Дети на ветру - Дзёдзи Цубота 12 стр.


— А если один на один?

— Так не бывает. Волк один не ходит.

— Ну, а лисица?

— И лисица сильнее льва.

— Неправда!

— Почему же? Лисица умная. Знает, где у льва уязвимое место. Увидит льва — и спрячется в траву. А как лев пройдет мимо, она следом побежит и набросится на него.

— А если лев настороже будет?

— Все равно. Лисица очень ловко прячется. Лев и не заметит ее.

— Не буду я больше играть! Ты хитрый! — возмущается Сампэй.

— Что ж поделаешь! Лисица — хитрый зверь. В этом ее сила.

— Нет уж, нет! Победил лев. Лисица проиграла. Лисица проиграла! — завел было Сампэй, но брат схватил его за плечо и сказал:

— Ну, ладно. Я буду лисицей, а ты львом. Давай — кто кого. Вот увидишь, лисица победит. Найдет слабое место у льва.

— Ага! — хнычет Сампэй. — Ясное дело, ты сильнее меня, ты же старше.

Но Дзэнта неумолим. Тогда Сампэй уточняет:

— Вот если ты по правде лисицей станешь…

— Ладно, все буду делать, как настоящая лисица. А ты — как лев.

Сампэй все еще сомневается, стоит ли связываться с братом, но Дзэнта уже притаился у столика, пригнулся — совсем как лисица.

Тогда Сампэй встает на четвереньки, разевает рот и рычит:

— Р-р-р!

Он кажется себе сильным. «Подумаешь, лисица! Одним глотком проглочу». Однако лисица почему-то хихикает.

Видно, лев ей вовсе нипочем. Думает, куда бы вцепиться. В ответ на рычание льва лисица тявкает:

— Тяв-тяв-тяв!

— Р-р-р-р! — рычит лев и начинает ходить по комнате. Он ходит на четвереньках, высоко приподняв задок, то и дело широко разевает рот и устрашающе выпучивает глаза. Иногда лев подбрасывает задние лапы и даже становится на голову. Подражает «Львам из Этиго»[42], представление которых Сампэй видел как-то на улице. Словом, вид у льва очень свирепый.

А Дзэнта разводит руками, как бог Инари[43].

— Тяв-тяв-тяв! — тявкает он и вдруг, не выдержав, хохочет. Лев умолкает и встает на ноги.

— Ну вот, ты еще и смеешься…

— Извини. Больше не буду. Уж слишком ты стараешься!

И снова лисица начинает тявкать, а лев рычать. Лев просто ужасен. Приблизившись к лисице, он высовывает язык и облизывается. Тут не только лисица, но и тигр и даже слон и тот испугался бы и удрал. Однако лисица нисколько не робеет. Знай себе посмеивается. И лев не решается напасть на нее. Он делает вид, что хочет вцепиться в лису, но тут же пятится назад. Обойдет комнату кругом, приблизится к лисе и зарычит. Потом потрясет задними лапами и встанет вниз головой. И вот, когда лев стоял так, вниз головой, лисица, коротко тявкнув, уселась на него верхом и схватила за уши.

Лев свирепо зарычал, пытаясь сбросить с себя лисицу, брыкнулся и наконец заорал человеческим голосом:

— Ай! Больно! Ты что?!

— Вот это и есть слабое место у льва.

— Сказал тоже! Разве у лисицы есть руки?

— Верно, рук нет. Зато зубы есть. Хочешь укушу за ухо? Укусить?

Этого Сампэй никак не хочет.

— Сдаюсь! — говорит он.

— Вот видишь, лисица сильнее льва. А лев — большой трус.

У Сампэя нет сил подняться и наподдать Дзэнте за такие слова. Он лежит на татами, отдуваясь. Дзэнта прыгает на одной ноге по комнате и кричит:

— Лисица — храбрый зверь! А лев — плакса и трус!

Сампэй не выдерживает.

— Лисица — хитрюга! Если бы ты был собакой, я обязательно победил бы.

— Пожалуйста! Буду собакой. Кем бы я ни был: собакой ли, кошкой ли, мышью ли — все равно победа за мной, — хвастает Дзэнта и даже откашливается важно: — Э-хэн!

Отдышавшись немного, Сампэй снова начинает рычать и ходить вокруг Дзэнты, только больше не становится вниз головой и старается держаться подальше от брата, который теперь стал собакой. Сампэй трясет головой, как лев, которого он видел в зоопарке. А Дзэнта притаился, как всегда у столика, в углу, лает и поскуливает или посмеивается надо львом.

