ЮРИЙ ЛЬВОВИЧ
у нас нет скатерти-самобранки. У нас есть бабушка. А у бабушки девиз: «Дома всегда должна ожидать человека еда».
Поэтому, возвращаясь из школы, мы с Теней моем руки и садимся за стол. Так было всегда заведено. Правда, Таня была не всегда. И когда её не было, я забывал мыть руки. Но всякий раз встречал укоризненный взгляд бабушки. Вздыхал и шёл к крану.
- Даже у животных вырабатываются рефлексы ... - начинала бабушка. Но не успевала закончить фразы, а я уже с вымытыми руками сидел за столом.
- Быстро ты управился,- говорила бабушка, наливая суп, и принималась читать настоящую лекцию о страшных болезнях, которые так и называются болезнями грязных рук.
- А в одном государстве,- говорю я,- едят сначала третье, потом второе, а напоследок суп.
- В этом государстве люди поступают неразумно,- говорит бабушка.
- Нет, разумно. Сначала надо съесть самое вкусное.
- Но, согласись, что суп после пирога ...
Я не даю бабушке закончить:
- Суп не обязательно.
- Он необходим для пищеварения,- не сдаётся
бабушка.
- Понятно. Его придумали врачи. Тогда его надо принимать по столовой ложке три раза в день. Как микстуру.
Я с сожалением смотрю на недоеденный пирог.
- Не переживай,- успокаивает бабушка.- Скоро и этому кусочку место найдётся, Протрясёшься на улице. Кстати, как дела в школе?
- Нормально,- говорю я и начинаю одеваться.
После обеда наступает самое лучшее время дня. Я могу валяться на диване с книжкой. Смотреть телевизор. Идти на улицу. И бабушка не возражает.
Ещё бы. Каждому понятно, как трудно отсидеть в школе целых пять уроков. После этого человеку просто необходим отдых. Поэтому я делал что хотел. И никто мне не мешал. Но бывает же так. Всё у чловека хорошо и вдруг... трах бах... Вот так случилось и у меня. Когда однажды я пришёл с улицы и заорал: «Бабуся, хочу есть!»- бабушка вышла из кухни и приложила палец к губам. Я понял, что должен молчать. Но не успел спросить почему, так как в это время мама крикнула:
- Серёжа, иди сюда!
Не раздеваясь, я влетел в комнату. Мама была не одна. Рядом с ней, на диване, сидел незнакомый мужчина.
- Вот мой Серёжа,- сказала мама.
Мужчина улыбнулся, встал и протянул мне руку.
- Рад познакомиться,- сказал он.- Юрий Львович. Или дядя Юра. На твоё усмотрение.
Я окинул его взглядом и подумал, что его можно называть только по имени-отчеству. На нём было всё отглаженное, как на манекене, что стоят в окнах магазина. Конечно, против «дяди Юры» будут возражать его большие квадратные очки, белая рубашка и красивый галстук.
Я ждал, что он будет расспрашивать, как учусь и кем хочу стать, но меня увела бабушка.
- Это кто?- спросил я.
- Мамин знакомый,- сказала бабушка.
- А зачем он пришел!
- Приведи себя в порядок,- вместо ответа зашептала бабушка.- Будем пить чай. Веди себя поаккуратней. Не чавкай. И вообще.
Что вообще, бабушка не сказала.
МУЗЫКА
В последующие дни я не вспоминал о Юрии Львовиче. Даже забыл о его существовании. А всё, наверное, потому, что я невнимательный. Иначе бы я обратил внимание на то, как подолгу мама стояла теперь перед зеркалом, делая разные прически. А однажды, после работы, не переодеваясь, села за пианино. Открыла крышку. Положила руки на колени и долго о чём-то думала. А потом так тихо и медленно начала играть свою любимую «Лунную сонату».
Моя мама преподаёт музыку. Она говорит, что музыка - самое утончённое выражение человеческих чувств. Ей можно передать радость и горе. И многое другое.
Мама с сожалением говорила, что я не «музыкальный». Она несколько раз начинала со мной заниматься. Ноты я выучил. Но дальше этого дело не пошло. Обычно перед тем, как учить что-то новое, мама играла этюды и песенки. И предлагала мне выбрать что понравилось. Я выбирал. Но чтобы получилось хорошо, надо было разучивать очень долго. И через несколько дней эти мелодии мне ужасно надоедали. И мама махнула на меня рукой. Она сказала, что музыке надо учить тех, кому без неё трудно.
