— Это точно, люблю. От шуток дона Бибаша мухи дохнут со скуки, а бродячих лицедеев я что-то давно уже не видал. Тоска в этом городе. Оно и понятно. Только что взяли, кругом развалины, чума, все боятся. Ну ничего, потом сбегутся сюда как миленькие. Тут такой воздух, такие ветра, что любую чуму разгонят. Вообрази, что будет, когда все узнают, что есть на свете город, где ветер прогоняет болезни! Ну как?
Мафалда вздохнула.
— Да, ваше величество, вы правы. На пляже Алгарви столько туристов, что не загораешь, а толкаешься. Всякая безделица продается чуть ли не на вес золота, по радио распевают по-французски идиотскую песенку на мотив народной португальской и передают новости на иностранных языках. Летом в этот замок приезжают каждый день сотни иностранцев, которые не в силах даже выговорить ваше имя, разъезжают туристические автобусы, в которых экскурсоводы несут всякую околесицу о нашей истории, а пассажиры вертят головой то направо, то налево и слушают разинув рот народные песни, не понимая ни полслова, но находя, что они очень типичны…
— Стой, умолкни! Не пойму ничего… Ополоумела, что ли, как дон Бибаш?
— Как вам угодно, могу и замолчать. Понятно, такие вещи вряд ли вас интересуют. Вам нужно что-нибудь из истории. А я, честно говоря, не очень хорошо знаю этот предмет. Вот мой брат Фернанду — тот мог бы порассказать вам много интересного. Он знает всё на свете! Он мог бы перечислить имена всех королей первой династии, да и других тоже. Вам-то, конечно, нужнее первая…
— Первая династия? Это еще что такое?
— А это, ваше величество, все ваши потомки — короли Португалии. Они будут править страной до тех пор, пока один из них, по имени Фернанду, не пожелает передать королевство в наследство своей дочери Беатриж, выданной замуж за кастильского короля. Народ восстанет против этого, и начнется гражданская война. К власти придет другой король, не из вашего рода, и положит начало новой династии. Понятно?
Афонсу Энрикеш не ответил. Он сидел неподвижно, уставившись в пол.
— Ваше величество!
Сообщение Мафалды тяжело ворочалось в монаршей голове. Афон-су мало что понял, но кое-что его задело. Он приподнялся и рванул к себе меч.
— Вот, значит, как! Мое место займет король — мой потомок, моя кровь! — который захочет отдать все это кастильцам! Для того ли я всю жизнь машу мечом, чтобы они пришли на готовенькое и все разбазарили? Разрази меня гром! Говори, что хочешь, но эти негодяи не из моего рода! Скажи, что они не из моей… как это?.. династии, иначе я не согласен.
— Успокойтесь, ваше величество! Вообще это довольно запутанная история, и во всем виноват не король, а его жена, Леонор Телеш.
— Но она не из моего рода?
— Нет-нет, не из вашего. А сам король, дон Фернанду, ваш… минуточку… прапрапраправнук, сделал много хорошего за время своего правления. Просто ему не повезло с женой.
Афонсу заулыбался, отложил меч, откинулся на троне и с удовлетворением погладил себя по животу.
— Вот видишь! В моей семье никто не способен на этакое свинство! Отдать королевство этим мерзавцам! Мы с моим мечом знаем, что такому не бывать! Никогда чужеземцы не получат этой страны!
— Мне очень жаль, ваше величество, но наше королевство все же потеряет независимость. Оно попадет под власть Кастилии.
— Брешешь!
— Подождите, не сердитесь. Во-первых, мы потом освободимся, а во-вторых, все это случится не по вине ваших потомков, а…
— И на том спасибо, — буркнул Афонсу.
— Вообще-то, мой брат лучше разбирается в этих делах.
Король недоверчиво покосился на Мафалду. Ему чудился подвох. Он так усиленно соображал, что даже под шлемом было заметно, что лоб у него так и ходит ходуном.
— Ты это для того говоришь, чтобы я твоего брата выпустил.
Мафалда пожала плечами.
— Разве вы не хотите узнать, что будут делать ваши потомки? Вам совсем не интересно, кто унаследует ваш трон?
— И так ясно! Мой сын и наследник дон Энрике.
— А вот и нет. Ваш сын и наследник дон Саншу.
— Нет у меня никакого сына Саншу!
— Будет.
