Последнее, чего мне хотелось, так это встретиться лицом к лицу с Амариндой, которая, очевидно, ждала в коридоре, когда закончится собрание. Я слегка кивнул ей в знак приветствия и сказал:
– Кого из регентов вы ждете? Или вам нужен Грегор?
Глаза Амаринды – удивительные глаза цвета миндаля – сузились. Она была невероятно хороша, и я всегда начинал волноваться, когда смотрел на нее. Поэтому редко это делал.
– Я пришла поговорить с вами. – В ее голосе звучала досада. – Я слышала о том, что вы сделали с Имоджен. Как вы смели? Она ни в чем не провинилась перед вами!
Я был не менее раздражен.
– А вы скажите мне, что сделал Коннер, чтобы заслужить роскошный обед, доставленный лично вами?
– Это вы должны были съесть его сегодня. Вместе со мной! – С этим я поспорить не мог. Всю последнюю неделю в обеденное время я был занят совсем другим делом. Уже куда более спокойным тоном она добавила: – Я надеялась, что вы придете на обед и мы сможем поговорить.
Что-то в ее голосе заставило меня пожалеть, что я регулярно пренебрегал ее обществом.
– Хорошо. Может быть, мы сможем поговорить сейчас?
Я предложил ей руку, и мы пошли по коридору. Прошло несколько секунд, прежде чем я собрался с мыслями, чтобы продолжить беседу. И она, казалось, чувствовала ту же неловкость. Наконец принцесса сказала:
– Вы желаете Картии добра, и я тоже. Почему же мы так далеки друг от друга?
Потому что она носит еду человеку, который пытался меня убить. И доверяется человеку, который именно сейчас пытается занять мой трон.
Я ответил ей вопросом на вопрос.
– Как прошло отпевание? Я слышал лишь небольшую часть.
Она сжала губы, потом сказала:
– Прекрасно. Хотя я должна сказать, что, даже если вы не можете простить того, что с вами сделали ваши родители, было в высшей степени неуважительно не прийти туда.
– Я не держу на них зла, и я не собирался пропускать службу.
– Тогда что же вам помешало? Если вы не лежали со смертельной раной, то должны были прийти!
Я остановился и посмотрел на нее. Она наклонила голову, будто поняв смысл моего взгляда.
– О, нет. Простите, я не знала. Что же нам теперь делать?
Она сказала «нам», и это заставило меня остановиться. Неужели она, несмотря на ее преданность Грегору, хотела наладить отношения со мной?
– Прежде всего, не могли бы вы помочь Имоджен? – спросил я. – Проследите, чтобы у нее было все, что нужно, чтобы жить в комфорте… где-нибудь подальше отсюда.
– Пожалуйста, разрешите ей остаться. Что бы она ни сделала, она все же мой друг, и ей некуда идти.
– Она не может оставаться здесь, – пробормотал я. – Это окончательное решение.
– Но почему… – Тут она осеклась, будто вдруг поняла всё то, что я не мог ей сказать. – Хорошо. Я помогу ей.
– Скажите, когда все будет готово, тогда мы и закончим наш разговор, – по крайней мере, я был с ней совершенно честен.
Это было невежливо – не проводить ее до комнаты Имоджен, но этой ночью мне меньше всего хотелось идти в ту часть замка. Мы раскланялись. Она пошла в одну сторону, я в другую. Только через несколько секунд я услышал за спиной голос Грегора.
– Миледи, могу я проводить вас туда, куда вы направляетесь?
Амаринда проворковала что-то с восторгом и приняла предложение. И тотчас вся моя доброжелательность исчезла. Если она сама не станет меня сегодня искать, по собственной воле я к ней не пойду.
Прежде чем вернуться в свою комнату, я зашел в библиотеку, чтоб найти пару книг, которые я намеревался взять с собой в поездку. Замковая библиотека никогда не была моим любимым местом. Наверное, потому, что в самом ее центре, на главной стене висел большой портрет моей семьи, написанный год назад. На нем рядом друг с другом сидели мои родители, а сзади них стоял мой брат. Я нашел нужные книги и посмотрел на портрет, думая о том, вспоминал ли кто-нибудь из них обо мне, пока они позировали. Как я ни пытался, но так и не смог определить, что чувствую по отношению к поступку отца. Отнял ли он у меня ту жизнь, которая была предназначена мне от рождения, или спас меня.
