Она отдыхала на песк?, доставая зонтикомъ или кончикомъ ботинки п?нистую грань разбивающейся волны; она перебирала разноцв?тные камешки, отшлифованные валами, и блестящія ракушки побережья; она сняла перчатки и омочила руки въ прозрачныя воды Чернаго, только по названію, моря. Он? обошли всю, такъ называемую Швейцарію, – нижній берегъ между Среднимъ и Большимъ фонта нами. Съ высокаго обрыва маяка любовались великол?пнымъ видомъ моря; тамъ же пооб?дали, ч?мъ Богъ послалъ, на одной изъ лавочекъ сада, въ непроницаемой лиловой т?ни широко разросшейся сирени и, благодаря частымъ по?здамъ, очутились снова у спуска къ морю, на Среднемъ фонтан?, когда солнце еще было довольно высоко.
Солнце-то было высоко, только на него наползала съ запада черная, грозная туча… А В?р? Аркадьевн?, между т?мъ, еще хот?лось зд?сь остановиться. Маша разсказывала ей о какихъ-то старик? и старушк?, жившихъ много л?тъ зд?сь, въ пещер?, точь-въ-точь, какъ Пушкинскіе: «у самаго синяго моря!..» Такъ вотъ, ей очень хот?лось посмотр?ть на нихъ и ихъ необыкновенное жилье… Маша ув?ряла, что это «сейчасъ тутъ, рукой подать…» Куда ни шло!.. В?дь ужъ долго, можетъ быть никогда, не дождаться такого вольнаго дня. Ужъ заодно набраться впечатл?ній… Черезъ часъ какой нибудь снова пройдетъ паровикъ и къ семи, восьми часамъ она будетъ дома.
Сказано – сд?лано! Барышня и горничная вышли изъ вагона и направились прямо по высокому берегу, къ обрыву.
Маша шла, диктуя дорогу, ув?ренно.
…Вл?во, на высокомъ выступ? берега, сид?лъ какой-то господинъ..
– Очень рада гостямъ, милости просимъ!.. Отдохнуть не угодно-ли? Я стульце вынесу.
– Благодарю васъ. Не трудитесь! – едва нашлась выговорить В?ра.
Она была, вообще, мало знакома съ житьемъ– бытьемъ народа. Но это полувоздушное жилище въ земляной нор?, на высот? двадцати саженей, въ виду лишь неба да безбрежнаго моря ее поразило!.. Она заглянула въ пещеру за дверью. Тамъ были прилажены дв? койки, одна пустая, другая покрытая неказистой постелью; въ одномъ углу доска для кое-какой посуды, въ другомъ – потемн?вшая икона съ теплившейся передъ ней лампадкой. Меблировка завершалась деревяннымъ сундучкомъ и крохотной жел?зной печкой. Натуральныя ст?ны были кое-гд? покрыты картинками изъ старыхъ иллюстрацій и модныхъ журналовъ. Все было чисто, даже ситцевая подушка и теплое од?яло, сшитое изъ кусочковъ ситца, прикрывавшее с?нникъ да старенькій полушубокъ, служившіе постелью. Въ натуральныхъ же с?няхъ, подъ сводомъ, стояла кадушка съ водой, таганокъ, ведро, метла, да кучка углей, прикрытая разбитымъ ящикомъ.
Старуха вынесла грубо сбитую скамейку, смахнула съ нея пыль фартукомъ и еще разъ попросила барышню прис?сть, отдохнуть.
Маша, между т?мъ, прислонилась къ ст?н? и спросила:
– А что-жь это, бабушка, ты нын? одна?.. Гд? же старикъ-то твой?
– А нын?шней зимою скончался, царство ему небесное!.. Какъ разъ это о Николинъ день прихворнулъ что-то съ вечера, а къ утру и Богу душу отдалъ.
– Ишь ты!.. И никого тутъ у васъ не было при этомъ? Одна ты?.. Никто ему помощи не далъ?
– И-и!.. Какая у насъ помощь, д?вушка? Богъ съ тобою!.. Не пришло бы ему поры – и самъ бы еще отошелъ; а какъ часъ насталъ и послалъ Богъ по душу, – ну и скончался!.. Да тихо такъ, Господь съ нимъ! Я и не слыхала, какъ отошелъ… Уморилась я съ нимъ съ вечера; вьюга была, сн?гъ. Я печку-то растопила, – спасибо, добрые люди подарили намъ осенью печечку эту самую; а то, допрежде того, таганомъ мы съ нимъ въ холода пробавлялись, никакъ не возможно было согр?ться. А тутъ, я растопила ее жарко, да такъ-то сладко уснула, что чудо! На зар? просыпаюсь, слышу – смиренъ старикъ. Ну, думаю, полегчало знать: уснулъ!.. А какое уснулъ? Какъ разъясн?ло, я встала, да къ нему: а онъ-то ужъ холодный!.. Насилу од?ла я его, да расправила, на койк?… А то и въ гробъ не уложить-бы.
