Что бы это могло быть? Ройана не решалась пошевелиться. Она просто стояла и смотрела, как сверкающая пыль все засыпает и засыпает покрытые кровью доспехи. И вдруг она почувствовала, как гнев и ненависть словно улетучились. Почему она сражается? Ведь те воины, что на стенах, — ведь это же братья! Пусть они руководствовались злобой Ан-Рукхбара и выполняли его злую волю — они по-прежнему оставались детьми этой прекрасной страны. Ройана медленно опустила меч. Тут ее взгляд упал на Гаюна, бледное, забывшее о боли лицо которого покоилось на ее коленях. Внезапно ей стало стыдно. Ведь и она убивала этой ночью. Многие мужчины и женщины, на доспехах которых были знаки Ан-Рукхбара, полегли сегодня от ее меча. На глаза женщины навернулись слезы. Я всего лишь человек, пронеслось в голове у Ройаны. У меня нет права распоряжаться жизнью и смертью. Она с отвращением отбросила прочь окровавленный меч. Он с грохотом ударился о стену дома, и эхо многократно повторило этот звук.
Ройана вытерла слезы с лица и огляделась. Эхо все еще звучало на улицах города, и она поняла, что этот бесконечный звон вызван не только ее мечом. Повстанцы у крепостных стен тоже отшвыривали оружие прочь, воины на стенах тоже одновременно роняли свои мечи и луки. Битва прекратилась. Повсюду друг напротив друга стояли обезоруженные противники, которые еще совсем недавно ожесточенно дрались, а теперь удивленно глядели друг на друга.
Рядом с черными воинами пыль сыпалась особенно густо, но полуживые не обращали на нее никакого внимания. Смягчающее действие не достигало их черных душ, но толстый сверкающий слой мешал им двигаться. И все же они ожесточенно продолжали сражаться. И только когда было уже слишком поздно, воины поняли, что происходит, и стали стряхивать пыль со своих доспехов. Но все их старания пропали втуне. Движения их становились все слабее и слабее, пока наконец не прекратились совсем. Словно сверкающие статуи, замерли они на стенах города-крепости, превратившись в груды сверкающего золота.
Так же внезапно, как и начался, странный дождь прекратился, и на улицах Нимрода раздались крики радости.
Первая мысль Ройаны была о своем любимом. Къельт! Где он может быть? Жив ли он еще? Она должна найти его! Ее колени дрожали, когда она выпрямилась и отправилась к внутренней крепости, потому что думала найти его именно там.
Ан-Рукхбар открыл врата в свое измерение. Чистая магия темного мира, находившегося по ту сторону туннеля, струилась через них, окутывая фигуру темного Властителя огненным покрывалом. Сунниваа стояла в нескольких шагах от него внутри огненного вихря, удивляясь, как это она может дышать. На ее коже плясали огоньки пламени, словно маленькие существа, перебираясь на волосы. Она стояла напротив Великого, не чувствуя ни страха, ни удивления. Неужели это смерть?
— Сражайся, Служительница с мечом! — слова Ан-Рукхбара не достигали ее. — Здесь, в центре моей власти, жалкие заклятия друида не помогут тебе. А теперь сражайся!
Сражаться? Верный ли это путь? Ан-Рукхбар ждал, что в этом неравном бою она нанесет первый удар, но Сунниваа чувствовала, что не сможет сделать этого. Долгие годы служения Богине наложили свой отпечаток на ее характер и сделали нападение невозможным.
— Я не могу, — сказала она так тихо, что даже сама себя едва услышала. Но Ан-Рукхбар понял ее.
— Сражайся, говорю я тебе!
Пурпурный взгляд его глаз, казалось, проникал на самое дно ее души. В нем поднималась злая разрушительная сила, требуя выхода. Казалось, все тело Ан-Рукхбара состоит из чистой энергии, разразившейся в одной молнии, нацеленной в Сунниваа.
Возможности отразить нападение у нее не было, равно как и уклониться. Луч коснулся ее, и от взрыва, казалось, мясо отделится от костей. Но она даже не покачнулась. Ни одним движением не выдала она всей испытанной боли. Когда боль наконец стихла, она почувствовала себя странным образом немного сильнее, словно луч, который должен был ее уничтожить, придал ей новых сил.
