— Скажите, кондуктор, а у вас все вошедшие купили билеты? — вдруг громко спрашивает он.
Кондуктор внимательно оглядывает пассажиров и натыкается взглядом на меня. А я уже заранее краснею. У меня всегда так: если я совру или провинюсь в чем-нибудь, сразу становлюсь похож на спелый помидор — и спрашивать ни о чем не надо. Не зря мама говорит, что у меня на лице все написано.
— А ты, парень, не брал билет. Чтоб я тебя на следующей же остановке в трамвае не видел. Ясно?! — грозно говорит кондуктор.
— Ясно, — соглашаюсь я. — Но, между прочим, этому дяде тоже не мешает купить еще один билетик. У него в корзине безбилетный кот.
— Перевозить животных в трамвае вообще запрещается, — отвечает мне кондуктор, а сам смотрит на корзину.
— Мальчик врет, — заявляет Рале.
Каков, а?
Тогда Мика, о котором я всегда говорил, что он самый сообразительный, и готов повторить это еще раз, как двинет по корзине локтем!
Рыгор замяукал, и все, кто прислушивался к нашему разговору, засмеялись.
Так что на следующей остановке мы сошли в том же составе, в каком садились в трамвай: Рале с корзиной, а за ним — я, Мика и Радойко. Рале куда-то поплелся, и мы следом. Он оглядывался, оглядывался и в конце концов остановился.
— Слушайте, чего вам надо? — спрашивает, а сам смотрит хмуро и подозрительно.
— Нам ничего не надо. Мы хотим освободить кота. Вот и все.
— Вы мучители животных!
— Ну, положим, мы его в корзине за собой не таскали. Так что кто из нас мучитель?
Так мы беседовали минут пять, и все это время он, стараясь двигаться незаметно, потихоньку подбирался к нам, а мы так же потихоньку отступали. А вокруг ни заборов, ни домов, и припереть нас к стенке он не мог. Так мы шаг за шагом двигались по направлению к нашей улице.
Тут Рале сделал рывок вперед, но мы к этому были готовы и тут же бросились врассыпную. Он долго вертел головой по сторонам, видно, все решал — кого же из нас ему больше хочется поймать. Но мы-то не ждали, пока он это сообразит. Никого он не поймал и очень рассердился. Во всяком случае так мы потом решили, потому что он вдруг бросился ловить такси. Езда на такси в наше время — дорогое удовольствие, а уж какой Рале скряга, вся улица знает. Вот поэтому мы и поняли, что он разозлился.
Дождь опять кончился. Мы сняли ботинки и пошли вверх по течению ручейка, который журчал вдоль тротуара. Правду сказать, не очень-то нам было весело. Только мутная дождевая вода, приятно покалывая ноги, немножко снимала грусть.
Почему дядя Рале решил спрятать от нас своего кота?
И мы пришли к выводу, что надо тайно пробраться к нему во двор и все разведать.
Глава третья, в которой
Описывается, что мы увидели и услышали следующей ночью
Мы встретились сразу после ужина. Радойко и я выбрались из дому без особых хлопот. А Мика никак не мог найти с матерью общий язык: она вообразила, что наша прогулка босиком по ручью грозит ему неминуемой смертью. Поэтому всю вторую половину дня бедняга пролежал в постели, перенося пытку горячим чаем и потея под периной. Это в такую-то жарищу! Мика продемонстрировал свой живот. Он был круглый и твердый, как хорошо надутый футбольный мяч.
— Четыре здоровенных чашки чая, — убеждал нас Мика.
Мы только головами покрутили от удивления, но поверили. Уж очень наглядное доказательство он представил — трудно было не поверить.
Но дело надо было провернуть быстро. Мика должен быть снова в постели к тому моменту, когда родители зайдут к нему перед сном, чтобы пожелать спокойной ночи.
Позади дома дядюшки Рале забор был ниже, чем в других местах, и мы легко перемахнули через него. Между фруктовыми деревьями пробираться было страшновато: здесь царили сумерки. Но я никому не сказал, что у меня по коже забегали противные мурашки.