Так и не найдя ответа, я ушел из библиотеки. Ушел, не обернувшись.
Я вернулся в спальню. У дверей меня с нетерпением ждал Мотт. Он внимательно посмотрел на книги, что были у меня в руках. Я попытался закрыть рукой заглавие верхней, но было поздно.
– Пиратские книги? – сказал он. – Зачем это?
– Нет, Мотт.
– Вы как-то сказали, что не любите читать, разве что если тема вас очень интересует.
Я не ответил.
– Мы уезжаем на рассвете. Тобиас тоже. Скажи ему.
– Куда? – Мотт замолчал, а потом добавил: – Джерон, ты здоров? Что-то выглядишь неважно.
Я медленно покачал головой и пошел в комнату.
– Никаких вопросов. Будьте готовы к утру.
9
Утром моросил дождь, все выглядело серым и унылым, будто солнце спряталось, устыдившись моего плана. Грегор собрал свиту из множества стражников и нескольких слуг. На их лицах читалось сожаление о моем трусливом бегстве и плохо скрываемое презрение к моей слабости. Однако я не собирался брать с собой никого, за исключением двух стражников, которые должны были везти меня.
Грегор попытался возразить, но я сказал:
– Как я смогу спрятаться, если повезу с собой полкоролевства? Мне нужен только Мотт, а Тобиас поможет мне с вещами. Пока ему это не надоест.
Я огляделся кругом.
– Амаринды нет?
– Принцесса долго не ложилась, она помогала Имоджен подготовиться к отъезду.
Интересно, откуда Грегор знал то, чего не знал я. Несомненно, он добивался, чтобы она одобрила его кандидатуру. Или, может быть, добивался ее одобрения по другому поводу. Я не знал.
Пока вещи загружали в карету, Кервин отвел меня в сторону.
– Джерон, пожалуйста, не уезжайте.
В ответ я мог лишь покачать головой.
– У меня нет другого выхода.
– Я думал, вы поспите и передумаете.
Я положил руку Кервину на плечо и сказал:
– Я тоже так подумал, поэтому не ложился спать.
Глаза Кервина увлажнились.
– Я всегда любил вас, Джерон, вы это знаете. Когда вы пропали на четыре года, у меня душа была не на месте. А теперь вы пробыли здесь всего несколько недель. Вы должны обещать, что вернетесь.
Я попытался улыбнуться. Но не смог.
– Я обещаю, что если не смогу вернуться, то лишь потому, что оказался недостаточно сильным для настоящего короля. На этот случай в Картии и должен быть наместник.
Эти слова не утешили его, да и я чувствовал себя совершенно опустошенным. Он низко поклонился и сказал, что каждый день будет ждать от меня вестей. Лучше бы он этого не говорил. Потому что я не собирался посылать никаких вестей, ни хороших, ни дурных.
Я сел в карету с Моттом и Тобиасом и велел везти нас в Фартенвуд.
– Фартенвуд? – удивленно спросил Мотт. – Но Грегор запланировал другое место.
– Грегор мне не указ, – отрезал я.
Бросив быстрый взгляд на Мотта, Тобиас сказал:
– Нам надо поговорить.
– Давайте, – сказал я и откинулся на спинку сиденья. – Только потише, я хочу поспать.
– Поговорить с тобой, – пояснил Тобиас. Но я уже закрыл глаза.
Когда они решили, что я уже сплю, Тобиас прошептал Мотту:
– Выглядит он ужасно.
– Я говорил с его охраной сегодня утром. Они уверены, что он не спал всю ночь и, скорее всего, уходил из комнаты на какое-то время.
Это правда. Всю ночь я сидел над книгами из библиотеки. Я надеялся, что Амаринда пошлет за мной и мы сможем поговорить, но этого не произошло. Когда я понял, что не увижу ее, то пошел к Кервину и открыл ему часть своего плана. Кервин встретил его еще с меньшим энтузиазмом, чем я ожидал.
– Вы направляетесь прямо в пасть врага. Они уничтожат вас! – кричал он.
– Меня уже уничтожают! – ответил я. – Кервин, у меня есть лишь один выход. Как и у всех нас.
Наконец, скрепя сердце, Кервин благословил меня. Это благословение было единственной ценностью, которую я брал с собой.
Сидя напротив меня, Тобиас прошептал Мотту:
– Как его рука?
– Неплохо. Не сразу, но заживет.
– Это ведь Роден ранил его? Я знал, что Роден хочет получить корону, но никогда не думал, что он предпримет что-то подобное.
– Не слишком хвалите Родена, – проворчал я. – Он меня только порезал, а не ранил. – Я приоткрыл глаза и усмехнулся. Ни Мотт, ни Тобиас не улыбнулись в ответ.
Я снова закрыл глаза и на этот раз позволил себе заснуть по-настоящему. Спал я, должно быть, глубоко, потому что, когда проснулся, карета уже не двигалась и солнце стояло высоко в небе. Мы с Моттом были одни.
– Мы в Фартенвуде? – спросил я.
– Да.
Я зевнул и убрал волосы с лица.
– Где Тобиас?
– Пошел распорядиться насчет нашего прибытия. Никто здесь не ждал нас и не готовился принять.
– Отпустите всех, кто здесь остался. Скажите, что через несколько дней мы уедем, и они смогут вернуться. И я хочу, чтоб вы нашли какой-нибудь камень или куст на холме, который стражники будут охранять. Я не хочу, чтобы они ошивались поблизости.
– Хорошо. Но сейчас их здесь нет. Мы одни. – Он облизнул губы. – Мы должны поговорить о нападении Родена.
Я выглянул из кареты, но никого не увидел.
– Хорошо, поговорим.
Он наклонился вперед и скрестил руки.
– Вчера ночью ты сказал, что выбираешь между невозможным и неприемлемым. Что ты выбрал?
Я только пожал плечами.
– Ну, как я уже сказал, неприемлемое… принять невозможно.
– Значит невозможное – это что-то, связанное с пиратами.
– Не спрашивай меня об этом сейчас.
– Тогда ты спроси меня! – Никогда прежде я не видел на лице Мотта такого участия и заботы. – Джерон, только попроси, и я пойду за тобой хоть в логово дьявола. – Помолчав, он добавил: – Или пиратов.
– Я знаю, – проговорил я почти шепотом.
– Ты боишься. Позволь мне помочь.
Я боялся и действительно хотел поговорить об этом. Но я не мог позволить Мотту изменить мое решение. Если только дать ему время, ему это удастся.
Поэтому я лишь продолжил:
– Если хочешь помочь, избавь меня от стражников.
Мотт вздохнул, открыл дверцу и вышел из кареты. Когда он ушел, я тоже выскочил наружу и побрел к заднему входу в поместье Коннера. Странно было снова тут оказаться. Фартенвуд ничуть не изменился, а вот моя жизнь встала с ног на голову.
Воспоминания о моем пребывании здесь были еще слишком свежи и болезненны. Именно в Фартенвуде я получил два шрама на спине как напоминание о цене, заплаченной за возвращение на трон. Один из них оставил мне Тобиас, а другой – Мотт. Теперь они стали людьми, без которых я не мог бы обойтись.
– Мы искали тебя, – едва увидев меня, Тобиас уже кланялся.
– Прекрати, – сказал я.
Он выпрямился и, глупо улыбаясь, подошел ко мне. Мы стояли рядом, глядя на Фартенвуд. Прямо перед нами была комната Коннера. Может быть, ее готовили для меня, ведь она была лучшей в доме. Я не собирался оставаться здесь на ночь, но если бы и так, я ни при каких обстоятельствах не стал бы спать в этой комнате.
– Я слышал, что Грегор хочет поставить вместо тебя наместника, – сказал Тобиас.
– Да, это его план.
Он ударил ногой о землю.
– Ты никогда не хотел быть королем. Так, может быть, это и к лучшему.
– К лучшему? Может, мне это еще и отпраздновать? – Он извинился, и когда мы снова направились к дому, я продолжил: – Может быть, мне назначить тебя своим наместником?
Тобиас хмыкнул.
– Ну уж нет! Я хотел бы когда-нибудь стать врачом. Или учителем. У меня бы получилось, мне кажется.
– Да, получилось бы.
– Проблема в том, что в замке некого учить. Возможно, когда-нибудь вы с Амариндой…
– Я бы на это не рассчитывал, – прямо сказал я.
– Она все еще ненавидит тебя?
– Я не знаю, что она обо мне думает. На самом деле, я вообще не знаю, что у нее на уме.
– Ты говорил с ней?
Я закатил глаза.
