— Да, — сказал император, — тут кроется какая-то тайна.
— Мы с моим другом Джимом Пуговицей откроем ее, — решительно и сурово заявил Лукас. — Итак, где находится этот драконий город?
Тут вышел ученый из сорта сморщенных и лысых. Это был главный императорский географ, он все карты мира помнил наизусть.
— Достопочтенные чужеземцы, — начал он с горестной миной. — К сожалению, местоположение драконьего города неведомо никому.
— Еще бы, — сказал Лукас. — Иначе почтальон отыскал бы его.
— Но мы все же предполагаем, — продолжил ученый, — что он находится где-то за красно-белыми горами. Поскольку послание принцессы принесли волны Желтой реки вниз по течению, значит, город находится выше. Но русло Желтой реки изучено нами лишь до красно-белых гор. Дальше оно теряется в глубине скал. А откуда берет свое начало, неизвестно.
Лукас поразмыслил, выпустил несколько колец дыма к потолку тронного зала и спросил:
— А в пещеру, откуда вытекает река, можно въехать или вплыть?
— Нет, — ответил ученый, — совершенно невозможно. Вода там вырывается из-под земли с большой скоростью.
— Но ведь откуда-то река течет! — сказал Лукас. — Как же попасть на обратную сторону гор, чтобы разузнать это?
Ученый расстелил перед Джимом и Лукасом большую географическую карту.
— Вот карта Ландая, — объяснил главный придворный географ. — Границу образует, как это отчетливо видно, знаменитая Великая Ландайская Стена, она замыкает страну со всех сторон, кроме моря. Стена имеет несколько ворот.
Если ехать через западные ворота, попадешь в лес Тысячи Чудес. Позади леса — красно-белые горы, они называются Корона Мира. К сожалению, они абсолютно неприступны. Но в одном месте, вот тут, немного южнее, есть ущелье, оно называется Долина Сумерек. Это ущелье — единственный путь через горы. Но до сих пор еще никто не отважился проделать этот путь. Потому что Долина Сумерек заполнена какими-то голосами и стонами, которых никакой слух выдержать не может. На том конце этой долины по-видимому находится громадная пустыня. Мы называем ее Край Света. И больше мне нечего добавить, потому что дальше лежит совершенно неизведанный край.
Лукас внимательно изучил карту и задумался. Потом сказал:
— Если пройти по Долине Сумерек за красно-белые горы и ехать все время на север, то где-нибудь можно снова натолкнуться на Желтую реку. И потом плыть дальше вверх по течению, пока не доберешься до драконьего города. Если он вообще находится на Желтой реке.
— Этого мы не знаем достоверно, — ответил осторожный ученый. — Но наши предположения в этом сходятся.
— Что ж, попробуем, — сказал Лукас. — Я бы хотел прихватить эту карту с собой на всякий случай. У тебя есть вопросы, Джим?
— Да, — ответил Джим. — А как выглядят драконы?
Тут вышел сплющенный от сидения ученый и сказал:
— Я — императорский профессор зоологии и знаю все виды животного мира. Что же касается самки дракона, то я должен с сожалением констатировать, что наука пока что блуждает в потемках на сей счет. Все описания, какие я находил, крайне приблизительны и противоречивы. Вот здесь вы увидите несколько изображений, но насколько они достоверны, я, увы, не могу судить.
С этими словами он развернул перед Лукасом и Джимом свиток, на котором были изображены несколько причудливых тварей.
— Ну, — повеселел Лукас, — если мы вернемся к вам живыми, мы расскажем, как выглядят драконы на самом деле. Для начала нам достаточно. Большое спасибо, господа «цветы учености»!
Двадцать два ученейших профессора Ландая снова почтительно бросились ниц перед Лукасом, Джимом и императором, потом сгребли свои бумаги и покинули тронный зал.
— Когда вам будет угодно пуститься в путь, друзья мои? — спросил император, когда они остались одни.
— Завтра рано утром, я думаю, — ответил Лукас. — Лучше до восхода солнца. Путь нам предстоит долгий, и времени лучше не терять.
Потом он повернулся к Пинг-Понгу и спросил:
— Будь добр, принеси мне листок бумаги и конверт с маркой. Мы должны написать письмо в Ласканию, прежде чем отправимся в драконий город. Неизвестно, что с нами может произойти.