– Значитъ, спокойно старичекъ померъ?..
Тихо?..
– Должно быть тихо… А можетъ, что и сказывалъ передъ смертью, да ослабъ, кричать не въ моготу было, – я и не слыхала… Тутъ, в?дь, крикомъ кричать надо, когда море разбушуется. Мы съ нимъ, отъ этого реву да плеску, совс?мъ глухіе стали. А въ ту ночь такая вьюга была. Волны да в?теръ шум?ли ужасти какъ. А я, на б?ду, уснула кр?пко…
«И какъ это все просто, Боже мой! – размышляла княжна, прислушиваясь къ безхитростнымъ р?чамъ старухи. Живутъ словно птицы, всю жизнь проводятъ въ какой-то нор?; умираютъ – безпомощно и не ропщутъ!.. Не жалуются, – такъ и быть должно… Вотъ жизнь! Вотъ люди!.. А мы-то?.. Да запри насъ на три дня въ такое подземелье, такъ мы-бы пропали!»
– Ну и какъ же ты справилась, бабушка, какъ онъ померъ?.. По сн?гу-то, по морозу, чай трудно было?
– Что-жъ д?лать?.. Сходила я къ батюшк?, прислалъ онъ гробъ, да двоихъ людей; сос?ди пришли тоже на помощь, къ вечеру и схоронили. А что сн?гъ, такъ мы ко всякой погод? привычны! Не даромъ двадцать л?тъ прожили въ этой хатк?.
– Двадцать л?тъ?!. – вскричала В?ра.
– Такъ, милая барышня. Двадцать л?тъ съ полугодомъ ровнехонько минуло, какъ мужъ ее своими руками выдолбилъ.
– Но зач?мъ-же?.. Неужели вы были такъ б?дны, что не могли жить хоть въ лачужк?, да съ людьми?
– А на что намъ людей?.. Богъ съ ними!.. Отъ нихъ мало добра, а больше горя мы видывали. Прежде мы, какъ въ Одессу пришли, на Молдаванк? много времени жили, а посл? сюда перебрались… Оно и по б?дности нашей, и по работ?, по мужниной, зд?сь намъ было жить сподручн?й. Старикъ мой былъ каменоломъ промысломъ. Вотъ онъ отсюдова камень вырубалъ, да свозилъ на продажу, и вырубилъ себ? эту пещерку… Намъ тутъ хорошо жилось, пока въ силахъ онъ былъ. А вотъ, какъ оставить работу пришлось, да жить чуть что не однимъ подаяніемъ, – тутъ тяжеленько стало!.. Да и то свыклись! И свыклись, и добрые господа насъ не оставляютъ… Особливо дачники зд?шніе, дай имъ Господи здоровья!
В?ра Аркадьевна нащупала въ карман? портмоне; но, съ непрывычки, ей сов?стно было ни съ того, ни съ сего, вынуть и дать ей денегъ.
«Уходя положу на лавку, она и возьметъ ихъ», – р?шила она.
Пока барышня засматривалась на море, удивительно быстро м?нявшее цв?та и осв?щеніе, горничная продолжала свои распросы и «бабушка» словоохотливо разсказывала ей всю однообразную свою жизнь.
Не по своей, а по господской и родительской вол? шла она замужъ шестнадцатил?тней д?вкой за челов?ка л?тъ подъ сорокъ. Потомъ стерп?лась и сжилась съ нимъ до того ладно, что какъ погор?ли они и кр?пко об?дн?ли, она свово старика не разлюбила, а пошла всл?дъ за нимъ, на заработки. Пришли они въ Одессу; строилась она тогда, рабочіе были нужны, хорошо оплачивались, а жизнь, въ т? поры, очень дешевая была. Посл? – куда! Вдесятеро все дороже стало; а что ужъ нын? д?лается, – люди сказываютъ, сама она ужъ много л?тъ въ городу не бывала, – такъ и не приведи Богъ!.. Совс?мъ б?дному челов?ку житья н?тъ. И воровство, говорятъ, озорничество завелось – б?да какое!..
