Валерка в этом убедился и сам. Он видел, как после посадки сморщились и беспомощно повисли листки, словно их обварили кипятком.
Каждый день, утром и вечером, он поливал свои саженцы, и вскоре уже стало видно, что труды его оказались не напрасными.
Листья на деревцах расправились и ожили. Валерка радовался. Он вспомнил, как тогда, в цехе, один рабочий сказал:
«Вырастут наши деревья большими. Нас в цехе не станет, а деревья останутся, и будут они нам памятником, как пишет в газете Миша».
Вот и Валерка уедет назад в Крым, к маме и бабушке, а потом снова вернётся в Ангарск, когда будет большим, и не узнает своих деревьев. Они станут выше его и даже выше этого дома. Все будут интересоваться, кто же посадил такие хорошие деревья.
Придётся рассказать и про Гальку, хотя о ней ему не очень-то хочется говорить. Только о своих деревьях умолчит.
«А чьи же эти деревья?» — спросят его ребята.
«Не знаю», — ответит он.
Валерка спохватывается: как он мог подумать о том, чтобы уехать из Ангарска! Здесь так хорошо! Разве он может расстаться с дядей Сашей и тётей Леной? Разве он может расстаться со своими друзьями? И потом, если он уедет, кто же будет ухаживать за его деревьями? Они такие маленькие и могут засохнуть, если за ними не следить. Нет, нельзя ему уезжать. Вон, стоило Маринке только заболеть, и никто, кроме Валерки, не следил за её саженцами. Да и Валерка не сразу догадался их поливать, а лишь только после того, как его об этом попросила сама Маринка. Лучше уж пусть мама и бабушка приедут в Ангарск.
Вдруг Валерка вспомнил, что скоро должен ехать в пионерлагерь. И как он раньше не подумал об этом? «А может быть, не ехать?» — решает Валерка. Но в лагерь очень хочется. Что же делать?
Может быть попросить Маринку, чтобы она поливала его деревца? А вдруг Маринка заболеет или тоже куда-нибудь уедет? Настроение у Валерки сразу испортилось.
— Валера, завтракать надо! — зовёт тётя Лена.
После завтрака Валерка снова выбежал во двор. Его друзья хлопотали у своих деревьев.
— Я уже свои полил, — с гордостью сказал Валерка.
— Я тоже почти полил, — отозвался Витька.
Валерке нечем заняться, и он начинает помогать ребятам таскать воду. К нему присоединяются Витька и Маринка. Она, оказывается, ещё раньше Валерки полила свои деревца.
— А я уезжаю в пионерский лагерь, — сообщает Валерка друзьям.
— И я тоже, — говорит Шишпорёнок.
— А мы ш мамой в конце июня уедем в деревню, — заявляет Галька.
Оказывается, большинство ребят летом куда-нибудь уедут, только в разные месяцы.
Маринка со своей мамой собирается ехать в Сочи, Женька с отцом — на Байкал, в гости к тётке.
— А как же быть с деревьями? — спрашивает Валерка.
— Хорошо бы, как в городе, — мечтательно говорит Витька, — поливать машиной.
— Как ты польёшь машиной? — говорит Валерка. — Она же не развернётся здесь. Да никто тебе её и не даст.
— А что, ешли так, — предлагает Галька, — кого нет, пусть жа него поливает папа или мама.
— Да ну тебя, — возмущается Шишпорёнок, — мы же сами решили вырастить деревья!
— Я знаю, — вдруг радостно говорит Маринка, — надо вместе, как сегодня.
И на самом деле, ведь всё просто, а они так долго думали. Молодец Маринка!
— Конечно, — говорит Шишпорёнок, — в цехе, где работает мой папа, деревья тоже закреплены за сменами, а поливают они все подряд, потому что иначе нельзя. Не приезжать же рабочим специально на завод в свой выходной день! Они и огород вместе решили сажать, — говорит он, — у них сейчас все заготавливают разные семена. У нас дома тоже все окна банками заставлены.
— У нас тоже, — говорит Валера, — мы с тётей Леной срезаем глазки с картошки. Только я не знал, что они хотят все вместе сажать огород.
— Ну, как же не знаешь? Ведь это твой дядя Саша придумал! Мне отец рассказал, — ответил Шишпорёнок, — Они хотят посеять всё вместе, а потом, когда родятся овощи, поделить их поровну между собой.
Вот тут-то и дошёл до Валерки смысл разговора между дядей Сашей и тётей Леной, которому он тогда не придал никакого значения.
Вернулся как-то дядя Саша с работы и возмущенно начал рассказывать тёте Лене:
— Сегодня было собрание в цехе. Мы там с парторгом высказали свою идею. На собрании у нас присутствовал член завкома. И что бы ты думала? Вместо того чтобы поддержать нас, он стал отговаривать. «У вас, говорит, из этого ничего не выйдет. Вы только внесёте неразбериху. И нигде это не делается, и надо согласовать». Всякую ерунду нес. Ребята у нас молодцы! Они ему так ответили, что и крыть было нечем. Вообще давайте готовиться. Раз на то пошло, я тоже буду в этом году сажать овощи. Посмотрим, кто из нас прав.
Вот после этого-то разговора и научила тётя Лена Валерку срезать верхушки с картошки. Она объяснила ему, что если посадить их в землю, то из них вырастет новая картошка, и даже не одна.
Маринкино предложение понравилось всем ребятам.
— Вот здорово! — сказал Женька. — Как это мы раньше не догадались?
Настроение у Валерки сразу стало хорошим.
Теперь он мог со спокойной душой ехать в лагерь и вообще куда угодно, только не насовсем.
«Это даже лучше, если все деревья общие, — подумал Валерка. — Значит, они все вырастут, и в нашем дворе будет очень красиво».
Валерка вначале не сообразил, зачем их оставляют. Ведь Новикова и Ощеулов сразу убежали. Кого же прорабатывать?
В класс пришла Валя.
— Я решила пока не собирать весь класс, — сказала Дарья Емельяновна, — нужно кое-что выяснить, и потом обсуждать. Мне кажется, что необходимо поговорить с отцом Ощеулова. Я несколько раз приглашала его в школу, но он почему-то не являлся. Дома я его тоже застать не смогла: он работает на заводе в разные смены — то утром, то вечером. А мать Ощеулова, кажется, не хочет, чтобы я с ним встречалась. Неплохо бы узнать, когда он отдыхает, и в этот день зайти к ним.
— Я могу узнать, — вызвался Валерка, — он работает вместе с дядей Сашей.
Дарья Емельяновна улыбнулась:
— Вот хорошо. Значит, мы тебе и поручим сходить к родителям Ощеулова с моей запиской.
— Можно мне с ним пойти? — попросил Женька.
— Можно, — разрешила Дарья Емельяновна — А кто пойдёт к Новиковой? — спросила Старостина.
По ее лицу было видно, что ей хочется идти самой, но Дарья Емельяновна сказала, что к Новиковой можно не ходить.
— Я вчера там была сама. Нина всё это время обманывала свою маму, прятала от неё тетради с плохими отметками и говорила, что они находятся на проверке. А ты, — Дарья Емельяновна осуждающе посмотрела на Валерку, — помогал Новиковой обманывать её маму.
— Я не помогал, — запротестовал Валерка.
— Ты же обещал Нине не рассказывать её родителям, что помогаешь ей как отстающей?
— Обещал, — смущённо ответил Валерка.
— Вот видишь, а Новикова знаешь что сделала? Она сказала своей маме, что ей поручили подтянуть тебя, потому что она хорошая ученица, а ты — плохой. Мама ей поверила и успокоилась.
Валерка даже задохнулся от возмущения! Как он сам не догадался, что Новикова снова хитрит с ним! Ему только сейчас стало понятным, почему она, как только входила её мать в комнату, начинала говорить таким же тоном, как Дарья Емельяновна, когда объясняет урок. Она даже подсовывала ему палочки или счёты и строго требовала;
— Ну считай же, не отвлекайся!
А сама искоса поглядывала на мать.
Валерка в таких случаях терялся и никак не мог понять, чего она от него добивается.
Пусть только попадётся ему эта Новикова, он ей покажет, как обманывать! Ох, как Валерка ненавидел её сейчас! Перед ним так и стояло хитрое лицо Нинки, с маленькими, часто мигающими глазками и с рыжеватыми волосами, подстриженными под кружок.
— Я не буду ей больше помогать, — в сердцах сказал Валерка Дарье Емельяновне.
— Как хочешь, — ответила она, — это твоя добрая воля.
Но по её лицу Валерка увидел, что она недовольна его решением.
Валя тоже сердито посмотрела на Валерку:
— Как ты можешь так рассуждать? Октябрята не должны бояться трудностей, а ты решил сразу в кусты…
— В какие кусты? — не понял её Валерка.
— Да так говорят о людях, которые отступают перед трудностями и прячутся от них, — пояснила Валя.
— А я не отступаю, я просто ненавижу Новикову, — упрямо сказал Валерка.
Валя рассердилась ещё больше:
— Ты не имеешь права так рассуждать! Раз тебе поручили — доведи дело до конца.
Валерка и сам уже начал жалеть, что сказал лишнее. Новикова — трудный человек, но её нужно исправлять.
— Теперь о каждой Нининой двойке мы должны сразу же говорить её маме, — предложила Старостина.
— Я согласна с тобой, Лида, — сказала Дарья Емельяновна, — только не знаю ещё, кому поручить это.
— Я могу, — тихо сказал Валерка.
— А ты снова не подведёшь нас?
— Ни за что! — горячо заверил он и так посмотрел на Дарью Емельяновну и на Валю, что они ему сразу поверили.
Домой Валерка пришёл позднее обычного и сразу рассказал все дяде Саше.
Дядя Саша сморщил нос, поднёс руку к переносице:
— Ощеулов, говоришь? Когда же он отдыхает? Подожди, сейчас узнаем. — Он позвонил в цех, и ему ответили, что у четвёртой смены выходной день в среду.
Утром ребята пришли к Ощеулову и застали всех дома.
