— Тогда думай так. Есть ты. У тебя есть воины. А Ваху нет. И у его воинов его нет. А вы с видой Да никогда не согласитесь на появление у клана Ваху нового вождя. Я знаю, что так не бывало. Но что тебе мешает? Ты расскажешь виде Да, как всё было. Как духи этой земли убили Ваху странным оружием. Ты расскажешь виде Да: это был знак. У уганров должен быть только один вождь. Это тебе подтвердил я, который только что разговаривал с духами, и ты сам это видел.
Тут Саша приостановился, как если бы занёс над пропастью одну ногу. То, что видел Яли, повергло бы в хохот любого человека двадцать первого века. Подошёл парнишка к дереву, на котором нарисована звезда и написаны коряво слова. Потрогал эти граффити руками. После чего заявил, что пообщался… ну, скажем, с президентом.
Дурка обеспечена!
Но тут, в этих временах, действовала другая логика. Духи были здесь не абстракцией и не религиозной или моральной категорией, как церковные святые. Духи были реальными действующими лицами в этом мире. Даже не невидимыми. Просто обличье они могли принимать любое. Зверя, дерева, ветра, грозы. Или вон тени в кустах, что убила второго вождя Ваху. И воина из его клана. Тот же вида Да — Сашка не раз в этом убеждался — не мошенничал, когда общался с духами. Или когда, например, запрашивал старого вождя-весельчака о его мнении. Нет, в мозгу виды Да, который тот отключал от действительности, и в самом деле формировались какие-то образы, ответы, побуждения.
Да что говорить о профессиональном колдуне! Его, собственные Сашкины видения — они к чему относились? К самовнушению?
Ладно, с этим попозже. Пока надо дождаться реакции вождя Яли. Если не поверит…
А Яли молчал. Молчал, собака!
Наконец, он медленно проговорил:
— Я видел. Ты общался с духами. Но потом из леса аннува прилетело чужое копьё и убило Ваху. Откуда мне знать, не попросил ли об этом духов аннува… ТЫ?
* * *
Антон, что называется, не находил себе места. Противник не шёл в уготованное ему место засады! Всё ломалось, всё шло неправильно. Враги где-то застряли, но самое плохое, что с ними застрял и Гуся. И что там в данный момент происходит, узнать было невозможно.
Антон положил руку на плечо Кыру:
— Надо идти. Смотреть на уламров. Смотреть на Сашу. Где они.
Кыр кивнул.
— Я иду. Два воина идут. Ты не идёшь. Ты идёшь шумно. Ждёшь здесь с воинами.
Антон скривился. Но ничего не поделаешь. Во-первых, Кыр прав — никогда им не научиться передвигаться так, как местные охотники. Словно тень проскользнёт, оглянулся, а уже нет ничего там, где эту тень заметил. И во-вторых, Кыр — вождь. А на войне приказ командира — закон.
Лишь бы с Гусей всё хорошо было…
* * *
С Гусей хорошо не было.
Точнее, с ним было совсем плохо.
С дурацкой однообразностью повторялось то же, что было здесь во время его первой встречи с Яли и его уганрами. Он опять стоял со связанными руками перед вождём Яли, и тот опять пытался его убить.
Точнее, не убить, а проверить достоверность сообщённых "белым духом" сведений.
У вождя что-то перемкнуло в голове от того, что сказал ему Саша. Яли согласился, что теперь он — единственный лидер в племени, единственный и неоспоримый. А коли так, то некому ограничить его в праве на две вещи: узнать, где аннува, а также при возможности вызвать дух могучего виды Дира и поторговаться с ним за жизнь его подопечного.
И то, и другое предполагало подвергнуть мальчишку пыткам. Тогда всё и обнаружится. Ежели он засланный от аннува — в процесс вмешаются аннува. Если переброшен сюда с неведомым заданием видой Диром — соответственно, тот вступит в переговоры.
Возможность, что не вступится никто, вождь Яли не рассматривал. Это было несерьёзно. Мальчишка явно водится с миром духов — он белый и знает необычное. Да и вида Да — шаман мощный, прозревает миры. Раз он подтвердил, что мальчишка — от духов, значит, так и есть. Так вот теперь пускай духи — или люди — или аннува — приходят ему на помощь. А мы поглядим, какую из этого пользу можно будет извлечь.
В отличие от вождя, Саша вовсе не питал надежд на помощь со стороны директора школы. Напротив, он твёрдо знал, что тот здесь не появится. Аннува — те да, те где-то рядом. Но сумеют ли они его освободить прежде, чем вождь Яли нарежет из него ремней и поджарит пятки — костерок аккурат сейчас и разводят?
Почему-то крепло ощущение, что нет. Не успеют.
Так что Саша отчаянно трусил. Стоял и трусил. Хоть бы ножик достать, может, удалось бы перерезать ремни и рвануть к лесу! Но невозможно так извернуться, чтобы в карман залезть. Хоть руки завязаны спереди. Да и не дадут этого сделать. Вон сколько глаз на него смотрят, вмиг оружие отберут.
И хоть бы один дружелюбный взгляд, твари! Сколько я вам всего рассказывал, как вы на меня с почтением глядели! А стоило только вождю переменить отношение — и всё, вся банда волком смотрит!
Господи, что же делать, что делать, а?
Господи!
* * *
Алине было тревожно. Вот прямо-таки места себе не находила! Что там с мальчишками? Как они, всё ли в порядке? Хоть бы телефон был, эсэмэску кинули бы… Да какой тут телефон!
В полукруге падающего от входа в пещеру света сидят женщины и частью ладят стрелы с костяными наконечниками, частью плетут сеть из непослушного конского волоса. Та ещё работка — понавязать все эти узлы! Хорошо, что неандертальцы эти — ребята с одной стороны умные, на лету идеи схватывают, а с другой — терпеливые. Жизнь приучила. Сидят, работают. И она, Алина, среди них.
А мальчишки воюют. И если хотя бы один из них с войны не вернётся — ей оставаться тут навеки. До самой смерти. Среди этих милых, очень нежных друг к другу, хоть и грубых на вид людей, но… чужих. Даже не иностранцы. Можно сказать, что частично — даже не люди. Не потому, что неандертальцы, а она, Алина, — представитель вида хомо сапиенс. Вида, как показывает практика, враждебного неандертальцам. Нет, не поэтому. После рассказов о том, что творят с арругами уламры, если доведётся встретиться, девочка определила точно: это фашисты. Не лучше гитлеровцев с чужим народом дела творят. Неандертальцы, хоть какие, ближе, чем те звери. И она — всей душою на стороне арругов.
К тому же она теперь — тоже из них…
Но вот с другим ничего не поделать: с их совершенно иным складом мышления.
Тут нет, например, разговоров ни о чём, разговоров просто так. Всё предельно, зверски конкретно. "Надо собрать ягод. Идём, Арина!" И всё. Будут собирать и молчать. Ни вид этих зелёных волн, уходящих к горизонту, ни роскошь водопада — не того ли самого, что падал в Шварцвальде в её времени… как бишь называется… забыла — в общем, ничто не способно отвлечь от выполнения главной задачи.
А с другой стороны, самая буйная фантазия у них по поводу духов и всякого потустороннего. Всё, что окружает, — контролируется каким-нибудь духом. Духи сидят во всём. И с ними просто живут! Вот как мы, скажем, с машинами. Соблюдай правила дорожного движения, переходи улицу там, где можно, и на зелёный свет — и они тебя не переедут. А коли переедут — значит, или сам что-то неправильное делал и обидел духа, либо не повезло — затесался в разборку между потусторонними силами.
Да они даже сказки русские не понимают!
Всю жизнь здесь провести?
Ой, мамочки!
* * *
Больно было зверски! Оказывается, когда тебя ставят на угли босиком, это зверски больно! Врут всё те дураки в телевизоре, что показывали, как кто-то ходит по угольям.
Ни фига!
И он орал со всей мочи. Частью — от боли. Частью — чтобы его могли услышать союзные аннува, если они ещё здесь. Частью — изображая отчаянное страдание.
Именно изображая. Ибо на самом деле по-настоящему больно ещё не было. Вождь Яли не хотел раньше времени сделать из мальчика-духа безногого калеку. Да и заступничества неведомого, но страшного виды Дира он всё-таки опасался.