Лукас и Джим вместе написали письмо. Они объяснили госпоже Каак и королю Альфонсу Без-Четверти-Двенадцатому, почему они покинули Ласканию. И что Джим теперь знает про посылку. И что они отправляются в драконий город Тосканию, чтобы освободить принцессу Ли Зи и открыть тайну Джима. В конце они добавили сердечные приветы господину Рукаву. Лукас подписался, а Джим нарисовал свое лицо.
Все вчетвером они пошли на площадь бросить письмо в почтовый ящик. В лунном свете одиноко стояла покинутая Эмма.
— Хорошо, что я вспомнил! — сказал Лукас и повернулся к императору. — Эмме надо свежей воды. А тендер надо загрузить углем. В поездке в неизвестность никогда нельзя сказать заранее, сколько понадобится топлива.
В этот момент из дверей кухни вышел шеф-повар Шу Фу Лу Пи Плю, чтобы полюбоваться луной. Когда он увидел чужеземцев с императором, он учтивейше пожелал им доброго вечера.
— Ах, мой дорогой господин Шу Фу Лу Пи Плю, — сказал император. — Ведь мы обеспечим наших друзей водой и углем с нашей кухни?
Шеф-повар тотчас с готовностью принялся за работу. Лукас, Джим, да и сам император тоже, таскали воду и уголь из кухни к паровозу. Пинг-Понг тоже не хотел оставаться без дела и помогал, хотя его ведерко было не больше наперстка.
Наконец тендер загрузили углем, а котел наполнили водой.
— Так! — довольно сказал Лукас. — Большое спасибо! А теперь — спать!
— Разве вы не хотите переночевать во дворце? — удивился император.
Но Лукас и Джим сказали, что им лучше спать в паровозе. Там очень уютно, и они уже привыкли.
Император, шеф-повар и Пинг-Понг обещали завтра рано прийти проводить друзей.
Лукас и Джим поднялись в кабину паровоза, Пинг-Понг и шеф-повар ушли на кухню, а император скрылся во дворце.
Скоро все они уже спали.
Двенадцатая глава, в которой начинается поездка в неизвестность
— Эй, Джим, вставай!
Джим сел, протер глаза и сонно спросил:
— Что, уже?
— Пора, — сказал Лукас. — Сейчас отправляемся.
Мигом Джим проснулся и выглянул из окна кабины.
Площадь была пуста. Солнце еще не взошло, все тонуло в серых утренних сумерках.
Но вот открылась дверь кухни, и оттуда вышел господин Шу Фу Лу Пи Плю, направляясь к Эмме. В руках у него был огромный сверток. За ним шел маленький Пинг-Понг, крохотное его личико кривилось, готовое расплакаться, но он изо всех сил сдерживался.
— Вот, — сказал шеф-повар, — тут я кое-что приготовил в дорогу для высокочтимых чужеземцев. Бутерброды по-ласканийски.
— Спасибо, что вы позаботились об этом! — ответил Лукас. Тут Пинг-Понг все же расплакался, не в силах справиться со своим горем.
— Ох-ох-ох, достославные машинисты, — всхлипывал он, вытирая слезы, — извините, что я плачу. Но маленькие дети в моем возрасте — ох — ох — ох — плачут иногда неизвестно отчего…
Лукас и Джим растроганно улыбнулись, пожали малышу руку, и Лукас сказал:
— Прощай, Пинг-Понг, наш маленький друг и спаситель! Наконец пришел и император. Он был бледнее обычного казался очень серьезным.
— Друзья мои, — сказал он. — Храни вас небо, вас и мою дочь. Отныне я буду тревожиться не только о Ли Зи, но и о вас обоих. Я привязался к вам.
Лукас от волнения выпустил из своей трубки густое облако дыма и пробормотал:
— Ну, все обойдется, ваше величество!
— Вот тут горячий чай для вас, — сказал император и протянул Лукасу золотой термос. — В дороге это всегда пригодится.
Лукас и Джим поблагодарили его, поднялись в кабину и помахали рукой. Эмма тронулась, странствие в драконий город началось.
В начале они ехали по пустым улицам, потом золотые крыши Пинга остались позади. Взошло солнце, погода была ясная, лучшей и желать нельзя. Они ехали весь день, двигаясь по Ландаю в направлении таинственной Долины Сумерек.
На следующий день они проезжали обширные поля и сады, миновали деревни, и местные крестьяне и крестьянки махали им рукой. По всему Ландаю уже разнеслась весть, что два чужеземца едут спасать Ли Зи.
Всюду, где они делали остановку, люди приносили им корзины с фруктами и сладостями и заправляли паровоз углем и водой.
На седьмой день они добрались до западных ворот в Великой Ландайской Стене. Двенадцать стражников, охранявших ворота, принесли громадный ключ. Они едва смогли повернуть его в замочной скважине. Со скрежетом могучие створки ворот отворились. На памяти живущих это произошло впервые.
— Ура! Ура! Ура героям Ласкании! — отсалютовали стражники, а несколько минут спустя Эмма уже ехала по лесу Тысячи Чудес.
Управлять в такой чаще паровозом, выбирая для него подходящую дорогу — дело нешуточное, и будь это не Лукас, а какой-нибудь другой, менее опытный машинист, Эмма непременно бы застряла. Лес Тысячи Чудес был настоящими дикими джунглями из цветных стеклянных деревьев, лиан и причудливых цветов. И поскольку он был прозрачным, можно было видеть издали здешних редкостных зверей. Тут летали бабочки величиной с зонтик. Пестрые попугаи крутились на ветках, как гимнасты. В цветах ползали большие усатые черепахи с мудрыми лицами, а на листьях сидели красные и голубые улитки, и домики на их спинах были многоэтажные, как ландайские дома Пинга с золотыми крышами.
Иногда показывались изящные пестрые единороги. Поблескивающие медью громадные змеи обвивались вокруг стволов деревьев. Они были совсем не опасны, потому что у них на каждом конце тела было по голове, и обе головы постоянно вступали в противоречие друг с другом, куда ползти. Об охоте на других зверей им и подумать было некогда. Приходилось змеям питаться плодами, которые не могли от них убежать.
Целых три дня путешественники ехали по джунглям, очень медленно продвигаясь вперед. На третий день заросли вдруг расступились, и впереди открылась панорама красно-белых гор, которые назывались Короной Мира.
Уже по тому, что эти горы были видны Лукасу и Джиму еще с моря, на расстоянии во много тысяч миль, можно судить, насколько они были высоки.
Горы громоздились так тесно, что нечего было и думать пробраться через них. За первой грядой высилась другая, за нею третья, и потом еще и еще. Вершины уходили в облака и тянулись от одного края горизонта до другого.
Каждая гора была расцвечена в красно-белый узор — чаще всего в полоску — то в косую, то в прямую, в волнистую или зигзагами. Но некоторые горы были даже в клеточку, а то и в горошек.
Досыта налюбовавшись и сами как следует накрасовавшись перед горами, друзья развернули карту.
— Так, — сказал Лукас. — Теперь поглядим, где же эта Долина Сумерек.
Вскоре он обнаружил ее на карте, и это привело Джима в восхищение, потому что сам он не различал на этой карте ничего, кроме путаницы линий.
— Гляди сюда, — Лукас ткнул в карту пальцем. — Вот тут находимся сейчас мы, а вот Долина Сумерек. Значит, мы слишком отклонились к северу, когда ехали по лесу. Поэтому нам следует сейчас повернуть на юг.
— Тебе видней, Лукас, — почтительно сказал Джим.
И они поехали в южную сторону вдоль гор и скоро увидели узкое ущелье между высокими вершинами.
Тринадцатая глава, в которой заговорили голоса Долины Сумерек
Долина Сумерек представляла собой темное ущелье шириной с улицу. Под ногами была красная скалистая порода, гладкая, как асфальт. Справа и слева возносились отвесные скалы до самого неба. И далеко впереди, на другом конце ущелья, в просвете гор стояло закатное солнце, окрашивая стены скал в пурпурный цвет.
Перед тем, как въехать в ущелье, Лукас остановил паровоз и вошел туда с Джимом пешком, чтобы проверить, как там внутри насчет страшных голосов.
Но ничего не было слышно. Торжественная и таинственная тишина царила вокруг. Только сердце у Джима стучало, и он схватил за руку Лукаса. Они молча постояли. Потом Джим сказал:
— Совсем тихо!