— Нет! — услышала она рычание Ан-Рукхбара. Он с недоверием глядел на бесстрастное лицо Сунниваа, и гнев его превратился в необузданную ярость. Он, не останавливаясь, стал бить по Сунниваа. Удар за ударом, все быстрее и быстрее. И даже когда он понял, что не может уничтожить ее, он не остановился. Слишком уж бушевала в нем ярость.
— Я уничтожу тебя! — грохотал его голос, но с каждым ударом сил у него все убывало и убывало, однако он продолжал атаковать, потому что сдаться ей было для Ан-Рукхбара невозможным.
И только когда бушующий огненный вихрь стал понемногу терять силу и за огненными стенами вновь стали проступать очертания тронного зала, Ан-Рукхбар заметил оранжевую пульсацию в сжатых кулачках Сунниваа.
— Нет, НЕТ! — закричал он, и жуткая гримаса, исказившая его и без того уродливое лицо, выдавала ужас и страх.
— Да! — решительно ответила Сунниваа. Голова ее болела, кожа горела, словно от ожогов, но на ее губах заиграла слабая улыбка. Удар за ударом собирала она силу темного Властителя в маленький амулет. И теперь, когда силы Ан-Рукхбара истощились, она подняла руку и направила амулет на огненное кольцо над черным троном.
— Неранбарс-кар-нум. Сорлум-диза! — Кто научил ее древним словам? Они просто сами собой выплыли откуда-то из глубин ее души, словно были многие лета заперты в каком-то отдаленном уголке ее сознания, ожидая этого мгновения. Мощный оранжевый свет вылетел из амулета, объединяясь со слабым красноватым свечением вокруг трона.
Когда Ан-Рукхбар понял, что вся энергия, которую он бросил на уничтожение Сунниваа, внезапно обернулась против него, он сделал последнюю отчаянную попытку предотвратить неминуемое. Ужасным жестом он поднял руки и обрушил на Сунниваа всю свою ненависть и злобу. Из-за энергий, брошенных на это действие, его образ на мгновение померк. Но они не достигли Сунниваа, мягко поглощенные амулетом.
— Адонна-сидо Сарумма, — губы Сунниваа легко произносили незнакомые звуки, словно она никогда не пользовалась другим языком. Подымающийся вихрь охватил Ан-Рукхбара. Его фигура съежилась, потом вытянулась, словно он изо всех сил боролся против сильного течения, но у него больше не было сил противостоять вихрю. Его тело все глубже засасывало в открытые врата, но ноги его все висели над черным троном, словно застыли в камне. Наконец он исчез, остался только последний пронзительный крик, эхом зазвучавший в тронном зале. Потом и эти последние остатки его силы исчезли, и вихрь унес его с собой.
Амулет тоже вырвался из рук Сунниваа. Она испуганно вскрикнула, пытаясь удержать его, но рука ее схватила пустоту. Затаив дыхание, она наблюдала за тем, как ее талисман несется к вратам, чтобы оказаться поглощенным огненным кольцом. Но до этого дело не дошло. На расстоянии ладони от потолка тронного зала амулет застыл, и из него полился луч мягкого света. Сияние становилось все больше, пока не стало равно величине огненного кольца и, словно крышка, закрыло отверстие в потолке, а вместе с ним и то измерение. Сунниваа как зачарованная глядела, как отверстие становилось все меньше и меньше, пока наконец не исчезло совсем. Потом тронный зал закружился вокруг него. В глазах замелькали разноцветные полосы, голова закружилась, и девушка обессиленно осела на пол.
— Возьми его, он твой! — слова Анторка пробились через пульсирующий шум в ушах. Сунниваа заморгала и открыла глаза. Первое, что она увидела, был ее амулет, лежавший на полу на расстоянии вытянутой руки от нее. Дрожащими руками схватила его Сунниваа, но камень был холоден как лед.
— Холод обманчив. Сила камня не погасла! — казалось, Анторк читает ее мысли. — Ему потребовалось много силы на то, чтобы закрыть врата, но его ожидает еще одно задание. Возьми его, Служительница с мечом, и храни как следует!
— Я буду… беречь его, — выдавила из себя Сунниваа, с трудом успевая следить за словами друида. Еще одно задание? Она хотела спросить друида об этом, но ее голос настолько охрип, что говорить она не могла. Сила огня оставила после себя сильную жажду, и горло ее словно высохло. Придется подождать с вопросами, пока ей не станет лучше. Она осторожно поднялась и поглядела на друида, парившего в нескольких локтях от трона.
— Спасибо за заклинания… — Сунниваа закашлялась. — Без них…
— Ты не должна благодарить меня за это, — перебил ее друид, подняв руки, словно защищаясь. — Даже я не знал слов, которые пробуждают магию амулета. Нет, за все это ты должна благодарить только Благую Богиню, которая дала тебе эти слова в дорогу, избранную ею для тебя, — он улыбнулся Сунниваа. — Никто, кроме тебя, не смог бы сделать этого, Служительница, — торжественно сказал он.
Сунниваа слабо кивнула и медленно оглядела тронный зал. В широко распахнутых дверях тронного зала собралось огромное количество народа, не решавшегося войти внутрь. Их почтительные взгляды были устремлены на Сунниваа. Они молча стояли и чего-то ждали.
Продолжая оглядываться по сторонам, она снова вспомнила все. Ее друзья! Ради Богини! Живы ли они? И хотя ее ноги подкашивались от слабости, она поднялась и поспешила к тому месту, где лежали Наэми и Вейт. Уже издалека увидела она, что молодой командир как раз собирается подняться.
— Вейт, слава Богине, с тобой ничего не случилось, — облегченно вздохнув, сказала она. Ее товарищ только отмахнулся.
— Со мной все в порядке, — тяжело ответил он, но нахмуренный лоб выдавал, что молодой человек немного преувеличивает.
Сунниваа обратила все свое внимание на неподвижное тело Наэми, лежавшее неподалеку у стены.
— Наэми? — но, несмотря на то что она мягко коснулась ее плеча, туманная эльфийка не пошевелилась. На лбу у нее выступил холодный пот, а дыхание было прерывистым и неровным.
— Боюсь, ей досталось больше, чем мне, — Вейт подошел к девушке, указывая на ногу эльфийки. Снова открылась не успевшая зажить рана, началось сильное кровотечение. Правая рука тоже была неестественно вывернута, и ее положение не предвещало ничего хорошего.
— Нужно немедленно отнести ее к целительницам, — решила Сунниваа и подозвала двоих воинов, находившихся среди любопытных, которые столпились в дверях.
— Принесите носилки и отнесите эльфийку к целительницам, — велела она мужчинам, которые еще утром были ее врагами. Воины повиновались, не раздумывая, и поспешно вышли из зала, чтобы как можно скорее принести носилки.
— Тебе лучше тоже пойти к целительницам, Вейт, — заметила Сунниваа, когда из зала вынесли Наэми. Она обеспокоенно провела по напухшему плечу своего товарища. Даже от ее мягкого прикосновения он вздрогнул.
— Да, пожалуй, стоит, — улыбка получилась вымученной. — Но в таком случае ты должна сопровождать меня, — сказал он, указав на множество ожогов, всюду покрывавших кожу Сунниваа там, где она не была защищена от огня Ан-Рукхбара.
Девушка поглядела на свои руки и ноги и испугалась. Заботясь о своих спутниках, она совершенно забыла о собственных ранах. Она и сейчас не ощущала боли, хотя ожоги выглядели довольно серьезно.
— Ты прав, — сказала она. — Нам действительно стоит пойти к целительницам.
Опираясь на здоровую руку Вейта, Сунниваа встала. Она по-прежнему чувствовала слабость, и даже от небольшого усилия, потребовавшегося ей, чтобы встать, у девушки закружилась голова. Обрадованная тем, что Вейт находится рядом, она приняла его помощь. И вдруг она вспомнила. А где Анторк? Она огляделась по сторонам, но друида и след простыл.
Когда Вейт вывел Сунниваа из тронного зала, люди почтительно расступились перед ними. Многие из них видели поединок Сунниваа с Ан-Рукхбаром и теперь удивленно смотрели на стройную фигуру воительницы, которая, опираясь на руку сына верховного главнокомандующего, покачиваясь, шла мимо них. Несмотря на слабость, она приветливо улыбалась людям, сбрасывая с себя таким образом оцепенение, охватившее ее. Раздалось одно-единственное несмелое «ура!», подхваченное всеми. Вся крепость ликовала, затем ликование вылилось на улицы города. Тале свободен!
Къельт не знал, происходит ли все наяву или же он перенесся куда-то в другое место. Он то и дело моргал, но картина у него перед глазами не менялась. Над ним склонилось любимое лицо в обрамлении медно-рыжих волос, и оно улыбалось ему. Илайя! Во имя Богини! За все эти годы она ни капли не постарела и была так же прекрасна, как в его воспоминаниях. Къельт не мог этого понять. Не обращая внимания на пульсирующую боль в руке, он поднял руку, чтобы коснуться лица возлюбленной. Она снова улыбнулась ему, и ее тонкие пальцы взяли его за руку. Губы ее шевелились, что-то говоря ему, но слов он не понимал. Потом видение исчезло, и мягкие волны сна унесли его прочь.
Когда он снова открыл глаза, видение исчезло.
— Илайя? — все его тело было охвачено страхом. Паническим страхом, что все это было только сном. — Илайя! — снова позвал он. И вдруг она вернулась. Такая молодая, прекрасная, словно пришла прямо из его воспоминаний, она подошла к его ложу и улыбнулась ему.
— Тебе нужно поберечь себя, отец! — сказала она, и глаза ее засветились от счастья. Отец? Как так отец? Къельт удивленно поднял голову и огляделся.
— Илайя? — снова спросил он. Но на этот раз ему ответила Ройана.
— Это не Илайя, — тихо пояснила она, мягко, но настойчиво укладывая его обратно в постель. — Это Сунниваа, Избранная Богиней. Дочь твоя и Илайи.
Невероятность ее слов огорошила Къельта, но на этот раз он справился с подступившей слабостью. У него есть дочь! Это не Илайя стоит перед ним, а ее дочь! Горечь и счастье были в этот миг так близко друг от друга, что он сам не знал, отчего на глаза у него навернулись слезы.
Сунниваа увидела предательский блеск в глазах тяжело раненного бородатого повстанца и взяла его за руку.
— Наэми все мне рассказала, — сказала она. — Я так счастлива, что нашла тебя, отец!
Ближе к вечеру Сунниваа вышла из переполненных покоев целительниц. Къельт и Наэми спали. Къельту придется полежать в постели еще несколько дней, пока не заживут его раны. И даже Наэми, которая горела желанием немедленно отправиться на поиски последних разбросанных по всему миру туманных эльфов, тоже была вынуждена покориться целительницам.
Окрыленная счастливым поворотом событий, Сунниваа шла по городу-крепости. Она нашла своего отца. Даже победа над Ан-Рукхбаром померкла на фоне личного счастья. Девушка чувствовала легкое опьянение, в голове роились сотни вопросов, которые она собиралась задать завтра отцу. Вообще-то она отправилась на поиски Вейта, но ноги сами привели ее в тронный зал. Сунниваа настолько погрузилась в свои мысли, что поначалу даже не заметила, как оказалась перед поврежденными огненными шарами Наэми дверьми. Затем взгляд ее упал на черный трон, и утренние события снова захватили ее.
Сунниваа нерешительно, очень неохотно снова вошла в тронный зал, привлеченная застывшими в безымянном ужасе изваяниями, окружавшими черного монстра.
Войдя в разрушенный тронный зал, она внезапно услышала легкое гудение. Оно было очень слабым и тихим, но таким бесконечно печальным и одиноким, что сердце девушки сжалось от боли.
Помоги нам,отчаянно кричали они. Приди, приди же, избавь нас от этих мук!
Сунниваа огляделась по сторонам. Голоса, должно быть, доносились из-за трона. Она нерешительно подошла ближе. Теперь голоса стали намного громче и внятнее. Приди, Служительница с мечом, подари нам мир,умоляли они. Сунниваа колебалась. Что ей нужно сделать?
Камень, камень,продолжали шептать голоса. О, дай нам его, нам нужно его тепло!
Сунниваа пристально вгляделась в трон. Он стоял перед ней, черный и сверкающий, и, если бы не изображения истязаемых людей, она приняла бы его за обыкновенный черный трон, вырезанный из камня. Его темная страшная аура исчезла, потому что вместе с Ан-Рукхбаром исчезла и мрачная злоба, окружавшая жуткий камень.
Взгляд Сунниваа упал на то место, откуда много дней назад она вынула голову змеи. И вдруг она поняла, что зеленый камень имел ту же форму, что и камень амулета. Она нерешительно протянула руку, сняла амулет с шеи и положила камень в углубление, оставленное камнем.