— Ну да?.. А-а, что-то такое королева говорила…
— Он будет вашим шестым ребенком.
Король снова задумался. Ну и работенку задала его голове эта девчонка! Тьфу ты, лучше соглашаться… Афонсу хлопнул в ладоши:
— Паж!
— Я здесь, сеньор!
— Шагом марш в темницу и скажи страже, что я велю привести узника по имени Фернанду. А другого не бери, пускай сидит.
Глава 20, В КОТОРОЙ ПОЯВЛЯЕТСЯ ИБН-КАССИ
Нелегко рассказывать о Жералду Бесстрашном. Никому из тогдашних историков не пришло почему-то в голову описать внешний облик этого рыцаря. Впрочем, для развития истории не имеет никакого значения, был ли он высоким или коротышкой, рыжим или черноволосым. Читая эту главу, вы можете придумать ему любую внешность на свой вкус.
Выслушав просьбу Санши, Жералду пригласил путников в свой лагерь. Ехать пришлось долго. И кругом одно и то же: разоренные, опустошенные бесконечными разбоями земли, столько раз переходившие из рук в руки. А в результате — ничейные земли.
Оттуда, где находился лагерь Жералду, были видны крепостные стены мавританского города, очень похожего на Арукси-а-Нова.
Терзая зубами здоровенный кусок кабаньего мяса, Бесстрашный глядел, прищурившись, на белоснежный город. Потом он заговорил, отвечая собственным мыслям:
— Обо мне много всякого болтают. По большей части врут. Но что правда, то правда — я не без греха. Я бежал от королевского суда и объявлен вне закона. И что разбоями занимаюсь, и что вступаю в сделки с сарацинскими эмирами — тоже верно. У меня нет земли и не было никогда. Зато я сам себе господин. Моих людей называют разбойниками за то, что грабим. А знатные сеньоры, а сам король разве не жгут, не грабят? Они благородные, им можно, а я, поди ж ты, разбойник! Да, при одном только имени моем дрожат все — и мавры, и христиане. Взгляните вокруг и запомните: придет время, и вся эта земля станет моей, не будь я Жералду Жералдеш! Взгляните на те могучие башни, на столетние оливковые рощи. Если бы Афонсу прислушался к моим советам, он бы давно владел этим краем. Но он только себя самого и слышит. А ведь знает, что я прав. Знает, потому и не может меня простить. Ничего, все будет иначе. Я кое-что задумал. И сделаю так, как решил, потому что есть у меня то, чего Афонсу всегда не хватало, — терпение и смекалка.
— Ты считаешь, что Афонсу Энрикеш глупец?
— Не глупец, нет. Только он думает, что можно добиться цели, рубя вражьи головы направо и налево. А с врагом нужно уметь говорить, только тогда узнаешь, в чем его сила, а в чем слабость.
— Разве можно в наши дни вести с врагом переговоры?
Жералду засмеялся:
— Можно и нужно. Говорят, что я якшаюсь с сарацинами. Что ж, зато я и знаю их как никто. Я давно живу рядом с ними, и ничто от меня не скроется. Умей смотреть, умей слушать — научишься жить. А что до дружбы — я с тем дружен, с кем мне выгодно, нужно будет — сменю друга.
— Что же в этом хорошего? — тихо спросила Санша.
— Это необходимо для дела. Каждый поступает по своему разумению. Пусть не всегда это кажется похвальным, но во имя чего я стараюсь? Во имя нашей земли, и если принесу я пользу нашему королевству, значит, все же заслужил я хвалу, а большего я и не желаю.
— Эй, взгляните, кто сюда идет! — воскликнул Мокейме. — Вот так штука!
Жералду выплюнул недожеванный кусок. К ним приближался мавр в белом тюрбане, сдвинутом почти что на глаза. Санша невольно попятилась и спряталась за спину Мокейме. Но тот успокоил ее:
— Это Ибн-Касси, девочка. Не бойся, он и мухи не обидит. Караульные из этого города, верно, видели нас, вот он и явился проведать, не идет ли сюда дон Афонсу Энрикеш со своим войском.
Мавр слез с коня и, подойдя к Жералду, вежливо поклонился. Речь, которую он произнес вслед за этим, выглядела примерно так:
— Да благословит аллах достопочтенного аль-сеньора! Какие аль-вести принесли тебе твои уважаемые аль-гости? Не алчет ли Ибн-Эрик напасть со своим аль-войском на нашу мирную аль-землю? Клянусь алкораном, твои аль-люди подняли такой аль-шум, что не было в аль-городе алькальда или аль-визиря, который не примчался бы узнать, не стряслась ли великая аль-беда. Ай, каким аллюром шел светлый, как алебастр, твой аль-скакун!..