Ощеулов ещё завтракал и, как только увидел ребят, сразу захлебнулся молоком, закашлялся и покраснел.
— Андрюшенька, что с тобой, сыночек? — засуетилась около него мать и начала хлопать его по спине. — Зачем пришли в такую рань? — сердито спросила она ребят. — Позавтракать не дадут.
— Ты подожди горячиться-то, — вышел из-за стола отец. — Пришли, — значит, надо. Проходите, — пригласил он. — Рассказывайте, что там у вас стряслось?
Валерка протянул записку Андрюшкиному отцу:
— Нам поручили…
Отец быстро пробежал записку глазами и сразу перестал улыбаться. Он так неожиданно хлопнул рукой об стол, что чашка с молоком подпрыгнула и скатилась на колени к Андрюшке.
Беспокоят, говорите, вас рано? Всё у вас хорошо и благополучно?! У Андрюшеньки была случайная двойка, и он уже её исправил?! Значит, не зря моя фамилия красуется в цеховом сигнале? Мало меня пробирал женсовет? — закричал он на мать и на Андрюшку. — Ведь людям стыдно смотать в глаза.
Андрюшка вскочил со стула и спрятался за мать, а она твердила одно и то же:
— Успокойся… Успокойся…
— Хватит меня успокаивать! — ещё больше сердился Андрюшкин отец. — Кого мы растим? Что из него получится? Недоросль — вот кто! Ты же только сегодня убеждала меня, что это всё неправда и что у женсовета старые сведения!
Лицо Андрюшкиного отца ничего хорошего не предвещало, и ребята, догадавшись, что они здесь лишние, потихоньку выскользнули за дверь.
— Что ему будет? — почему-то шёпотом спросил Валерка, когда они вышли из подъезда.
— Порка будет — вот что, — авторитетно заявил Женька и при этом болезненно поморщился.
Назавтра в классе все уже знали о случившемся и с любопытством поглядывали на Ощеулова. Валерка пытался определить, была ли Андрюшке порка, но никаких следов не обнаружил. И лицо у Ощеулова такое же, как всегда.
— Его не пороли, — с облегчением сказал Валерка Женьке.
— Откуда ты знаешь?
— По лицу вижу.
— Эх, ты, — презрительно прищурился Женька, — разве лицо порют?
И на самом деле, почему Валерка решил, что следы порки можно увидеть на лице?
Когда начался урок, Дарья Емельяновна спросила:
— Валера, вы выполнили моё поручение?
— Выполнили, — ответил за него Женька.
Ощеулов вдруг встал, подошёл к Дарье Емельяновне и передал ей записку.
— Папа велел отдать вам, — буркнул он.
— А больше папа ничего не передавал? — спросила Дарья Емельяновна.
— Он велел, чтобы я пообещал вам и всему классу, что буду хорошо учиться и слушаться вас. Папа сказал, что теперь каждую неделю сам будет приходить в школу.
— Ну и как, можешь ты пообещать нам это?
— Не знаю.
Такого ответа ребята не ожидали, и весь класс пришёл в движение.
Дарья Емельяновна молча постучала карандашом по столу и выжидающе посмотрела на ребят. Все сразу притихли.
— Ощеулов прав, — сказала она, — нам пустых обещаний не надо. Пусть он подумает, а потом даст нам твёрдое слово, что исправится. Садись, Андрей, на место.
На перемене Валерка сердито спросил у Новиковой:
— Ты зачем врала своей маме, что я плохо учусь?
— Ты, Валера, не сердись, я же боялась, что меня будут ругать. И потом, мама уже всё знает. Вот увидишь, я больше не буду получать двоек. И врать больше не буду. Я уже начала исправляться. Вчера съела конфету до обеда и сразу же призналась. Мама даже меня похвалила и сказала, что так постепенно я отучусь врать.
— А ты не ври, посоветовал Валерка, — ведь — всё равно узнают.
— Я и так уже целых два дня не вру. Знаешь, как трудно!
— Тебя тоже пороли? — сочувственно спросил Валерка.
— Нет, — тяжело вздохнула Нинка, — мама сказала, что не будет со мной разговаривать, пока я не исправлюсь. Это ещё хуже.
— Ты будешь со мной уроки делать? — спросил он.
— Конечно, буду.
После уроков Дарья Емельяновна оставила всех ребят и рассказала им, как обманывала Новикова свою мать и как Ощеулов скрывал от отца плохие отметки.
— Они не понимали, — сказала Дарья Емельяновна, — что обманывают самих себя: ведь учатся-то они не для родителей, а для себя. Мы вот с Валей решили рассказать об этом случае всему классу. Ну, а вы все на их примере должны понять, к чему может привести обман. Ощеулов ни с кем не хотел считаться и никого не слушал. А чего добился? Опозорил своего отца на работе. Там и сейчас в цеховом сигнале красуется его фамилия.
Валерка знал, о каком сигнале идёт речь. Он видел этот сигнал, когда был с дядей Сашей в цехе. Там на стене висит большой щит из фанеры, выкрашенный в красный цвет, и на нём крупным шрифтом написано: