Видишь, что получается.
- Серёжа, о чем задумался? - подъехал ко мне Юрий Львович.
- Так ... ни о чём ...
- Хороший У вас тут лес,- сказал он. - А мы можем похвастаться горой. Высо-о-кая. Таня в детстве даже на санках боялась с неё кататься. А теперь что твой горнолыжник.
В самом деле, когда подъехали к горе, Танька, не задумываясь, оттолкнулась палками и понеслась. А мама испугалась.
- Юра,- сказала она и запнулась.- Юрий Львович,- поправилась мама,- зачем вы позволяете Тане кататься с гор. Она может повредить руки.
Я не слыхал, что ответил Юрий Львович. Вернее, не хотел слышать, как они волнуются за неё.
Я мчался с горы, и в моей голове с такой же быстротой проносились мысли, сменяя одна другую. «Они оба её любят. Меня нет. Если я сломаю и руки и ноги, им будет всё равно».
От обиды или от ветра на глаза навернулись слёзы. Я остановился в стороне от Теньки. Вдруг она засмеялась. Я подумал, что надо мной, но, когда глянул на гору, понял, над чем она смеётся. Юрий Львович с мамой съезжали, сидя на лыжах.
- Твой отец боится~- удивился я.
- Выдумал тоже,- обиделась Танька.- Не с таких гор катаемся. Просто не захотел Инну Владимировну одну оставлять.
Теперь я рассердился на себя. Зачем так сказал Таньке. Ведь не Юрий Львович боится, а мама. И я знал это.
- Вот и мы приехали,- сказал Юрий Львович, помогая маме подняться и отряхивая с неё снег.- А теперь к нам.
- Может быть, к нам сначала,- сказала мама,- мы лыжи оставим.
- Лыжи у нас оставите. Я потом принесу их,- сказал Юрий Львович, и мы отправились на авто-бус. Целая команда.
На остановке какой-то старичок сказал:
- Вот примерная семья. Дети и родители отдыхают вместе.
Мне вспомнились бабушкины наставления, когда она внушала, что, прежде чем что-то сказать, надо подумать. Этот старичок говорил не подумав.
Когда мы приехали к ним, Юрий Львович сказал Таньке:
- Ну, хозяйка, что есть в печи - все на стол мечи.
Конечно, никакой печки у них не было. Они жили в таком же многоэтажном доме, как и мы. Но это так уж говорится.
Танька переоделась, и они с Юрием Львовичем ушли на кухню.
Мама спросила, не нужно ли помочь, но он сказал:
- Нет. Вы наши гости. Отдыхайте. Мы управимся.
Войдя в комнату, я сразу обратил внимание на портрет. Он был большой и висел против двери. Поэтому я сразу очутился лицом к лицу с женщиной на портрете. Она была красивая. Смотрела задумчиво прямо в глаза и была словно живая. Я не мог оторваться от её взгляда. Мама тоже остановилась перед портретом.
- Это мама,- сказала Танька, ставя на стол вазу с яблоками.
После, когда мы возвращались домой, мама всю дорогу молчала, будто меня не было рядом.
- А Танька над тобой смеялась,- зачем-то сказал я.
Мама сначала даже не слышала, что я разговариваю с ней. Видимо, так далеко была от меня в своих мыслях. Но мои слова всё-таки преодолели это расстояние, и мама спросила:
- Ты что-то сказал?
- Танька смеялась, когда ты съезжала с горы,- повторил я.
- Да, это в самом деле было смешно,- сказала мама.
Удивительно. Она прощала Таньке всё.
Вечером мама разговаривала с бабушкой. Сказала, что видела у Юрия Львовича портрет его жены и что она просто красавица и Таня удивительно похожа на неё.
Бабушка сказала, что маме на свою внешность обижаться грех.
- И всё-таки я не смогу выйти за него замуж,- сказала мама с сожалением.
- Но ведь она умерла,- сказала бабушка.
- Понимаю,- вздохнула мама.- А вот поглядела на неё, и вроде что-то надломилось во мне.
Я, конечно, обрадовался, что мама раздумала выходить замуж. Но в то же время испугался. Что могло в ней надломиться? Вспомнилось почему-то сломленное дерево в лесу. Оно ведь погибло. Вот так, наверное, и люди. Сломается что-то внутри - и нет человека. Остаются одни портреты.
Я со страхом стал прислушиваться к разговору на кухне.