В доме никого не было видно. Нигде ни огонька, закрыто даже слуховое окно на крыше, двери заперты. Мы подошли к самым окнам, но ничего не увидели.
Заглянули в сарай. Там мой карманный фонарик высветил из темноты топор и несколько таких огромных поленьев, что обычному человеку разрубить их вряд ли под силу. Сарай мы обследовали просто так, от нечего делать, вообще-то он никак не был связан с интересующими нас делами.
Пока мы торчали в сарае, в одном из окон дома вдруг зажегся свет.
Мы даже вздрогнули, как будто над самым ухом кто-то неожиданно выстрелил из револьвера. И долго не решались сдвинуться с места. Наконец, набравшись храбрости, подобрались к этому окошку и заглянули в него. Оказалось, что это кухня, очень запущенная и грязная. Там сидели Рале и еще один человек. Судя по всему, они готовили себе ужин. Но было непонятно, чем именно они собираются подкрепиться. Радойко шепнул мне, что, наверное, они будут жарить яичницу с луком. А мне показалось, что они собираются печь блины. Ну, в общем-то это не так уж важно — мы залезли сюда не для того, чтобы разведать, какое у них сегодня вечером меню.
Гораздо больше нас интересовал незнакомец, и мы смотрели на него во все глаза. Он был очень бледный, как будто долго не выходил на свежий воздух, небритый, а руки у него были чем-то вымазаны. Но он и не подумал их вымыть, а прямо в таком виде уселся за стол. Нас это невероятно удивило. Обменявшись впечатлениями, мы без труда установили, что этого типа никто из нас ни разу не видел ни на нашей, ни на соседних улицах. И вообще вряд ли он жил в нашем районе. Никто не знал, когда и с какой целью он сюда заявился. Одновременно всем нам пришла в голову одна и та же мысль: незнакомец — человек опасный! Зачем бы ему скрываться, если он приехал сюда с добрыми намерениями?
Мы вспомнили все кинофильмы, которые видели, и книжки, которые читали и о которых знали понаслышке. И начали предполагать различные вещи. Но никак не могли остановиться на каком-нибудь одном варианте. Кто же этот человек? Возникло несколько предположений: 1. Главарь гангстерской банды. 2. Пират. 3. Рыцарь Лагардер. 4. Гайдук Станко.
Забравшись в сарай, мы еще раз перебрали свои предположения и, по здравому размышлению, отбросили их одно за другим.
У главарей гангстеров в фильмах всегда холеные руки. Пиратам здесь взяться неоткуда, ведь поблизости нет моря. А гайдук Станко погиб в сражении в 1813 году. Осталось только сойтись на том, что мы видели рыцаря Лагардера собственной персоной. Но, сам не знаю почему, в это мы как-то не верили.
Мы потихоньку вернулись к забору: Мика должен был спешить, да и нам в этот момент, когда только начиналось такое важное следствие, ссоры с родителями были ни к чему. За ссорой ведь следует наказание, а родители почему-то любят запереть тебя за шалости на весь день дома. Мол, посиди и подумай о своем поведении.
Ну, вернемся к нашим наблюдениям. Как видите, мы и сейчас знали столько же, сколько в самом начале, то есть — ничего.
Проспали мы всю ночь с этим самым «ничего». А на утро (недаром говорят, что утро вечера мудренее) встретились на поляне за Микиным домом испробовать новый нейлоновый мяч. Обсудили еще раз все факты, и нам стало казаться, что «ничего» — это все-таки «что-то».
— Рале нигде не работает, но все-таки каждый день уходит и приходит в одно и то же время!
Это самое важное. А еще:
— К нему иногда приходит тетя Цана. Та, что поет в кафе на пристани.
— Регулярно заходит Боксер.
— И частенько забегает парень из желтого дома. Ну, тот, у которого есть настоящий футбольный мяч.
— И почти каждый день к дому подъезжает маленький грузовик — голубая развалюха.
Так мы раскрыли некоторые факты и установили некоторых людей. Дело оставалось за малым: узнать, что это за люди и как они связаны с исчезновением Рыгора.
Я знаю, сейчас вы спросите, зачем я без конца припутываю сюда бедолагу Рыгора. Но, к вашему сведению, это-то и было самое важное. Только в тот момент мы и сами этого еще не понимали.
Действительно, куда и зачем Рале упрятал Рыгора? Жил себе кот и жил. Жил, между прочим, с самого младенчества и за два или три прожитых им на белом свете года превратился в такого умницу и силача, которым гордиться надо бы его хозяину, а не избавляться от него.
Пока мы все это обсуждали — на ловца и зверь бежит! — подошел тот самый тип из желтого дома со своим мячом под мышкой, а с ним еще один такой же красавчик. Решили они поиграть в мяч на полянке. Бьют по мячу, а мы чуть со смеху не лопаемся, глядя, как они мажут. А если и попадут, то «пыром» (носком ботинка, вы, небось, тоже его так называете), и мяч летит невесть куда. Парни аж взмокли на солнышке, гоняясь за ним, — после дождя опять началась страшная жара — а мы сидим себе под ореховым деревом и любуемся на них.
Наконец, они подошли к нам.
— Давайте поиграем в маленькие ворота, — говорит Желтый (то есть вообще-то он нормального цвета, просто дом, в котором он живет, выкрашен желтой краской).
— Ты же видишь, нас нечетное число, — отвечает Мика.
— Сейчас я еще одного приведу, — вмешался второй.
— Тогда идет, — милостиво согласились мы.
И пока красавчик бегал за приятелем, осторожненько начали выпытывать у Желтого, зачем он бывает у хозяина Рыгора.
— Как там поживает дядя Рале?
— Дядя Рале? По-моему, неплохо. Он всегда дает мне денег на конфеты, когда я к нему забегаю.
— Я очень люблю конфеты, — неожиданно говорит Радойко.
Теперь вы и сами видите, что этот парень основательно уступает Мике в сообразительности. Не для того же мы завели этот разговор, чтобы послушать, как Радойко и Желтый обмениваются впечатлениями от конфет, которые им доводилось есть.
Тут очень тонко и ненавязчиво вмешался в беседу я.
— А с какой стати он дает тебе деньги?
— За то, что я каждый день передаю ему записки от папы. Папа напишет и говорит мне: «Отнеси. Только будь осторожен. Не потеряй». И я со всех ног мчусь к дяде Рале. Будьте спокойны, никакая сила не вырвет у меня эту бумажку. И каждый раз, забирая записку, дядя Рале дает мне десять динаров.
— А какие конфеты ты покупаешь? — опять некстати влез этот обжора Радойко.
Только чудо в образе Желтого спасло его от наших с Микой колотушек. Никогда в жизни он так не заслуживал хорошей трепки, как теперь. Присосался к любимой теме, как к банке с вареньем, и отлипнуть не может.
Мы опять стараемся повернуть беседу в нужное нам русло.
— Десять динаров? Что же такое важное может быть в клочке бумаги, чтобы он стоил десять динаров?
В это время вернулся приятель Желтого с каким-то толстяком, и разговор пришлось прекратить, потому что началась игра. Мика и я, взбешенные тем, что нам пришлось прервать следствие на самом волнующем месте, играли, как боги. И Радойко пришлось попотеть — он никак не мог взять в толк, откуда у нас взялась техника игроков международного класса.
Мы победили со счетом 12:1, да и этот единственный гол они забили случайно. Мика ударил по мячу, мяч попал в толстяка, отскочил от него и приземлился перед Желтым. Положение было «вне игры», это вам любой подтвердит. Мы кричим: «Вне игры! Вне игры!», а Желтый возражает:
— Это только в настоящем футболе. А у нас «вне игры» не считается.
Ну ладно. Пусть радуются, что не продули нам «всухую». И тут наши и их мамы начали кричать, как сговорились:
— Сыно-о-ок! Обедать!
Наши противники сломя голову помчались к своим мамочкам, а мы на минутку задержались, чтобы обсудить полученную информацию. Радойко и говорит:
— Желтый — сын того, с боксерским носом. Или родня какая ему. Я видел их вместе.