Потом он становится на четвереньки и идет ко льву, насмешливо улыбаясь. От этой улыбки льву становится не по себе, и он потихоньку отступает, пока не упирается задом в стену. Тогда собака протягивает лапу и щекочет страшного льва под подбородком. Лев пытается вцепиться в собачью лапу, но не успевает. Лапа щекочет его шею, Сампэй смеется, а Дзэнта уже добрался до его подмышек. Сампэй падает от смеха навзничь, бьет ногами и катается по татами. Лев опять побежден.

— Лев — слабак! — говорит Дзэнта.

А Сампэй ничего не может поделать; он лежит на татами и тяжело дышит.

— Теперь я буду мышью. Идет? — предлагает Дзэнта.

— Не буду я с тобой играть. Ты хитрый. Я все равно проиграю, хоть я и лев. Опять найдешь какое-нибудь слабое место.

Сампэю не спалось. Как только вернулся отец, он сразу же открыл глаза.

— Хисако, — услышал он, — не могла бы ты завтра уехать в Токио?

— Зачем это?

— Самое лучшее — ничего не спрашивай, бери детей и поезжай к отцу. Прошу тебя.

— Что это ты говоришь?! Вдруг ни с того ни с сего: «Поезжай!» Что-нибудь случилось? Как я могу уехать, когда не знаю зачем?

— Ну, если ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, изволь… Все равно, видно, придется рассказать. Как ты знаешь, три года назад мой брат чуть было не разорился. Для того чтобы спасти его, я приобрел четыреста акций нашей фирмы у Угаи.

Мы купили их за семь тысяч иен под расписку брата. Однако брат умер и нужно было немедленно выплатить семь тысяч иен Угаи. Я вынужден был взять эти деньги в нашем осакском филиале. Занес в книгу расходов, приложил обязательство вернуть деньги в определенный срок и только в финансовом отчете записал эти деньги как особый кредит клиенту. Что я еще мог сделать? Ведь Ямада мой враг. Двадцать лет назад он поссорился с моим отцом, и не хотелось, чтобы он узнал о том, что деньги взял я. И вот вчера на общем собрании акционеров Сюнити все это обнародовал. Более того, Сюнити сговорился с Ямадой и провалил мою кандидатуру на пост управляющего фабрикой. Кроме того, он требует немедленно вернуть семь тысяч иен, которые я взял для брата, грозит передать дело прокурору, если я не заплачу эти деньги. И те акции, которые я покупал по 18 иен за каждую, берет только за две иены. А если продать все мои акции да еще и дом в придачу, вряд ли наберется четыре тысячи. Я хочу через Угаи еще раз переговорить с Ямадой, но может статься, что дело передадут прокурору и дом конфискуют. Я не хочу, чтобы дети стали свидетелями этой трагедии. Поэтому прошу тебя больше ни о чем не спрашивать, а завтра утром первым поездом уехать в Токио.

— Вот беда! — сказала мама и тяжело вздохнула.

— Ничего не поделаешь! Столкнулся с подлыми людьми. Плохой из меня вышел делец. Думаю, надо вернуться к литературному труду. Может быть, все это к лучшему.

— Вот горе! — снова вздохнула мама.

Оба помолчали, потом мама сказала:

— Нас отправишь, а сам…

— Ну что ты говоришь!

— Но твой брат…

— Мы разные люди.

— Такие вещи часто передаются по наследству.

— Глупость! Из-за этого не умирают. Жизнь только начинается.

— Тогда сделаем так: я уеду с Миёко в Токио, переговорю со своим братом и сестрой и тогда возьму Дзэнту и Сампэя.

— Хорошо. Так и сделаем. Как только все решится, я тоже приеду в Токио.

Утром, когда Сампэй проснулся, завтрак давно уже был на столе. Он поел и стал собираться в школу, тревожно поглядывая на мать. Надел ранец, обулся у порога, и тут сильное беспокойство охватило его. А что, если, пока он будет сидеть в школе, придут чужие люди, сломают дом и унесут все вещи? Или отец и мать возьмут и уедут в Токио, а дом сгорит?

Он сел на порог и стал молча глядеть в небо.

— Что с тобой? Что-нибудь натворил? — спросила мама. Сампэй покачал головой и продолжал молча сидеть на пороге.

— Эй! Чего расселся! Опоздаем! — крикнул Дзэнта.

— Какой-то ты странный! Может, голова болит? — спросила мама.

Сампэй не отозвался.

— Ну? Болит что-нибудь? — наклонилась мама.