Маме без музыки было трудно. Она не только много играла, но любила говорить со мной о музыке. Может быть, надеялась, что я всё-таки стану «музыкальным».
Иногда она задавала мне просто шарады.
- Серёжа,- говорила мама,- я сейчас буду играть, а ты внимательно слушай. Потом скажешь, что почувствовал от этой музыки. Что она подсказала твоему воображению.
Я добросовестно слушал, стараясь угадать, что хотел сказать композитор, написавший музыку.
Наверное, мама выбирала для меня самые выразительные вещи. Потому что во время игры я иногда слышал топот коней и представлял мчавшуюся конницу. В другой раз музыка заставляла грустить. Мне становилось почему-то всех жаль. Бабушку, маму, себя.
А иной раз под мамиными пальцами слышалось журчание ручья. Ручей бежит, спотыкается на камешках, золотится под солнцем.
Закончив играть, мама смотрит на меня:
- Ну как?
Я говорю, что видел большое солнце, ручей и много-много бумажных корабликов.
- Правильно,- радовалась мама.- Это музыка Грига.
Слушая «Лунную сонату», я всегда представлял одно и то же. Ночь. Мраморная лестница с широкими ступенями. Мама в белом платье с распущенными волосами медленно поднимается по ступеням. Я иду следом. Мы идём долго. Вот И ступени уже кончились, а мы всё поднимаемся. Мамино платье словно белое облако. Приближающиеся звёзды становятся большими. Они слегка покачиваются и вспыхивают голубым, оранжевым, зелёным. И слышится звон. Но это не звёзды звенят. Этот звон живёт сам по себе. Где-то выше звёзд. Он наплывает на нас. Становится тревожно. Кажется, вот-вот что-то случится. Но мама поворачивается ко мне, и мы начинаем опускаться. А звон остается в небе.
Однажды, возвращаясь из кино, я ещё на лестнице услышал, что мама играет свою сонату. На цыпочках я вошёл в комнату.
Юрий Львович не заметил меня, и, когда мама доиграла сонату, он поцеловал ей руку.
- Серёжа, когда ты пришёл?- удивилась мама.
Я молча ушёл в другую комнату и закрыл дверь. У меня не было больше «Лунной сонаты».
Я никогда почему-то не спрашивал, что представляет мама, когда играет её. Теперь спрашивать было ни к чему. В мамину музыку пришел Юрий Львович.
ГРУСТНЫЕ ВОСКРЕСЕНЬЯ
Теперь Юрий Львович приходил к нам всё чаще. А про воскресенья и говорить нечего. Ни одного не пропускал.
В субботу мама с бабушкой кругом наводили порядок.
- Он что, чистоту проверять придёт?- спрашивал я.
Мама глядела на меня так, словно у неё заболела голова.
- Серёжа, тебе не нравится Юрий Львович?
- А тебе?
- По-моему, он хороший человек,- говорила мама.
После таких слов я вообще не хотел видеть Юрия Львовича. Поэтому, когда он приходил, старался уйти на улицу. Пускай без меня пьют свой чай.
Для воскресного чаепития бабушка вынимала из серванта лучшие чашки. Стол с ними становился нарядным. Наряжались и мама с бабушкой. И были они какими-то другими. Будто вместе с домашними халатиками, висевшими на этот случай в ванной, уходило от мамы и бабушки что-то для меня привычное.
После чая мама с Юрием Львовичем куда-то уходили. Я слышал, они смеялись на лестничной площадке. Иногда, тихонько от бабушки, я выглядывал в окно и видел, как он берёт маму под руку.
Мне становилось грустно. Мама забыла про наши воскресенья. Ведь раньше мы всегда проводили их вместе. Смотрели спектакли. Загорали на речке. Зимой уходили на лыжах в лес.
Мама говорила, что самая лучшая музыка создана на природе. Недаром некоторые произведения так и называются. Например, «У моря» или «Сказки Венского леса».
- На природе,- говорила мама,- в человеке открывается всё, что есть в нем лучшего. И знаешь почему?
- Потому что тут хорошо,- отвечал я.
- Да, здесь хорошо думается,- соглашалась мама.- Но ещё и потому, что сам человек отсюда. Человек от земли, от воды и от солнца. Ведь когда на свете не было ещё ничего живого, земля, вода и солнце уже существовали. Значит, это самые-самые первые наши предки. Не отсюда ли ко всему этому любовь? Я думаю,- продолжала мама,- что душа человека от солнца.
- А души ведь нет,- говорю я.- Это раньше так думали. Когда неграмотные были. Человек, мол, умрет, а душа улетит на небо.
- Душа у человека есть,- убежденно говорит мама.- Не такая, как думали раньше. А есть. Недаром про хорошего человека говорят, что он душевный. Душа похожа на музыку. Это, как бы тебе сказать, сущность человека. Сущность, за которую можно ставить отметки, как в школе за знания.
- Но ведь есть и злые люди,- говорю я.- Какая у них душа? Не от солнца же?
- Все люди родятся с солнечной душой,- говорит мама,- только не у каждого она такой остаётся. У иных даже вовсе исчезает.
Хотя мамины рассуждения не всегда были понятны, я любил их. После таких разговоров всё вокруг становилось другим.
Иногда мама предлагала слушать. Ветер. Дождь. И даже тишину. Она рассказывала про композитора Скрябина, который так и говорил, что тишина есть тоже звучание. Хотя слышат это не все. Для некоторых тишина - это пустое место.
Однажды в лесу мама остановилась у высокой развесистой сосны. Одна ветка росла совсем низко. Мама взялась за неё рукой, словно поздоровалась с сосной. Потом прислонилась к стволу.
- Ты устала?- спросил я.
- Нет,- улыбнулась мама.- Я слушаю, о чём думает сосна.
Я засмеялся:
- Что же ты услышала?
- Ей скучно. Потому что дуб, который Стоит рядом, всю зиму спит. Но придёт весна, и она расскажет ему про холода и метели.
СРЕДИ ДЕРЕВЬЕВ
Однажды, как только раздался звонок, я схватился за пальто. Бабушка, не говоря ни слова, отобрала пальто и открыла дверь. Конечно, это был Юрий Львович. Он сразу вручил бабушке какие-то свертки.
- Что это?- спросила бабушка.
- К чаю,- ответил он и стал раздеваться.
Когда он прошёп в комнату, бабушка взяла меня за руку и повела на кухню.
- Разговор у нас с тобой будет длинный,- сказала она,- а пока скажу одно: на улицу пойдешь после обеда.
- Я не хочу есть,- соврал я.
- Отведёшь черед,- сказала бабушка.- Так порядочные люди не поступают. Человек - в дверь, а хозяин - из дому. Причём каждый раз. Ты думаешь Юрий Львович не замечает этого?
- Он же не ко мне пришёл.
- После поговорим,- сказала бабушка.- помоги на стол собрать.
- Он что, голодный, что ли,- начал было я, но бабушка так поглядела, что я сразу замолчал.
Она развернула свёргки. В одном оказались цветы. А в другом - коробка конфет.
Я сразу принял твёрдое решение, что есть их не буду. И когда за столом Юрий Львович пододвинул ко мне коробку, я сказал, что у меня болит зуб, и даже приложил руку к щеке.
- Давно болит?- спросила мама.
- Два дня уже,- соврал я.
Что же ты молчал, Серёжа?- заволновалась мама. Она развела соды и заставила прополоскать, рот.- Завтра сходим к врачу,- пообещала она.
Когда они с Юрием Львовичем ушли, бабушка сказала, что с больным зубом на улицу идти нельзя. Хуже застудишь.
Такого оборота я не ожидал и сказал, что после полоскания с содой зуб сразу перестал болеть.
- Серёжа, только честно,- строго поглядела на меня бабушка,- зуб болел?
Я опустил глаза.
- Нехорошо,- коротко отрезала бабушка и принялась за уборку. Я взял лыжи и пошёл на улицу.
Как-то само собой получилось, что я очутился в лесу. В лесу в любое время года хорошо. Красиво. Когда мы приходили сюда с мамой, она говорила: «Серёжа, мы пришли в сказку».
Но сегодня сказки не было. Стояла обыкновенная зима. К тому же, поднялся ветер. Он метался от дерева к дереву. Будоражил снег. Крутился возле ног. Хватал за полы пальто, словно тащил меня куда-то.
Я дошёл до сосны, возле которой стояла мама, и стал с ней разговаривать.
- Тебе тяжело держать столько снега?- спросил я.
- Тяжело. Но со снегом теплее.
- А к нам ходит Юрий Львович.
- Хорошо, когда кто-то приходит. Люди. Зайцы. Прилетают птицы.
- Он принёс конфеты.
- Я люблю, когда летом тучи приносят дождь. А птицы - песни.
- Но у меня теперь не стало «Лунной сонаты». Я не могу подниматься к звёздам.
- Когда я была ростом с тебя, мне казалось, что смогу дотянуться до звёзд. Теперь понимаю, что это невозможно.
Я снял варежки и ладонями погладил ствол сосны. Вдруг, будто в благодарность за это, к моим ногам упала шишка.
- Красивая шишка,- сказал я,- она будет напоминать о тебе.
Я положил шишку в карман и задумался: что бы такое оставить на память о себе. Тут в голову пришла мысль, которой я обрадовался.
Лыжной палкой я написал на снегу: «Не скучай. Я обязательно приду. Серёжа».
Домой я возвратился уже в сумерки.
- Где ты пропадал? - спросили мама с бабушкой в один голос.
- На улице.
Бабушка покачала головой и ушла на кухню. Я знал, что она будет поить меня чаем с малиной или с мёдом. Чтобы не заболел.
А мама взяла пальто и стала стряхивать снег.
- Даже в карманах снег,- сказала она и вывернула карманы. На пол упала шишка. Но мама так испуганно поглядела на неё, будто это была не шишка, а змея.
- Серёжа, ты был в лесу? В такую метель?!
Я ничего не ответил. Взял шишку и ушёл в комнату.
НОВОЕ ЗНАКОМСТВО
Перед следующим воскресеньем мама сказала:
- Серёжа, пойдем завтра в лес?
- А Юрий Львович?
- Ну ... если придёт, то лес-то большой. Всем места хватит.
Я ничего не ответил. Но подумал, если придёт Юрий Львович, я не пойду в лес.
Но он не пришёл. Мы надели лыжные костюмы и пошли. Я взял обе пары лыж и сказал, что понесу сам.
Мне было легко и радостно. День был солнечный.
Весело похрустывал под валенками снег. Прыгали воробьи на дороге. Они о чём-то судачили, перебивая друг друга.
Я пожалел, что в карманах не оказалось никаких крошек. Мы были ещё далеко от леса, когда из-за кустов показались двое лыжников. Один в чёрном костюме, а второй, поменьше ростом, в красном. Тот, что в чёрном, стал махать нам рукой.
Мама заспешила навстречу, и я сразу догадался, что это Юрий Львович, Значит, меня обманули! Даже не обманули, а предали. И кто? Мама, которая ненавидела ложь. Я же всё понял. Они договорились встретиться.
- Серёжа-а,- сказала мама каким-то больным голосом.
Я оглянулся. Она стояла, закрыв рукавичкой рот, и глаза были испуганные. Я, конечно, не ушёл.
К нам подъехал улыбающийся Юрий Львович.
А позади ехала девчонка в шикарном спортивном костюме. К тому же она была в ботинках, и мне стало стыдно за свои подшитые валенки.
- Танечка,- сказала ей мама,- ты прекрасно играла. Тебя и Тимофея решено послать 'на областной конкурс.
Меня? - покраснела девчонка и прижала к груди лыжные палки.- Папа,- посмотрела она на Юрия Львовича,- это же очень страшно!
Мама обняла её за плечи:
- Конечно, немножко страшно. Но это, наверно, судьба всех артистов.
Я стоял в стороне и думал, что они, оказывается, знакомы. Только мне, дураку, ничего не говорят.
- Серёжа,- спохватилась мама,- познакомься.
Это Таня. Дочка Юрия Львовича. Она учится в нашей музыкальной школе. И вчера на конкурсе заняла первое место.
- По этому случаю,- сказал Юрий Львович с такой широкой улыбкой, словно надеялся за неё тоже выйти на первое место,- мы приглашаем вас с Серёжей в гости.
- Как ты, Серёжа? - поглядела на меня мама.
- Мне всё равно,- ответил я, хотя идти К ним не хотелось.
- Тогда немного покатаемся и пойдём,- обрадовалась мама.
Она с Танькой, как я назвал её про себя, поехали впереди. Я слышал, что разговаривали о конкурсе. Концертах. О Тимофее, которого я не видел, но уже не любил. Подумаешь, знаменитость.
Вот и наша сосна. Но мама на неё даже не взглянула. Ещё бы. Ей теперь, кроме Таньки и Юрия Львовича, никто не нужен. Мне хотелось подойти к сосне, чтобы посмотреть, видны ли слова, которые я писал. Но это была тайна. Поэтому я остановился недалеко от сосны, вроде бы поправить лыжи, и тихо сказал: