— Вот какой наш класс! — радовалась Алла и, придя домой, рассказала папе и маме, как дружно они собирали металлолом, как все до одного пришли на воскресник и как помогали по русскому языку заболевшему Феде. — Мы очень дружные, — говорила Алла. — Поэтому лучше всех.
— Да, мы лучше всех! — подтверждали ребята. — Мы всех обогнали. Куда до нас пятому «Б»!
— А не очень ли вы хвастаетесь, друзья? — как-то спросила мама подружек Аллы, которые зашли за ней перед уроками.
— Нет, что вы! Мы просто гордимся тем, что мы такие.
Но, видно, у ребят из пятого «А» голова закружилась. И не у одного, не у двух, а сразу у всех. Возомнили они о себе, будто уж никого лучше их быть не может.
А тут как раз пионерская дружина решила провести общешкольный КВН. Какой из пятых классов окажется самым веселым и находчивым?
— Ну, конечно, наш! — сказали пятиашники, но когда все классы начали готовиться к соревнованиям, они все еще раскачивались.
— Успеем! — говорила Рита. — Нам что? Мы такие. Возьмемся, так всех обгоним. Главное, у нас уже свой гимн есть с припевом.
И все соглашались с Ритой и громко пели:
Наступил долгожданный вечер. В большом зале за накрытым красной материей столом расположились учителя и родители — жюри. А у стенок, опоясывая зал нарядной цепочкой, расселись пятиклассники — все в белых рубашках и кофточках, в пионерских галстуках.
— Мы проводим сегодняшний КВН под девизом «Мир и дружба», — объявила старшая пионервожатая. — Начнем с приветствий.
Соревнование началось. Выходили один за другим капитаны команд и ответственные за домашнее задание — художники, физики, юмористы, певцы и поэты, — отвечали на всевозможные вопросы жюри, задавали сами каверзные вопросы соперникам и выполняли неожиданные требования: кто быстрее пришьет пуговицу? Или: кто лучше очистит картофелину?
— Ура! — ликовали пятиашники, когда на черной доске, где ставились очки, перед их классом появлялась какая-нибудь большая цифра. — Мы побеждаем!
Но они рано ликовали. У пятого «Б» и у пятого «В» очки были не хуже. А потом, когда чистили картошку, пятый «Б» вырвался вперед, перегнал всех и занял первое место.
— Что? Как? Не может быть! Это ошибка! Это неправильно!
— Тише, тише, — успокоила пионервожатая. — Все правильно. Победил пятый «Б», и никто не виноват, что вы плохо подготовились.
— Мы плохо? Это жюри судило плохо!
В таком возбужденном состоянии обиженные пятиашники пришли в класс, в котором были сложены их вещи и где до начала соревнований «артисты» репетировали. Это была комната пятого «Б».
И я уж не знаю, кому первому пришла в голову злая, нехорошая мысль, но только после ухода побежденных пятиашников хозяева класса обнаружили вредительство. Да, да, самое настоящее вредительство! Стоял их класс до начала КВН чистенький, аккуратный, с плакатами на стенах, с красочной сатирической газетой «Гром и молния». А когда «гости» ушли, оказалось, что газета сорвана, на фотографиях лучших учеников подрисованы усы, листок картона на преподавательском столике изрезан бритвой, а на полу валяются клочки бумаги и всякий сор. Хозяева класса немедленно подняли тревогу, позвали учителей и директора. В раздевалке задержали всех пятиашников, вернули их в зал, и директор спросил: «Кто это сделал?»
Но все отрицали свою вину, а староста пятого «А» Рита прямо возмутилась:
— Неужели вы думаете на нас? Да неужели наш класс способен на такое безобразие? Наверное, это хулиганы из пятого «В».
А ученики пятого «В» доказывали, что они этого не делали, да и не могли сделать, потому что вышли из класса раньше учеников пятого «А».
— Ну, что же, — сказал наконец директор. — Разберемся завтра, сейчас идите.
Шагая по улице, Алла сказала подругам:
— Какая пакость! Ну, кто бы это мог сделать? Нас приютили, а какой-то пакостник все напортил.
И тогда Рита, оказавшаяся рядом, зашептала:
— Тише ты! Это же сделал Вовка.
