Мадемуазель А. жила как раз на главной улице города, в маленьком жёлтом доме, весь первый этаж которого занимала как раз бакалейная лавка. Нужно ли говорить, что это был главный дом в городе после церкви и почты. Справа от лавки была незаметная дверь, покрашенная белой краской, вторая такая же дверь пряталась в глубине лавки за полками с вареньем и рыбными консервами, и обе эти двери вели на деревянную лестницу, а лестница вела на второй этаж, где в соседних квартирах жили мадемуазель А. и сам бакалейщик.
Обоим это соседство очень нравилось: мадемуазель А. никогда не приходилось волноваться, что у неё дома закончился сахар или спички, а бакалейщик специально просыпался пораньше и, улыбаясь в подушку, ждал, когда соседка откроет окна и огласит сонную главную улицу весёлой утренней песней. Надо заметить, что феям, знающим что они феи, гораздо легче просыпаться рано утром, чем феям, которые об этом не в курсе. Знающие феи едва успевают сварить кофе, нажарить утренних блинчиков с яблоками или хрустящих гренок и умыться, как уже выбегают из дома по неотложным волшебным делам, натягивая на ходу пальто и проверяя, не забыли ли они волшебную палочку.
Те феи, которые не подозревают, что они феи, проснувшись раньше петухов, просто не знают, как убить время. Они пекут кексы со смородиной, варят кастрюли вишнёвого компота, вышивают крестиком, выращивают редкие орхидеи, вытирают пыль до проплешин на мебели и просто ходят из угла в угол, пока в один прекрасный день не найдут себе занятие по душе, и всё станет на свои места. Только не подумайте, что, выяснив, например, что она больше всего любит шить подушки с лебединым пухом или лепить из белой глины крошечных единорогов (не думайте, будто единороги бесполезны, пока не повстречали ни одного из них), фея сразу становится настоящей феей. Ей придётся ещё учиться у других фей и сдавать очень непростой экзамен на ношение волшебной палочки, но начало уже положено. С того самого дня, когда фея поймёт, что она фея, у неё не останется ни одного, ни единого свободного и скучного утра.
Пока мадемуазель А. не знала, что она фея, она частенько пробиралась ранним утром в бакалейную лавку и переставляла товары на полках по своему усмотрению. На виду полагалось быть красным яблокам, имбирным пряникам, аккуратным головкам сыра, жестяным коробкам с пахучим цветочным чаем, стеклянным банкам персикового компота с половинками персиков и чёрными стручками ванили, холщёвым мешкам с зёрнами кофе и кудрявым пучкам петрушки. На дальних полках выстраивались аккуратные башни сардин в оливковом масле, смелые пирамиды консервных банок с гусиным паштетом, бутылки молока, коробки с сахаром-рафинадом и полезные в хозяйстве мелочи вроде садовых секаторов. К некоторым товарам фея, простите, мадемуазель А., привязывала маленькие записки с добрым пожеланием или самодельные лотерейные билеты со скромными призами, например, серебряной ложечкой или ножиком для вскрытия писем.
Наведя свой порядок в лавке, мадемуазель А. возвращалась домой, варила себе вторую чашку кофе и устраивалась с ней на подоконнике, напевая опереточные арии и наблюдая, как просыпается главная улица. До приезда самого раннего утреннего поезда у неё оставалась тьма времени. Утренние поезда нравились мадемуазель А. больше всего. Вы ведь ездили в таких поездах? Они не совсем утренние, скорее ночные, из тех, которые надо долго ждать на вокзале, почти до полуночи, а потом отчаянно торопиться и толкаться на перроне, чтобы не опоздать.
Зайдя в поезд, нужно сразу же найти себе замечательную мягкую полку, обитую чуть потёртым красным плюшем, и заснуть на ней. Пассажирам ночных поездов обязательно снятся хорошие сны, и просыпаются они раньше всех – ведь за окном их ждёт совсем другой, неожиданный вид и никогда нельзя угадать заранее, каким он окажется. Иногда за окном утреннего поезда виден город, иногда – редкий лиственный лес, а если повезёт – то целое поле весёлой жёлтой люцерны. Утренний поезд останавливался на станции маленького города ровно на пять минут, машинист с достоинством затягивался трубкой и издалека подмигивал мадемуазель А., а пассажиры высыпали на платформу, потягиваясь и озираясь вокруг, и, несмотря на старания мадемуазель А. напустить на себя строгий вид, добродушно с ней флиртовали.
