*
— Идите быстрее! — позвала Эля. — Папу показывают по головидению!
Мама и Петрусь вбежали в комнату. Отец сидел в кресле, а рядом с ним — известный ведущий Мартин Рыпс.
— Скажите, — как раз обратился он к отцу, — чем можно объяснить успех вашего коллектива?
Отец ответил, что, конечно же, неустанными творческими поисками со стороны всех сотрудников, и представил нескольких из них, которые сидели тут же. Комната как бы расширилась, и появились, а точнее стали видны доцент Ирена, ассистент Пацула, двое специалистов в области хирургии сердца и еще пять или шесть сотрудниц, которые участвовали в эксперименте.
— Как давно вы занимаетесь этой проблемой? — спросил ведущий у присутствующих.
Ирена перевела дыхание и сказала, что уже несколько лет.
— Отец очень хорошо выглядит, — отметила мама. — Совершенно на себя не похож. Может, ему надо было надеть голубую куртку, а не эту?
— Ну что ты говоришь, мама?! — возмутилась Эля. — Голубое очень плохо смотрится при искусственном освещении — бросает на лицо тени.
— Тихо, девушки, — попросил Петрусь. — Потом поговорите.
— Но мы ведь ничего не говорим. Ирена тоже очень элегантна. Только напрасно волосы зачесала наверх. С челкой ей было лучше.
— Что ты говоришь, мама?! С челкой она выглядела гораздо менее серьезной.
— И очень хорошо, моя дорогая, и очень хорошо! Женщина в ее возрасте...
— Мама, — взмолился Петрусь. — Я не слышу, что говорят.
Мама махнула рукой и умолкла. Элька бросила на брата уничтожающий взгляд, но воздержалась от комментариев.
В это время Кароль Пацула рассказывал о первых минутах после пробуждения Марека:
— Должен сказать, что мы старались смягчить ожидаемый шок и устроили целый маскарад. Но это удивительно толковый и сообразительный мальчик. Он быстро сориентировался, что здесь что-то не так. Со вчерашнего дня он знает обо всем.
Ведущий объявил зрителям, что через минуту они увидят Марека Торлевского. И действительно, все участники встречи исчезли, и появился Марек, который что-то ел, сидя за столом. В изображение вошел Мартин Рыпс, одетый уже несколько иначе.
— Вкусно, Марек? — спросил он.
— Да, — ответил Марек.
— А как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, очень хорошо.
— Ты хотел бы дать мне интервью для головидения?
— Может, лучше потом... Сейчас я еще не совсем знаю, что сказать.
— Хорошо. Но давай договоримся, что вскоре мы встретимся и побеседуем, ладно?
— Да.
Марек исчез, и снова появились все участники эксперимента. Ведущий Рыпс сидел в кресле и выглядел очень довольным после своего разговора с пациентом коллектива Зборовского.
— Замечательный парнишка! — заявил он. — Замечательный!
Все собравшиеся радостно поддакнули.
— Замечательный! — согласились Эля и мама.
— Что в нем такого замечательного? — изумился Петрусь. — Обыкновенный парень, но только размороженный. Он даже не знал, что с ним происходит.
— Боюсь, что мой сын растет циником, — сказала мама. — Интересно, был бы ты таким храбрым, если бы очнулся через сто или двести лет без мамочки и папочки?!
— Каковы дальнейшие планы коллектива? — спросил ведущий.
Зборовский объяснил, что они собираются в скором времени разморозить остальных пациентов.
— В таком случае желаем удачи, и я надеюсь, что мы еще не раз встретимся в цикле «Следующий шаг», — закончил Мартин Рыпс.
В головизоре мигнуло, и показались заснеженные вершины гор, а на их фоне золотисто-серебряные титры: «Глория Лэмб и Даниэль Стоун в очередной части сериала „Любовь приходит на рассвете"».
— Дети, спать! — сказала мама.
*
Наступление шло сверх ожидания удачно. В первый же день Освободительная Армия почти достигла столицы, нигде не встречая большого сопротивления. Гарнизоны сдавались один за другим, а офицеры или переходили на сторону повстанцев, или же, арестованные собственными солдатами, отправлялись в предварительное заключение.
Только теперь оказалось, как правильно делал Рауль, складывая свои песни. Солдаты, в основном крестьяне, были безграмотными и не прочитали бы ни одной листовки, ни одного печатного текста, призывающего к восстанию. Зато они знали песенки, повторяемые до этого шепотом, и сейчас могли их петь в полный голос.
И улица пела вместе с партизанами, солдаты пели вместе с улицей. Люди несли вересковые ветки, которыми повстанцы пользовались для маскировки, и этот «день вереска» был самым знаменательным днем за многие десятилетия в истории измученного народа.
Под вечер пришло известие, что Муанта умер. Поначалу в этом усомнились, но сообщение оказалось достоверным. Генерал Микеланджело обратился с воззванием к верной и лояльной армии, но армия ответила свистом — она свистела в такт повстанческому маршу.