— Говори по-человечески, мы и без того знаем, что ты мавр! — рассердился Жералду. — Нечего язык ломать!
Тот смиренно склонил голову:
— Слушаю и повинуюсь. Я ни с кем не спорю, что прикажут, то и делаю. Я и Ибн-Эрику был покорен и теперь терплю попреки и поругания: ты, дескать, был его рабом, ползал перед ним, к любому вздоху прислушивался. Смеются. Аи, какие дурные люди!
— Ах бедный, ах страдалец, ты рвешь мое сердце своими речами! Сейчас заплачу, — ухмыльнулся Жералду. — Ну, ладно. Афонсу Энрикеш сюда не собирается. Можешь жить спокойно. Возвращайся в Шеберину и скажи об этом своим.
Мавр недоверчиво покачал головой.
— С какой же целью прибыли сюда многоуважаемые гости?
— Это тебя не касается. Я что, должен спрашивать у тебя разрешения принимать у себя в лагере людей или нет?
Ибн-Касси хорошо знал, каков Жералду во гневе, и счел за благо больше не расспрашивать. Про себя он решил немедленно распорядиться, чтобы этой ночью все были начеку и покрепче заперли ворота. И, сгибаясь в бесчисленных поклонах, удалился.
Едва он ушел, Мокейме и Жералду дружно расхохотались. Санша ничего не могла понять. Кто такой этот Ибн-Касси? Ни отец, ни Менду Соареш никогда не говорили ей, что Афонсу Энрикеш ходил на Шеберину. Она знала только, что он бывал где-то здесь несколько лет назад. Тогда еще он атаковал Орике. Вот и все.
Ее недоумение показалось Жералду забавным.
— Ты никогда не слыхала об Ибн-Касси?
— Еще бы, — хмыкнул Мокейме. — И никто не слыхал. Афонсу не любит вспоминать о своих неудачах.
— Какие такие неудачи? — рассердился Жералду. — Ничего страшного не произошло. Правда, Афонсу ничего не выиграл, но ничего и не потерял.
— Представь себе, девочка, этот Ибн-Касси однажды попросил у Афонсу помощи. Он тогда поссорился с другим мавританским правителем. Неплохо придумано, а? Обратиться за подмогой к тому, кто всю жизнь только и делает, что бьет твоих соплеменников! Вот бесстыдник! Но Афонсу тоже хорош: ведь согласился помогать!
— И что же вышло?
— Да ничего не вышло. Вы, верно, знаете Афонсу: он всегда желает командовать. Начал топать ногами, стучать кулаком, помыкать Ибн-Касси, будто тот ему раб, а этот бедняга не смел ослушаться. Мавры стали роптать — еще бы, шутка зашла слишком далеко! Убедили Ибн-Касси разорвать союз, отблагодарить Афонсу и попросить его отбыть, чтобы командовал своими, а их оставил в покое. Ибн-Касси всем нашим дал оружие, подарил каждому коня, и Афонсу удалился восвояси. Я уговаривал его взять этот город ночью, но Афонсу заупрямился. А я и теперь не могу себе простить, что упустили мы такую возможность. Всего-то и дела было, что влезть на стену, крикнуть что-нибудь по-мавритански, убить двух-трех караульных — и готово!.. Есть у меня один план, вот увидишь скоро… Но на Шеберину пока не пойду, я задумал кое-что поважнее…
— Шеберина… Что за странное имя!
— Ну да. Мавры говорят, что в былые времена этой страной владел крылатый огнедышащий змей. Логово свое он устроил на берегу реки Ана. Всякий раз, когда на эту землю нападал враг, змей вылетал ему навстречу и расправлялся с ним. «Шеберина» на мавританском наречии означает «змея». Я-то сам в эти сказки не верю, но арабы мастера сочинять! Да и слово-то какое мудреное, не выговоришь. Когда город будет моим, я ему название укорочу. Пусть зовется Серпа. Коротко и ясно. Но это все потом. Сейчас меня занимают более важные мысли…
Жералду говорил и говорил, и казалось, совсем позабыл о своих гостях и их просьбе. Санша перестала его понимать. Ей только послышалось, будто он произнес слово «Эвора». Да нет, верно, почудилось. Нужно быть отчаянным человеком, чтобы замыслить войну против самой могучей в Алентежу мавританской крепости. Да ведь Бесстрашный и был таким. Он способен напасть на эту твердыню с кучкой таких же, как он, смельчаков…
— Эвора? — робко переспросила Санша.