– Вотъ то-то же! И не страшно теб? зд?сь жить– то одной, бабушка?
– Ни чуточки!.. Чего же бояться? Взять у меня нечего; челов?къ я убогій, старый; ото вс?хъ въ сторонк? живу: зла никто на меня не можетъ им?ть…
Кому и за что меня обижать?.. Да ко мн? мало кто и ходъ знаетъ. Вотъ л?томъ еще меня частенько господа нав?щаютъ; а что зимой, – я другой разъ по м?сяцу людей не вижу. Разв? что рыбаковъ. Заходятъ ину пору, такъ они же меня рыбкой над?лятъ; а то и хл?бца, крупъ какихъ, чего попрошу, они мн? отъ сына, изъ городу, доставляютъ…
– А у тебя и сынъ есть? Зач?мъ же ты съ нимъ не живешь?
– А зач?мъ я буду у него заработки отымать? Онъ тоже, поди, не въ богатств? живетъ, да и свою семью им?етъ. А мн? и зд?сь, благодареніе Богу, живется не по гр?хамъ… О-хо-хо!..
Она сокрушенно и продолжительно вздохнула.
Н?ту!.. Меня зд?сь никто не обидитъ и сама я къ своей хат?, да къ морю привыкла. Я бы, кажется, теперь не смогла бы въ дом?, взаперти, промежду ст?нокъ жить… То ли д?ло зд?сь! Солнце раннимъ утречкомъ тебя будитъ; м?сяцъ вотъ, всю ночку св?титъ, вотъ какъ теперь… Ишь, благодать какая!.. Н?ту! Зд?сь мн? хорошо. Зд?сь состарилась, – зд?сь и умру!
III
В?ра Аркадьевна давно любовалась чудной картиной, на которую указывала старуха. Изъ углубленія скалы, гд? он? сид?ли, открытое море и часть небеснаго свода являлись, по истин?, какъ въ рам? картина. Черная туча, въ которую солнце только что с?ло, уже выплыла на полъ-неба, но имъ ея не было видно; однако тихое, только что сине-зеленое море, изъ– за нея уже потемн?ло. Все-же тишина была полная, когда изъ-за морской глади показался яркій краешекъ луны, огненно-красный. Востокъ вспыхнулъ, какъ въ пожар?, и вся водная пелена перер?залась багровымъ столпомъ… Но, по м?р? того, какъ она всплывала, полная, кровавая и, всплывая, сама бл?дн?ла, – потухало и ея зарево. Небо и вода переходили изъ багрянца въ алый цв?тъ, потомъ въ св?тло-оранжевый и, наконецъ, въ золотисто-туманный, изъ котораго разсыпались снопы брилліантовыхъ искръ и лучезарнымъ путемъ разстилались до самаго берега.
Рыбачьи лодки, парусныя яхты были разбросаны по необъятной глади и, когда он? входили въ полосу св?та, то такъ отчетливо на ней выр?зались, что въ ихъ черныхъ силуэтахъ можно было сосчитать вс? снасти.
Ничего величественн?е и прекрасн?е этой оригинальной картины никогда не видывала и представить себ? не могла св?тская барышня, взросшая въ гостиныхъ, въ подстриженныхъ цв?тникахъ и паркахъ.
Она стояла и смотр?ла, какъ очарованная! Вн? себя отъ восхищенія, забывъ все окружающее, она уже не слышала монотоннаго голоса старухи и вопросовъ своей камеристки, какъ вдругъ ее привелъ въ себя сильный трескъ и яркій св?тъ молніи, разорвавшій, надъ головой ея, край тучи, выползшій изъ-за горы.
Въ ту же минуту съ запада пронесся сильный порывъ в?тра, лунное сіянье заколебалось и миріады блестокъ заходили по зарябившемуся морю…
– Ай, батюшки! Никакъ гроза? – спохватилась Маша. И дождикъ!.. Вотъ б?да!
Въ самомъ д?л?, прежде ч?мъ В?ра ясно сознала, что кругомъ нея творится, вс? краски потухли, ясная даль подернулась подвижной зав?сой и тяжелыя капли дождя защелкали по площадк?, по гор?, зачастили въ пространств?.
– Скор?е, Маша! – встрепенулась она. Скор?е б?жимъ! Слышишь?.. Вотъ, кажется, свистокъ паровоза?.. Еще усп?емъ доб?жать.