«А не испечь ли мне пирожных с кремом?» – подумала, а может быть, и сказала вслух мадемуазель А. одним прекрасным многообещающим утром, когда до утреннего поезда оставалась тьма-тьмущая времени. Как она не подумала об этом раньше?! Фея А., отныне я буду называть её именно так, ведь мадемуазель А. и сама заметила, что превращается в фею, извлекла из сумки свой самый любимый рецепт – слоёного торта с кремом из белого шоколада и малиной, – записанный на обратной стороне билета на ночной поезд Страсбург – Марсель.
Она повязала свой воскресный передник в бело-синюю клетку, хотя было вовсе не воскресенье, спустилась в бакалейную лавку, и тут же вернулась с бумажным пакетом муки, и снова спустилась – за куском холодного сливочного масла, лучшего в округе, если верить бакалейщику, потом ещё раз – за бутылью густых сладких сливок, из которых как раз и делали самое лучшее масло в округе, а в кармане передника она спрятала две толстенькие плитки настоящего белого шоколада. Не хватало только малины.Фея вздохнула, потёрла лоб и принесла из бакалейной лавки последнюю увесистую банку персикового компота с половинками персиков – не отказываться же от слоёного торта только потому, что под рукой не оказалось малины! Она принялась месить и раскатывать тесто, топить шоколад и взбивать сливки и так увлеклась, что не заметила, как свет за окном превратился из рассветного в обычный утренний, и бакалейщик открыл скрипучие деревянные ставни, которыми на ночь закрывалась лавка, собаки залаяли, голуби заворковали, а вдалеке удивлённо загудел утренний поезд, подъезжая к пустой станции.
Так получилось, что билетный киоск на железнодорожной станции вскоре закрыли, и жителям маленького городка, когда они хотели куда-то уехать, приходилось сначала добираться до соседнего города и уж там покупать билеты на поезд. Сначала это казалось неудобным, но потом все привыкли. Ведь жители маленького городка были не слишком охочи до путешествий и точно знали, что нигде им не будет лучше, чем дома. «Пора!» – говорили они сами себе, заслышав вдалеке гудок утреннего поезда, одевались как на воскресную прогулку и спешили в бакалейную лавку. В бакалейной лавке при входе стояли необъятные эмалированные вёдра со свежими цветами, лежали россыпи ароматных яблок, высились пирамиды стеклянных банок с персиковым компотом, бруски сливочного масла были завёрнуты в фольгу и блестели как серебряные слитки, а главная полка была занята шоколадом в ярких обёртках. К каждому товару была привязана записка с добрым пожеланием и новым рецептом, но самое главное – на входе в лавку сидела фея А. и вручала покупателям беспроигрышные лотерейные билетики, по которым невозможно было не выиграть пирожное с кремом. И никто не жаловался.
Бывают дни, когда как нарочно всё получается с утра до самого вечера. Рассвет в такой день нежно-розовый, тёплый ветер игриво треплет волосы, облака почтительно мнутся в уголке неба, кроткие, как овечки, и утренний кофе получается необычайно ароматным, таким сладко-пряным на вкус, словно в нём растопили целую плитку шоколада. Почтовый ящик в такие дни полон открытками, а на углу улицы сидит на раскладном стульчике улыбчивый пожилой господин и продаёт маленькие букеты мелких садовых роз.
В такой день обязательно нужно встать пораньше, чтобы побольше успеть. Можно с самого утра понестись по разным приятным делам, можно навестить всех друзей и родственников или самому внепланово созвать гостей и пообещать им трёхэтажный торт с ромовыми коржами, ванильным кремом и макадамским орехом – в такие дни торт не может не получиться. А потом, закончив пораньше все важные и приятные дела, можно усесться в кафе с толстой книгой и мешать маленькой мельхиоровой ложечкой кофе с молочной пенкой или устроиться где-нибудь на лавочке, а то и вовсе на траве и рассматривать прохожих, вгрызаясь в большое розовое яблоко.
Такие замечательные дни ни за что нельзя тратить впустую – это всё равно, что отдать счастливую монетку за горсть обычных карамелек. Ведь случаются они нечасто: в самом конце февраля, когда воздух неожиданно пахнет морем и скорым абрикосовым цветом, и в апреле, когда можно впервые за долгие месяцы оседлать велосипед, и в августе, накануне звездопада, или в начале декабря, когда город украшают к праздникам. Фея Ди, например, носила в кармане специальный календарик, в котором красным фломастером отмечала такие редкие и замечательные дни.
Вы, конечно же, видели фею Ди, наверняка видели, если любите праздно гулять по улицам, рассматривая витрины. Потому что фея Ди тоже любит это делать, когда у неё есть время. Она стрижена под мальчишку и носит нелепые шляпы с перьями и три ряда бусин на шее, на поясе у неё всегда болтаются большие часы-луковка, оглушительно тикающие, фея Ди утверждает, что они принадлежали её дедушке – капитану английского фрегата. Теперь вы её вспомнили?
Иногда фея Ди встречает кого-то одинокого или погружённого в грустные мысли, тогда она пристраивается рядом и идёт с ним в ногу, как будто они договаривались. Пройдут так немного, и, глядишь, кто-то одинокий или разочарованный начнёт рассказывать фее о своих печалях, а она слушает, не перебивая, и кивает – перо на её шляпе колышется в такт, а дедовы часы-луковка громко соглашаются «тик-так». Это, конечно, когда у феи есть время.
В день-когда-всё-удаётся фея Ди просыпалась с приятным щекотанием в животе. Таким, знаете ли, многообещающим щекотанием, из-за которого сразу хотелось вскочить на ноги и подбежать к окну – в такие дни за окном обязательно происходило что-нибудь интересное. Фея Ди ложилась животом на подоконник и по пояс свешивалась из окна, чтобы получше рассмотреть сонную улицу, на которой только-только намечались чудеса. «Замечательный будет день!» – говорила она своим кошкам, и те авторитетно кивали в ответ. Уж кошки-то разбираются в удаче! Кошек у феи было три: умница рыжая, хулиганка чёрная и добрая толстушка серая, – и все они, конечно же, были по-своему феями. Вы замечали, что обычные домашние кошки подчас смотрят на вас, щурясь, будто знают что-то важное? Дело в том, что все кошки без исключения состоят в тайном обществе.
Да-да, кошки, хотя они редко в этом признаются, собирают и хранят всевозможные тайны. Бьюсь об заклад, что моя кошка знает, что я хочу получить на следующий день рождения, и каким вареньем мажу гренки на завтрак, и что самый вкусный какао получается в большой бирюзовой чашке, и что в моей любимой книжке между пятьдесят восьмой и пятьдесят девятой страницами спрятано лёгкое белое пёрышко, которое приземлилось мне прямо в руку в прошлый вторник, когда я стояла на автобусной остановке. Хотя я никому до вас об этом не рассказывала! Поэтому кошки так легко находят общий язык с феями: ведь феи ужасно любопытны, а кошки невероятно наблюдательны.
«Замур-р-рчательный будет день», – мурлыкнула вполголоса толстушка серая, краем глаза наблюдая за парой юных воробьёв, нарочито медленно прогуливавшихся по карнизу. На улице, несмотря на ранний час, уже хлопали двери и распахивались окна – в доме мясника готовились к свадьбе. Ах, дом мясника! Он занимал весь угол улицы – на первом этаже была колбасно-мясная лавка со сверкающими витринами, которые мясник самолично мыл каждое воскресенье, с аккуратной белой дверью с колокольчиком и красивой надписью: «Добро пожаловать!» На втором жил сам мясник с престарелой тётушкой, подкармливавшей феиных кошек.
Уж кто-кто, а кошки предвкушали замур-р-рчательный день – предстоящая свадьба вот уже неделю дразнила жителей феиной улицы запахами копчёностей, слоёного теста и изысканных соусов. В честь этого события мясник украсил витрину розовыми шёлковыми лентами, заставил всю улицу до самого перекрёстка столиками и стульями, похожими на те, что ставят на террасе летних кафе, и опустил в каждый соседский почтовый ящик по приглашению, собственноручно написанному тётушкой на плотной кремовой бумаге.
– Замечательный день, какой замеча-а-ательный день, – напевала себе под нос фея Ди, ловко переворачивая на сковородке тонкий ажурный блин. В такие дни, даже если не стараться особо, блины получаются идеально круглыми. Она намазала каждый блин сметаной, сложила их стопкой и с удовольствием съела на завтрак, запив чашечкой кофе. Кошкам достались остатки сметаны и по полной чашке козьего молока. Едва проглотив последний кусок и даже не вымыв посуду – мытьё посуды можно оставить на обычный, менее удачный день – фея надела зелёную шляпу с рыжим пером и убежала по важным волшебным делам, которых накопилась целая гора. Ведь бывают дела, ради которых стоит ждать именно такого особенного дня, дня-когда-всё-удаётся.
В такой день можно пойти на блошиный рынок и найти там настоящие сокровища, можно усесться под старым платаном в парке и написать целый роман, можно научиться плавать или научить кого-то плавать, если сам умеешь, можно смастерить во дворе качели или посадить сливу, можно потратить все деньги в кошельке, можно, наконец, встретить нового друга. Стоит ли осуждать фею Ди за то, что при таком количестве важных дел она совершенно забыла о приглашении на свадьбу мясника, одиноко лежавшем в её почтовом ящике. Будем к ней снисходительны, тем более, что феины кошки уже извинились за хозяйку – они явились на свадьбу даже раньше положенного времени и отчаянно тёрлись лоснящимися спинками о ноги престарелой тётушки мясника.
Свадьба не зря пришлась на день-когда-всё-удаётся. Жених в сером фраке и жилете с золотой ниткой был неотразим, невеста была прекрасна и без конца краснела, подружки невесты смеялись и строили глазки, тётушка всласть накомандовалась армией приглашённых поваров, поваришек и официантов в строгих бабочках. А уж гости… Гостей пришло так много, что опоздавшим пришлось устроиться на ступенях церкви и смотреть на церемонию венчания через дверную щель. Зато потом они бросали в воздух рис и разноцветное конфетти и кричали «Ура!» в честь молодых, да так громко, что вспугнули голубей, и те взмыли с церковной площади в небо – к вящей радости свадебного фотографа. Несмотря на то что столики для гостей заняли всю улицу до перекрёстка, места хватило не всем. Но соседи не растерялись – они вынесли из домов обеденные столы, деревянные стулья и даже кресло, которое досталось престарелой тётушке жениха. На феиной улице стало так тесно, что танцевали гости прямо посреди перекрёстка! Зато копчений, солений, бургундского мяса, тушёного в красном вине, королевской запеканки, печёных с мёдом яблок, нормандского сыра, ягодного сиропа, шампанского и пятиэтажного торта с заварным кремом и цветами из глазури хватило на всех с избытком. Феины кошки гордо восседали на спинке и подлокотниках тётушкиного кресла, как будто это они были главными виновницами торжества.
Когда фея вернулась домой, улица уже опустела. Мясник и его молодая жена укатили в свадебное путешествие, тётушка удалилась к себе – вязать шапочки и пинетки для будущих внуков, гости разошлись по домам, унося с собой оставшуюся после праздника снедь, воробьи клевали крошки на неубранных столах (уборку решили отложить на другой, не свадебный, день), музыканты укладывали в футляры свои инструменты, а за самым дальним столиком сидел последний гость и ковырял ложкой последний кусок свадебного торта. И, хотя кусок был очень большим и на столе перед гостем стояла не откупоренная бутылка шампанского, вид у человека был самый что ни на есть печальный и разочарованный. Фея Ди издали замечала такие вещи.
– Вкусно? – вежливо поинтересовалась Ди у незнакомца, присев за его столик.Ей было немного обидно, что она пропустила свадьбу. Незнакомец кивнул. От расстройства он даже не подумал предложить кусочек торта фее. Но фея Ди не обиделась, она сидела тихо-тихо и ждала. С незнакомцами часто бывает так – им надо привыкнуть, что кто-то их слушает.