Сегодня Корица вслушивалась в обычную эфирную трескотню с таким напряжением, словно ждала сигнала. Маргарите вдруг стало тревожно и грустно впервые за много дней, которые она прожила вместе с бабушкой. А та выбила трубку о край пепельницы, отложила приемник. Снова накинула пальто, на ворсе которого все еще блестели капельки растаявших снежинок. Намотала на шею шарф. Торопливо обняла внучку, сказала:
— Ложись спать. Мне нужно кое с кем встретиться. А ты, что бы ни произошло, ничего не бойся.
Маргарита еще какое-то время постояла в прихожей, прислушиваясь, как затихают на лестнице бабушкины шаги. Ей вдруг действительно стало страшно. Когда девочка засыпала, Корица еще не вернулась. Не вернулась она и на следующее утро. А бабушкин мобильник голосом механической тетеньки информировал, что абонент выключил телефон и временно недоступен.
ГЛАВА 5
в которой Маргарита безуспешно пытается найти Корицу и в первый раз сталкивается с Блондинкой
Такого еще никогда не случалось. И первое, что сделала Маргарита, когда открыла глаза, громко позвала: «Ба-а-а-а!» Ответа не последовало. Девочка встала и заглянула в спальню к Корице. Конечно, кровать не расправлена. В глазах у Маргариты защипало. Хорошо хоть с сегодняшнего дня начались осенние каникулы, и ей не надо собираться в школу. А надо… Что же надо? Надо-надо…
— «Надо бежать в театр, — решила она, — куда же еще?»
Девочка быстро оделась и, только выйдя из подъезда, вспомнила, что денег-то у нее тю-тю, и придется довольно долго идти пешком. Через трамвайное кольцо, сквер, припорошенный первым снегом, мимо того фонаря, где вчера… Да не примерещилось ли ей это в самом деле? Сегодня, в скучном свете ноябрьского дня, явление человека с собачкой казалось Маргарите совершенно неправдоподобным.
А в городе творилось что-то странное. Не успела Маргарита одолеть и полдороги до театра, как насчитала три новеньких киоска с цветком-жезлом над входом и надписью «А-фелия Blum». Казалось, их принесло из ниоткуда вместе со вчерашним снегопадом. С такими вот аккуратными стенками, отделанными пластиковыми панелями, и окнами-витринами, увешанными густо хрупкой дребеденью. В один киоск Маргарита даже заглянула. И что же? На прилавке и стеллажах — всюду — торчали метелки цветов, очень уж напоминающие логотип с чашки-куба.
Еще одна, четвертая по счету, вывеска «А-фелии» блистала фальшивым золотом прямо с торца театра, где работала Корица. «Так-так», — копируя интонации бабушки, шепотом сказала Маргарита. Еще совсем недавно ничего подобного здесь точно не было. Хотя «предательская» чашка завелась в их доме почти месяц назад. И настроение у Корицы испортилось тогда же. А до того момента Маргарита ни разу не видела бабушку в плохом расположении духа.
Между тем у входа в новую лавочку начал собираться народ. Школьники, домохозяйки и один не очень трезвого вида мужичок. В толпе шелестело слово «презентация» — будто кто-то разворачивал праздничную фольгу. Мужичок подмигнул Маргарите и сообщил радостно: «Подарки будут давать». Девочке, понятно, было не до подарков, но она вместе со всеми зашла в новенький магазин.
Сильно пахло ароматным дымом, от которого у Маргариты тут же закружилась голова. В центре зала цаплей застыл микрофон. Рядом в дорогой керамической кадке вольготно расправлял мощные листья тот самый цветок, который угадывался на вывеске «А-фелии» и в очертаниях логотипа. Только султанчик его был не золотым, а ядовито-желтым; сочную зелень разлапистых листьев прорезали мраморные прожилки. Марго цветок не понравился категорически. Она еще не успела понять, почему, когда откуда-то из недр служебных помещений выплыли двое.
Высокая немолодая блондинка в темных очках подвела к микрофону существо в бейсболке — то ли девочку, то ли старушку, издалека так сразу не разберешь. Но, приглядевшись, Маргарита узнала директрису театра Лилию Филадельфовну, которую все — от прим
— Я рада вас всех видеть здесь, — бодро начала Лилия Филадельфовна, — в такой день, когда я, когда мы…
И она закашлялась, будто подавилась некстати выскочившим словом «премьера».
Блондинка немедленно взяла инициативу (то есть микрофон) в свои руки и низким, почти мужским голосом подхватила:
— Открываем в этом замечательном театре свой замечательный магазин. Цветы и сцена — созданы друг для друга. Что может быть лучше, чем волшебный союз растений и театра! Компания «А-фелия Blum» провела в вашем — то есть теперь уже нашем — городе серьезные исследования, чтобы правильно рассчитать необходимое количество цветочно-торговых площадей на душу населения…
Голос Блондинки дребезжал, как механическая шарманка. Искусственный цветочный запах, наполняющий магазин, отдавал химией. По углам к тому же вовсю чадили стеклянные плошки с ароматным дымом. А народ с улицы все продолжал втискиваться в небольшое помещеньице, привлеченный музыкой и нарядной вывеской. Маргарите стало очень душно, перед глазами все потихоньку поплыло. Блондинка, Франкенштейн…
Девочка расстегнула курточку, сняла шапку и только успела засунуть ее в карман, как в задних рядах поднялся подозрительный шум. Оказалось, что не совсем трезвый мужичок, который искренне ждал, но так и не дождался подарков, в давке зацепил ногой что-то стеклянное. Дым повалил гуще. Раздался обиженный собачий лай. «Песика не раздавите», — негодовали в толпе. Маргарита стояла в первом ряду и обернулась назад, пытаясь рассмотреть, что происходит. К своему удивлению, ближе к выходу она различила в толпе берет и вязаный шарф давешнего господина из-под фонаря.
Но тут ее внимание привлек другой звук — громко заскрипела дверь в глубине магазина. Маргарита повернулась на скрип и увидела, как, подхватив Лилию Филадельфовну под руку, Блондинка тащит директрису в задние помещения. Что-то воровское сквозило в Блондинкиной проворности. Не раздумывая долго, Маргарита шмыгнула за ней, удивляясь своей неизвестно откуда взявшейся смелости. Последнее, что услышала девочка у себя за спиной, — заливистый и звонкий собачий лай.
ГЛАВА 6
где Маргарита подвергается нешуточной опасности и видит светящуюся пыльцу
Дверь оказалась массивной, окованной железом, как сундук Корицы. Ее почему-то не подогнали под общий «пластиковый» декор, а только загородили от глаз нарядной ширмочкой.
За дверью начинался узкий коридор, по кирпичной кладке которого змеилось огромное количество проводов. Тут Блондинка расслабилась окончательно и, легко перехватив старушку за талию, повесила на сгибе руки, как летнее пальто. Маргарита даже не успела испугаться. Да и некогда уже было пугаться-то: «Или Франкенштейн совсем иссохла, — подумала она, — или эта тетка терминатор. Господи, где же бабушка?»
А вот с этой мыслью пришел страх. И узнавание. Маргарита вспомнила коридор, которым они шли (вернее, уверенно и быстро шла Блондинка, а девочка, крадучись, еле поспевала за ней).
«Сейчас, — мысленно проверяла она себя, — за поворотом будет цех С-3, где хранят парики и платья для исторических постановок. Совсем рядом — выход на сцену, за кулисы. Дальше, — девочка чуть не всхлипнула, — бабушкина костюмерная, потом нижнее фойе, за ним — другой коридор и кабинет Франкенштейн». Блондинка с директрисой-пальто на руке скрылась за углом, а Маргарита вдруг споткнулась и, чтобы не упасть, схватилась рукой за стену, громко ойкнув. Шаги впереди стихли.
«Услышала, — пронеслось в голове у девочки, — сейчас обратно пойдет».
И она судорожно начала озираться — куда бы спрятаться? Только дверь С-3. Толкнула — открыто. Внутри темно, лишь в глубине слабо лучится какой-то источник зеленоватого света. Подробностей Маргарита не рассмотрела, потому что с размаху врезалась во что-то большое и мягкое. Тут же сверху на нее со змеиным шуршанием обрушилось бесформенное нечто. Пытаясь отстраниться, девочка только сильнее запутывалась в пыльных складках то ли материи, то ли огромной змеиной кожи. Ее накрыло с головой, стало трудно дышать. Она в бессилии опустилась на пол. А сверху все шлепалось и скользило непонятно что.
И не закричать, потому что — Маргарита слышала — дверь С-3 открылась, и щелкнул рубильник выключателя. Девочке показалось, что сердце ее бьется слишком громко. Сама она старалась не дышать. И только сильно-сильно зажмурила глаза, чтобы как можно глубже погрузиться в спасительную темень. До того, что с той стороны век вспыхнули разноцветные звездочки. Но Блондинка молча постояла какое-то время, потом — чок-чок — проследовала в сторону двери. Выключила свет, ушла. Маргарита осторожно выбралась наружу. И опять чуть не вскрикнула, на этот раз от удивления. Было относительно светло, свет шел от облачка зелено-золотистой пыльцы, висящей посреди С-3. Оно состояло из искрящихся огоньков — каждый чуть меньше рисового зерна.
Огоньки показались Маргарите неопасными, и она потихоньку огляделась. Казалось, комнату срочно пытались подготовить к ремонту, да так и оставили. Наряды королей, принцесс и мушкетеров, которые раньше висели на специальных вешалках, кто-то свалил огромной кучей в центре помещения. Они-то и обрушились на Маргариту, надежно укрыв от Блондинки. Немой толпой стояли оголенные манекены с болванками вместо голов, на некоторых еще были натянуты парики. Раньше девочка часто играла с ними, когда приходила к Корице, но сейчас поежилась. Что-то зловещее вдруг проступило в них, лишило театральной магии и сделало похожими на снятые скальпы.
На иных манекенах ниже париков были накручены пестрые платки, галстуки, кружевные жабо или боа. А на одном — хоть протирай глаза, хоть не протирай! — под растрепанным «вороньим гнездом», в котором травести Вера Сергеевна обычно играла Карлсона, красовался полосатый шарф Корицы.
Девочка кинулась к нему, зарылась носом. Конечно, бабушкин!
От него и пахло Корицей. Слезы сами брызнули из глаз, и, не отдавая себе отчета в том, что делает, Маргарита начала разматывать шарф. Стащила, спрятала за пазуху. И снова обратила внимание на слабый источник зеленоватого свечения. В стеклянном ящике, напоминающем аквариум, из песчаного грунта торчал странный цветок. Два мясистых лепестка — точь-в-точь хищно приоткрытая пасть, утыканная противными ворсинками-тычинками, над которыми вилась стайка светящихся огоньков. Маргарита сделала несколько шагов, чтобы рассмотреть монстрика поближе. Он очень напоминал росянку — растение-хищник, о котором совсем недавно на уроке природоведения рассказывала учительница. Сладким нектаром и запахом цветок приманивал мелких насекомых, а потом — ап — и захлопывал лепестки, точно пасть, и оставались от несчастной мушки или пчелки только ножки да крылышки.
«Что за день сегодня такой, — подумала Маргарита, опасливо разглядывая губастое чудо в аквариуме, — какие-то противные цветы кругом. На презентации тот — с желтой метелкой, как на бабушкиной кружке, тут этот — похожий на хищника, весь в светящейся пыльце!»
К тому же пыльца — огоньки — вдруг сильно встревожились. С угрожающим тихим рокотом облачко двинулось к Маргарите. Рокот нарастал. Стало трудно дышать. Почему-то пахнуло застоявшейся водой. «Так пахнет, если пруд, около которого гуляешь, закидали мусором, и он превращается в болото», — подумала девочка и опрометью бросилась прочь, отмахиваясь от липнувших к лицу светлячков. А сзади, казалось, врубили сигнализацию — такой истошный поднялся вой. На бегу Маргарита дернула дверь костюмерной, та не поддалась. «Никто и не сомневался», — подумала она, резко свернув в сторону фойе. Там было пустынно: ни уборщиц, ни гардеробщицы тети Насти, которая целыми днями вязала, сидя на стульчике, шерстяные носки. Слава богу, стеклянная дверь на улицу оказалась открыта.
Остановилась Маргарита только через два квартала. Никто за ней не гнался, а по щекам тихонько текли слезы. Они щипали в носу, застилали глаза. Стесняясь вытирать их на виду у прохожих (маленькая, что ли), девочка так и брела по улице почти наугад, едва различая асфальт под ногами и картинки по сторонам.
— Эй, милая, ты чего? — услышала она вдруг и поняла, что кто-то дергает ее за подол куртки. — Ну-ка не реви, тоже мне — слёзки на колёсках!
Протерев, наконец, глаза, Маргарита увидела перед собой обглоданный временем песцовый воротник пальто и веселое лицо уличной торговки. Та приветливо улыбалась, поблескивая золотым зубом. Прилавок изображал деревянный ящик, застеленный газеткой. Между мешком с жареными семечками и связкой тряпичных мячиков стояла коробка с самодельными петушками цвета «вырви глаз». Мячики на резинках украшали тщательно разглаженные «золотинки», которые подозрительно напоминали фольгу от съеденных давным-давно конфет. Весь товар выглядел достаточно нелепо. Ведь в любом магазине поблизости продавали «чупа-чупсы» самых разных моделей и пластиковые «йо-йо». Причем некоторые «чупики» были снабжены конфетами, а «йо-йо» — начинены бегущими огоньками. Начнешь играть с таким, а он тихонько зажужжит, замигает, совсем как маленький космический аппарат…
— Не реви, — сказала торговка. — На-ка лучше, — и протянула Маргарите развеселого красного петушка и мячик с розовой золотинкой.
— Спасибо, что вы, — шмыгая носом, поблагодарила девочка, — у меня и денег-то нет.
— Ничего, сочтемся, — заверила торговка. — Считай, подарок от заведения.
И она хрипло хихикнула, накрывая свое богатство полиэтиленовой пленкой, потому что с неба крупными хлопьями повалил мокрый снег.
— Иди-иди, чего стоишь, — подтолкнула она Маргариту, застывшую в нерешительности, — лоток не загораживай.
И Маргарита пошла, рассеянно засунув леденец и шарик в карман курточки. Хотя возвращаться в пустую квартиру совсем не хотелось. Снегопад, стремительно пронесшись над городом, кончился, по улицам и дворам словно прошлись побелкой, и тут же стало смеркаться. Из детсадов вели домой карапузов в цветных комбинезонах, похожих на игрушечных космонавтиков. А во дворах взрослые, прикидываясь, что делают это для детей, лепили снеговиков.
ГЛАВА 7
где в дверь к Маргарите звонит джентльмен с собакой
Зима, похоже, не состоялась. Маргарита проснулась от того, что за окном падали на землю с веток, карнизов и крыш тяжелые капли. Таял выпавший снег. «Утро теперь или вечер?» — подумала девочка. Вернувшись из театра, она несколько раз набрала номер Корицы. Потом немножко послонялась по пустой квартире, немножко поплакала. В конце концов уснула, не раздеваясь, на бабушкиной кровати, в смутной надежде, что «утро вечера мудренее». А теперь не могла понять: уже наступило «утро» или продолжает длиться бесконечный «вечер»? И тут раздался звонок в дверь.