— А если один на один?
— Так не бывает. Волк один не ходит.
— Ну, а лисица?
— И лисица сильнее льва.
— Неправда!
— Почему же? Лисица умная. Знает, где у льва уязвимое место. Увидит льва — и спрячется в траву. А как лев пройдет мимо, она следом побежит и набросится на него.
— А если лев настороже будет?
— Все равно. Лисица очень ловко прячется. Лев и не заметит ее.
— Не буду я больше играть! Ты хитрый! — возмущается Сампэй.
— Что ж поделаешь! Лисица — хитрый зверь. В этом ее сила.
— Нет уж, нет! Победил лев. Лисица проиграла. Лисица проиграла! — завел было Сампэй, но брат схватил его за плечо и сказал:
— Ну, ладно. Я буду лисицей, а ты львом. Давай — кто кого. Вот увидишь, лисица победит. Найдет слабое место у льва.
— Ага! — хнычет Сампэй. — Ясное дело, ты сильнее меня, ты же старше.
Но Дзэнта неумолим. Тогда Сампэй уточняет:
— Вот если ты по правде лисицей станешь…
— Ладно, все буду делать, как настоящая лисица. А ты — как лев.
Сампэй все еще сомневается, стоит ли связываться с братом, но Дзэнта уже притаился у столика, пригнулся — совсем как лисица.
Тогда Сампэй встает на четвереньки, разевает рот и рычит:
— Р-р-р!
Он кажется себе сильным. «Подумаешь, лисица! Одним глотком проглочу». Однако лисица почему-то хихикает.
Видно, лев ей вовсе нипочем. Думает, куда бы вцепиться. В ответ на рычание льва лисица тявкает:
— Тяв-тяв-тяв!
— Р-р-р-р! — рычит лев и начинает ходить по комнате. Он ходит на четвереньках, высоко приподняв задок, то и дело широко разевает рот и устрашающе выпучивает глаза. Иногда лев подбрасывает задние лапы и даже становится на голову. Подражает «Львам из Этиго»[42], представление которых Сампэй видел как-то на улице. Словом, вид у льва очень свирепый.
А Дзэнта разводит руками, как бог Инари[43].
— Тяв-тяв-тяв! — тявкает он и вдруг, не выдержав, хохочет. Лев умолкает и встает на ноги.
— Ну вот, ты еще и смеешься…
— Извини. Больше не буду. Уж слишком ты стараешься!
И снова лисица начинает тявкать, а лев рычать. Лев просто ужасен. Приблизившись к лисице, он высовывает язык и облизывается. Тут не только лисица, но и тигр и даже слон и тот испугался бы и удрал. Однако лисица нисколько не робеет. Знай себе посмеивается. И лев не решается напасть на нее. Он делает вид, что хочет вцепиться в лису, но тут же пятится назад. Обойдет комнату кругом, приблизится к лисе и зарычит. Потом потрясет задними лапами и встанет вниз головой. И вот, когда лев стоял так, вниз головой, лисица, коротко тявкнув, уселась на него верхом и схватила за уши.
Лев свирепо зарычал, пытаясь сбросить с себя лисицу, брыкнулся и наконец заорал человеческим голосом:
— Ай! Больно! Ты что?!
— Вот это и есть слабое место у льва.
— Сказал тоже! Разве у лисицы есть руки?
— Верно, рук нет. Зато зубы есть. Хочешь укушу за ухо? Укусить?
Этого Сампэй никак не хочет.
— Сдаюсь! — говорит он.
— Вот видишь, лисица сильнее льва. А лев — большой трус.
У Сампэя нет сил подняться и наподдать Дзэнте за такие слова. Он лежит на татами, отдуваясь. Дзэнта прыгает на одной ноге по комнате и кричит:
— Лисица — храбрый зверь! А лев — плакса и трус!
Сампэй не выдерживает.
— Лисица — хитрюга! Если бы ты был собакой, я обязательно победил бы.
— Пожалуйста! Буду собакой. Кем бы я ни был: собакой ли, кошкой ли, мышью ли — все равно победа за мной, — хвастает Дзэнта и даже откашливается важно: — Э-хэн!
Отдышавшись немного, Сампэй снова начинает рычать и ходить вокруг Дзэнты, только больше не становится вниз головой и старается держаться подальше от брата, который теперь стал собакой. Сампэй трясет головой, как лев, которого он видел в зоопарке. А Дзэнта притаился, как всегда у столика, в углу, лает и поскуливает или посмеивается надо львом.
Потом он становится на четвереньки и идет ко льву, насмешливо улыбаясь. От этой улыбки льву становится не по себе, и он потихоньку отступает, пока не упирается задом в стену. Тогда собака протягивает лапу и щекочет страшного льва под подбородком. Лев пытается вцепиться в собачью лапу, но не успевает. Лапа щекочет его шею, Сампэй смеется, а Дзэнта уже добрался до его подмышек. Сампэй падает от смеха навзничь, бьет ногами и катается по татами. Лев опять побежден.
— Лев — слабак! — говорит Дзэнта.
А Сампэй ничего не может поделать; он лежит на татами и тяжело дышит.
— Теперь я буду мышью. Идет? — предлагает Дзэнта.
— Не буду я с тобой играть. Ты хитрый. Я все равно проиграю, хоть я и лев. Опять найдешь какое-нибудь слабое место.
Сампэю не спалось. Как только вернулся отец, он сразу же открыл глаза.
— Хисако, — услышал он, — не могла бы ты завтра уехать в Токио?
— Зачем это?
— Самое лучшее — ничего не спрашивай, бери детей и поезжай к отцу. Прошу тебя.
— Что это ты говоришь?! Вдруг ни с того ни с сего: «Поезжай!» Что-нибудь случилось? Как я могу уехать, когда не знаю зачем?
— Ну, если ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, изволь… Все равно, видно, придется рассказать. Как ты знаешь, три года назад мой брат чуть было не разорился. Для того чтобы спасти его, я приобрел четыреста акций нашей фирмы у Угаи.
Мы купили их за семь тысяч иен под расписку брата. Однако брат умер и нужно было немедленно выплатить семь тысяч иен Угаи. Я вынужден был взять эти деньги в нашем осакском филиале. Занес в книгу расходов, приложил обязательство вернуть деньги в определенный срок и только в финансовом отчете записал эти деньги как особый кредит клиенту. Что я еще мог сделать? Ведь Ямада мой враг. Двадцать лет назад он поссорился с моим отцом, и не хотелось, чтобы он узнал о том, что деньги взял я. И вот вчера на общем собрании акционеров Сюнити все это обнародовал. Более того, Сюнити сговорился с Ямадой и провалил мою кандидатуру на пост управляющего фабрикой. Кроме того, он требует немедленно вернуть семь тысяч иен, которые я взял для брата, грозит передать дело прокурору, если я не заплачу эти деньги. И те акции, которые я покупал по 18 иен за каждую, берет только за две иены. А если продать все мои акции да еще и дом в придачу, вряд ли наберется четыре тысячи. Я хочу через Угаи еще раз переговорить с Ямадой, но может статься, что дело передадут прокурору и дом конфискуют. Я не хочу, чтобы дети стали свидетелями этой трагедии. Поэтому прошу тебя больше ни о чем не спрашивать, а завтра утром первым поездом уехать в Токио.
— Вот беда! — сказала мама и тяжело вздохнула.
— Ничего не поделаешь! Столкнулся с подлыми людьми. Плохой из меня вышел делец. Думаю, надо вернуться к литературному труду. Может быть, все это к лучшему.
— Вот горе! — снова вздохнула мама.
Оба помолчали, потом мама сказала:
— Нас отправишь, а сам…
— Ну что ты говоришь!
— Но твой брат…
— Мы разные люди.
— Такие вещи часто передаются по наследству.
— Глупость! Из-за этого не умирают. Жизнь только начинается.
— Тогда сделаем так: я уеду с Миёко в Токио, переговорю со своим братом и сестрой и тогда возьму Дзэнту и Сампэя.
— Хорошо. Так и сделаем. Как только все решится, я тоже приеду в Токио.
Утром, когда Сампэй проснулся, завтрак давно уже был на столе. Он поел и стал собираться в школу, тревожно поглядывая на мать. Надел ранец, обулся у порога, и тут сильное беспокойство охватило его. А что, если, пока он будет сидеть в школе, придут чужие люди, сломают дом и унесут все вещи? Или отец и мать возьмут и уедут в Токио, а дом сгорит?
Он сел на порог и стал молча глядеть в небо.
— Что с тобой? Что-нибудь натворил? — спросила мама. Сампэй покачал головой и продолжал молча сидеть на пороге.
— Эй! Чего расселся! Опоздаем! — крикнул Дзэнта.
— Какой-то ты странный! Может, голова болит? — спросила мама.
Сампэй не отозвался.
— Ну? Болит что-нибудь? — наклонилась мама.
Но Сампэй покачал головой.
— Тогда иди. А то опоздаешь.
Повинуясь необычно ласковому голосу матери, Сампэй поднялся. Дзэнта схватил его за руку и вытащил за ворота.
— Идем! Идем! — Обняв брата за плечи, Дзэнта побежал вперед. — Скорее, мы опаздываем.
Сампэй бежал, а по щекам его текли слезы.
Днем, когда Дзэнта вернулся из школы, он услышал голос Сампэя:
— Дзэнта! Иди сюда!
— Сейчас! — откликнулся Дзэнта.
Он положил портфель и снова услышал:
— Ну, иди же!
Сампэй сидел в стенном шкафу на сложенных там одеялах.
— Залезай! Очень удобно.
Дзэнта тоже уселся на одеяла.
— А мама с Миёко уехали в Токио, — тихо сказал Сампэй. Дзэнта кивнул.
— Ты знал?
— Угу.
— Значит, ты тоже не спал ночью?
Дзэнта снова кивнул.
— Говорят, и мы поедем в Токио.
— Угу.
— А ты хочешь?
Дзэнта не ответил. Помолчав немного, он зевнул. А Сампэй не унимался.
— Дзэнта, ты знаешь, что такое прокурор?
— Перестань! Не твоего ума дело!
Но Сампэй продолжал:
— Отец ушел с работы. Наш дом заберут. Только отец не собирается умирать, как дяденька из дома Сюнити. Слышал?
Дзэнта снова зевнул во весь рот.
— Как спать охота! Давай поспим немного, — сказал он.
Они улеглись на спины, некоторое время молча глядели в потолок, потом незаметно уснули. И проспали до ужина, пока их не разбудили.
С тех пор стенной шкаф стал их любимым местом. Они читали там журналы, тихонько разговаривали. И иной раз засыпали, не заметив, как село солнце.
Вернувшись из школы, Сампэй гонял перед воротами камешек. Он боялся идти домой. Прежде с ним такого не случалось. А теперь вот он боялся. Может, оттого, что недавно приходили какие-то люди и наклеили всюду бумажки — опечатали мебель, Сампэю и Дзэнте хотелось поскорее уехать в Токио. Однако на фабрике чего-то никак не могли решить, и отъезд их день ото дня откладывался. К тому же в Токио надо было снять для всех них дом, а это требовало времени, поэтому мальчики поедут в Токио с отцом, а не с мамой, как предполагалось. Сколько раз Сампэй собирался написать маме: «Мама! Мне здесь страшно. Я боюсь людей с фабрики, я боюсь нашего дома». Но он не написал и никому ничего не сказал.
И вот теперь Сампэй нарисовал на земле несколько кругов и загоняет в эти круги камешек, подталкивая его ногой. Есть такая игра: прыгая на одной ноге, загонять в круг камешек. Сампэй делает вид, что он сильно увлечен игрой, а сам то и дело поглядывает на дом. В это время возвращается Дзэнта.
— Ты что? — спросил он, увидев Сампэя с ранцем за спиной.
— Вот играю. Здорово получается.
— Гм… — Дзэнта проходит в ворота, Сампэй за ним.
Дверь в доме плотно задвинута.
— Та-а-к! Отца дома нет.
Дзэнта идет к кухне. Сампэй за ним. Дзэнта оставляет ранец у колодца, достает из кармана перочинный ножик, придвигает к себе точильный камень, лежащий у колодца, и, налив воды в тазик, начинает точить ножик. Сампэй молча наблюдает за братом.
— Сампэй, принеси полотенце из столовой, — просит Дзэнта.
— Зачем?
— Не все ли равно? Принеси, и все.
— А ты скажи, зачем?
— Руки вытирать! Разве не ясно?
— А для чего вытирать?
— Вот зануда! Для того чтобы наточить нож, нужна вода. Так? А раз пользуешься водой, руки намокнут. Так? А когда руки мокрые, противно, и люди их вытирают. Для этого нужно полотенце. Понятно? Если понятно, иди и неси полотенце.
— Не хочу.
— Почему?
— Не хочу, и все.
— Скажи, почему, а то оболью тебя водой.
— Потому.
— Но все-таки, почему?
— Не хочу, потому что не хочу.
— Так не бывает. Может, потому, что полотенце высоко висит и ты не хочешь лезть за ним? Или потому, что в доме пусто и могут выскочить оборотни? Ну говори, почему?
По правде говоря, Сампэй опасался как раз оборотней. Но он не мог признаться в этом и потому сказал:
— Вовсе не из-за этого.
— Тогда пойди и принеси.
— Сам иди.
— А ты что, не можешь?
— Свое дело каждый должен делать сам.
Тогда Дзэнта ехидно улыбнулся и решил подразнить Сампэя.
— Ты просто боишься оборотней. Вот почему ты гонял камешек у ворот. Ха-ха-ха! Все понятно. Ха-ха-ха!
Сампэй покраснел и сказал:
— А вот и нет! Не боюсь я никаких оборотней. Однажды я ночью даже ходил в сарай.
Этого-то как раз и нужно было Дзэнте.
— Вот и теперь сходи! Ведь не пойдешь. Побоишься.
— Ладно. Схожу. Где полотенце?
— В столовой, а может, на веранде.
Услышав про веранду, Сампэй побежал. Веранда — это не страшно. Можно, не заходя в дом, из сада взглянуть.
— Здесь нет! — кричит он громко, обежав вокруг дома.
— Тогда в столовой.
— И в столовой нет.
— Врешь!
— Правда, нет! — кричит Сампэй, несясь к колодцу. Если не орать так громко, то очень страшно.
— Тебе говорят, возьми в столовой! — лязгая ножом о камень, велит Дзэнта. — Нет! Все-таки ты боишься оборотней.
— Вот еще!
— Ну конечно! Они уже вылезли из своих углов…
Сампэй не выдерживает. Сняв ботинки, он с шумом открывает дверь в кухню и принимает позу бегуна на старте.
— Вот возьму и схожу! — вопит он как можно громче.
Потом нарочно шумно раздвигает фусума[44] и сёдзи, а когда сёдзи застревают, он громко возмущается:
— Что это с этой сёдзи!
Потом стремглав мчится по дому.
Дзэнта с насмешливой улыбкой прислушивается к топоту его ног и вдруг замечает, что в доме все стихло.
«Что там такое?» — с тревогой думает он, снимает ботинки и поднимается в дом. Он идет на цыпочках, осторожно заглядывая из одной комнаты в другую, прежде чем войти. Он решил напугать брата. Пройдя в столовую, он подходит к спальне и видит, что Сампэй копается в стенном шкафу.
— Оборотень! — жутким голосом кричит Дзэнта.
Сампэй издает невнятный возглас и, сильно стукнувшись о верхнюю полку стенного шкафа, пятится назад. Пятясь, он наталкивается на брата, и в тот же миг Дзэнта чувствует боль в руке — Сампэй вцепился зубами в его руку.
— Ты что?! — Дзэнта отбрасывает от себя Сампэя. — Обалдел?! Больно же!
Из глубокой ранки на его руке сочится кровь.
— Совсем ошалел! — Дзэнта сердится не на шутку.
Но Сампэй обозлен еще больше.
— А ты что пугаешь? Что пугаешь? — рыдая, твердит он и дергает брата за рукав.
Начинается потасовка, в которой то один, то другой оказывается наверху. В конце концов Сампэй отброшен на татами. Он плюет снизу в лицо брату. Дзэнта не выдерживает и отступает. Улучив момент, он мчится в другую комнату и хватает висящую в углу щетку.
«Ага! Вот и оборотень!» — думает он и осторожно заглядывает в спальню.
Сампэй снова засунул голову в стенной шкаф. И вдруг он стремительно вытаскивает оттуда длинный меч в черных ножнах и с рыдающим воплем «Зарублю!» выхватывает из ножен сверкающий серебром меч.
Увидев меч, Дзэнта меняется в лице и, отбросив щетку, мчится через кухонную дверь в сад. Там на ходу хватает сандалии и, держа их в руках, выскакивает за ворота. Только тогда он всовывает ноги в сандалии и прислушивается к тому, что делается в доме. Затем тревожно кричит:
— Сампэй! Ты что?
Не услышав ответа, Дзэнта осторожно возвращается к дому и заглядывает на веранду. Сампэй сидит на веранде и смотрит в далекое небо. Как будто утихомирился.
— Сампэй-тян! — окликает его Дзэнта и улыбается.
Ссоры как не бывало.
— Ты что так разбушевался? — спрашивает Дзэнта.
— А ты что пугаешь? Мне и так страшно. Видел, какой меч нашел я в стенном шкафу? Жутко смотреть! А вдруг какой-нибудь разбойник оставил его там?
В это время в ванной скрипнула дверь и послышались шаги человека. Мальчики побледнели и, с ужасом глядя в ту сторону, откуда доносились шаги, приготовились к бегству. Но что это?