Шофер затормозил и высунулся из кабины:
— В чем дело?
— Подождите минутку! — взмолился Шурка. — Минуточку только!
— Да что такое?
— Черепаха у нас ползет!
— Опыт проводим… — объяснил Калиныч, а Шурка вкратце рассказал шоферу, в чем заключается их опыт. Шофер оказался умный, не дуралей какой-нибудь, и отнесся к проводимому опыту с пониманием: даже сам вылез из кабины и вместе с ребятами наблюдал за черепахой. А когда подъехала другая машина, он ее остановил:
— Погоди немного… Тут ребятишки опыт проводят…
Другой шофер тоже был хорошим человеком и тоже вылез, чтобы посмотреть, как ползет черепаха…
Потом они, улыбаясь, разошлись по машинам и, помахав ребятам, уехали.
А черепаха, не обращая ни на кого внимания, все ползла и ползла!.. Чем ближе к пруду, тем она сильнее шевелила ногами, хоть не заметно было, чтобы от этого скорость сильно прибавлялась…
— Будем до конца прослеживать! — распорядился Шурка, хотя сопровождать такого пешехода, как черепаха, было очень нудно и, главное, нельзя подогнать, чтоб двигалась побыстрее…
Когда до берега осталось метров двадцать, Калиныч вздохнул:
— Как она стремится… жалко ее!.. Она старалась, ползла, а ее обратно в кадушку…
— Почему в кадушку? — неожиданно для себя решил вдруг Шурка. — Пускай ползет домой!
И всем отчего-то сделалось радостно! И стало еще интереснее наблюдать за черепахой!..
А она доползла до берега, без малейшей остановки вошла в воду и скрылась с глаз…
Ребята посидели у пруда, дожидаясь, не всплывет ли хоть разок черепаха, чтобы оглянуться на своих мучителей, но она так и не всплыла… Наверное, отдыхала на дне после тяжелой и опасной дороги, все еще не веря, что опять очутилась на своей родине.
— У меня тоже такой характер… — сказал Шурка. — Если меня утащить даже в Африку, я назавтра уже дома очутюсь! Не люблю жить в чужом месте!
— А я аж с Северного полюса прибегу! — хвалился Калиныч. — По льдинам!
— И я! — сказал Дед.
— И мы! — воскликнули Зубан и Голован.
Когда шли назад, рассуждая, что сейчас делает черепаха, навстречу из-за угла вдруг появился мальчишка в белой панамке с удочкой в руке. Очутившись нос к носу с Шуркой, он встал на месте и замер от страха. Но на душе у Шурки было приятно, и он сказал:
— Не бойся, не тронем…
Белая панамка моргал и не двигался.
— Ты на пруд? — спросил Шурка самым добрым голосом.
Белая панамка испуганно кивнул.
— Можешь ловить! — разрешил Шурка. — Но смотри! У меня там черепаха посажена… Запустили в пруд, пускай разводится… Ее ты не лови!
Мальчишка опять кивнул и заспешил к пруду, то и дело оглядываясь.
Пройдя еще немного, Шурка сказал ребятам:
— Интересно, как там у Егор Ефимыча? Айда к нему? Раз с черепахой теперь все закончилось, нужно будет помочь поросят до ума довести…
ПЛЕННАЯ НАТАШКА
1
Атака должна была начаться ровно через полминуты.
Командующий Шурка Сурков оторвался от бинокля, в последний раз взглянул на ручной компас, заменявший часы, досчитал в уме до тридцати и выпрыгнул из окопа.
За ним с криком «ура» бросился в атаку личный состав, швыряя на бегу ручные гранаты из земляных комков, разрывавшихся при, ударе о землю почти как настоящие.
Не выдержав такого мощного натиска, противник бросил свои позиции и обратился в паническое бегство по всему фронту.
Разбитых противников преследовали по пятам до самых дворов, куда они попрятались в полнейшем беспорядке. Потом из одного двора выскочил дядька с хворостиной и всех воюющих разогнал.
С жителями улицы Кирпичной — «кирпичами» — Луговая воевала всегда, но ожесточенные бои начались сразу после прокопки между этими улицами траншей для водопровода, когда в распоряжении обеих сторон оказались удобные окопы и неисчерпаемые запасы земляных бомб.