— Да. Вот моя мечта. Не будь я Жералду, если Алентежу не склонит передо мной голову. Я знаю врага. И знаю, когда и как нанести удар.
Глава 21. ЧТО ПИШУТ В КНИГАХ О МОЕМ МЕЧЕ?
— Так я и знал! Нынче хорошего не жди. Ночью три раза проухал филин, утром только я вышел — наткнулся на черную кошку. Да еще вчера вечером моей дорогой женушке взбрело в голову мести полы. «Бритеш, — говорю, — сделай это лучше утром, сама знаешь, что дурная примета…» Да куда там! Я нутром чуял: плохо дело. Непременно случится какая-нибудь гадость и весь день пойдет кувырком. Говорил я себе: ну, Мартин, нечего и пытаться отчистить этот несчастный меч, все равно не дадут! Как в воду смотрел…
— Хватит ворчать, бери этого Фернанду и веди к королю, — прервал его причитания паж. — А может, Колбаса вместо тебя сходит?.. Где он вообще?
— А ты что, не знаешь? Сегодня как раз тот день, когда он отдает брату копье, а это на полдня… А Мартин Афонсу изволь работать за него. Хотел бы я знать, когда мне наконец удастся почистить меч? Я поклялся Бритеш, что сегодня уж точно — и н? тебе!
— Подумаешь какой занятой! Ты просто бездельник. Ну да ладно, сиди уж, я сам отведу узника. Да не спи, займись делом, а то жена тебя с грязью съест. Давай выводи… Нужен Фернанду, не перепутай, а то будешь потом всю жизнь чистить меч взаперти!
Нельзя сказать, чтобы братья сильно обрадовались новому приказу короля. Особенно Вашку, которому предстояло сидеть в одиночестве. Ни черта не поймешь. Когда Гонсалу-Колбаса забирал Мафалду, он так и не смог ничего толком объяснить. Пробормотал только, что сам короля не видал, а приказ вести одну девчонку передал ему паж. Что мог, сделал, теперь валяйте, выкладывайте ваши сказки для Бриоланжи…
А сейчас очередь Фернанду. И чего он их таскает по одному? Вашку пододвинулся к брату и испуганно пискнул:
— Наверно, это чтобы рубить нам головы поодиночке…
Фернанду бодро хмыкнул, но это получилось у него не особенно убедительно.
— Вот еще выдумал! Если бы король решил нас казнить, мы давно были на том свете. И все сразу, а не в рассрочку…
— Мне что, до завтра тебя ждать? — сердито прервал его стражник.
Через несколько минут Фернанду уже стоял перед королем. У него словно гора с плеч свалилась, когда он увидел живую и невредимую Мафалду, а когда понял, что король пребывает в самом развеселом настроении, то и вовсе успокоился.
Зазвенели бубенчики, и в зал, кувыркаясь, вкатился почтенный дон Бибаш.
Видеть этого Фернанду
При дворе я очень рад!
А Фернанду-графа надо
Поскорей отправить в ад.
Афонсу хохотнул:
— Смотри-ка, новый сочинил! Что это на тебя нашло?
Шут прошелся колесом.
— Это на радостях, король, на радостях! Я счастлив, что после долгой разлуки снова вижу своих друзей. Ведь это я привел их сюда!
— Вот уж услужил так услужил, разрази меня гром!
— Как? В чем они провинились? Неужто обманули они мое доверие и оказались шпионами графа?
— Дон Бибаш, оставь графа в покое! Пойди покувыркайся где-нибудь в другом месте. Мне нужно поговорить с этим юнцом без свидетелей. Отправляйся к королеве и постарайся утешить своим дурачеством наследника. А то он невесть сколько времени орет как оглашенный.
Шут удалился, и Фернанду заговорил, предварительно придав своему лицу выражение гордости и бесстрашия:
— Могу я узнать наконец, что вам от меня нужно и почему мой брат Вашку оставлен томиться в тюрьме? И вообще, почему нельзя было вызвать сразу всех троих?