Но, к ее большому огорчению, гнома и след простыл. Она смотрела и туда и сюда — вертела головой во все стороны, но нигде его не было видно. Тут она стала беспокоиться. «Что я буду делать, — думала она, — когда вернется великан и узнает, что я отдала всю его шерсть какому-то незнакомому человечку, а сама даже не спросила, как его зовут?»
Часы проходили, а девушка так и не могла придумать, как ей узнать имя мальчика-гнома или хотя бы откуда он пришел. Она поняла, что сделала большую ошибку, и ей стало очень страшно.
Но вот сумерки начали сгущаться, и вдруг кто-то постучал в дверь. Принцесса открыла ее и увидела за порогом старушку. Старушка попросилась переночевать.
Принцесса была очень добрая девушка и охотно пустила бы в дом бедную старушку, но не посмела — побоялась, как бы великан не рассердился. Она сказала старушке, что не смеет пустить ее переночевать, потому что сама она в этом доме не хозяйка, а простая служанка. Но она все-таки усадила гостью на скамью у дверей, принесла ей хлеба и молока и дала воды помыть усталые ноги.
Принцесса была такая хорошенькая, такая милая и добрая девушка и она до того огорчилась, когда ей пришлось отказать старушке в ночлеге, что та благословила ее и принялась утешать.
— Не заботься обо мне, — сказала старушка. — Вечер теплый, сухой. Ты меня накормила, и теперь я посижу на дворе, а потом посплю где-нибудь у сарая.
И вот старушка доела хлеб, допила молоко и немного погодя легла спать у подножия зеленого холмика, что возвышался над торфяником, невдалеке от хлева.
Но не успела она улечься, как почувствовала, что земля под ней все теплеет и теплеет. Наконец, земля стала такой горячей, что пришлось старушке вскарабкаться на холмик, чтобы подышать свежим воздухом.
Она уже почти дошла до вершины, как вдруг откуда-то из-под земли послышался голос. Кто-то говорил:
Трепли, трепли, растрепывай;
Чеши, чеши, расчесывай;
Пряди, пряди, попрядывай;
Пириглуп, Пириглуп, Пириглуп —
Вот как все меня зовут.
Наконец старушка поднялась на холмик и тут заметила в земле трещину. Из трещины лился свет. Старушка припала к ней глазом, и что же она увидела? Глубоко внизу, в ярко освещенной комнате собрались все гномы Пири. Они сидели кружком и работали с великим усердием.
Одни трепали шерсть; другие ее расчесывали; третьи пряли, то и дело облизывая себе пальцы, чтобы ссучить нить потоньше, а четвертые ткали из пряжи сукно.
По кругу все время ходил желтоволосый мальчик Пири. Он хлопал хлыстиком и понукал остальных работать побыстрее.
«Вот так чудеса! Дивные дела тут творятся! — подумала старушка и поспешила спуститься с холмика. — Надо мне сейчас же пойти и рассказать про все, что я видела, доброй девушке в том доме. Кто знает, а вдруг это ей пригодятся? Когда народец Пири держится поблизости, лучше быть начеку».
И вот она вернулась в дом и рассказала принцессе про все, что видела и слышала. Принцесса так обрадовалась, что, как ни страшно ей было рассердить великана, она позволила старушке переночевать на сеновале.
Вскоре после того, как старушка ушла спать, дверь открылась, и появился мальчик Пири с кусками сукна на плече.
— Вот твое сукно, — сказал он с хитрой улыбкой. — Я положу его к тебе на полку, как только ты назовешь мое имя.
Принцесса была веселого нрава и решила немножко подразнить гпома. Она стала называть разные имена, одно за другим, и всякий раз притворялась уверенной, что назвала настоящее. А мальчик Пири прыгал от радости и покатывался со смеху. Ведь он думал, что она ни за что не догадается, как его зовут, и половина сукна достанется ему.
Но в конце концов принцессе надоело шутить, и она сказала со смехом:
— Ты не знаешь, человечек, кого зовут Пириглупом?
Тут он понял, что она все-таки узнала, как его зовут люди, и так рассердился, что в досаде свалил на пол все сукно и кучу и выбежал вон, хлопнув дверью.
Тем временем великан спускался с холма. Уже темнело, и вдруг он с удивлением увидел, что навстречу ему идет народец Пири. Гномы медленно поднимались на холм, повесив головы, и, как видно, до того утомились, что еле ноги передвигали. Глаза у них были мутные и словно незрячие, а губы так отвисли и скривились, что бедняги стали настоящими уродцами-губошлепами.
Великан спросил, что с ними, а они ответили:
— Мы целый день работали на своего хозяина и совсем из сил выбились. А губы у нас так отвисли потому, что мы то и дело смачивали себе пальцы слюной, чтобы ссучить нить потоньше.
— А я-то всегда уважал женщин, что умеют прясть! — сказал великан. — Хотел, чтоб хозяйка моего дома была хорошей пряхой. Но теперь передумал. Сейчас у меня живет хозяюшка, да такая красотка! И мне вовсе не хочется, чтобы она стала уродиной. А сядет за прялку, испортит себе личико.
И он поспешил домой, опасаясь, как бы алые губки его новой служанки тоже не отвисли, как у гномов.
Но он вздохнул с облегчением, когда увидел, что служанка его стоит у стола все такая же хорошенькая, как раньше, а перед нею лежит целая куча сукна.
— Ты прилежная девушка, — сказал великан, очень довольный. — В награду за твою усердную работу я верну тебе сестер.
Тут он пошел в хлев, снял обеих принцесс с насеста, принес их в дом и положил на ларь.
Младшая принцесса чуть не вскрикнула, когда увидела, как избиты ее сестры, — на них живого места не было.
Но она была осторожна — прикусила язычок и только принялась мазать их раны целебной мазью и делать им перевязки. Мало-помалу старшие сестры ожили и, когда великан ушел спать, рассказали младшей про все, что с ними приключилось.
— Я отомщу ему за его жестокость, — сказала младшая принцесса, и так решительно, что сестры поняли: она говорит не на ветер.
И вот наутро, пока великан еще не встал с постели, младшая принцесса притащила его корзину, уложила в нее старшую сестру и покрыла ее всеми шелковыми занавесками и коврами, какие были в доме, а сверху набросала травы. Когда же великан спустился в кухню, девушка вежливо попросила его оказать ей одну услугу.
Великан был очень доволен ею — ведь он думал, что это она сама наткала столько сукна, — и согласился исполнить ее просьбу.
— Отнеси эту корзину травы моей матери, а то ей нечем кормить корову, — сказала принцесса. — Ты ведь крадешь капусту с нашего огорода, так эта трава будет взамен капусты.
Как ни странно, великан послушался и отнес корзину королеве.
На следующее утро младшая принцесса положила свою среднюю сестру в другую корзину, покрыла ее всеми скатертями и салфетками, какие нашлись в доме, а сверху набросала травы. По ее просьбе, великан отнес королеве и эту корзину, да и не мудрено, что отнес — ведь он уже начал привязываться к своей служанке.
На третий день младшая принцесса сказала великану:
— Я кончу всю домашнюю работу, а потом надолго уйду гулять и, может быть, не вернусь к тому времени, когда ты вечером придешь домой. Но я заранее наберу корзину травы, а ты, пожалуйста, отнеси корзину ко мне домой, как относил вчера и третьего дня.
Великан обещал исполнить ее просьбу и, как всегда, ушел на целый день.
После обеда принцесса обошла весь дом, собрала все кружева, серебро и драгоценности, какие могла найти, к снесла их к корзине. Потом вышла из дому, накосила охапку травы и свалила ее на пол, рядом с вещами.
А когда все приготовила, влезла к корзину, положила поверх себя вещи и прикрыла их травой. Очень трудно это было сделать, ведь сама-то она лежала на дне корзины. И все-таки ей это удалось. А потом она лежала совсем тихо и ждала, что будет.
Вскоре пришел великан, поднял корзину и понес ее старой королеве.
Никого как будто не было дома, поэтому великан поставил корзину у входа и повернулся, чтобы уйти. Но младшая принцесса заранее научила старших, что им надо делать. Они принесли огромный котел кипятку в комнату под крышей, а когда услышали шаги великана, открыли окно и вылили весь кипяток прямехонько ему на голову. Тут великану и конец пришел.
Лорд О'Коу
Было ясное летнее утро, и лорд О'Коу прогуливался по зеленой лужайке невдалеке от своего замка. Настоящее его имя было «лорд О’Колзен», а его потомки доселе носят титул маркизов Эйлса. Однако во всем Эйршире люди называли его «лорд О’Коу» и вот почему: замок его стоял на скале, в которой были пещеры, а в этой местности пещера называется «коу».
Лорд О'Коу был человек добрый и приветливый. Он охотно помогал тем соседям, что были беднее его, и прислушивался к рассказам о чужом горе. И вот пока он гулял по лужайке, к нему подошел маленький мальчик с кувшинчиком в руке. Мальчик попросил у лорда немножко эля для своей больной матери. Лорд погладил мальчика по голове и сказал:
— Ступай на кухню, спроси дворецкого и скажи ему, что лорд, мол, велел доверху наполнить этот кувшинчик элем, самым лучшим, какой найдется в погребе.
Мальчик ушел, отыскал старика дворецкого, а тот выслушал его и повел в погреб.
В погребе стояла бочка особенно вкусного эля — его подавали на стол только самому лорду. Бочку эту открыли недавно, и эля в ней осталось прнмерно до половины.
«Налью мальчику из этой бочки, — подумал дворецкий. — Эль в ней и сытный, и не крепкий — как раз такой, какой для больных полезен».
Он взял у мальчика кувшинчик и подставил его у бочки под желобок. Но — удивительное дело — кувшинчик не наполнялся! Струя эля беспрерывно вытекала из бочки, кувшинчик был маленький — всего на четверть галлона — однако эля в нем набралось только до половины. Эль все тек и тек светлой янтарной струей, огромная бочка уже совсем опустела, а в кувшинчике эля не прибавлялось.
«Что за притча!» — удивлялся дворецкий. Он смотрел на бочку, смотрел на кувшинчик, смотрел на пол — уж не пролился ли эль? Нет, не пролился. Пол в погребе как был, так и остался белым, чистым и сухим.
«Чума его возьми, этот кувшинчик! Заколдованный он, что ли?» — подумал дворецкий, и его жесткие, как ежовые иглы, короткие волосы стали дыбом вокруг лысины. Ведь он больше всего на свете боялся колдунов, ведьм и вообще всякой нечистой силы.
— Ну, малыш, другие бочки я открывать не стану, — проворчал он и возвратил мальчику неполный кувшинчик. — Ступай-ка домой — хватит с тебя и этого. Эль у нашего лорда слишком хорош, чтобы тратить его на такого сопляка, как ты.
Но мальчик не хотел уходить.
— Лорд обещал, что мой кувшин наполнят доверху, — молвил он, — да так и велел сказать тебе. А ведь обещания надо выполнять. Так что я не уйду домой без полного кувшина.
Напрасно дворецкий с ним спорил и даже сердился — мальчик стоял на своем.
— Лорд обещал мне полный кувшин эля, — твердил он. — Не уйду, пока не получу.
Дворецкий не знал, что делать. Наконец он оставил мальчика в погребе, а сам пошел к лорду.
— Не иначе как этот кувшин заколдованный, — сказал дворецкий лорду. — Я в него чуть не целую бочку эля перелил, а он все неполный. Пожалуйте сами в погреб и выгоните вон мальчишку!
— Нет, не пойду, — сказал лорд. — Мальчик совершенно прав. Я обещал дать ему полный доверху кувшин эля для его больной матери. И он получит полный кувшин, даже если в него придется вылить весь эль из всех бочек в моем погребе. Поэтому ступай открой другую бочку.
Дворецкий не посмел ослушаться. Он нехотя побрел в погреб и всю дорогу покачивал головой в тревоге и думал, что господина его, должна быть, то же околдовали. А что мальчишка с его кувшинчиком — заколдованный, в этом старик ничуть не сомневался.
В погребе мальчик терпеливо ждал его, стоя на прежнем месте. Не тратя лишних слов, дворецкий взял у него кувшинчик и открыл другую бочку.
Тут ему пришлось удивиться еще пуще. Едва из бочки вытекло несколько капель, кувшин мальчика наполнился до краев.
— Бери кувшин, мальчуган, — сказал дворецкий, — да не мешкай, беги домой поскорее!
Он был рад-радешенек наконец-то избавиться от этого диковинного кувшинчика.
Мальчик не заставил себя просить. Он вежливо поблагодарил дворецкого за труды, хоть тот и не очень ласково с ним обошелся, и убежал. Тут его и след простыл. Дворецкий потом не раз расспрашивал окрестных жителей, не слыхали ли они про такого-то и такого-то мальчика и его больную мать. Но никто про них ничего не знал.
* * *
Шли годы, и тяжкое горе выпало на долю рода О'Коу. Лорд уехал на войну во Фландрию, а там его взяли в плен и приговорили к смерти. Он был один в чужой стране, и некому было за него даже словечко замолвить. А о бегстве и думать не приходилось.
И вот в ночь накануне казни лорд О’Коу сидел один в темнице и со скорбью думал о своей жене и детях — он уже потерял надежду свидеться с ними. Вспоминал он и свой родной дом — огромный старинный замок на скале, — вспоминал к зеленую лужайку за воротами, всю в ромашках. Здесь он когда-то любил гулять на солнышке летними утрами. И тут он вдруг вспомнил маленького мальчика, что пришел просить у него эля для своей больной матери. Про этого мальчика он давно позабыл, а тут почему-то увидел его, да так ясно, что даже протер себе глаза.
В тот же миг дверь в его темницу бесшумно открылась, и на пороге появился тот самый мальчик. Он ни капельки не вырос — остался точь-в-точь таким, каким был в то давнее летнее утро. Мальчик стоял, загадочно улыбаясь и приложив палец к губам. И вдруг шепнул:
Лорд О'Коу, вставай
И за мною ступай!
Потом сделал знак пленнику следовать за ним. Лорд О'Коу молча встал и пошел за мальчиком.
Мальчик шел по длинным коридорам подземелья, а лорд следовал за ним по пятам. И всякий раз, как они подходили к запертой двери, мальчику стоило только прикоснуться к ней, и она открывалась сама собой. Так они вскоре вышли на вольный воздух.
Лорд не помнил себя от радости. Он уже хотел было поблагодарить своего маленького спасителя, но тот взмахом руки остановил его.
— Садись ко мне на спину, — сказал он. — Пока ты в этой стране, тебе грозит смерть.
Лорд сел к нему на спину, и, как ни странно, мальчик словно и не почувствовал его тяжести. Он поднялся на воздух и полетел над морем и сушей. И вот, казалось, не прошло и мгновения, как они опустились на зеленую лужайку перед замком как раз в том месте, где впервые встретились столько лет назад.
Мальчик повернулся к лорду, положил свою крошечную ручонку на его широкую ладонь и сказал:
Кто сделал другому добро, тому воздадут добром.
Ты пожалел мою мать и вот вернулся в свой дом.
Сказал и сразу исчез.
И с того дня никто его больше не видел.
Черный Бык Норроуэйский
В старину, много веков назад, жила-была одна вдовствующая королева, и было у нее три дочери. Королева была такая бедная, что ей с дочерьми часто даже есть было нечего.
И вот старшая принцесса надумала идти по свету счастье свое искать, и мать согласилась ее отпустить.
— Лучше уж на чужой стороне работать, чем дома с голоду помирать, — говорила она.
Неподалеку от их рамка жила старуха птичница. Она слыла колдуньей, и говорили, будто она может предсказывать будущее. Вот королева и послала к ней старшую принцессу спросить, в какую из четырех стран света ей лучше пойти счастье свое искать.
Птичница жалела королеву и ее красавиц дочерей и была рада подать им добрый совет.
— Тебе незачем идти далеко, милочка, — сказала она старшей принцессе. — Дойди только до задней двери моего дома и выгляни из нее.
Принцесса побежала по сеням к заднем двери старухиного дома, и что же она увидела? Великолепная карета, запряженная шестеркой буланых лошадей, катила по дороге.