За это известие мы простили ему неумеренную любовь к конфетам. В один голос решили: наши предположения верны — речь идет о настоящих шпионах. Передаются тайком записки, скрывается человек…
Дело становилось весьма серьезным.
Глава четвертая, в которой
Рассказывается о том, что поделывают шпионы и как их обнаружить
Из библиотеки, что расположена сразу за углом, на соседней улице, мы взяли четыре книжки о шпионах. Одна была стоящая, а три другие совсем неинтересные, ничего из них особенного мы не узнали. Только одну важную вещь мы в них вычитали: «Шпиона нужно сопровождать постоянно, следовать за ним по пятам и ни на секунду не выпускать из виду до тех пор, пока не затянется петля».
Никто из нас понятия не имел, каким образом и для чего мы затянем эту самую петлю. Но одно было ясно: за Рале нужно следить. Благо времени было предостаточно. В пионерский лагерь мы уезжали только на третью смену. Так что весь июль был в нашем распоряжении — месяц, полный тайн, шпионов и всяких разных чудес, которые только душа пожелает в такую жарищу.
Каждый день, захватив с собой еду, мы убегали на реку. И вообще вели себя, как и подобает ребятам, хорошо закончившим учебный год. А к вечеру, бодрые и отдохнувшие, мы приходили на свидание к мамам, чтобы они удостоверились — мы еще не утонули. И после этого до ужина опять были вольные птицы. В это-то время мы и залезали проторенным путем в сад дяди Рале, подбирались к окнам и смотрели, что там делается. Много нам увидеть не удавалось, потому что только на кухонном окне не было занавески. В основном приходилось любоваться тем, как Рале с приятелем набивают себе желудки. А когда они переходили в комнату, нам оставалось только вздыхать, потому что отыскать хоть какую-нибудь щелочку в крепких деревянных ставнях было совершенно невозможно.
Но если увидеть нам абсолютно ничего не удавалось, то кое-какие звуки до нас все же доносились. Солнце пекло в то лето неимоверно, и жара в конце концов их доконала. Поздно вечером, когда все ложились спать и на улице уже никого не было, Рале начал открывать окна.
Как-то раз, когда мы уже собирались уходить от окна, что-то вдруг заскрипело и щелкнуло у нас над головами. Мы прямо окаменели от страха, когда над нами раздался голос Рале:
— Да не бойся ты! Будем разговаривать тихо. Кто нас услышит? А то помрем от духоты.
— Все же, Рале, нужно соблюдать осторожность. Помнишь, как получилось с теми пацанами?
— Ну, эту проблему мы уже решили: кот исчез, и мальчишки потеряли интерес к дому.
Потом мы признались друг другу, что у всех троих при этих словах сердце в пятки ушло. Даже представить себе трудно, что сделал бы с нами Рале, если бы обнаружил, что мы отнюдь не потеряли интерес к его дому.
Рале отошел от окна, и они заговорили почти шепотом. Но мы их все-таки слышали. Тот человек просил Рале, чтобы он купил ему лезвия для бритья и еще кое-какую мелочь завтра в городе.
Это было уже неинтересно, и потому мы воспользовались передышкой и отползли на короткое совещание. Ситуация требовала, чтобы мы остались на ночное дежурство под окнами Рале: появилась надежда узнать, что происходит, за кем шпионят эти шпионы. На том и порешили.
Вернулись мы под окно совсем неслышно. Наверное, даже Рыгор в своих белых «чулках» нам позавидовал бы. Я улегся прямо под окном, а Мика и Радойко слева и справа от меня. Бог знает, сколько прошло времени, но мы не услышали ничего особенного. Ну ничего, что дало бы возможность окончательно удостовериться в их принадлежности к шпионскому клану. Мы уже совсем было собрались снимать дежурство, как вдруг тот, неизвестный, говорит:
— Знаешь, кончать надо с этим поскорее. Уж очень риск велик. Вот схватят нас — и вляпаемся, как я когда-то…