— Вовка? — Алла даже остановилась. Отличник Вовка, чей портрет тоже висит на школьной доске Почета! — Зачем?
— А пусть не задаются, что нас победили.
— Так мы же сами проиграли. А теперь, выходит, отомстили? Из мести, да? Вот вам и КВН под девизом «Мир и дружба».
— Молчи, молчи, — снова зашептала Рита. — Наш класс действительно дружный, Вовку не выдадим, никто и не узнает.
— А дружба не в том, чтобы пакостников покрывать! — крикнула Алла.
Рита прищурилась:
— Конечно! Ты же новенькая. Тебе наплевать на наш класс. Слышите, девочки! Слышите, мальчики? Она против всех идет. Хочет выдать Вовку.
Все, кто шел с Ритой, окружили Аллу.
Я не могу сказать, что все — все до одного! — ученики в этом классе были плохие. Кто-то, конечно, думал, как и Алла, но или их не было в эту минуту рядом с ней, или они побоялись выступить открыто и молчали. Вот и стояла Алла одна перед всеми, и все кричали на нее, что она новенькая и поэтому не дорожит честью класса, если хочет выдать Вовку.
Она переждала, пока все выговорятся, и сказала:
— А Вовка сам во всем признается. Пошли, Вовка!
— Не ходи! — взвизгнула Рита, а несколько девочек даже уцепились за него. — Не ходи.
Но Алла повторила:
— Пойдем, Вовка, если ты человек.
И он вырвался из девчоночьих рук и пошел за Аллой.
Я не знаю, что заставило его так поступить. Может, он понял, что мстить победителям глупо и подло. Сначала-то, под горячую руку, набезобразничал, а теперь опомнился. В общем, двинулся он за Аллой, а Рита бросилась наперерез.
— Стой! О себе только думаешь? А про класс тоже забыл? Ведь на весь класс тень бросишь. Скажут — вот они какие хорошие!
— Но обманом-то все равно хорошим не будешь, — возразил кто-то.
— Ага, значит, и ты? И ты против класса? И ты?
Рита запрыгала от одного ученика к другому, но даже те, кто до этого не хотел вмешиваться и молчал, теперь поддержали Аллу.
И вернулись они назад в школу. И во всем признались директору.
Не буду подробно рассказывать, что было дальше — как директор беседовал с Вовкой, а потом с Ритой и со всеми, кто неправильно понимал дружбу. Класс, конечно, потерял право называться лучшим в школе, но кому нужна фальшивая слава?
И хорошо, что Алла приняла и выдержала бой сразу со многими ребятами. Она поступила по-честному, иначе свила бы в их классе гнездо ложь.
Видите теперь, как много может сделать человек, который непримиримо относится к плохому? Он один — даже совсем один! — может повернуть на хорошее дело десять, двадцать, тридцать человек, а то и больше! Надо только быть мужественным, не бояться говорить правду и всегда твердо стоять за нее. Недаром говорится: «За правое дело стой смело!»
Кому труднее?
— Ну, это что! — сказал Витюха, выслушав рассказ про Аллу. — Выступила за правду, но она ведь других критиковала. У других недостатки подметила, да? А я вот знаю Димку, который против самого себя выступил.
— Как это еще «против самого себя»? — спросил Миша.
— А вот так. Ему было одно выгодно, а он сделал, что ему невыгодно.
— Расскажи, — попросила Вера.
— Дело было так, — начал Витюха. — Отдыхал я этим летом в лагере. И вот отряд, в который я попал, стал там самым активным — и модели мы строили, и пели, девочки в кукольном театре играли и цветник перед корпусом поливали. И дежурили так, что на линейке председатель нашего отряда Димка Храмов чаще других в почетном карауле у флага стоял. Все шло хорошо. И вдруг… Однажды, уже в конце сезона, собрались наши ребята на ночную рыбалку. Вожатый их не отпускал, а хотелось с ночевкой, вот они и сговорились, человек десять, тайком улизнуть. И улизнули.
— И ты? — спросила Вера.
— Это неважно. Важно то, что с нами был и Димка Храмов, председатель. Он, знаете, какой заядлый рыбак. Выбрались мы ночью из окна и — к реке! Удочки припрятали еще с вечера в кустах, хлеб и каша-приманка — в кармане, кузнечики и червяки — в банках. Полный порядок.
— И много наловили? — спросил Миша.
— Это тоже неважно. Ты слушай. Вернулись мы утречком, к подъему, все как один. Тоже как договаривались: чтобы, значит, без лишнего шума, порыбачить — и в корпус. Никто из вожатых ничего и не заметил. Только утром на линейке весь лагерь узнал две новости. Первая: совет дружины решил присудить нашему отряду первое место в сезоне. И торжественно преподнести вечером у костра подарок. А вторая: кто-то ночью нарушил лагерный режим. Ехал на рассвете шофер-молочник на своем автофургоне в столовую и увидел на берегу удильщиков — сидят в ряд, будто черные кочки посажены. Шофер не разглядел, кто такие, решил на обратном пути ближней дорогой проехать. А когда поехал, смотрит: берег пустой. Он даже глаза протер, себе не поверил: померещилось, что ли? Так рассказывал на линейке начальник лагеря. И добавил, что шоферу не померещилось. Рыбаки на берегу были и оставили улики: обломок удилища, банку с червями, крошки хлеба и следы ног на мокром песке. А ведут следы в наш лагерь, но в траве у забора, где пролом, теряются. Так что, кто это был, пока неизвестно, но совет дружины продолжает расследование, и нарушителей найдут обязательно. Конечно, мы все заволновались. А вдруг догадаются? К завтраку Димка Храмов пришел расстроенный — даже есть ничего не мог. «Да ты не горюй, — говорю ему. — Может, еще и не догадаются». А он ответил: «На ракетчиков подозрение падает». Ракетчики — это соседний отряд. В корпусе рядом с нашим. Они всегда были по дисциплине на последнем месте, от них всего можно было ожидать. «Вот и хорошо, — обрадовался я, — пусть на них падает. Значит, мы спасемся!» — «Угу, спасемся, — буркнул Димка. — Пускай, значит, за нас их наказывают?» — «Так, может, еще и не накажут?» — «Угу, — опять буркнул Димка. — Накажут, не накажут, а мы, значит, получай подарок, как самые лучшие, да?» И он отставил в сторону стакан молока, даже не притронулся… О чем он думал, неизвестно, но весь день ходил хмурый, а потом куда-то исчез. Ждали его играть в волейбол с ракетчиками, он не пришел и появился тогда, когда мы уже с треском проигрывали. Вид у него был веселый, улыбался Димка так, будто успел получить десять подарков. Мы ничего не понимали, но все ясно стало, когда вечером собрали нас на костер. «Ребята, — сказал начальник лагеря, — сегодня удивительный день — сплошные новости. Утром было две и сейчас опять две. Во-первых, отряд, в котором председателем Дима Храмов, никаких подарков у нас не получит. Он оказался не самым лучшим в лагере. А во-вторых, ночные рыбаки нашлись. И все они как раз из отряда, который мы считали самым хорошим, и возглавил их как раз председатель Дима Храмов. Он пришел ко мне и во всем признался. Он не сказал, кто с ним был, но я убежден: его друзья такие же честные и мужественные люди, как и их председатель. И они сейчас сами встанут перед нами». Он замолчал, и была тишина, костер пылал, потрескивая, но все смотрели не на костер, а на наш отряд. Как тут не встанешь?
— И ты встал? — спросил Миша.
— Не задавай лишних вопросов, — сказала Вера. — Продолжай, Витя.
Витюха вздохнул:
— Хуже всего было с нашими же девочками. Они ведь на рыбалку не ходили, а подарка из-за нас лишились. И кричали громче всех, что нас надо исключить из лагеря и даже из пионеров и сообщить родителям, какие мы люди, И вообще… Но начальник сказал: «Да, они поступили плохо. И сами себя наказали — подарка не получат. Но они честно признались, и я думаю, можно надеяться, что из них вырастут хорошие люди. Поэтому можно их простить».
— Но признался-то у вас один Димка, — опять прервал Миша.
— Это безразлично, — сказала Вера. — Встали все.
— А вот и не безразлично! Диме было труднее всех, а остальные только по требованию встали.
— Это что же, легче, по-твоему, да? — расшумелась Вера.
Здесь я должен заступиться за Мишу. До сих пор я с ним все время спорил. А теперь вот согласен: ну, конечно же, Диме было труднее.
Помните, как в самом начале нашего разговора я задал вопрос: с чего начинается справедливость? Можно подумать, что справедливость начинается тогда, когда ты начинаешь бороться за нее. Как это сделала Алла. Или как это сделали наши герои, заступившись за Витюху. «Видеть несправедливость и молчать о ней — значит, самому делать такую же несправедливость», — сказал французский писатель Жан Жак Руссо.
И все-таки справедливость начинается еще раньше — не тогда, когда ты борешься за нее с кем-то, а когда ты борешься за нее в самом себе. Критиковать других, хоть это и требует мужества, все-таки иногда бывает не так уж трудно. А вот покритикуй-ка, дружочек, сначала самого себя, если это требуется! Оцени по справедливости свой собственный поступок, найди в себе силу воли признать вину перед другими, если это тоже требуется, если в чем-то действительно виноват. Это уже значительно труднее.
Только такое умение оценивать свои собственные дела и поступки по заслугам настоящую справедливость и рождает! Плох тот борец за справедливость, который в чужом глазу соринку подмечает, а в собственном бревна не видит. «Людей хулит, а сам лыком шит». «И к добру такой не управит, кто сам в делах лукавит». «Не ищи правды в других, коли ее в тебе нет».
Дима нашел в себе мужество по справедливости оценить собственное поведение. Он сам себя лишил подарка и отказался от почета — от звания лучшего председателя совета отряда, потому что был этот почет уже не заслуженным ни им, ни ребятами из его отряда.
Так поступает настоящий пионер-ленинец. И из такого пионера обязательно вырастет настоящий коммунист, который никогда не сделает плохого ради своей выгоды, а, наоборот, всегда откажется от выгоды, чтобы не приносить людям вреда.
У меня есть друг, инженер. Он руководил на заводе крупным монтажным участком. Работа ему нравилась. И зарплату он получал большую. Словом, во всех отношениях было ему хорошо. Но вот он понял, что задание, которое у них было, уже выполнено. И держать монтажный участок на заводе стало для государства невыгодно. Этого еще никто не заметил, монтажный участок продолжал существовать, и все продолжали получать деньги. И больше всех он, инженер. Но его совесть не могла позволить этого. Он пришел к своему начальнику и сказал:
— Наш участок надо закрывать. Он не выгоден государству.
Начальник посмотрел всю документацию, все показатели работы и согласился с инженером. Он спросил:
— А вы знаете, что у нас сейчас нет для вас другой соответствующей работы? Мы можем вам предложить лишь должность поменьше и заработок ниже.
— Я это знал, — ответил инженер.
Монтажный участок на заводе закрыли. Так этот инженер сам ликвидировал свою выгодную должность.
Я уверен, что когда он был пионером, то поступал тоже всегда честно, как Дима. И я знаю, что когда Дима вырастет, то будет тоже походить на этого инженера. Он может оказаться и не инженером-монтажником, а химиком, каменщиком или шофером, кем угодно, важно не кем он будет по профессии, важно, что вырастет он человеком, который не будет из всего извлекать выгоду для одного себя, по принципу: «Лишь бы мне одному было хорошо, лишь бы мне одному было удобно».
«Хорошо и удобно». Вот мы и пришли к тому, с чего начали свой разговор. Помните?
… Сидит у окошка трамвая мальчик, ему не хочется лишаться такого удобства. Вот он и начинает хитрить: делать вид, будто не замечает, что перед ним стоит старый человек. А девочка Зина, которой показалось, у отца ей жить выгоднее, даже мать не пожалела. Ну, про Долговязого, выманивающего у Витюхи медяки, и говорить нечего: Долговязый и не скрывает, что ради выгоды готов закабалить человека.
Так неприметно для каждого из нас невинное, подчас очень маленькое удовольствие перерастает в отвратительную выгоду. Ведь растешь ты, растут и твои желания. И если ты не привыкнешь сейчас отказывать себе в каком-нибудь удобстве за счет других, то не сумеешь и потом отказаться от выгоды. Не откажешься от соблазна выполнять каждую свою прихоть, значит, пиши пропало: не получится из тебя справедливого человека!