- Побыла сегодня у них,- говорила мама,- и почувствовала, понимаешь, почувствовала её присутствие во всём. Во всех вещах. И в них - в девочке и самом Юрии Львовиче.
- Что и говорить,- сказала бабушка,- даже слова из песни не выкинешь, не то что человека из памяти. Только одними воспоминаниями не проживешь. По себе ведь знаешь.
- А дети!
- Дети вырастут и поймут. А в общем, решай сама. Она замолчала. Я пошёл на кухню. Будто напиться. Мама уже лежала на диване, заложив руки за голову. Видно решала, как быть.
ЧТО ЗНАЧИТ ЛЮБИТЬ
На другой день, даже на уроках, я думал о том, что решила мама. Может быть, я и смирился бы с тем, что с нами будет жить Юрий Львович. Но теперь, когда я узнал про Таньку, выходить маме за него стало просто немыслимо.
Чтобы Танька всё время вертелась перед глазами. Какая это будет жизнь. Сплошная мука. Девчонки в классе-то надоели. Вечно пищат. Воображают. Ещё и распоряжаться вздумают. Да она и бабушке-то надоест.
Конечно, мама всё поймёт и скажет об этом Юрию Львовичу. Эта мысль меня успокоила.
Вечером, когда пришёл Юрий Львович, я приоткрыл дверь, чтобы все было слышно.
Понятно, подслушивать нехорошо. Но это был исключительный случай. Ведь дело касалось и меня. Но бабушка была иного мнения и плотно прикрыла дверь. Я, как говорят, весь превратился в слух, но слышал только отдельные слова.
Что-то говорили про Таньку. Про меня. Про какой-то трудный разговор. И ещё про обмен квартиры. Так что я ничего не понял. Но, поскольку мама опять куда-то ушла с Юрием Львовичем, я подумал, что она всё-таки пойдёт за него замуж.
Поэтому, когда бабушка позвала меня ужинать, я ничего не ответил и отвернулся к стене.
Бабушка села ко мне на кровать и сказала:
- Ты не любишь свою мать.
От такой несправедливости я чуть не задохнулся, вскочил и начал орать прямо бабушке в лицо:
- А она ... она меня любит?! Да? Ей нужен только Юрий Львович да его Танька. Ну и пусть ... пусть живёт с ними.
Больше я не мог говорить и заплакал.
- Почему только с ними, когда можно жить всем вместе,- сказала бабушка.- От этого её любовь к тебе не изменится.
- Как же ... не изменится ... - сказал я уже более спокойно.- Она и теперь только на Таньку и глядит, как бы она ручки-ножки не поломала, когда с горы катается.
- Серёжа, ты веришь в то, что говоришь?
Я вопросительно поглядел на неё.
- Если бы матери пришлось выбирать между тобой и Юрием Львовичем с Таней, ты ведь не сомневаешься, что она выбрала бы тебя?
Я ничего не ответил. Такой хороший вопрос не приходил мне в голову.
Бабушка вдруг, как маленького, стала гладить меня по голове и, как бы противореча самой себе, сказала:
- Я понимаю тебя, Серёжа. Сама когда-то такое пережила.
И бабушка рассказала, как плакала, когда женился её брат. И ушёл от них.
- Он был намного старше меня,- говорила бабушка.- Я-то в школу только пошла, а он уже работал. Кондуктором в поезде. Бывало, жду его не дождусь. Из каждой поездки каких-нибудь гостинцев везёт. А я ему песни пела.- Бабушка грустно улыбнулась и продолжала:- А тут брат женился и ждать стало некого. Только разве в гости придёт. А я не стала дожидаться, сама пошла. Встретили они меня как дорогую гостью. За стол усадили. Угощение поставили. Сами же ушли в сени и вот смеются над чем-то. А у меня слёзы градом в тарелку сыплются. Горько за брата. Вроде бы чужим стал. Разумом понимала, что так и должно быть. А сердце не соглашалось.
Потом бабушка внушила мне, что надо подумать о матери. Уже восемь лет как умер мой отец, а она всё одна. И в кино. И в гости. Подруги её вдвоём, а она всё одна.
- Вот тебе кажется, что ты её любишь,-говорила бабушка.- А ведь если человека любишь, то должен счастья ему желать. Любовь, Серёжа, серьёзная штука. Человек, который по-настоящему любит, думает не о себе, а о том, кого любит.
Бабушка умолкла и думала о чём-то своём. А во мне стали бороться разум и сердце. Разум начал понемногу принимать Юрия Львовича, хотя сердце ещё не соглашалось. Что же касается Таньки - ни разум, ни сердце её не принимали.
Однако бабушкины разговоры подействовали. И когда мама спросила, как я смотрю на то, если Юрий Львович с Теней придут к нам жить, мой разум сказал: «Пусть приходят». А сердце промолчало.
СОН В ЛЕСУ
Кажется, всё зависело от моего согласия. Потому что дальнейшее совершилось очень быстро.
Однажды утром к нам позвонили. Я открыл и увидел незнакомую женщину. Она была такая полная, что занимала весь проём двери. Если она захочет войти, мелькнуло у меня .в голове, то сначала придется снять шубу.
- Мы по объявлению,- сказала она.
Я ничего не понял, но бабушка пригласила заходить.
За спиной женщины стоял мужчина. Оказывается, они пришли смотреть нашу квартиру. Спросили, как-давно делали ремонт. Не текут ли краны.
Как печёт духовка?- спросила полная женщина.
Исправно,- сказала бабушка.- Как раз пирог пекла. Хотите попробовать?
- Я вам доверяю, дорогая,- кивнула женщина и подошла к окну.
- А берёза вам не мешала1 Летом она темнит комнату.
Бабушка пожала плечами, а мне захотелось накри чать, нагрубить и толстой женщине, и бабушке. Как не понимает бабушка, что нельзя меняться квартирой с такими людьми. Они ведь погубят берёзу, которая столько лет тянулась до нашего окна.
Но у мамы с бабушкой были иные заботы. После того как люди сказали, что согласны на обмен, бабушка с мамой приуныли.
- Все-таки боязно. Вдруг не уживёмся?- поглядела мама на бабушку.
- Что делать,- вздохнула бабушка.- Если б знал где упасть - соломки бы подложил.
Из этого разговора я понял, что у мамы и бабушки сердце тоже спорит с разумом.
Но если они в чём-то сомневались, то я знал наверняка, что с Тенькой не уживусь. Только нельзя об этом говорить ни маме, ни, тем более, бабушке.
Поэтому на другой день после школы я пошёл в лес. Я шёл и думал о том, что у каждого человека должен быть друг, которому можно было бы всё рассказать.
У меня был друг Валька. Но, оказывается, даже самому близкому другу можно рассказать не всё. Не мог я сказать Вальке, что мама выходит замуж. Может быть, сказал бы, если б речь шла только о Юрии Львовиче. Но о Таньке ... О Таньке просто язык не поворачивался.
Увязая в снегу, я пробрался к сосне. Она стояла задумавшись. А может быть, дремала, как та сосна, что «на севере диком стоит одиноко».
Я разгрёб снег, сделав что-то вроде скамеечки, подложил портфель и сел.
В лесу было тихо и светло. Он был освещён снегом. Я представляю, что пришёп в царство Снежной Королевы, где всё заколдовано. Даже сосна. Но от прикосновения моих тёплых ладоней она оживает, и я могу с ней разговаривать. Говорю, что мы скоро переедем на новую квартиру, потому что мама выходит замуж. Что с нами будет жить Танька. А мать у неё умерла.
Оказывается, сосна знала, что такое смерть. Это и понятно. Прямо перед ней лежало спиленное дерево
Потом я сидел молча. Было немного грустно. В голову приходили разные мысли. Я представлял себя деревом. Это так трудно. Всю жизнь стоять на одном месте. И жить несбыточной мечтой дотянуться до звёзд.
Я сидел долго, так что холод начал пробиреться за воротник и даже в валенки.
И вдруг я увидел Таньку и моего друга Вальку.
Они бежали по просеке. Негибелись. хватая снег, и бросали друг в друга снежки. Потом они увидели меня и тоже бросили снежком. Я вздрогнул и открыл глаза. Ни Теньки, ни Вальки, понятно, не было. Однако за воротником было полно снега. Я поднял голову. Надо мной качалась ветка. Значит, это сосна сбросила на меня снег. Оказывается, я заснул, а она разбудила. А может быть, ей стало тяжело, и она сбросила с ветки снег.
В НОВУЮ ЖИЗНЬ
С тех пор как мама окончательно решила выйти замуж, в доме появилось полно хлопот. Вытаскивали из шифоньера вещи. Чистили. Вытряхивали. Бабушка целыми днями что-то чинила. Было такое впечатление, будто всё внезапно прохудилось.
Конец этому положила та женщина, что приходила менять квартиру.
- Мы готовы,- коротко сказала она.
- И мы,- ещё короче ответила бабушка.
Этот разговор окончательно повернул меня к новой жизни. И вот я прощаюсь с комнатой, в которой жил с самого рождения. Все вещи уже вынесены. Остаётся лишь то, чего взять невозможно. Стены. Спящая за окном берёза. И тёплая солнечная дорожка на полу, по которой я входил в новый день.
Всё это оставалось. И в то же время, всё это я уносил с собой. В своей памяти. Уносил и самого себя. Не теперешнего, а того, маленького, с бабушкиными сказками, которые заставляли горевать и радоваться.
- Серёжа, ты что, ещё не собрался?- заглянула в комнату бабушка. Но, видно, поняла моё состояние и сказала:- Дай-то бог, чтобы всё хорошо было на новом месте.
У дома бабушка попрощалась с женщинами, и Юрий Львович помог ей сесть в кабину. Сам же легко запрыгнул в кузов.
Мама сказала, что мы с ней поидем пешком, потому что дом, в который переезжали, был почти рядом. И я радовался, что хоть учиться оставался в своей школе.
Новую квартиру я не видел, но из разговоров представлял, какая она большая. Целых четыре комнаты.
Дорогой я понял, почему мы пошли пешком. Маме нужно было поговорить со мной.
Она сказала, что мы с бабушкой будем жить в одной комнате, как в старом доме.
Я, конечно, не возражал. Но, когда узнал, что у Таньки будет огдепьнея комната ... даже остановился. Все привилегии для Таньки.
- Юрий Львович хотел, чтобы в ней жил ты,- сказала мама,- но я считаю, что так будет правильнее. Таня должна привыкнуть к нам. К тому же она занимается музыкой. И ещё, Серёжа, у неё недавно умерла мать.
- Я не собираюсь с ней драться,- сказал я.
Остальной путь мы прошли молча.
ПРАЗДНИЧНЫЙ ОБЕД
Свою женитьбу Юрий Львович с мамой решили отпраздновать в ресторане, куда пригласили своих знакомых. А для нас устроили праздничный обед дома.
В зале накрыли белой скатертью стол и столько всего накупили и настряпали, что хватило бы человек на сто.
Я сидел в своей комнате. Ждал, что меня вот-вот позовут, и чувствовал себя, как перед контрольной. Вообще теперь я старался не выходить из своей комнаты, чтобы не встречаться с Танькой.
- Серёжа, Таня,- крикнул Юрий Львович,- прошу к столу.
- Сейчас,- ответил я, будто был занят каким-то делом.
Когда вышел, Танька уже была за столом и сидела рядом с мамой. Я сел по другую, сторону стола рядом с бабушкой. И стол показался мне границей, которая разделила нас на два государства. Только Юрий Львович был сам по себе. Потому что сидел один, как говорят, во главе стола. И всё-таки он принадлежал к тому государству.
- Ну, поскольку я старшая,- сказала бабушка,- то говорить буду первая.
И бабушка произнесла целую речь. Желала счастья маме и Юрию Львовичу, которого называла Юрой. А также нам с Тенькой. Велела жить дружно, заботиться друг о друге. И ещё говорила, что, если у нас будет ведро воды, мы должны пить её вместе. Будет только капля воды - обязаны разделить между собой. Тогда, по мнению бабушки, у нас все будет ладно.
Юрий Львович поблагодарил её за добрые слова и сказал, что надеется, что в нашей семье все будут счастливы.
Тут с Тенькой что-то случилось. Не то икнула, не то кашель вдруг напал. Я не понял. Она закрыла рот рукой и так низко склонила голову, что стукнулась лбом о край стола. Потом у Таньки затряслись голова и плечи, и она заплакала. Видно, не надеялась на своё счастье.
Все всполошились, принялись утешать Таньку. Бабушка пересела к ней, и я остался один в своём государстве.
Когда Танька успокоилась, Юрий Львович сказал, что у каждого из нас есть грустные воспоминания, но он верит, что впереди у нас будет ещё много хорошего. Он обнял бабушку и попросил разрешения с сегодняшнего дня называть её мамой.
От таких слов я просто обалдел. Неужели сейчас скажет, чтобы я называл его папой?!
Но он этого не сказал. А бабушка ... бабушка с радостью согласилась, чтобы её так называли. И ещё сказала, что стала вдвойне бабушкой, поскольку у неё теперь внук и внучка.