Маргарита бросилась в прихожую с криком «Бабушка-а-а-а!!!», но, услышав в ответ собачье тявканье, остановилась. С опаской заглянула в глазок: в мутном свете коридорной лампочки переминался с ноги на ногу давешний джентльмен из-под фонаря. Он то и дело наклонялся к собачке и что-то тихо ей втолковывал. Но песик только гордо вскидывал мордочку и несогласно отвечал: «Р-ррр-гав».
«Открывать или не открывать?»
Маргарита распахнула дверь. Первым порог квартиры гордо переступил пекинес.
— Георгий, — представляя его хозяйке, сказал человек из-под фонаря, согнувшись в театральном поклоне. — А я, — он стянул с головы берет, — старинный друг вашей бабушки.
— А я… А меня, — начала было Маргарита, но вместо того, чтобы назвать свое имя, неожиданно для себя самой разрыдалась в голос.
Через полчаса все уже мирно пили чай на кухне. Маргарита, уткнувшись носом в большую кружку, время от времени всхлипывала. Пекинес Георгий урчал, устраиваясь на атласной подушечке, в большом кресле. А Че — именно так попросил называть себя странный гость — вертел в руках приемник Корицы.
— Так-так, — совсем как бабушка произнес он, поправив круглые очки, — как же это включается, Георгий? Я что-то кнопки не вижу.
— Гав, — коротко ответил пекинес.
— Справа? — разглядывая приемник, переспросил Че. — Ну что ж, попробуем справа…
Он что-то нажал, и панельная доска засветилась слабым зеленым светом.
— И как она этим пользовалась, а, Георгий?
— Р-гав!
— И я не знаю, — согласился Че. — Только нашла она нас с помощью этого прибора, — обратился он уже к Маргарите. — Твоя бабушка большая мастерица на такие штучки. Никогда не понимал, как ей это удается. У меня, — он снял очки и протер их носовым платком, — точнее, на даче у моего друга, где я жил, неожиданно заработала старая «Ригонда»
в которой творится черное колдовство
А в театре в этот поздний час было на удивление тихо. Тихо не по-хорошему. Тихо зловеще. Свет горел только в кабинете Старушки Франкенштейн, которая с закрытыми глазами, не подавая признаков жизни, лежала в повернутом к окну кресле. Рядом на вертящемся стуле расположилась Блондинка. Не снимая черных очков, она сосредоточенно листала пухлый, густо исписанный от руки блокнот. Время от времени ей попадались схемы, странные символы, пентаграммы
{10}
, рисунки.
— Вот оно! — ткнула мадам длинным ногтем, покрытым зеленым лаком, в один из них. — Нашла!
Она запихнула блокнот в блестящую черной кожей сумку. Пугающим своей легкостью движением перекинула через руку Старушку Франкенштейн и вышла из кабинета. «Чок-чок-чок», — застучали ее каблуки в темноте коридора, ведущего к С-3. Было совершенно неясно, как Блондинка ориентируется в полной темноте, да еще в черных очках. Войдя в комнату, где сегодня днем Маргарита пережила далеко не самые лучшие моменты своей жизни, мадам не стала поворачивать рубильник — вполне хватало света от облачка-пыльцы, тихо дрейфующего под потолком. Да и губастый монстр в аквариуме стал лучиться гораздо сильнее, он даже увеличился в размере.
С ловкостью опытного прозектора Блондинка уложила Лилию Филадельфовну на длинный железный стол, где раньше стояли болванки с париками. Сухонькое тельце заняло не больше трети стола, так что Блондинке хватило места, чтобы начертить, сверившись с блокнотом, перевернутую пентаграмму. Орудовала она чем-то вроде маркера, если кому-то доводилось видеть маркер, заряженный фосфором. Пятиконечная звезда, центр которой в аккурат занимал аквариум с цветком-уродцем, засияла на поверхности стола.
А дальше Блондинка принялась творить что-то и вовсе отвратное. Поправила на Старушке Франкенштейн бейсболку, стащила с ее ног серые замшевые туфли и капроновые носки. Маркер в ее пальцах сверкнул прорезавшимся лезвием. Взмах, еще один — и два отсеченных старушечьих мизинца улеглись на краешке стола, а на обезображенные конечности Лилии Филадельфовны немедленно опустилась золотая пыльца. Крови не было. Мадам гордо выпрямилась над аквариумом, прочитала короткое заклинание на корявом, неизвестном языке и — один за другим — бросила мизинцы Старушки Франкенштейн в раскрытую пасть растения-монстра. Мясистые лепестки немедленно сомкнулись ворсинками вниз, послышались чавкающие, слякотные звуки — будто поднимались на поверхность болота донные газы. Внутри зеленого крепко захлопнутого бутона набухло и отвердело круглое уплотнение. Оно задвигалось, бугря изнутри кожистую поверхность. Когда цветок с треском вновь разлепил лепестки — из зеленой, сочащейся слизью сердцевины уставился на Блондинку круглый черный глаз.
— С днем рождения, сокровище мое. — Мадам протянула было к монстрику руку, но тут же ее отдернула. — Я твоя новая хозяйка, — проговорила она, брезгливо протирая пятерню платком, — Афелия Блюм. Подрастай скорее, уродец, нас ждут великие дела. Для начала нас должен заобожать этот город. А там — посмотрим. Запомни хорошенько: нашему с тобой совершенству нет пределов!
И без капли иронии уточнила:
— В особенности — моему…
ГЛАВА 9
в которой Маргарита первый раз пьет волшебное зелье и узнает много интересных вещей
Утром следующего дня Маргарита застала на кухне такую картину: на плите вовсю готовился завтрак. Шкворчала сковорода, посвистывал, закипая, чайник. Че поставил перед девочкой тарелку с яичницей.
— Хлеба нет, — сказал он с виноватой улыбкой, — но леди, даже если они маленькие, то есть я хотел сказать не очень взрослые, и не имеют проблем с лишним весом, все равно должны есть мучного как можно меньше
— Сразу, как кончится этот дом, — предупредила Маргарита, — будет театр и магазин.
— Вот туда-то мы и направимся, — беспечно отозвался Че.