Поэтому Саша изо всех сил извивался в руках палачей. Равнодушных к его страданиям, как и вида Дир. Его ноги лишь приближали к пышущим огнём углям. Но он пронзительно орал и извивался.
Так надо было.
Саша, наконец, придумал, как себя вести. Он должен показаться вождю Яли слабым и сломленным. Он должен, подвывая и путаясь в соплях и слезах, раскрыть содержание пятого священного знака. Того, который указывает, где прячутся требуемые аннува.
"500 м лево овраг"…
* * *
Кыр опять возник, как из-под земли.
— Плохо, — сказал он. — Уламры готовят костёр для Сашхи. Жечь будут.
— Зачем? — в некотором отупении спросил Антон.
Отупеешь тут! Каждую секунду информация меняется. И все эти разработанные шаги по квесту летят насмарку.
Кыр пожал плечами. Совсем человеческий жест получился.
— Не знаю сейчас. Потом знаю. Есть будут…
Чёрт! Антон вскочил на ноги.
— Это нельзя! — закричал он вдруг ставшим ужасно тонким голосом. — Надо спасать Сашку!
И полез вверх по склону оврага.
Кыр схватил его за ногу.
— Не так. Их много. Не спасёшь. Надо выманить. Сюда, в овраг. Я двух воинов отправил к поляне. Будут стрелять, метать камни. Уламры будут за ними бежать.
Антон успокоился. Не полностью, конечно. Но смог соображать.
В результате пришла мысль.
Его вообще-то часто хвалили за быстроту соображаловки.
— Нет, тоже не так, — заявил он. — Я иду на поляну. Вы ждёте в ста шагах сзади в лесу. Нет! Два воина — в ста шагах. Два — ещё в ста шагах…
— Что такое "ста"? — наморщив лоб, осведомился Кыр.
Точно! Они же тут считать даже до ста не умеют! "Много" — вот и всё, что после "два по десять". После количества пальцев у человека! И он, Антон, хорош! Даже слово "сто" умудрился по-русски произнести и не заметить!
— Э-э… Сто — это много. Я сам покажу, где… Побежали!
* * *
Сашу внезапно поставили на место. На зелёную травку.
Стоять он, впрочем, не мог и тут же повалился на землю. Ноги жгло. Как минимум, пузыри ему уже обеспечены. Как ходить будем?
А воины вокруг галдели и смотрели в одном направлении.
Мальчик извернулся и тоже бросил взгляд туда, куда показывал пальцем один из его мучителей.
И… обмер.
Там стоял Антон.
Нереально так стоял. Сверкал белым пузом и ногами. И в самом деле, белое тело тут смотрится диковато. Правы уламры. Почти голый — в одних тёмных трусах и в распахнутой меховой куцавейке. В каких-то кожаных сапожках.
Орёт и размахивает руками.
Дурак!
* * *
Антон придумал.
Он покажется врагам, но близко подходить не будет. Он выманит их за собой.
Тогда одно из двух: либо за ним погонятся, либо нет. В любом случае Гусю на время оставят в покое.
Если за ним погонятся, то всё хорошо. Он убежит, а погонщиков встретят стрелами. Когда эти упокоятся, он снова появится из лесу и снова вызовет за собой погоню.
Так они перебьют всех врагов.
Что делать, если за ним не погонятся, он не знал. Не придумал. Не успел. Времени думать не было.
* * *
Вождь Яли прикрикнул на своих. Галдёж прекратился. Стало слышно, что кричит Антон.
— Сашка, — кричал он. — Ты как там?
Саша откашлялся.
— Да нор… — голос сорвался. — Нормально!
— Что с тобой сделали?
— Пока ничего! Только пятки подрумянили! Ша… — голос опять предательски сорвался. Но надо вести себя мужественно. — Шашлыка хотят!
— Бежать сможешь?
— Нет, руки связаны! Поймают!
Метров шестьдесят до Антона было, до дурака. Как кинутся воины — в два счёта его догонят!
На душе у Саши было щекотно. Он и сердился на друга — осталось только и тому ещё в плен попасть! И плакать хотелось от нежности: отчаянно Антоха жизнью ради него рискует…
— В лес сможешь их заманить?
— Не знаю! Поста…
Вождь Яли прервал Сашкин ответ, лично поставив мальчика на ноги. Сашка зашипел от боли. Но стоять было можно.
Какая-то там поговорка была про положительное… То ли анекдот… Ага! "Пока всё не так уж плохо" — думал мужик, пролетая мимо двенадцатого этажа. Как раз про него. Копьём не ткнули, чтобы замолчал. Рукой не пхнули. Поставили на ноги. Значит, говорить хотят.
Озадачил, значит, Антошка этого поганого вождя.
— Кто это? — осведомился поганый вождь.
Чёрт, сломленность изображать или наглость?
Лучше — сломленность. Чтобы не опасались сопротивления.
— Это Штырчик. Я говорил. Ты слышал. Попал к аннува.
— Что говорит?
Чтобы вы меня отпустили, уроды!
— Чтобы я помог ему освободиться. Он не хочет у аннува. Аннува плохие.
Хитрый подпольщик на допросе у фашистов, ага!
* * *
Антон увидел, как Сашку поставили на ноги. Значит, маленькая цель достигнута: есть того пока не будут. Надо, как в американских фильмах про заложников, переговоры тянуть.
Краем глаза Антон приметил, что сзади в кустах тёмной тенью примостился Кыр. Стало теплее. Он не один. Арруги поверили в возможность победы над уламрами, поверили в то, что пришлый мальчишка знает, как этого добиться.
Если бы он это и вправду знал…
* * *
— Скажи ему, пусть идёт сюда.
Сашку озарило.
— Не могу. Надо показать. Надо, чтобы руки развязали.
Это было естественно. У уламров жесты тоже были подчас необходимы для ведения разговора. Не так, как у арругов, конечно, — "я иду" и рукой жест в нужную сторону. Но всё же просьба пленника подозрительной не была.
Исполнили. Правда, совсем рядышком встали два воина. С копьями. Не дёрнешься.
— Говори.
Козёл ты, вождь Яли!
— Антох! Ты придумал что-то?
И руками помахать…
— Вымани их в лес. Сможешь?
— Что говорит? — это Яли, гад.
— Спрашивает, примем ли его в племя. А то боится.
— Скажи, чтобы не боялся.
— Фиг его знает, пойдут ли! Не придумал, как! — по-русски.
— Просто тут их ждут! С полкилометра провести надо! Там овраг, расщелина! Ныряешь туда, видишь завал из деревьев, перебирайся через верх! А остальных встретят!
— Что говорит?
— Подожди, вождь, не мешай. Рассказывает, где аннува.
— Что не идёт сюда?
— Не может. Хочет, но не может. Духи аннува не пускают. Надо убить аннува, тогда он освободится…
* * *
Антон почти успокоился. Ушло этот сосущее чувство, будто под ним край крыши шестнадцатиэтажки, и сейчас сорвёшься вниз. Неважно, сам или Гуся. Всё равно непоправимо.
Но теперь можно перевести дух. Почему-то вспомнилась книжка про Робинзона Крузо. То есть вспомнилась она ещё тогда, сразу, но только сейчас это осозналось. Ну, там, где тот встретил Пятницу. Тоже дикари ели людей. Ужасно было бы осознавать, что так же съели бы Саньку. Самому после этого умереть!
С другой стороны, можно сделать похоже. Там тоже Пятница в рывок пошёл, а Робинзон пристрелил догоняльщиков.
Правда, у того ружьё было.
Весело ему вообще жилось, Робинзону!
* * *
Вождь Яли задумался. Оказалось, маленький посланник духов не врал. Их, засланцев с того света, действительно оказалось двое. И один из них в самом деле очутился у аннува. Значит, всё остальное тоже было правдой.
Так что хорошо, что не дожгли ноги мальчишке. Ещё пригодится. Но и что жгли — тоже хорошо. Вон какой покорный стоит. Так можно интересного добиться — чтобы этот полу-дух не виде Да служил, а ему, вождю Яли. Вида Да — хороший вида. И в прежних столкновениях с Ваху в целом на стороне Яли стоял. Но ежели маленький дух под ним, под Яли, ходить будет, — это по всем соображениям лучше. А если бы двое духов…