– Не начинай.
– Прости. Джерон, зачем мы здесь? Это как-то связано с пиратскими книгами, которые ты читал ночью?
Я кивнул и сказал:
– Да, Тобиас. Именно с ними.
10
В Фартенвуде я всячески старался избегать Мотта и Тобиаса. Я не мог ни обсуждать с ними то, что заботило меня больше всего, ни вести пустую светскую беседу – слишком много мыслей крутилось в голове.
От нечего делать я слонялся по коридорам и, в конце концов, оказался в подвале Фартенвуда, в подземной тюрьме Коннера. Я сам не знал, что привело меня туда. Может быть, мне просто хотелось почувствовать себя свободным: стоять там и знать, что в любой момент могу уйти.
– Не думал, что ты захочешь сюда прийти.
Я повернулся и увидел, как Мотт спускается по лестнице. Он подошел ко мне и скрестил руки на груди.
– Я тоже не думал, – сказал я.
– Знаешь, здесь, в этой комнате, я перешел на твою сторону. Именно здесь исчезла вся моя вера в Коннера.
– Как ты вообще мог работать на него, Мотт?
– Я не знаю. И клянусь, я не знал о его самых страшных преступлениях.
– Он никогда не рассказывал тебе о своих планах?
Мотт задумался ненадолго, а потом сказал:
– За неделю до убийства королевской семьи Коннер упомянул, что твой отец все меньше доверяет регентам и поэтому потребовал обыскивать их перед каждым визитом в замок. Тогда я не придал этому значения, но теперь уверен, что это усложнило его план. Если бы я знал, я остановил бы его.
Я кивнул и пнул ногой землю.
Он долго молчал, потом добавил:
– Джерон, ты можешь простить меня за то, что здесь произошло?
– Ты бил Сейджа, а не Джерона. – Он покачал головой, не понимая, тогда я спросил: – Ты просишь прощения, потому что я теперь Джерон, потому что – король? Ты просил бы прощения, если бы я был всего лишь Сейджем?
Теперь Мотт понял. Он отвернулся от меня и начал расстегивать рубашку.
– Помнишь, как Тобиас ранил тебя в спину? Ты сказал, что порезался оконным стеклом.
Это была откровенная ложь, о которой я жалел до сих пор. Но это был единственный способ заставить Тобиаса отказаться от идеи стать принцем.
– Тогда тебя за это всего лишь лишили обеда, а Тобиаса вообще не наказали, – продолжал Мотт. – Когда Коннер узнал, что я пытался от него это скрыть, он наказал меня вот этим.
Мотт поднял рубашку и показал на спине шрам от удара, не такой глубокий, как мой, но точно оставшийся от серьезной раны – на него даже смотреть было больно. Показав мне его, он снова опустил рубашку. И, все еще не глядя на меня, продолжил:
– Это я получил ради Сейджа, не ради Джерона. – Он ушел прежде, чем я успел что-нибудь сказать, хотя у меня и так не было слов.
Я снова встретил его только вечером, в маленькой столовой Коннера. Тобиас с кухаркой делали последние приготовления к ужину, так что Мотт был один. Он встал, когда я вошел, мы стояли друг напротив друга и не могли посмотреть друг другу в глаза.
После краткого молчания я сказал:
– Сейчас я жив лишь благодаря тому, что многое в жизни делал неправильно. Мои преступления спасли меня, но я никогда не хотел, чтобы за них страдали другие.
Мотт печально посмотрел на меня.
– Джерон…
– Никогда больше не проси у меня прощения за то, что случилось в подвале, – мне было очень трудно это сказать, но я продолжил: – И позволь мне попросить у тебя прощения.
– В этом нет необходимости.
– Может быть, пока нет, – я взглянул на него. – Но она будет.
– Я знаю, что ты принял какое-то непростое решение, – сказал Мотт. – Но мы друзья. Мне ты можешь рассказать все.
Я покачал головой.
– Нет, Мотт. Не все. Именно потому, что мы друзья.
Тут вошел Тобиас с тремя мисками тушеного мяса на подносе. Если он и почувствовал неловкость нашего молчания, то не показал этого.
– Хлеба нет, потому что у кухарки не было времени его печь, – объяснил Тобиас, подавая мне самую большую миску.
– Этого хватит, – сказал я. – Садитесь, вы оба. Давайте поужинаем как друзья.