— Нюра! Ты где? Это я, Ползун, — негромко заговорил он в окошко.
Тут же показалась, прижав нос к стеклу, зарёванная Нюра.
— Чего это ты плачешь?
— А как же мне, бедной, не плакать?! Меня заперли, а сами к Чёрной Фее для какого-то тайного дела полетели. Ты, говорят, дурочка, сиди, дом сторожи, ты ведь у нас добренькая, ни на одну пакость не способна! Вот я и сижу.
— Нюрочка, не плачь! Ты лучшая на свете девочка-ведьмачиха! Тебе вот и Ворчун с Молчуном привет передали. Знаешь, помощь твоя срочно понадобилась.
— Помощь? — Нюра сразу перестала реветь, разве что носом пару раз шмыгнула да как вылетит в трубу, словно пуля!
— Уф! — проговорила, отдышавшись. — Забыли маманя с папаней, что и я ихнего роду-племени. И к тому же не первый год в школу колдунов хожу. Что мне ихний замок на двери? Тьфу! Так чего надобно-то, Ползун?
— А не побоишься?
— Я?! Да что ты про меня думаешь?! Али не помнишь, как прошлый год оборотней и водяных чертенят гоняла? Они теперь ко мне и подходить боятся.
— Нюра, не обижайся, я знаю — ты очень смелая. Только тут дело такое: девочка одна в Весёлый лес пришла, Галей её зовут. Она не из наших краев, издалека откуда-то. А с ней Принцесса-зайчонок. Помнишь, я тебе рассказывал?
— Помню, конечно! Мне так жалко её. Бедная, бедная Малика!
— Знаешь, Нюра, сегодня Малику можно спасти!
— Как?
— Сегодня единственная ночь в году, когда цветёт папоротник, и можно снять заклятие с Малики.
— Но как?
— Лесной Дух сказал, что это под силу лишь доброй душе из далёких краев. Мы все думаем, что Галя и есть та добрая душа!
— И что теперь?
— А теперь, Нюрочка, надо идти с Маликой к самому большому папоротнику. Только ты знаешь, где он растёт.
— Знаю, конечно! Так бежим скорее, ведь ночь коротка! Времени мало! Хотя вообще это недалеко, за домиком Тихомира, на поляне, скрытой кустами шиповника.
— Как раз у Тихомира и ждут нас друзья! — обрадовался Ползун.
Только, было, двинулись они в обратный путь, как послышался какой-то щелчок. Это открылась крышка незамеченного ими короба. Из короба вылезли ребятишки и таращили глаза на довольно-таки занятную «компаньицу»: Ползуна в белой панамке, толстогубенького и лупоглазенького, в аккуратных башмачках с помпонами на всех своих ножках, и Нюру — симпатичную такую ведьмачиху, с носом-морковинкой, глазками-угольками и улыбчивым ртом «до ушей — хоть завязочки пришей!» «Компаньица», в свою очередь, тоже таращилась на близнецов. А пока все четверо приглядывались к друг другу, послышался жуткий хрюкающий храп. Тут все и увидели Горыныча Лёшу, который безмятежно спал на зелёной травке, «жуя» какую-то приснившуюся вкуснятину.
— Нюра, это кто храп-п-ит т-тут у теб-бя? — почему-то заикаясь и отползая, на всякий случай, подальше от незнакомцев, спросил Ползун.
А Нюра уже пришла в себя и ответила спокойно:
— А это, кажись, Ягов сын — Горыныч. Маманя с папаней собрались за него Клавдюху замуж отдать. Ползун, а это кто же такой с тобой?
— Они не со мной! — Ползун отполз ещё немного назад.
— Не бойтесь нас! — сказала Таня. — Девочка Галя — наша подруга, и мы её ищем. А от Горыныча надо скорее убегать, ведь мы — его сговорный ужин. Он может каждую минуту проснуться!
— Сговорный ужин? Вот бессовестные! Такие славненькие дети! — Нюра даже покраснела от негодования и погрозила спящему Горынычу кулачком. — Ну, бежим, ребята! Как вас зовут-то?
— Саня и Таня. Мы близнецы, брат и сестра. Долго идти-то? — спросил Санька.
— Нет, вон огоньки мигают. Тут рядом. Нужно только до раздельной полосы добраться, да сквозь ели сухие продраться — и никто нам не страшен!
— Правильно Ползун говорит, разговаривать некогда. Шаг замедляют разговоры-то! — наставительно заметила Нюра и добавила: — Вот только с Ползуном быстро не получится. Ему бежать никак нельзя. Так что придётся под него подлаживаться. Ничего, как-нибудь доберёмся!
— А может я вас, Ползун, на руки возьму? — робко спросил Санька.
— Конечно, если вам не тяжело, — ответил довольный Ползун и, наклонив голову, смущённо отвел глаза. Санька взял Ползуна на руки, все вместе они, что было духу, помчались из Ореховой Рощи.
НЮРА
А тем временем в домике Тихомира с нетерпением ожидали возвращения Ползуна. Малика сидела у двери и прислушивалась к каждому шороху. Галя рисовала Тихомиру и Зюке корабль на морских волнах. А они радовались, то и дело спрашивая: «А у этого корабля надёжный корпус? А капитан не заснул? А берег очень далеко?» Оказывается, Зюке подарили книжку про морские приключения, и друзья теперь частенько обсуждали своё собственное будущее кругосветное путешествие. Ворчун с братом уже в который раз рассматривали журналы «Мурзилку» и «Костёр». Ожидание томило. Каждая минута была дорога. Все они понимали, что если через пятнадцать минут Ползун не возвратится, Малика останется зайчонком до следующего года. Вдруг зазвонил колокольчик. Друзья все вместе бросились открывать дверь. Каково же было их удивление, когда кроме Ползуна и Нюры, в комнату вошли близнецы Саня и Танюша. Как обрадовалась им Галя! Ведь у неё никого не было на свете, кроме друзей, которые стали для девочки братьями и сестрами. Но некогда предаваться чувствам. Нужно срочно искать самый большой папоротник в Весёлом Лесу! А его, как оказалось, и искать нечего — он прямо за Тихомировым домиком растёт! И точно: всего в нескольких метрах от уютного домика-гриба, на поляне, скрытой от посторонних глаз разросшимся шиповником да высоченными ёлками, цвёл невиданной красоты папоротник. На нём были очень крупные, яркие цветы, которые так н горели в ночи, освещая всё вокруг. Над папоротником летало множество крошечных лесных эльфов, которые кружились и пели:
Из трав душистых лета,
Из всех цветов весны
Иглой любви и света
Мы шьём цветные сны.
А небо — наша крыша,
А лес — родимый дом…
Вы спите, нас не слыша,
Мы кружимся и шьём.
Отгладим и отпарим,
К стежку — еще стежок,
Сошьём — тебе подарим,
Порадуйся, дружок!
АПЕЛЬСИНОВАЯ СТРАНА
Яша не знал, сколько времени находился он во владениях Чёрного Рыцаря, но ему казалось, что очень долго. Мальчик не содержался как пленник. Ему многое было позволено. Властелин царства Мрака жаждал его добровольного прихода в Чёрный Орден и всячески пытался угодить. Яша мог путешествовать по дворцу, рассматривать и перебирать груды драгоценных камней, искуснейшие фарфоровые и керамические изделия, литьё и чеканку. Ему открывались шедевры живописи и скульптуры. В специальные телескопы он смотрел на звёзды, дальние планеты. Много чего повидал Яша у своего гостеприимного хозяина и мог бы повидать ещё больше. Но мальчик тосковал: по умершим маме и бабушке, новым друзьям, по родному весеннему городу, утопавшему в сирени, и наконец, по далёкой незнакомой стране, где жили его двоюродные братья и сёстры. Когда становилось особенно тяжело, он вынимал скрипку и начинал играть. Но недолго изливал мальчик свою тоску в музыке. Появлялась зеленоглазая Га и говорила, не разжимая губ, о том, что Властелин не переносит скрипку, потому что у него появляется тоска. И, что самое ужасное, от Яшиной игры Чёрный Рыцарь делается добрее и начинает чувствовать, как люди! А это недопустимо
для правителя мира Мрака и Теней. Га никогда не обижала Яшу и не пугала его, как Карла. Казалось даже, она немного сочувствовала ему.
— Мальчик, — однажды вкрадчиво начала Га, — Властелин тьмы благосклонен к тебе и надеется приблизить тебя к Чёрному Ордену. Но он желает, чтобы ты был доволен своим положением. А ты скучаешь, печалишься, в то время как многие из смертных дорого бы заплатили за то, что есть у тебя сейчас.
— Есть у меня?! Но ведь я же пленник!
— Ты не пленник — гость. Да, кстати, ты не забыл о перстне? Благодаря ему можешь неплохо развлечься! Пожелай всё что угодно. Если это, конечно, не будет во вред Господину и Чёрному Ордену. Подумай хорошенько: весь мир у тебя на пальце. Выбирай — и в путь!
— А потом?
— Не беспокойся, в положенный час Чёрный Рыцарь вернёт тебя, и ты должен будешь сообщить о своём решении.
— Каком решении?
— Как? Ты уже забыл?! Легкомысленный ребёнок! Ты должен дать согласие верно служить Чёрному Рыцарю в обмен на исполнение любых желаний и бессмертие. А пока слетай куда-нибудь, развейся. И помни: ты невидим для других живых существ. Путешествовать будет лишь твой дух, а оболочка останется здесь.
И Га растворилась, исчезла под куполом-потолком зеркального зала. Яша какое-то время неподвижно смотрел на перстень с изумрудом. Ему показалось, что он слышит музыку и видит кудрявых танцующих детей. Мальчик потёр посильнее камень и сказал, зажмурившись: «Хочу в израильский город Хайфу, или нет, не в сам город, а… в общем туда, где живёт дядя Давид». И всё смешалось, закружилось… Замелькали отблески далёких огней… Воздушный вихрь, словно гребень крутой волны, поднял мальчика и понёс его стремительно сквозь пространство и время, то резко поднимая на невероятную высоту, то вдруг бросая куда-то вниз, затем подхватывал снова и вдруг неожиданно мягко посадил Яшу на покрытую неяркой зеленью землю Израиля. Яша сразу понял это, так как находился среди апельсиновых деревьев на берегу тёплого Средиземного моря. Он вообще никогда у моря не был. Мама собиралась его свозить в Крым, но не успела. И вот теперь море так близко! Яша бежал к ярко-голубой полосе на золотом прибрежном песке. У самой воды он остановился. «Га сказала, что здесь лишь мой дух. Значит, я не почувствую моря? Но ведь я ощущаю прикосновение травинок и тёплую сыпучесть песка!» — подумал мальчик. Раздевшись, Яша вошёл в воду. О! Если бы его друзья могли испытать такое же блаженство! Доброе море обволакивало, обнимало и ласкало мальчика, напевая ему негромкую песню спокойных волн. Море было такое разное: голубое и зелёное, тёплое и в то же время необычайно освежающее не только тело, но и мысли, разум, чувства.
«Хотя, — снова подумал мальчик, — какое же это „тело“? Ведь мое тело находится там, во дворце Чёрного Рыцаря. Но я всё равно ощущаю его! Мне так приятно нежиться на этих чудесных волнах! Должно быть, я лишь для других — невидимый дух. А впрочем, какая разница! Зачем ломать голову? Надо наслаждаться тем, что происходит сейчас».
А происходило, видел Яша, красивое и радостное! Он то просто лежал на спине, покачиваемый весёлой волной, то нырял, а то вдруг стремительно начинал плыть вперёд, будто на соревнованиях в пионерском лагере, где отдыхал прошлым летом. Только в лагере вместо моря была загрязненная всякими предприятиями река Ока, которая в минуты «очищения», когда течение уносило на время пенистую гадость, была очень красива. Яша часто вспоминал её берега с птичьими гнёздами-норками в песчаных скалах, её воды — то серые, спокойные, а то необычайно тревожные с чёрными точками рыбачьих лодок, и старинные развалины таинственного Дудина монастыря на высоком холме, и… Почему же это именно сейчас, находясь так далеко от России, Яша мысленно увидел неухоженную, но всё равно прекрасную реку в зарослях шиповника по обоим берегам?
Внезапный взрыв смеха и весёлые голоса оборвали его мысли. Яша вылез на берег, обсох под горячим, но не надоедливо палящим солнцем и пошёл «на голоса». Апельсиновая роща у самого берега моря была полна детей и взрослых. Все они громко смеялись, шутили и собирали в корзины золотые апельсины. Это было красивое зрелище! Яша подумал, что если бы он умел рисовать, то какая бы получилась замечательная картина! Под ярко-голубым небом в зелени деревьев и трав, среди цветов и маленьких «солнышек»-плодов, свисавших с веток в лучах щедрого солнца, радуются люди: друг другу, хорошему дню и морю, к которому они побегут, как только закончат работу. Дети были в ярких одеждах, тёмноволосые, с весёлыми пытливыми глазами, жаждущие проказ, сказок и приключений.
«Такими и должны быть все дети, — подумал Яша, — счастливыми, не знающими ни несправедливости, ни горя. Как бы я хотел, чтобы все дети на земле веселились и трудились радостно, были любимы и сами любили всех вокруг!» Он вспомнил хмурые лица многих сверстников: старшеклассников, отнимающих деньги у малышей прямо на пороге школы, и учителей, делавших вид, что ничего не происходит. А ещё сирот при живых матерях — Саньку с Танюшей и тихую девочку Галю, с такими жалостливыми глазами. Её глаза, Яша уже не раз ловил себя на этом, были всё время с ним, снились и защищали от страшных дум и грустных мыслей. Но сейчас жизнь была наполнена солнцем, апельсиновым соком и свежестью близкого моря. Яша приблизился к детям. Никто не замечал его появления.
«Всё верно, — убеждал себя он, — я невидим. Что ж, может быть, это и к лучшему?». Мальчик ходил от одного сборщика апельсинов к другому, смотрел и слушал их смех, незнакомую речь с иногда прорывающимися редкими, известными ему от мамы и бабушки, словами. И вдруг Яша понял, что не хочет быть здесь духом! «Я вернусь!» — закричал он им всем. Но никто не услышал его. Яша в отчаянии сорвал листок с апельсинового дерева, спрятал в карман и ещё раз крикнул что было сил: «Я обязательно вернусь сюда! Шолом! Шолом!»
Затем он потер камень перстня и вдруг пожелал дерзко: «Отнеси меня к друзьям!» Завертелся, закружился, завыл воздушный вихрь, подхватил мальчика и… опустил прямо перед грозные очи владыки царства Мрака и Теней.
— Я ведь предупреждал тебя: перстень не будет служить во вред мне. И ещё. Ты не подумал, что если бы обман удался, ты попал бы к своим друзьям духом, а тело твоё навсегда осталось здесь. Вот видишь, я даже помог тебе. Ты просил доставить тебя к друзьям — вот ты и у друзей. Разве я не твой друг?
— Нет! Какой же вы друг?! — неожиданно осмелев, даже с некоторым вызовом в голосе, звонко прокричал Яша. — Друзья делятся радостью и горем, и уж никак не могут держать тебя насильно у себя дома, как в тюрьме. А вы не даёте мне уйти, хотя я прошу только об этом!
— Замолчи, дерзкий мальчишка! Или я брошу тебя Карле! Ты, наверное, забыл, с кем разговариваешь! Я повелеваю всеми силами зла. Власть моя велика. Ещё никто не осмеливался так дерзить мне. Но если ты извинишься и присягнешь на верность Рыцарю Чёрного Ордена, я прощу тебя.
— Нет! — закричал Яша. — Нет! Никогда! Я не боюсь! Ненавижу ваш Орден! Пусть, пусть меня растерзает Карла!
Странно, Яша сейчас нисколько не боялся ни смерти, ни боли. Он повидал апельсиновую страну на берегу тёплого моря, и теперь ему ничего не было страшно. Вот только Галя останется без него, совсем одна в большом и таком сложном мире. Хотя ведь с Галей теперь, кажется, Принц? Так показывала зеркальная стена… Это последнее, о чём подумал мальчик перед тем, как потерять сознание…
И ЯША ЗАИГРАЛ НА СКРИПКЕ
Эй крепко сжал Ирину руку.
— Открывай глаза, мы на месте.
Ира увидела, что находятся они непонятно где. Но то, что это «непонятно где» — страшное, было очевидно. Угнетало и безграничное пространство сплошного серого мрака, и ощущение вечного ненастья поздней осени. Ира и Эй стояли на твёрдой почве. Но это был лишь островок в серой, сырой и бездонной бездне.
— Что это, Эй! Где мы? Неужели Яша здесь?
— Думаю, что да. Во всяком случае, в этом измерении.
— Но где же его искать? Посмотри: кругом мрачно и сыро, клочья серого тумана везде.
— Да, кажется, что этот туман здесь — вместо неба и воздуха, и земли почти нет.
— Гляди, Эй, кто это?
Мимо пролетали люди — не люди, привидения — не привидения, но что-то явно близкое к этому: очертания и формы людей, а вместо крови и плоти — туман, всё та же серая масса. Пролетавшие (а их появлялось всё больше и больше) не имели чётких форм, черт лица и т. д. Нельзя было определить их пол. Все они были в одинаковых саванах, расплывались на лету, издавая чуть слышные стоны и вздохи.