Но Сампэй покачал головой.

— Тогда иди. А то опоздаешь.

Повинуясь необычно ласковому голосу матери, Сампэй поднялся. Дзэнта схватил его за руку и вытащил за ворота.

— Идем! Идем! — Обняв брата за плечи, Дзэнта побежал вперед. — Скорее, мы опаздываем.

Сампэй бежал, а по щекам его текли слезы.

Днем, когда Дзэнта вернулся из школы, он услышал голос Сампэя:

— Дзэнта! Иди сюда!

— Сейчас! — откликнулся Дзэнта.

Он положил портфель и снова услышал:

— Ну, иди же!

Сампэй сидел в стенном шкафу на сложенных там одеялах.

— Залезай! Очень удобно.

Дзэнта тоже уселся на одеяла.

— А мама с Миёко уехали в Токио, — тихо сказал Сампэй. Дзэнта кивнул.

— Ты знал?

— Угу.

— Значит, ты тоже не спал ночью?

Дзэнта снова кивнул.

— Говорят, и мы поедем в Токио.

— Угу.

— А ты хочешь?

Дзэнта не ответил. Помолчав немного, он зевнул. А Сампэй не унимался.

— Дзэнта, ты знаешь, что такое прокурор?

— Перестань! Не твоего ума дело!

Но Сампэй продолжал:

— Отец ушел с работы. Наш дом заберут. Только отец не собирается умирать, как дяденька из дома Сюнити. Слышал?

Дзэнта снова зевнул во весь рот.

— Как спать охота! Давай поспим немного, — сказал он.

Они улеглись на спины, некоторое время молча глядели в потолок, потом незаметно уснули. И проспали до ужина, пока их не разбудили.

С тех пор стенной шкаф стал их любимым местом. Они читали там журналы, тихонько разговаривали. И иной раз засыпали, не заметив, как село солнце.

Вернувшись из школы, Сампэй гонял перед воротами камешек. Он боялся идти домой. Прежде с ним такого не случалось. А теперь вот он боялся. Может, оттого, что недавно приходили какие-то люди и наклеили всюду бумажки — опечатали мебель, Сампэю и Дзэнте хотелось поскорее уехать в Токио. Однако на фабрике чего-то никак не могли решить, и отъезд их день ото дня откладывался. К тому же в Токио надо было снять для всех них дом, а это требовало времени, поэтому мальчики поедут в Токио с отцом, а не с мамой, как предполагалось. Сколько раз Сампэй собирался написать маме: «Мама! Мне здесь страшно. Я боюсь людей с фабрики, я боюсь нашего дома». Но он не написал и никому ничего не сказал.

И вот теперь Сампэй нарисовал на земле несколько кругов и загоняет в эти круги камешек, подталкивая его ногой. Есть такая игра: прыгая на одной ноге, загонять в круг камешек. Сампэй делает вид, что он сильно увлечен игрой, а сам то и дело поглядывает на дом. В это время возвращается Дзэнта.

— Ты что? — спросил он, увидев Сампэя с ранцем за спиной.

— Вот играю. Здорово получается.

— Гм… — Дзэнта проходит в ворота, Сампэй за ним.

Дверь в доме плотно задвинута.

— Та-а-к! Отца дома нет.

Дзэнта идет к кухне. Сампэй за ним. Дзэнта оставляет ранец у колодца, достает из кармана перочинный ножик, придвигает к себе точильный камень, лежащий у колодца, и, налив воды в тазик, начинает точить ножик. Сампэй молча наблюдает за братом.

— Сампэй, принеси полотенце из столовой, — просит Дзэнта.

— Зачем?

— Не все ли равно? Принеси, и все.

— А ты скажи, зачем?

— Руки вытирать! Разве не ясно?

— А для чего вытирать?

— Вот зануда! Для того чтобы наточить нож, нужна вода. Так? А раз пользуешься водой, руки намокнут. Так? А когда руки мокрые, противно, и люди их вытирают. Для этого нужно полотенце. Понятно? Если понятно, иди и неси полотенце.

— Не хочу.

— Почему?

— Не хочу, и все.

— Скажи, почему, а то оболью тебя водой.

— Потому.

— Но все-таки, почему?

— Не хочу, потому что не хочу.

— Так не бывает. Может, потому, что полотенце высоко висит и ты не хочешь лезть за ним? Или потому, что в доме пусто и могут выскочить оборотни? Ну говори, почему?

По правде говоря, Сампэй опасался как раз оборотней. Но он не мог признаться в этом и потому сказал:

— Вовсе не из-за этого.

— Тогда пойди и принеси.

— Сам иди.

— А ты что, не можешь?

— Свое дело каждый должен делать сам.

Тогда Дзэнта ехидно улыбнулся и решил подразнить Сампэя.

— Ты просто боишься оборотней. Вот почему ты гонял камешек у ворот. Ха-ха-ха! Все понятно. Ха-ха-ха!

Сампэй покраснел и сказал:

— А вот и нет! Не боюсь я никаких оборотней. Однажды я ночью даже ходил в сарай.

Этого-то как раз и нужно было Дзэнте.

— Вот и теперь сходи! Ведь не пойдешь. Побоишься.

— Ладно. Схожу. Где полотенце?

— В столовой, а может, на веранде.

Услышав про веранду, Сампэй побежал. Веранда — это не страшно. Можно, не заходя в дом, из сада взглянуть.

— Здесь нет! — кричит он громко, обежав вокруг дома.

— Тогда в столовой.

— И в столовой нет.

— Врешь!

— Правда, нет! — кричит Сампэй, несясь к колодцу. Если не орать так громко, то очень страшно.

— Тебе говорят, возьми в столовой! — лязгая ножом о камень, велит Дзэнта. — Нет! Все-таки ты боишься оборотней.

— Вот еще!

— Ну конечно! Они уже вылезли из своих углов…

Сампэй не выдерживает. Сняв ботинки, он с шумом открывает дверь в кухню и принимает позу бегуна на старте.

— Вот возьму и схожу! — вопит он как можно громче.

Потом нарочно шумно раздвигает фусума[44] и сёдзи, а когда сёдзи застревают, он громко возмущается:

— Что это с этой сёдзи!

Потом стремглав мчится по дому.

Дзэнта с насмешливой улыбкой прислушивается к топоту его ног и вдруг замечает, что в доме все стихло.

«Что там такое?» — с тревогой думает он, снимает ботинки и поднимается в дом. Он идет на цыпочках, осторожно заглядывая из одной комнаты в другую, прежде чем войти. Он решил напугать брата. Пройдя в столовую, он подходит к спальне и видит, что Сампэй копается в стенном шкафу.

— Оборотень! — жутким голосом кричит Дзэнта.

Сампэй издает невнятный возглас и, сильно стукнувшись о верхнюю полку стенного шкафа, пятится назад. Пятясь, он наталкивается на брата, и в тот же миг Дзэнта чувствует боль в руке — Сампэй вцепился зубами в его руку.

— Ты что?! — Дзэнта отбрасывает от себя Сампэя. — Обалдел?! Больно же!

Из глубокой ранки на его руке сочится кровь.

— Совсем ошалел! — Дзэнта сердится не на шутку.

Но Сампэй обозлен еще больше.

— А ты что пугаешь? Что пугаешь? — рыдая, твердит он и дергает брата за рукав.

Начинается потасовка, в которой то один, то другой оказывается наверху. В конце концов Сампэй отброшен на татами. Он плюет снизу в лицо брату. Дзэнта не выдерживает и отступает. Улучив момент, он мчится в другую комнату и хватает висящую в углу щетку.

«Ага! Вот и оборотень!» — думает он и осторожно заглядывает в спальню.

Сампэй снова засунул голову в стенной шкаф. И вдруг он стремительно вытаскивает оттуда длинный меч в черных ножнах и с рыдающим воплем «Зарублю!» выхватывает из ножен сверкающий серебром меч.

Увидев меч, Дзэнта меняется в лице и, отбросив щетку, мчится через кухонную дверь в сад. Там на ходу хватает сандалии и, держа их в руках, выскакивает за ворота. Только тогда он всовывает ноги в сандалии и прислушивается к тому, что делается в доме. Затем тревожно кричит:

— Сампэй! Ты что?

Не услышав ответа, Дзэнта осторожно возвращается к дому и заглядывает на веранду. Сампэй сидит на веранде и смотрит в далекое небо. Как будто утихомирился.

— Сампэй-тян! — окликает его Дзэнта и улыбается.

Ссоры как не бывало.

— Ты что так разбушевался? — спрашивает Дзэнта.

— А ты что пугаешь? Мне и так страшно. Видел, какой меч нашел я в стенном шкафу? Жутко смотреть! А вдруг какой-нибудь разбойник оставил его там?

В это время в ванной скрипнула дверь и послышались шаги человека. Мальчики побледнели и, с ужасом глядя в ту сторону, откуда доносились шаги, приготовились к бегству. Но что это?

Назад Дальше