До сих пор бои шли с переменным успехом.
Когда «кирпичи» со страшным криком начинали атаку, то в окопах как-то не сиделось и приходилось поспешно отступать. В родных местах храбрость Шуркиных бойцов необыкновенно усиливалась, а у противника, оказавшегося на чужой территории, вдали от своих домов, наоборот, ослабевала. Тогда, сконцентрировав силы, командующий Шурка бросал свой личный состав в новое наступление, и противник в панике удирал к себе. Так повторялось несколько раз. Поэтому после окончания сегодняшней войны Шуркин отряд торжественно прошел парадным строем на виду у «кирпичей», трусливо наблюдавших парад из укрытий, — чтобы всем было ясно, на чьей стороне победа.
Затем Шурка отвел армию на отдых и переформирование в глубокий тыл, расположенный в Перфишкином саду, в беседке, оборудованной под штаб, где имелись стол со стулом для самого командующего, а длинная скамейка — для рядового состава.
Это место было выбрано потому, что вокруг Перфишкиного сада от сгнившего забора остались одни кособокие столбы и вход был свободный с любой стороны.
Подсчитав потери, командир нашел их незначительными.
Сражаясь в первых рядах, сам он получил небольшую контузию прямым попаданием тяжелого снаряда в голову, отчего земля набилась в волосы и просыпалась за шиворот. У остальных ранения были и вовсе мелкие: царапины, шишки и множество мелких заноз от каких-то неизвестных колючек, по которым в горячке боя ползали и не замечали.
Если среди живой силы потерь не имелось, то в боевой технике насчитывалась одна серьезная потеря: потеряли заслонку, временно изъятую Шуркой из своей печки для использования в качестве щита, так как она имела скобу, куда просовывать руку. Во время одного особо быстрого отступления Шурка забыл ее в окопе, а «кирпичи» унесли к себе как трофей.
— А почему рядовой Марчуков сегодня не присутствовал? — спросил командующий у своего начштаба Калиныча.
— Он дядину книжку читает! — доложил начштаба. — К ним приехал на один день дядя с книжкой, а он хочет всю ее у него прочитать, пока уедет…
— А где наша разведка? — спохватился Шурка, заметив, что только сейчас куда-то девались оба малолетних разведчика, Зубан и Голован, которые активно участвовали в бою, поднося снаряды и устраивая дымовую завесу путем подбрасывания вверх пригоршней пыли для пущего устрашения противника.
В это время из вишенника донеслись их истошные крики:
— Сюда! Сюда! Поймали! Скорей!
Весь отряд поспешил на выручку. В зарослях вишни разведка геройски сражалась с незнакомой девчонкой, неведомо как попавшей в Перфишкин сад. Сильная девчонка уже свалила разведчиков на землю, но они крепко держались за ее руки с обеих сторон и не отцеплялись, как два муравья, поймавших большую муху.
Тут подоспели главные силы, и девчонка очутилась в плену.
Она была худая и увертливая, с круглыми серыми глазами, большим ртом и вздернутым носом.
— Шпионка «кирпичей»! — обрадовался Шурка. — Повели ее в плен!
— Балда! — отчаянно отбивалась и дралась девчонка, метко пинаясь длинными ногами. — Пусти! Пусти, тебе говорят! Я посторонняя!
— Врешь! Повели ее на допрос!
— Пусти, говорю, зараза!
— Она кусается! — взвыл рядовой Перфишка. — За руку меня укусила, дура!
— Не пускай! — командовал Шурка, и пленную, таща за руки и подталкивая в спину, провели в штаб.
— Да она уже и не сильно сопротивлялась, видя, что окружена и схвачена со всех сторон, что даже самому командующему не удалось найти местечка, где прицепиться, чтобы хоть немного участвовать в поимке.
В штабе пленная уселась прямо за стол на командирское место, огляделась по сторонам и фыркнула:
— Ну и штаб! Избушка на курьих ножках! — Потом с интересом спросила: — А что вы теперь будете со мной делать?
Шурка и сам не знал, что теперь делать с пленной, и потому ответил туманно:
— Увидим… Разберемся…
— Будешь теперь у нас в плену! — пригрозил ей Перфишка, но пленная ничуть не испугалась:
— А жить где буду?
— Тут…
— А есть что?
— Мало ли… найдем… — выкручивался Перфишка. — Яблоки, малину…
— Ну-ка, покажите, какие у вас яблоки! — приказала пленная, будто не в плену находилась, а у кого-нибудь в гостях.
Рядовой Перфишка, которого обычно никуда не дошлешься, тут, даже не спросив разрешения у командующего, побежал и принес ей кучу разных яблок. Она высыпала их себе в подол и с громким хрустом начала поедать одно за другим, бесстрашно озирая все вокруг своими отчаянными светлыми глазами.
Тем временем Шурка подготовлялся к допросу-пленной.
— Где мой блокнот? А также карандашик? — спрашивал он, роясь в кучах оружия и всякого снаряжения. Блокнот, содержащий боевые планы против «кирпичей», секретные карты и разные военные чертежи, был в целях предосторожности оставлен перед боем в штабе и теперь вот куда-то задевался, а карандашик или закатился в неизвестное место, или вовсе был потерян в бою…
— Вон торчит! — вмиг углядела зоркая, как настоящий диверсант, девчонка уголок блокнота, провалившегося в щель между столом и стенкой.
Наконец и карандашик нашелся под столом. Весь этот беспорядок наблюдала пленная, хрустя яблоком и усмехаясь своим большим ртом.
— Что за безобразие! — гневался командующий. — Прямо базар! Опять ничего не найдешь! Сколько раз говорить! Кто дежурный? Вот закачу пару нарядов вне очереди…
Бойцы, сидя на своей длинной скамейке напротив пленницы, будто она им кино, промолчали.
По причине беспрерывных боев в штабе, конечно, не было настоящего порядка. Везде валялось недоделанное оружие: фанерные щиты, копья, кривые бумеранги для метания их кому-нибудь по ногам, веревочки и прочее. Пол был усыпан стружками, опилками, а также огрызками яблок, косточками от вишен и слив, которыми бойцы подкрепляли свои силы в перерывах между боями. Тут же лежали инструменты, нужные для улучшения боевой техники, потому что те войны были маленькие, а скоро должна начаться большая.
— Ну и штаб! — продолжала критиковать пленная. — Хуже свинарника! Хоть бы подмели…
— Подметем… — буркнул командир и обратился к Зубану и Головану, которые, стоя в дверях, глазели на пленную: — Возьмите вон веник… — показал он на огрызок веника, случайно завалявшийся в углу, — Подметите получше!
— Ху-у-у… — заныли гордые разведчики и начали торговаться.
— А я собаке относил! — припомнил Зубан.
— И я! — присоединился к нему Голован. — Он миску нес, а я куски…
— Тогда почему околачиваетесь тут? Марш на пост!
— Ху-у-у… А нам посмотреть? Мы ее ловили, ловили, а теперь прогоняют!..
— Кому приказано! — повысил голос Шурка. — Выполнять! А то сейчас из разведки отчислю!
— Их самих надо помыть! — посоветовала пленная.
Черные как трубочисты от своей дымовой завесы, Зубан и Голован, услышав про мытье, моментально выскочили наружу и отправились на пост, но далеко не пошли, устроив свой пост рядом с беседкой, а потом по очереди то и дело прибегали, чтобы в который раз взглянуть на свою пленную. Наконец Перфишка взял веничный огрызок, рассмотрел со всех сторон, будто собрался из него стрелять, и выискивал, какую тут нужно нажать штуковину, чтобы выстрелило, несколько раз провел им по полу, без толку перегоняя мусор с места на место.
— Безрукий! — воскликнула пленная, выхватила у него веник и мигом вымела из штаба весь сор наружу. Шурка не возражал, считая, что такое занятие для пленных — в самый раз.
А она опять села, сказав:
— Мне у вас нравится… Но больше у меня огрызков тут не раскидывать!..
Рядовой Дед, который, доев яблоко, уже размахнулся, чтобы запустить огрызок куда попало, испуганно взглянул на нее и зажал свой огрызок в кулаке.
Шурка приступил к допросу, прохаживаясь с блокнотом в руках по штабу, потому что его командирское место нахально заняла пленная.
— Значит, так… Фамилия, имя, отчество?
— Привет! — дерзко ответила пленная. — Так я и стану говорить! Вот так новости!