Но пока она вынимала деньги изъ портмоне, пока прощалась со старушкой, туманъ и шумъ дождя сразу усилились, и все превратили въ хаосъ…
Въ ту же минуту изъ-за поворота скалы, на ихъ узенькомъ балкончик?-террас? показался челов?къ. Онъ согнулся въ три погибели, закрывая собой отъ потоковъ дождя какую-то ношу и только очутившись предъ входомъ въ пещеру, защищенную отъ ливня, выпрямился и весело закричалъ:
– Ну, бабуся! Вотъ я и опять къ теб? за спасеніемъ!.. Видно суждено мн? у тебя въ ненастье гостить.
Онъ вдругъ остановился, разобравъ, въ т?ни свода, постороннихъ лицъ.
М?ста въ этихъ природныхъ с?нцахъ подъ сводомъ было такъ мало, что об?имъ д?вушкамъ пришлось посторониться при его появленьи; но когда вновь пришедшій очутился подъ нав?сомъ пещеры, княжна, а за ней и Маша р?шительно вышли изъ-подъ него, готовясь храбро идти впередъ, несмотря на потоки дождя.
Онъ посмотр?лъ на нихъ въ недоум?ніи и р?шительно сказалъ.
– Неужели вы думаете идти?.. Н?тъ! Бога ради! Это невозможно!
Тонъ его былъ такъ испуганно-уб?дителенъ, что Ладомирская остановилась.
– Но что-жъ намъ д?лать? – неув?ренно произнесла она. По?здъ уйдетъ?
– Да онъ ужъ ушелъ. Надо ждать сл?дующаго. Идти-же теперь, по этой скользкой тропинк? надъ пропастью, – немыслимо! Да посмотрите, какой градъ!
На платформу падали крупныя градины. Вн? защиты скалы градъ зарябилъ частой с?ткою… В?ра невольно подалась назадъ.
– Взойдите, барышня! Взойдите скор?й въ мою горенку! – суетилась старуха. Зд?сь сейчасъ разливное море будетъ. Это ужъ я знаю!.. Сверху потечетъ и съ боковъ нанесетъ дождя и граду. Ишь в?дь, какъ его постукиваетъ! Словно ор?хи падаютъ, право!.. В?дь вотъ, какая напасть вышла!.. Ай-ай-ай! Что тутъ под?лаешь?..
– А и ничего, голубушка, не под?лаешь! – см?ясь, добродушно перебилъ ее пришедшій. Подождать надо, какъ я намедни переждалъ, помнишь? Когда я, въ твое окошечко, море срисовывалъ!..
Онъ вошелъ, согнувшись, въ дверь комнатки и сталъ осматривать свой альбомъ и краски, которые такъ усердно оберегалъ отъ дождя, расположившись на пустой койк?.
– Барышня! – шепнула Маша стоявшей въ печальномъ раздумьи княжн?. А в?дь это тотъ самый, что я фотографщикомъ обозвала.
– А Богъ съ нимъ!.. Что мы теперь д?лать-то съ тобою будемъ?.. Вотъ несчастіе!..
Ей не хот?лось входить въ душную коморку, но потоки воды, обливавшіе открытую часть пещеры, заставляли ихъ отступать въ глубину ея. Старушка усердно устраняла воду метлою, направляя ее въ отверстіе для стока, – но это мало помогало, вода не слушалась ея стараній.
– Взойдите въ горницу, сударыня! – упрашивала она; тамъ порогь, туда вода не заливаетъ.
Д?лать было нечего. В?ра вошла въ комнатку. Молодой челов?къ, при ея появленіи, всталъ и предложилъ ей м?сто на койк?, самъ прис?въ на сундучекъ.
Такъ сразу стемн?ло, что св?тъ лампадки оказывался ярче с?рой мглы, едва обрисовывавшей окошко. Частые удары грома потрясали всю гору и заставляли хозяйку и Машу, стоявшихъ въ дверяхъ, каждый разъ испуганно креститься.
Съ минуту длилось молчаніе; потомъ молодые люди взглянули другъ на друга… Онъ сдерживалъ невольную улыбку; она тоже старалась направить мысли свои на трагизмъ своего положенія, чувствуя однако, что комизмъ его одол?ваетъ… И одол?лъ!.. Оба еще разокъ посмотр?ли на свои жалостныя позы; подумали о смиреньи своего невольнаго безд?йствія, о безпомощномъ положеньи своемъ въ этой подземной норк?, между бушевавшими моремъ и небомъ, гд? все теперь слилось во мглу и хаосъ – и оба разомъ засм?ялись…