Лукас кивнул и только собрался что-то ответить, как вдруг голос Джима отчетливо прозвучал справа:
— Совсем тихо!
И дальше это пошло повторяться на все лады то справа, то слева вдоль по ущелью:
— Совсем тихо! — Совсем тихо! — Совсем тихо!
— Что это? — испуганно спросил Джим и еще крепче сжал руку Лукаса.
— Что это? — Что это? — Что это? — зашептали стены скал.
— Не бойся! — успокоил Лукас. — Это всего лишь эхо.
— Лишь эхо — лишь эхо — лишь эхо, — отдалось в ущелье. Друзья вернулись к Эмме и хотели уже влезть в кабину, как вдруг Джим насторожился:
— Тс, Лукас! Прислушайся!
Лукас замер. И тут они услышали, как эхо возвращается с другого конца ущелья. Вначале тихо, потом все громче, нарастая:
— Совсем тихо! — Совсем тихо!! — Совсем тихо!!!
Теперь это был не одиночный голос Джима, а будто сто Джимов говорили наперебой.
Тут эхо опять развернулось и стало удаляться на другой конец ущелья.
— Вот это да! — прошептал Джим. — Эхо возвращается и, кажется, умножается.
Тут как раз подоспело издали другое эхо:
— Что это? — Что это? — Что это? — Теперь это была уже целая толпа Джимов, попеременно то справа, то слева. Эхо добежало до края ущелья и повернуло обратно.
— Да, — шепнул Лукас, — весело будет, если так и дальше пойдет.
— Почему? — тихо спросил испуганный Джим. Ему не очень-то приятно было, что его голос разгуливает сам по себе да еще и умножается.
— А представь себе, — приглушенно сказал Лукас, — что будет, когда Эмма в этом ущелье загрохочет. Это же получится целый вокзал.
Тут как раз вернулось третье эхо зигзагом от скалы к скале:
— Лишь эхо — лишь эхо — лишь эхо, — кричали тысячи Лукасов.
Потом все эти голоса снова отправились назад.
— Как это получается? — шепотом спросил Джим.
— Трудно сказать, — ответил Лукас. — Надо это исследовать.
— Чу! — шепнул Джим. — Снова возвращается!
Это первое эхо набегало издали, чудовищно усилившись.
— Совсем тихо! — Совсем тихо! — Совсем тихо! — ревели десять тысяч Джимов так, что можно было оглохнуть.
Когда эхо удалилось, Джим еле слышно пролепетал:
— Что будем делать, Лукас? Оно ведь становится все страшнее.
Лукас шепотом ответил:
— Боюсь, делать нечего. Надо скорее проскочить это ущелье.
Снова вернулось это «что это»? — сто тысяч орущих Джимов. Земля под паровозом задрожала, и Джим с Лукасом зажали уши.
Когда эхо ушло, Лукас быстро и решительно открыл ящик в кабине и достал восковую свечу, размякшую от близости парового котла. Он отщипнул кусочек воска, скатал два шарика и дал Джиму:
— Залепи уши, а то полопаются барабанные перепонки! И не забывай открывать рот!
Джим быстро запечатал уши, и Лукас сделал тоже самое. Оба прислушались, но гром приблизившегося эха едва различили.
Лукас довольно кивнул, подмигнул Джиму, подбросил в топку угля, и они на полном пару въехали в проклятое ущелье. Дорога была гладкая, и они понеслись вперед на хорошей скорости — правда, в сопровождении грохота паровоза.
Чтобы понять, что произошло потом, надо знать устройство Долины Сумерек.
Стены скал стояли так, что звук отражался от них туда и сюда, но никогда не выходил из узкого ущелья наружу. Он возвращался к своей исходной точке и снова проделывал тот же путь, при этом образуя новое эхо, а оно в свою очередь свое эхо. Голосов получалось все больше, они звучали все громче, складываясь вместе. И если такое получалось из обыкновенных голосов, то что же будет из грохота паровоза?
Впрочем, может возникнуть вопрос, почему тут было так тихо при появлении Лукаса и Джима?
Ведь даже малейший шорох, когда-то прозвучавший в ущелье, должен был постепенно разрастись в ужасающий грохот, не имея выхода и все время умножаясь в этом резонаторе?