— Выясним… — пробормотал Шурка, делая в блокнотике загадочную пометку. — Это мы выясним… А также — какая насчитывается численность «кирпичей», их военные планы… и прочее!
— Сто раз тебе говорить! Я к ним не отношусь! Я сама живу! Балда!
— Раз по-хорошему не сознаешься, можем по-другому… — запугивал ее Шурка, но пленная не дрогнула.
— По-другому только фашисты делают! — заявила она. — Это они пленных мучают! А вы фашисты, что ль?
— Нет, что ты… — смутился Шурка. — Мы пленных никогда не мучаем… У нас им хорошо… Все довольны! — И, чтобы подтвердить правоту своих слов, приказал Перфишке: — Перфильев! Не видишь — пленная уже все яблоки поела? Принеси ей… побольше!
— На, и огрызки выкинь! — добавила пленная, которая чистоплотно складывала огрызки прямо на разостланную карту. Это была карта настолько секретная, что даже сам командующий не всегда мог в ней разобраться: на вид кажется, что просто разные каракули и вилюшки там изображены, а на самом деле это удары по позициям «кирпичей» с фронта, с тыла, с флангов и со всех других сторон. Забрав огрызки, Перфишка ушел, а в дверях замаячили Зубан и Голован, которые с таинственным видом махали командиру руками, вызывая его выйти наружу.
— Караульте тут, чтобы не убежала! — распорядился Шурка и вышел к разведчикам, которые, оказывается, имели важное сообщение.
— Это знаешь кто? — зашептали они. — Наташка!
— Напротив больницы они живут!
— Домик желтенький!..
— Гуси у них!..
Объявив разведчикам благодарность за бдительную службу, Шурка вернулся в беседку довольный. Ведь этих военнопленных только с виду интересно в плен забирать, а свяжись — так хлопот не оберешься! Ловить их трудно, держать негде, а отпустить жалко: жди потом, когда другой поймается… Но теперь все разъяснилось, и пленную, хочешь не хочешь, а нужно отпускать, как взятую по ошибке.
— Значит, не желаешь сознаваться? — обратился он к пленной. — Ну и не нужно! Мы про одну личность и так знаем: кого Наташкой звать, местожительство желтенькое! С гусями!
— Откуда знаете? — удивилась Наташка.
— Нам все известно! — торжествовал Шурка. — Согласно разведданных!
Тут явился Перфишка с яблоками и сразу ляпнул:
— Знаете, что я придумал? Ее можно у «кирпичей» на заслонку обменять! Мы им — пленную, а они нам пускай заслонку обратно отдают! Ну как, хорошо я придумал?
Домовитый Перфишка потерю заслонки переживал сильнее самого хозяина, потому и придумал такой план — очень интересный, если, конечно, «кирпичи» согласятся отдать заслонку за не известную им пленную…
Но сама она вдруг заупрямилась и капризно воскликнула:
— Вот еще! Стану я вам на какую-то заслонку обмениваться! И не ждите! А какая это заслонка? Зачем она у «кирпичей»?
— Настоящая, из печки вынута, взамен щита… — начал разглашать военные тайны Перфишка, но Шурка ему не дал:
— Не разбалтывать!
Однако девчонка уже успела все сообразить и злорадно захихикала:
— А я и так поняла! Теперь вам влетит от матери!
— Не влетит… — буркнул Шурка. — До зимы далеко, а летом она печку не топит…
Сделав в блокноте кое-какие пометки, он объявил:
— Значит, ты признана невиновной… к «кирпичам» непричастна и можешь быть свободной!
Но пленная продолжала сидеть как ни в чем не бывало.
— Чего расселась? Слышала, что говорю?
— Что?
— Свободной можешь быть! Значит, иди куда хочешь!
— Вот так новости! — с возмущением тряхнула косичками пленная. — Какие-то вы прямо… То в плен тащат, то обратно прогоняют, ничего не поймешь! Не пойду вот! Девочек, если хотите знать, вообще ниоткуда насильно не прогоняют, это невежливо! Сначала вот босоножек почините — ремешок порвался, когда с вами боролась… Были бы настоящие мальчишки, давно бы починили!..
— Сапожники тут тебе… — заворчал Шурка, но опять вылез Перфишка, мастер на хозяйственные дела: