— Скоро полночь… — шептали жены мужьям.
И все взгляды тут же обращались к мигающим красным цифрам часов. Все знали, что ровно в полночь люки бомбохранилища автоматически открываются, сбрасывая внутрь подвала двухсоткилограммовую бомбу — огромное крылатое чудовище, способное разнести в пыль самую мощную каменную кладку. Затаив дыхание, все ожидали взрыва,
* * *
Под самыми корнями башни, внутри гранитной полости укрепленного подвала девочка с пустым взглядом начинала осознавать, какой страх она вызывает. Хотя она не могла ничего знать об отчаянии жильцов, она читала по лицам банкиров, как по страницам открытой книги. Всякий раз, когда они выходили из лифта, чтобы принести очередной ящик с драгоценностями, девочка отмечала невероятную бледность их лиц. На лбах и скулах поблескивали капельки пота. Частое сбивчивое дыхание говорило о том, что легкие их стиснуты страхом.
Некоторые с трудом сглатывали, привычный галстук вдруг начинал душить их, как кожаный шнурок палача. Их шаг становился неуверенным, и белая пыль подвала ложилась на дорогие, начищенные до блеска ботинки.
Девочка намеренно продлевала пытку, заставляя их ждать. Она притворялась слабоумной, замедленно двигалась, нарочито усиливая бессмысленное коровье выражение своего взгляда. Сидя в пасти горгульи, она возвышалась над остальными, будто королева на троне. Запуская руку в складки кожи монстра, она незаметно тянула за только ей известные нервы. Монстр, будто послушная марионетка, опускал голову и вытягивал язык до самой земли. Девочка спокойно позволяла этому движущемуся мясистому трапу опустить себя на пол, а затем ждала, сидя в позе лотоса в белой пыли и окутав себя собственными серебристыми волосами.
В этот момент она замечала, как вспыхивают искры страха в зрачках банкиров. Девочка сознавала, что сейчас она прекрасна, как некая языческая богиня, варварский идол. Она чувствовала свою власть.
— Боже! До чего же бледен этот ребенок, — пытался шутить один из директоров банка с фальшивым от страха смешком. — Ей не помешало бы немного побыть на солнце.
Другие тоже притворно посмеивались, пытаясь скрыть ужас, но испарина по-прежнему поблескивала на их лицах.
— Передайте ей контейнеры с бриллиантами, — приказывал начальник Службы охраны, — и покончим с этим!
Они подходили, опасливо морщась и больше всего боясь, что их обрызгает каплями едкой слюны. Положив контейнер на колени девочке, они торопливо пятились назад. В эту минуту девочке каждый раз приходилось подавлять бурное желание повиснуть у кого-нибудь из них на шее с криком:
— Папочка! Поцелуй меня!
Она бы с удовольствием послушала, как они вопят от страха, и посмотрела бы, как они станут отбиваться, избегая прикосновения к ее влажной от едкой слюны коже. А она бы цеплялась за них с притворной наивностью, изображая ребенка: «Ах, папочка, возьми меня на ручки, покатай меня на плечах».
Они бы кричали от боли, когда их кожу обжигала кислота.
О! Да… Как это было бы забавно!
Получив в руки контейнер, она приказывала монстру втянуть язык и спиной вперед возносилась обратно в слюнявую, окаймленную зубами пещеру, в то время как банкиры гурьбой спешили к лифтам.
Пока челюсти горгульи медленно смыкались, она успевала увидеть, как представители руководящей верхушки банка яростно толкались, чтобы первыми влететь в кабину лифта, и всякий раз это зрелище наполняло ее ни с чем не сравнимым блаженством.
Потом начиналась рутина. Девочка вырывала у себя несколько прядей волос и принималась вязать защитный чехол с помощью пары особых, устойчивых к коррозии спиц — спиц из костей жабы!
Они мелькали в ее руках с невероятной скоростью. Окончив вязание, она заворачивала в эту защитную оболочку ящик с сокровищами и опускала его в желудок монстра.
Этот момент девочка не любила: почувствовав поступление инородного тела, желудок горгульи начинал в изобилии выделять пищеварительный сок, целиком наполняясь чрезвычайно едкой пеной, которая медленно обволакивала контейнер, пузырясь с яростным шипением.
Нередко девочка с пустым взглядом задумывалась — а что будет, если однажды она откажется обернуть врученную ей драгоценную посылку и просто бросит ее в глотку монстра, как отбросы в жерло мусоропровода. Разумеется, пищеварительный сок растворит посылку, не пощадив ни бриллиантов, ни золотых слитков, и это, наверно, весьма огорчит банкиров, которые явно придавали этим глупым металлическим сундучкам преувеличенно большое значение.
Подобные предположения погружали ее в пучину мечтаний, одно другого приятнее. И все же девочка понимала, что эти мечты тщетны. Внедренные в ее мозг программы категорически запрещали ей причинять людям хоть какой-то вред. Она могла сколько угодно
* * *
Часы на внутреннем дисплее шлема показывали 22.32. Зигрид отвернулась, чтобы не видеть их. Она не должна позволить мелькающим в правом верхнем углу экрана секундам загипнотизировать ее: могло пройти еще целых пять дней до того, как бомба будет сброшена в подземный бункер. Она не хотела снова терзаться нетерпением в ожидании этого момента.