— Сдавайтесь! Вы окружены! У вас нет выбора!
При этом он широко раскрытыми глазами посмотрел на следы, которые на потолке оставила пулеметная очередь.
— А ты кто такой? — спросил тот же непонятный тонкий голосок.
— Лейтенант Спичкин,— стараясь говорить басом, отвечал ему Спичкин, а потом поспешно добавил.— И группа захвата!
— Лейтенант? Настоящий лейтенант? — удивленно заговорили тоненькие голоски.— Тогда мы сдаемся.
И перед удивленным взглядом Спичкина промаршировали две боевые курицы с высоко поднятыми вверх крыльями.
Лейтенант сел на пол и оторопело посмотрел на них.
— А вы-то сами кто? — несомненно запутавшись во всем увиденном, спросил лейтенант. Он поправил на голове несуществующую фуражку и судорожно глотнул воздух.
Лейтенант Спичкин подумал, что, наверное, и сам полковник Иван Михайлович еще такого не видел. Глядя на прочерченную пулями линию на потолке, он покачал головой.
— А вы это... за кого? — решил выяснить все напрямик.— Точнее, против кого?
Когда же боевые куры ввели его в курс дела, Спичкин сразу приободрился, откинул в сторону железный прут, поскольку обороняться теперь было не от кого, поднял с пола фуражку, которая как влитая сидела у него на голове, и закомандовал будущим командирским голосом:
— Равняйсь! Смирна-а!
Куры замерли, гордые-прегордые. Наконец они попали в руки настоящего военного человека.
— На первый-второй рассчитайсь!
И пока куры поочередно говорили «Первый, второй, первый, второй», лейтенант Спичкин принимал решение.
Теперь уже он другими глазами оценил подземный бункер. Тоже засунул руку в сокровищницу, где ему попалось яйцо. Только реакция у лейтенанта оказалась иной.
— Часы? Этот тип точно их где-то спер. Пройдет как вещественное доказательство,— и лейтенант отправил их в карман.
А потом схватил под мышки по курице, сел в вомобиль и нажал на красную кнопку «пуск».
12. ГРАЖДАНИН ГРАФ
Оранжевое солнце садилось над парком, когда из грота показался человек в милицейской форме. За ним важно шествовали две курицы.
— Значит, так,— сказал лейтенант, закрывая за собой решетчатую дверь грота. Лицо его посерьезнело, и он произнес: — Старшим группы назначаю...
И дальше у них пошел совершенно военный разговор, в результате которого лейтенант двинулся по аллейке, а курынекуры приготовились выполнять боевое задание.
Между двух берез на том самом месте стоял человек в лаптях. Лейтенант подошел к нему:
— Лейтенант Спичкин,— приложил он руку к фуражке.
Человек смолчал.
Тогда Спичкин достал фотографию.
— Где он скрывается? — строгим тоном спросил лейтенант Спичкин.
Человек сразу понял с кем имеет дело. Форма — что ни говори.
— Граф там.— И человек показал на здание с колоннами.
— Ишь ты, только графьев мне не хватало,— пробормотал лейтенант. Он огляделся и сошел с аллейки, решив незаметно добраться к зданию.
Граф Урванский ужинал. Стол перед ним ломился от яств. Зажгли свечи, граф барственным жестом отослал лишних людей. Огни свечей отражались в бокалах, играли на гроздьях винограда.
— Вот она, моя любовь,— бормотал граф, вгрызаясь в баранину, придавая этому ритуалу таинственное, можно даже сказать, дипломатическое значение.
Отпив из бокала, граф решил закусить гусиной ножкой.
Тут за портьерой послышался грохот, и граф застыл с ножкой в зубах. Через секунду оттуда вылетел лейтенант Спичкин.
Граф стал кашлять, пытаясь освободиться от ножки, которая вдруг превратилась в кляп.
— Нарушаете, гражданин граф,— сказал лейтенант Спичкин, обводя взглядом стол с бокалами и наливками.
— Что? — наконец откашлялся граф.
— Нарушаете,— повторил лейтенант и для вящей убедительности засунул руку в карман.
Граф оценивающе осмотрел его с головы до ног. Под этим взглядом лейтенант поправил фуражку и нахмурил брови, считая, что так у него будет гораздо более взрослый вид.
— Так здесь же указа еще не было,— произнес граф, вытирая жирный рот салфеткой.— Может, желаете попробовать. Интересное, знаете ли, винцо.
— Я не пью!—строго ответил лейтенант.— И не забывайтесь: я при исполнении.
Рука графа, украшенная золотым перстнем, незаметно потянулась по белоснежной скатерти к звонку.
— Не надо, гражданин граф,— сказал лейтенант и угрожающе зашевелил пальцами руки в кармане.— Я так ненароком и выстрелить могу.
Рука с перстнем дернулась обратно.
Граф настороженно потянул носом, повертел рукой бакенбарды, а потом возмущенно затарахтел:
— А в чем собственно дело? Врываетесь. Что-то требуете. Вы по какому, так сказать, праву? У вас и ордер, может быть, есть? Так он не годится здесь! Прокурор, батюшка, у нас другой... Да и вообще, я буду жаловаться губернатору. Он мой приятель. Мы с ним намедни в вист играли.
— Хоть... этому,— нахмурился лейтенант.— Императору жалуйтесь. Вы здесь все заодно.— И он вновь зашевелил пальцами в кармане.
— Да не волнуйтесь вы так,— миролюбиво заговорил граф.— Я же пошутил. Может, присядете. Вот балычок, вот икорка, когда вы там у себя такое поедите.
— Некогда мне тут с вами рассиживаться,— выпрямился лейтенант.— Где наши люди?
И в возмущении он застучал пальцем левой руки по столу. Бокалы тревожно загудели в ответ.
— А вы за ними? — облегченно вздохнул граф.— Так бы и говорили. Мы их вам охотно доставим. Сейчас я распоряжусь.
И рука с перстнем вновь двинулась к звонку.
— Но-но, без рук,— строго сказал лейтенант.— Где они?
— Ну где-где,— со злостью ответил граф.— В тюрьме.
— Так вы пионера в тюрьму посадили.— Лейтенант едва не задохнулся от возмущения.— Собирайтесь! В тюрьму поедем.
— Да я же, любезный, не одет.
— Ничего! — возмутился лейтенант.— Сойдет и так! Считаю до трех!
До трех считать не пришлось. Граф покорно вылез в окно, и они вдвоем зашагали сначала по аллее, а потом и по дороге. Лейтенант шел за спиной графа и поторапливал:
— Посидели бы вы там, так сейчас бы бегом бежали, чтобы невинных людей освободить. Это же надо такое придумать — пионера в царскую тюрьму.
Одинокие прохожие удивленно провожали их взглядом.
К тюрьме они подошли в сумерках.
— Отопри, братец,— сказал граф будочнику.— Я к Ивану Тимофеевичу дело имею.
— Сейчас, сейчас, ваше благородие,— заторопился солдат.
— Без благородий можешь,— оборвал его лейтенант.— Давно уж отменено.
Ворота открылись, и они вошли в тюрьму. Граф в шлепанцах и лейтенант милиции, который покачал головой при виде вытянувшихся во фрунт часовых. Но уже ничего не сказал.
Они стали подниматься к коменданту. Лестница скрипела, но лейтенант все равно помнил, что ни за что на свете он не может достать руку из кармана. Ведь в этой наивной уловке было его спасение.
На пороге их ждал заспанный комендант. Видно было, что он уже лег спать и его разбудили.
Увидев человека в незнакомой форме, он сначала испугался. Но потом, распознав графа, успокоился и вытянул руки навстречу входящим:
— Милости прошу!
«Гражданин граф» и лейтенант вошли в ярко освещенную комнату.
13. ТЮРЬМА
— Какими судьбами, батюшка граф,— радовался комендант, искоса поглядывая на Спичкина.
Граф молча разводил руками в ответ, тоже поглядывая на лейтенанта.
— И что заставило вас в таком виде? — Комендант выразительно посмотрел на халат и шлепанцы графа.
И тут граф подкрутил усы, широко заулыбался, что, наоборот, тревогой отозвалось в сердце Спичкина. Граф явно что-то замыслил.
— Что меня может заставить? — беспечно говорил граф.— А что это вы нам сесть не предлагаете?
— Не надо нам садиться,— строго сказал лейтенант.— Потом насидитесь.
— А я сейчас вот хочу. Не возражаете? — обратился граф к коменданту.
— Помилуйте, батюшка, садитесь, куда пожелаете. Сейчас кофий дадут. Или желаете чего покрепче.
— Желаю! — нагло глядя на Спичкина, принялся распоряжаться граф, вроде он к себе домой пришел. Уселся в кресло коменданта, за его письменный стол. Стал вертеть в руках массивную крышку от бронзовой чернильницы, чем вообще вывел из себя лейтенанта. А заодно совершенно не реагировал ни на какие немые приказы Спичкина, у которого, если честно говорить, то и рука в кармане уже давно онемела.
— Раз желаете, так это мы мигом,— обрадовался комендант.— Эй, кто там, Федор! Принеси нам. И закусить.
Через минуту дверь отворилась и на пороге вырос солдат с подносом.
— А вот и Федор. Ну, ставь и ступай.
На негнущихся ногах Федор поставил поднос перед графом.
И тут граф, истошно вопя: «Хватайте его, хватайте преступника!» — повалился под стол.
Спичкину стрелять было нечем. Он рванулся к двери, но снизу уже поднимались солдаты. К окну — там решетка.
А из-под стола кричал граф:
— Хватайте ниспровергателя государства! Вольнодумца проклятого! Против государя измыслителя!
На лейтенанта набросились сразу с нескольких сторон. И хоть владел он приемами самбо, врагов оказалось слишком много. Что самое обидное, ему таки не удалось, как он ни старался, добраться до графа, чтобы хоть разок съездить того по шее за обман.
На него навалились и связали.
— Молодой такой, а уже ниспровергаете,— с укоризной покачал головой комендант, надевая на голову Спичкину фуражку.
— Пистолет, пистолет у него в правом кармане,— прыгал вокруг связанного граф. Но пистолета, конечно, не оказалось.
— Ах ты...— замахнулся на него граф, и лейтенанта потащили в камеру.
При этом он повторял какие-то совершенно загадочные для солдат слова:
— Часы электронные сломали, черти. Да все равно, тут и батареек то не купишь, универмаг еще не изобрели.
Вскоре его затолкали в камеру. Оглядевшись, он увидел в одном углу мальчика, а в другом бородатого человека в берете.
«Все ясно»,— решил его проницательный шерлокхолмовский взгляд: — Будем знакомиться. Вы, как я понимаю, профессор Персиков, а вы, то есть ты — Алеша.
— Как вы узнали? — заволновались они.
— Интуиция! — поднял палец кверху лейтенант. И все рассказал.
— Эх, чего ж ты в форме в 1860 год сунулся,— покачал головой профессор. Алеша при этом хмыкнул, вспомнив шествие профессора в шубе на июльской жаре.
— Я при исполнении,— отвечал им лейтенант.— Для меня форма — и оружие, и защита. Вот только часы расколотили, чертяки. Цифр не видать, а чего-то мигает. Теперь в гарантию не примут, сам разбил, скажут,
— Нет тут гарантийного ремонта, товарищ лейтенант,— печально сказал Алеша.
— Не дрейфь, парень. Выпутаемся. Мне бы только узнать точно, когда двенадцать часов будет.
— Зачем это вам? — сказал профессор, доставая из кармашка золотые часы на цепочке.
— О,— обрадовался лейтенант.— Теперь все в порядке. Вы только проверьте, идут?
— Мои часы не могут не идти,— обиженно сказал профессор.— Сейчас мы имеем двадцать три сорок пять. Ну, только это по-нашему, а как тут у них, я не знаю.
— Нам не наше время и не нужно,— радостно потрепал Алешу по голове лейтенант.
14. ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ НОЛЬ НОЛЬ
— А часы у вас точные? — все переспрашивал лейтенант Спичкин.— Не спешат?
Профессор в ответ только возмущенно щелкал крышкой.
И вот наступила полночь.
— Так,— сказал лейтенант Спичкин.— 24.00. Как и договорено.
Он подошел к решетчатому окну и пронзительно засвистел. Пробудившийся на секунду часовой во дворе снова захрапел.
Профессор и Алеша с удивлением наблюдали за действиями лейтенанта, который высунул руку наружу и стал во всю размахивать ею.
— В такой темноте — это бесполезно,— сказал профессор.— Вас же никто не увидит.
— Наука, профессор, видит все! — гордо отвечал лейтенант.
И действительно, не прошла и минута, как в ответ на его странные, с точки зрения профессора, действия, к окну подлетели две боевые курицы, их инфракрасное зрение распознало на фоне тюрьмы теплую руку человека.
— Ура! — прыгал на радостях Алеша, пока куры выклевывали остатки решетки.— Мы спасены!
— Тише, тише,— наклонился к нему лейтенант Спичкин.— Ты что же думал — мы дадим нашему советскому пионеру гнить в царской тюрьме?!
— Это что же — вы так сразу придумали? — засомневался профессор.
— Профессор,— ответил ему лейтенант Спичкин.— Все нужно придумывать только сразу. Так меня научил наш полковник Иван Михайлович.
Теперь надо было решать вопрос, как выбраться отсюда, ведь их камера находилась высоко над землей.
Сначала боевая курица вынесла Алешу, державшегося за ее лапки. Затем лейтенанту удалось подсадить профессора, и тот, держась за лапки сразу двух кур, тоже благополучно приземлился. Последним вылетел из камеры лейтенант Спичкин, чей хитроумный план и помог им спастись.
— Теперь вперед! — скомандовал лейтенант, и все вместе они зашагали по дороге.
Когда они дошли до парка, куры поочередно перенесли их через забор. А затем профессор и Алеша остались внизу, а куры понесли лейтенанта к окнам, чтобы он смог обнаружить спальню графа.
То тут, то там в окне возникала физиономия Спичкина, он качал головой и торопил кур дальше.
Граф мирно посапывал в своей огромной кровати с балдахином.
— Гражданин граф,— кто-то бесцеремонно тряс его за плечо.
— А? Как посмели? — вскочил граф, протирая глаза, но потом, увидев Спичкина, опечалился.— Опять вы,— только и смог произнести граф.
— Опять мы,— согласился лейтенант.— Собирайтесь, гражданин граф.
И вскоре граф в ночной рубашке и колпаке вышел на крыльцо, сопровождаемый лейтенантом и двумя боевыми курами по бокам. Он смотрел на звезды и вздыхал, видно, расположение звезд было сегодня самым ужасным за всю его жизнь.
Вместе с непрестанно вздыхающим графом они зашагали к гроту.
— Все ж это мое! — плакался по дороге граф.
— Не ваше, а народное,— поправлял его лейтенант.— А ваше мы вам отдадим, вот только на место доберемся!
15. НАЗАД
Все вокруг было очень красивым. В лунном свете и парк, и статуи казались совершенно иными, таинственными.
— Все в шлепанцах, все в шлепанцах,— запричитал граф.— Хоть бы переодеться дали. Вот один шлепанец я в спешке и потерял.
Все посмотрели на его ноги — одна из них оказалась босой.
— Чего ж вы раньше не сказали? — загорячился лейтенант.
— Раньше-раньше... А кто меня спрашивал.
— Ладно, там вам дадут. Пошли.— И лейтенант стал подталкивать графа к входу в грот.
— Босой я не поеду,— стал изо всех сил упираться граф.— Босым не положено. Это что за законы такие!
Все посмотрели на лейтенанта.
— Мы его быстро найдем,— предложили боевые куры.
— Выполняйте, только чтобы сразу,— скомандовал лейтенант, и куры засеменили назад.
И только они скрылись за пригорком, как граф, совершенно забыв о потерянном шлепанце, рванулся в грот, защелкивая за собой его решетку.
— Стой! Кому говорю! — кричал лейтенант, изо всех сил налегая на решетку.
— Прощайте,— смеялся граф, усаживаясь в вомобиль.— Самое-то главное вы и упустили. Ведь смерть моя не тут, а там, в яйце! Яйцо — в сокровищнице! А вы тут посидите, пока вас жандармы не арестуют.
Профессор пытался полить его из заветной бутылочки, а тот смеялся еще пуще и говорил:
— Я же, профессор, в тот рецепт изменение внес, прежде чем вам книжечку продали. Не крылышко мышки нужно было взять, а ножку! А теперь этим вашим составом можете мою решеточку пополировать вместо лака!
На шум прилетели куры.
— Стрелять? — спросила старшая.
— Отставить,— приказал лейтенант и достал из кармана огромное яйцо, которое он захватил как вещественное доказательство.— То-то я смотрю на часы оно не похоже. Ничего не понять. Ну, сейчас мы тебе покажем.