— Починим! — заверил он, взглянув на порванный ремешок. — Пара пустяков! Сейчас принесу иголку и дратву!
И убежал.
— Чините где-нибудь еще! — предупредил Шурка. — В штабе не место!
— Почему? — допытывалась пленная.
— Будет секретное совещание… при закрытых дверях? Только мы с моим начштаба, больше никто! Всем посторонним выйти!
Бойцы потянулись к выходу, одна пленная продолжала сидеть.
— Дежурный! — позвал командир, — Дедов и… еще кто-нибудь! Удалить ее из помещения!
Дед и Роман схватили девчонку под руки и потащили из беседки, хоть она сильно упиралась и хотела кусаться.
В штабе остался только командующий и его начштаба Калиныч, которые закрыли за девчонкой дверь и начали совещание.
— Вот навязалась! — пожаловался Шурка, садясь на свое освободившееся место. — Беспорядок тут развела!
— И зачем только брали… — поддакнул начштаба.
— Ну-ка выгляни… Может, ушла?
Калиныч осторожно выглянул в просвет между листьями дикого винограда, увивавшего беседку:
— Нет… Сидит на скамейке…
— А наши?..
— Около нее стоят… Зубан с Голованом малину рвут — ей, наверное… А Перфишка туфлю зашивает…
Посидели, помолчали. Потом командующий сам выглянул: она что-то рассказывала, а остальные слушали развесив уши.
— Агитацию проводит… — заворчал Шурка. — Как бы ее прогнать?
— А просто: «Иди отсюда!» — посоветовал начштаба.
— Вот ты и скажи! — обрадовался Шурка.
— А почему не ты?
— Мне неудобно…
— Это должен командир делать…
— А я тебе перепоручаю!
Калиныч подумал и сказал:
— Да она, наверное, и сама убежит… Пленные всегда убегают! Надо ее похуже караулить, она увидит и может убежать! Чего ей в плену делать? Я бы убежал!
— И я! — согласился командир с соображениями своего начштаба. — Тогда, значит, так! Иди позови всех сюда, кроме нее! Она увидит, что нет охраны, и пусть убегает…
Калиныч пошел и долго не приходил, а командир дожидался его прихода, сидя у стола.
Над столом красовался любимый Шуркин полководец генералиссимус А. В. Суворов, изображенный со своими солдатами во время перехода через Альпы. Самое интересное, что и звали их почти одинаково, Александр Васильевич Суворов — Александр Васильевич Сурков, и оба были невысокого роста. Глядя на картинку, где солдаты съезжали на штыках с крутых обрывов, Шурка думал о том, куда же Суворов девал своих пленных. Судя по картинке, ему некогда было с ними возиться, и он, наверное, обезоруживал их и отпускал, чтобы они не хозяйничали у него в тылу, не высматривали и не вмешивались везде…
Наконец Калиныч явился и доложил:
— Не идут!
— Почему такое?
— Да она не пускает… Говорит: «Где это видано, чтобы пленных одних бросать? Берете, а обращаться не умеете…» Сейчас у Деда колючки достает, а они смотрят…
— Без нее не обойдутся? — нахмурился командующий.
— Да у нее ногти длинные! — пояснил Калиныч. — Так и выхватывает ими! А у нас ни у кого нисколько ногтей нет, мы все вместе вчера отстригали… Тогда не знали еще, что колючки будут…
Глядя в просвет, между виноградными листьями, он докладывал со своего наблюдательного поста:
— Кончила вынимать… Теперь Зубана с Голованом зачем-то ловят… А, вон зачем! Мыть повели к водопроводу! Она умывает, а остальные держат, чтоб не удрали, хи-хи-хи-хи… Иди скорей, глянь: интересно!
Шурка тоже выглянул: пленная мыла под краном лицо, голову и шею издающему жалобные крики Зубану, которого с трудом удерживали Дед и Роман, а Голован с испуганным видом дожидался своей очереди, то и дело пытаясь вырваться от Перфишки, не дающего ему убежать. Тем временем Калиныч задумчиво трогал себя за локти, потом сказал:
— До чего остренькие эти колючки! Глазом не видно, а колются здорово, гады!.. И никак не ухватишь… Пускай бы она заодно и мне повытаскивала, а то с ними как-то плохо… Пойду!
И, не дожидаясь согласия Шурки, вышел. Командующий остался в штабе один. Он немного посидел над картой, нанося на нее множество красных стрелок-ударов по позициям «кирпичей», но стратегическая мысль работала слабо, потому что мешали сосредоточиться оживленные голоса бойцов, дисциплину которых уже расшатала эта ненужная пленная, а своим подметанием и в штабе все перевернула кверху дном — раньше был только небольшой беспорядок, а теперь и вовсе ничего не найдешь: все стронуто и лежит не на своем месте.
Выглянув, Шурка увидел, что девчонка опять сидит, рассказывает, а бойцы слушают, и даже вымытые Зубан с Голованом, опасливо держась в стороне, тоже прислушиваются, с непривычки беспрестанно щупая свои чистые лица и головы.
Интересно было послушать, что она там рассказывает, и вообще командиру все-таки нужно быть вместе с бойцами, а не где-то отдельно, и не допускать безобразий, когда всякие пленные распоряжаются тут, везде заглядывают, всё подметают и даже насильно моют разведчиков, которым, может, грязь нужна для маскировки, чтобы их никто не узнал.
Шурка вдруг вспомнил, что при допросе забыл задать самый главный вопрос: а что она делала в запретной зоне — Перфишкином саду?
И Шурка тоже пошел к Наташке.
Она уже оказывала первую помощь Калинычу, а остальные бойцы зачем-то внимательно осматривали ближайшие кусты и деревья.
Увидев командира, Наташка нахально заметила:
— А вот еще один чумазик! Давайте и его вымоем!..
Потрогав оставшуюся от контузии землю у себя в голове, командир независимо сказал:
— Меня никто не имеет права мыть! Сам вымоюсь, когда захочу… А ты вот сначала отвечай: зачем в нашем саду оказалась?
— Балда! — закричала Наташка. — Сто раз вам говорить? За гусеницами! Бестолковый алалА!
— Гусениц она ловит… — объяснил начштаба.
— А зачем?
— Для вывода бабочек… Если гусеницу посадить в коробку и дать листьев, она окуклится, а потом из куколки вылазит какая-нибудь бабочка… — рассуждал Калиныч, как знаток.
— Для коллекции? — не понимал Шурка. Наташка замотала головой:
— Нет! Посмотрю и выпускаю: просто интересно, какая бабочка выйдет… Гусеницы-то разные, и бабочки разные получаются!
Шурке тоже стало интересно: сам он раньше почему-то не думал, какая бабочка из какой гусеницы происходит, хотя частенько находил таких чудных гусениц, что бабочка, конечно, должна получиться прямо необыкновенная, может, даже вовсе науке не известная! Иногда и уже готовые куколки попадались — разные, но в голову не приходило, что можно самому увидать, какая бабочка внутри сидит, дожидается…
— А вот если гусеница черная, вся лохматая, как ежик от лампы, какая будет бабочка? — спросил он.
— Не знаю… — ответила девчонка. — Таких я еще не находила…
— А я вот раз находил гусеницу! — похвалился Дед. — Вот это была гусеница! Толстая, как сосиска, зеленая… А прямо во лбу рог, как у носорога, только торчит наоборот! Даже дотронуться боязно… В сирени у нас жила!
— Такую я давно ищу! — воскликнула девчонка и от волнения даже топнула ногой. — Мальчишки! Давайте сходим к нему в сирень, поищем! Ну пойдемте… Ну пойдем, что ль!
Она чуть не увела Шурку с бойцами к Деду в сирень искать гусеницу, но в саду появилась Перфишкина сестра с каким-то длинным очкариком и направилась прямо к беседке. Очкарик нес за ней стопку книг.
— Куда претесь? — сердито заорал Перфишка. — Там мы заняли! Ищите себе другое место!
От его крика очкарик оробел и замедлил шаги, но Перфишкина сестра подтолкнула его и огрызнулась на брата:
— У тебя везде все занято! Куда ни пойди, всюду твой хлам разложен!
Она зашла прямо в штаб, вынесла оттуда охапку снаряжения и свалила на землю.
— Чего трогаешь? — опять заорал Перфишка, но она не обратила внимания и закрыла дверь.
Конечно, Перфишке и остальным стало обидно от такого нахальства: будто для них там только сейчас прибрали все и подмели, а они явились на готовенькое.
Перфишка, как хозяин сада и беседки, больше всех обиделся и ворчал:
— Опять этого длинного привела! Нигде от них местечка не найдешь… Он знаете что вчера сказал? Хи-хи-хи… — развеселился Перфишка. — Пришел и говорит: «Лидочка, пошли на лодочке покатаемся!» Гы-гы-гы! Дурак, а? А сам тощий, как Дуремар!
Суровые, загрубелые в боях бойцы тоже засмеялись, потешаясь над таким позорным слюнявым выражением, которое не постеснялся сказать вслух, людям насмех, презренный очкарь, действительно чем-то слегка похожий на продавца пиявок Дуремара из книжки про Буратино.
Только девчонка ничего не поняла и пожала плечами:
— Не знаю, что тут смешного… Глупые вы!
— Давайте их дразнить! — предложил Перфишка. — Они скорее уйдут!
И он закричал тонким издевательским голосом:
— Лидочка, пошли на лодочке покатаемся!
Потом предложил всем:
— Дразните и вы!
Бойцы дружно закричали, стараясь сделать свои голоса как можно противнее:
— Лидочка, пошли на лодочке покатаемся!
При дразнений особо отличались разведчики, достигшие в этом большого искусства, когда им поручалось дразнить «кирпичей». Они кричали самыми противными и пронзительными голосами, а в промежутках вставляли от себя вопли:
— Пьявки! Пьявки! — для полного унижения очкаря, потому что из кино «Золотой ключик» знали про Дуремара и что он там кричит.
Но дразнение нарушала Наташка, которая начала гоняться за разведчиками и зажимать им рты:
— Это еще что за хулиганство! Перестать немедленно! Еще и маленьких хулиганству научаете! Перестаньте, говорю, как не стыдно!
— А ты не лезь! — посоветовал ей Шурка. — Пленная, а лезешь! Пленным не полагается лезть! Они должны вести себя тихо!
— Вот еще! Перестаньте, и я не буду!
— А ты не вмешивайся, сами знаем!
— Ничего ты не знаешь! Балда ты, больше никто!
Не известно, что мог бы сделать с ней Шурка, очень злой, когда его выведут из себя, но в это время дверь в беседке раскрылась, выскочила рассерженная Перфишкина сестра, толкая впереди себя очкаря и суя ему в руку длинное копье из боевого снаряжения.
— Иди прогони! — командовала она. — Какой же ты… вареный прямо!
С другой стороны на шум спешила Перфишкина мать, и отряд оказался в окружении.
— Что тут делается? — спросила мать.
— Мама, что же это такое! — громко жаловалась Перфишкина сестра. — Ну никакого житья от него нет! Навел мальчишек полон сад, всякие глупости горланят!
— Держи его! — приказала мать и ускорила шаги.
Но виновник всего этого переполоха Перфишка, не дожидаясь, пока его задержат, согнулся, нырнул прямо в крапиву и мгновенно исчез, из виду, будто его тут вовсе и не было.
А остальной отряд во главе с командиром, воспользовавшись преимуществами неогороженного Перфишкиного сада, разбежался во все стороны, выйдя из окружения без всяких потерь.
А пленная сама куда-то делась в суматохе, к большому облегчению всего отряда и особенно его командира Шурки.
2
Утром командующий А. В. Сурков, завершив ночной отдых, занялся легким предварительным завтраком, одновременно разрабатывая в уме различные стратегические планы полного разгрома «кирпичей». Сперва он подумал, не присвоить ли себе звание генералиссимуса, чтоб было как у любимого полководца А. В. Суворова, но потом решил, что для этого войско, пожалуй, все-таки маловато… Вот если бы народу хоть немного прибавилось, тогда другое дело.
Размышляя над подвигами своего великого тезки, он пришел к выводу, что сегодня необходимо проделать с бойцами свой собственный «переход через Альпы» для испытания и обучения личного состава в особо тяжелых условиях. Подходящие «Альпы» Шурка давно присмотрел в одном лесном овраге: высоченные кручи, будто специально сделанные для того, чтобы их штурмовать, и обрывы, с которых хорошо скатываться вниз — на штыке, на спине или кувырком, как там получится… Это закалит бойцов и сделает их непобедимыми в будущих битвах с «кирпичами». Шуркины «Альпы» почти ничем не отличались от тех, что на картинке, только снега не было, да он и не нужен: в снегу совершать переходы хуже, то ли дело летом!..
В это время прибежал растерянный рядовой Перфишка и, запинаясь, сообщил:
— Эта… опять пришла!
— Кто? — поперхнулся глотком молока Шурка.
— Да пленная вчерашняя…
— Зачем?
— Не знаю… Сидит в штабе и никуда не уходит.
— А чего же не прогнали?
— Да мы хотели… А потом не стали… до тебя!
— Все я да я… А сами?
— Как же мы ее прямо сразу прогоним? Она заслонку принесла!
Командующий повеселел:
— А! Это хорошо! А где она ее взяла?
— Не знаем…
— Значит, ее «кирпичи» подослали! — сообразил Шурка. — Шпионка она, а никакая не пленная, я и раньше догадывался! Хочет все у нас разведать! А то разве бы «кирпичи» отдали заслонку? А вы — разини! Только немножечко задержишься, а у них уже шпионов полно!
— Где же полно, когда всего одна? — заспорил Перфишка.
— И одной хватит, чтоб все наши планы узнать! Но ничего, сейчас мы ее разоблачим! Пошли!
Командующий натянул свои резиновые сапоги, надел на руку компас, повесил на грудь бинокль и поспешил в штаб.
Но в штабе не оказалось ни самой шпионки, ни бойцов, которых она, очевидно, куда-то увела, может, даже сдаваться в плен «кирпичам».
— Все, наверно, в саду у Деда, — предположил Перфишка. — Ту рогатую гусеницу ищут… Она давно их подговаривала…
Осмотрев заслонку и увидев, что она почти не пострадала от вражеских рук «кирпичей», командующий ободрился, и они с Перфишкой направились к Деду, чтобы по дороге положить заслонку на место, узнать, как идет отыскивание рогатой гусеницы, и заодно разоблачить шпионку, прикинувшуюся мирной пленной.
У Деда бойцы уже лазили по сирени, осматривая все веточки, а Наташка командовала, будто давно тут была командующей, а не простой пленной…
На приход настоящего командующего никто не обратил внимания, только Наташка похвалилась:
— Я там твою заслонку принесла!
— Ладно… — поблагодарил ее Шурка и сразу приступил к допросу: — Почему она у тебя очутилась? Разве «кирпичи» отдадут за так заслонку? Значит, ты к «кирпичам» примыкаешь!
Но девчонка сразу же оправдалась:
— Привет! Никуда я не примыкаю! Ихняя бабушка к нам за молоком приходила и рассказывала, что ее ребята откуда-то заслонку притащили… Я говорю: «Это одних моих знакомых заслонка, нужная!». Пошла и взяла!
— И отдали? — удивился Шурка. Девчонка тоже удивилась:
— Как же они не отдадут, если я за ней пришла? Вот так новости! Не свою заслонку присваивать! Я дам!
— А про нас ничего не расспрашивали? — допытывался Шурка.
— А я с ними и не разговаривала. Я у бабушки взяла!
— А на много человек их больше, чем нас? — задал Шурка коварный вопрос.
— Да трое всего! — вмиг разболтала девчонка военную тайну «кирпичей». — Один — маленький, а два — с вас! Их больше было, но только двое вчера гостить уехали, а одного на море увезли…
— Чепуха совсем! — обрадовался Шурка малочисленности противника, а ведь когда они с криком «ура» высыпали в атаку, казалось, что их не шестеро, а во много раз больше, и отступления, значит, совершались по ошибке…
— На целых на три человека их меньше, чем нас! — ликовал командующий. — Теперь они нам не помешают и можно спокойно переходить через «Альпы».
И Шурка рьяно включился в поиски гусеницы: что ни говори, а девчонка оказала кое-какие ценные услуги — выручила заслонку и сообщила о слабосилии «кирпичей». Да и самому очень интересно было увидеть ту страшную рогатую гусеницу, про которую рассказывал Дед, а потом узнать, какая бабочка из нее произойдет.
Однако гусеница не нашлась: хорошо замаскировалась или ее вовсе не было, а Дед наврал или забыл…
Бойцы приуныли, но командир сообщил им о своем плане «перехода через Альпы», и все опять обрадовались.
— Это в лесу? — спросила Наташка, как своя. — Вот и хорошо! Гусениц там половим!
— Некогда будет их ловить! — оборвал ее командир, чтобы она отвязалась. Но вступился самый недисциплинированный боец Перфишка, известный спорщик и любитель торговаться:
— А почему? По-моему, не помешает и гусениц половить: поштурмуем, потом половим… Еще поштурмуем, опять половим…
— Можно их заодно ловить… — поддакнул Дед. — Без отрыва…