Решения теперь принимает он. Используй свой змеиный язык, чтобы вымолить у него милость. Теперь иди.
Эрик вышел вперед и потянул Грегора за связанные руки.
– В ночь перед тем, как уйти, ты спросил, не думаю ли я, что ты хочешь сбежать. – В тоне Грегора слышались одновременно гнев и отчаяние. – Я именно так и думал. Я думал, что ты жалкий трус, и это лишь укрепило мое намерение стать наместником короля.
Хотя это и было очень больно, я наклонился вперед и тихим шепотом проговорил:
– Кое-чего ты во мне так и не понял. – Он наклонил голову, а я самым твердым голосом, на какой я был способен, проговорил: – Я никогда не убегаю!
Грегор вытаращил глаза, лицо его побледнело, Эрик вывел его и передал пиратам, ждавшим снаружи.
– Как присяга? – спросил я Эрика, когда он снова повернулся ко мне.
– Никто не радуется, – сказал он. – Но я сказал, что ты не уйдешь, пока они не присягнут. Кроме того, они понимают, что если ты останешься, пираты ничего не могут с тобой сделать. Присяга священна. Пираты заключат мир с Картией.
Я облегченно вздохнул:
– Очень хорошо.
– Не так уж хорошо, – продолжал Эрик. – Очень скоро король Авении узнает, что ты украл у него преданность пиратов. Он этому не обрадуется.
Ну, меня он тоже не радует. Он договорился с пиратами, что они помогут ему меня свергнуть. Едва ли мы с ним в ближайшее время сможем вместе мирно попить чаю. Собрав последние силы, я сказал:
– Не важно, что будет. Вот увидишь, пираты не нарушат данную мне клятву. Если будет война, они встанут на мою сторону.
– Ты наш король, – подтвердил Эрик.
Я кивнул, затем сказал Родену:
– Пора ехать. Я хочу домой.
40
Поездка в Либет показалась мне упражнением в искусстве пытки. Роден правил повозкой, запряженной его и моей лошадью, а я кричал, что он нарочно скачет по кочкам и рытвинам. Он сказал, что едет как можно быстрее, но одно другого не исключало. Я ругался на него, пока Финк не сказал, что он теперь знает слова, незнакомые даже пиратам. Я велел ему замолчать и дать мне отдохнуть. Вскоре меня начало трясти. Финк накрыл меня несколькими одеялами, но это не помогало, потому что холод был не снаружи. Он был во мне, как будто ледяная вода струилась по моим жилам. К горлу подступала тошнота, голова кружилась, и, когда я закрывал глаза, становилось только хуже. Финка я видел, как в сгущающемся тумане, он таял в нем, как фигуры людей во сне.
Была глубокая ночь, когда повозка наконец остановилась. Я понимал, что Роден что-то говорит мне, прижимает пальцы к моей шее, считая пульс, но когда я попытался объяснить, что мне нужно, он просто смотрел на меня, ничего не понимая.
Вскоре лицо Харлоу склонилось надо мной. Он выкрикивал своим людям какие-то приказы, потом меня подняли и понесли в дом. Я пытался поговорить с ним, но он велел молчать, сказав, что все будет хорошо. Это я уже понял. Не для того ли я и приходил к пиратам, чтобы все уладить? Но я так устал, что все, что делали и говорили вокруг, казалось мне лишенным всякого смысла.
Харлоу положил меня на кровать в комнате, которую я не узнал, и накрыл одеялами. Я отбросил их и продолжал отгонять каждого, кто подходил ко мне, пока не достал из рубашки то, что мне было нужно.
– Харлоу, – пробормотал я. Он подошел и сказал, что уже послал за врачом. Это не имело значения. Все равно ноги я уже не чувствовал. Все, что мне было нужно, – отдать ему карманные часы, которые я сжимал в руке. – Простите меня, – прошептал я. Я не знал, понял ли он меня или нет, но он убрал слипшиеся от пота волосы с моего лба и сказал, что мне надо поспать. На этот раз я подчинился.
Я проснулся от такой боли в ноге, что подскочил с диким криком. Рука моя потянулась за ножом, но его при мне не было. Поэтому я взбрыкнул здоровой ногой, оттолкнул кого-то, кто охнул и повалился назад.
Чьи-то руки уложили меня обратно, и где-то в комнате раздался голос Родена. Он сказал, что это просто врач лечит мою ногу и надо лежать спокойно. Я подумал, что это Родена я и толкнул. Если так, он заслужил это за то, что сделал со мной.
Боль немного ослабла, и меня отпустило. Мне пытались дать попить, но во рту у меня было так горячо, что я все выплюнул.
Я услышал, как кто-то назвал имя Имоджен. И тут я снова потерял сознание.
Когда я проснулся в следующий раз, то смог взглянуть на ситуацию уже более осмысленно. Шторы в комнате были задернуты, внутрь проникала лишь узкая полоса света. Я попытался перевернуться, но только зарычал от боли, а потом увидел лицо Имоджен. Оно излучало свет, так что я даже решил, будто это дьявол шутит со мной, а на самом деле ее здесь нет.
– Выпей это. – Она помогла мне приподнять голову так, чтобы я мог сделать глоток чая с медом, который и согрел и смягчил мое пересохшее горло. Я и не догадывался, что так хочу пить.
– Откуда ты взялась? – спросил я.
– Харлоу послал своего человека за мной и Моттом. Мы направлялись к пиратам, за тобой.
– Я же сказал тебе не возвращаться к пиратам.
– Да, но Мотту ты этого не говорил, а он просто вез с собой меня.
Я улыбнулся, хоть это оказалось и не просто.
– Ты начинаешь говорить, как я. И ничего хорошего в этом нет.
Вместо ответа Имоджен предложила мне еще попить. Я сделал глоток и спросил:
– Мы у Харлоу?
– Да. Он хочет видеть тебя, когда ты сможешь ясно говорить.
– Я помню, что была какая-то неразбериха, – сказал я. – Никто меня не понимал.
– У тебя был болевой шок. Врач удивился, что ты пережил эту дорогу.
– Я тоже. Роден отвратительный возница.
– Ему надо было спешить. Он знал, в какой ты опасности.
Дверь позади меня открылась, Имоджен подняла глаза и шагнула к тому, кто вошел. Подойдя к моей кровати, Харлоу поклонился. Имоджен предложила ему свой стул и сказала, что вернется через несколько минут.
Харлоу сел, мрачно улыбнулся мне и наклонился вперед, упершись ладонями в колени.
– Воры хотели кого-нибудь ограбить. – Мне было важно, чтобы он все понял прежде, чем заговорит. – Если бы я не привел их сюда…
– Они пошли бы в другое место и причинили кому-то настоящий вред. Я знаю. Мотт объяснил мне все, когда вы ушли.
– Мотт не знал. Я не говорил ему.
– Но он знает вас, и он все объяснил.
– Простите, Харлоу. Я напугал Нилу.
– Нила боялась за вас, а не за себя.
– Как она?
– Привыкает, но скучает по родителям.
– Простите меня за это. Я не знал про рейды.
Прочистив горло, Харлоу сказал:
– Не так давно я пытался поговорить с королем – вашим отцом. Он послал меня к первому регенту, мастеру Вельдерграту.
Внутри у меня похолодело. Вельдерграт вызывал у меня не меньшее отвращение, чем крысы, если считать, что он вообще от них отличался.
– Он перестал быть регентом месяц назад, – сказал я. – Но кто-то должен был принять вас. – Мне тяжело было спрашивать об этом, но мне обязательно нужно было услышать его ответ: – Мой отец знал о том, что здесь происходит?
Он нахмурился.
– Я не знаю. Мы писали ему письма, но не знаю, получал ли он их.
Впрочем, это уже не имело никакого значения. Я сомневался, что мой отец остановил бы Авению, если бы узнал. Я откинул голову на подушки. Через минуту я сказал:
– В тот день, когда я привез сюда Нилу, вы попросили меня остаться на ночь. Это было искреннее приглашение?
– Конечно, да.
– Из-за того, что я для нее сделал?
– Мне показалось, что вам нужно место, где можно остаться.
– А почему вы дали мне часы своего сына?
Он задумался, а потом ответил:
– Я не знал, почему ты связался с этими ворами, но знал, что ты не похож на них. Я надеялся, что часы помогут тебе не забыть обратного пути, может быть, не дадут тебе пропасть в их мире.
Глаза мои снова закрывались от усталости. Харлоу хотел уйти, но я попросил его подождать. Он снова сел, и я продолжил:
– Вы предпочитаете не касаться политики Дриллейда. По правде сказать, я тоже. Но вы нужны Картии, а мне нужен первый регент.
Харлоу выпрямился.
– Первый? Это титул самого старшего из регентов. Есть много других…
– Они все идиоты. Мы оба это знаем. Пожалуйста, Харлоу, поедемте со мной в Дриллейд.
Он ответил без колебаний:
– Как прикажете, ваше величество.
– Я Джерон. – Слова мои звучали невнятно, я понимал, что снова засыпаю. – Так меня зовут.
41
Когда Имоджен ухаживала за мной в Фартенвуде, она была служанкой и подчинялась приказам Коннера. Но теперь, в доме Харлоу, было очевидно, что она сама контролирует все, что связано с заботой обо мне.
Она настаивала, чтобы я ел и пил до тех пор, пока я не отказывался открывать рот, обрабатывала порезы и ссадины у меня на спине и на груди и все время оставалась со мной, уходила, только когда кто-нибудь приходил с визитом. Мы мало говорили друг с другом. Наверное, просто не знали, о чем нам говорить.
Я принимал ее помощь без жалоб. В тот день я сказал ей, что пора возвращаться в Дриллейд. Я попросил ее отправить кого-нибудь предупредить Амаринду и Тобиаса, что я буду ждать их в Фартенвуде. Там мы могли бы расставить все точки над «и» и вернуться в замок.
– Ты думаешь, они не заметят, что король вернулся со сломанной ногой? – спросила она с улыбкой.
– Если я вообще еще буду королем, – ответил я. Возможно, что даже без Грегора они все равно проголосовали за наместника.
Не успела она ответить, как раздался стук в дверь, и в комнату вошел Мотт. Имоджен извинилась и вышла, а он сел на ее стул.
Я не знал, с чего мне начать наш разговор. Я знал о его уважительном отношении ко мне как к королю и о его сочувствии к моим ранам, но мне этого было мало. Я хотел знать, чего мне будет стоить восстановление нашей дружбы, если о ней вообще еще могла идти речь. По-видимому, он тоже был смущен, потому что больше разглядывал пол, чем смотрел на меня.
Наконец я сказал:
– Я не буду извиняться за то, что сделал. Но я должен попросить прощения за то, как тяжело пришлось тебе из-за меня.
– Это честно, – сказал он, – но, к твоему сведению, я не буду извиняться за свою злость по поводу твоего бегства. Я рад, что все так обернулось, и все же это был слишком безрассудный план.
– Согласен. – Я помолчал. – Хотя в таких обстоятельствах. – Я снова поступил бы точно так, как поступил. Не считая того, что мне не надо было злить Родена настолько, чтобы он ломал мне ногу.
Мы помолчали, а потом очень грустным голосом Мотт сказал:
– Почему ты не позволил мне пойти с тобой? Я мог бы защитить тебя.
Я посмотрел на него.
– В этом и проблема. Ты защитил бы меня, а значит, мы оба рисковали бы жизнью. Пойти надо было именно мне. Я знал, что мне придется встретиться с Роденом. Он не вернулся бы ни с кем другим.
– После всех его угроз я думал, что тебе придется убить его.
– Только если бы у меня не осталось другого выхода. Я всегда надеялся перетянуть его на свою сторону.
– Ему лучше с нами.
– А нам лучше с ним, – сказал я. – Он опасный враг, но замечательный друг. Он нужен Картии.
– Но как ты можешь доверять ему? После всего, что он сделал.
– Когда мы сражались в последний раз, он мог легко расправиться со мной, ударив по ноге. Но он не сделал этого, ни разу. Если бы он хотел убить меня, я был бы убит.
Мотт кивнул.
– Тогда я тоже научусь доверять ему. У тебя есть друзья, Джерон. Мы всегда будем стоять за тебя.
Теперь я понимал это. Я указал на его руку, все еще туго перевязанную.
– Прости меня за это.
– В ту ночь я только-только приехал. Харлоу всячески отрицал, что видел тебя, но я сразу все понял. – Мотт улыбнулся одним уголком рта. – Он думал, что ты сбежавший слуга, может быть, какого-нибудь придворного в Дриллейде.