Наутро почти без выстрелов сдалась столица, а Гонсалес, Астериа и остальные самые горячие сторонники Муанты укрылись на полуострове Кинжал. В спешке они даже не забрали тяжелый, металлический ящик с замороженным телом диктатора. Правда, Микеланджело приказал погрузить его в машину, но она застряла на дороге, перекопанной рабочими, поддержавшими повстанцев.
— Все не так, как рисует наше воображение, — тихо сказал Рауль своему другу Пабло, когда они стояли перед откинутым бортом автомобиля, в котором покоился металлический ящик. — Сколько раз я пытался представить себе этот день, но никогда не видел вереска. Я видел дым, вспышки выстрелов и Муанту — такого, как на параде, в мундире, с орденами, преследующего нас на военной машине. Я хотел его встретить и боялся этой встречи. Он был очень плохим человеком. Я боялся, что он так ничего и не поймет. А теперь я вижу огромный металлический ящик и вовсе не уверен, действительно ли там, внутри находится Муанта.
— Хочешь проверить?
— Нет, это ведь неважно. Оставим его в покое. Есть более неотложные дела.
Генерал Микеланджело Астериа вовсе не считал себя побежденным. На дне подводного грота притаились грозные пусковые установки, которые могли обеспечить ему власть не только над этой маленькой страной, но и над всем миром. И как раз в тот момент, когда он вместе с Гонсалесом, Диасом и Онетти обсуждал возможность применения этого оружия, прибыл посол повстанцев.
— Скажите своему главарю... — начал кичливо Астериа.
— Рауль Сермено не главарь, — поправил Пабло. — Он вождь.
Микеланджело иронически фыркнул.
— Велика разница!
— Не столь велика, но для нас существенна.
— Скажите ему, что стоит мне топнуть, и я уничтожу вас всех. Но поскольку я забочусь о благе народа, то даю вам шанс. Если вы сдадитесь, я обещаю вам амнистию и небывалый расцвет страны. Небывалый! Но стоит мне топнуть...
— Генерал, когда народ топнет ногой...
— Избавьте меня от афоризмов! — огрызнулся Астериа.
Вдруг стены бункера затряслись, как от взрыва, и висящая под потолком лампа начала резко качаться.
— Вниз! — взвизгнул Астериа. — Это покушение! — И выхватил револьвер, чтобы пальнуть в Пабло. Раздался выстрел, но как раз в этот момент пол закачался и накренился под углом в тридцать градусов. Все покатились в одну сторону.
— Измена! — вопил Астериа. — Ко мне, ребята!
И вместе с сообщниками вскочил в лифт, чтобы спуститься в нижние этажи. Трудно было принять более неудачное решение. Потому что это был не взрыв бомбы, подложенной Пабло, а только небольшое землетрясение. Оно уничтожило в поте лица возведенные бункеры и заграждения, засыпало коридоры, выдолбленные несчастными узниками, разрушило минные поля и погребло под грудами скал троих обладателей опаснейшего оружия в мире.
Приветствовать гостя хочу
И мигом за чаем лечу!
— Практичное устройство! — отозвался Марек. — А где у него питание?
Петрусь оживился: Франтишек всегда был его гордостью.
— Он работает на кварковой[6] батарее. Одно неудобство: нужно через каждые сорок дней менять программу. Самой батареи хватит на сто лет, но программу надо модернизировать. Понимаешь, новые правила, новая информация. Франтишек должен знать больше, чем мы, держать связь с другими компьютерами. Хочешь, я покажу тебе такую программу?
— Вынешь ее?
— Нет, у меня есть старая, использованная.
— Тогда покажи.
— Идем! Сейчас вернемся! — сообщил он сестре.
— Извини, — любезно сказал Марек.
— Пожалуйста, — ответила Эля как ни в чем не бывало. Как если бы она не знала, что в глазах этого храброго мальчика выглядит, наверно, дрянной и зазнавшейся девчонкой. А знала она об этом гораздо лучше, чем он сам.
*
Совет Наций с изумлением узнал, кем оказался следующий пациент группы Зборовского.
— Вся имеющаяся информация, — докладывал Зборовский, — свидетельствует о том, что возвращенный нами к жизни Муанта Портале и Грасиа является военным преступником, особой, заслуживающей наказания и порицания. Этот диктатор — личный знакомый таких пресловутых фашистских выродков, как Гитлер, Франко и Пиночет! Преступления Муанты против собственного народа, совершенные им на протяжении многих лет, снискали ему прозвище Кровавого Муанты. Он был подвергнут гипотермии как раз в тот день, когда партизанская армия окончательно освободила страну из-под его гнета.
Решение дальнейшей судьбы Муанты не в моей компетенции. Впрочем, уважаемый Совет ознакомился с рапортом соответствующей комиссии. Как криогеник я хочу только заверить, что оживление остается вопросом двух-трех дней.
Поднялся делегат того народа, чьим владыкой и тираном некогда был Муанта.
— Наше государство по сей день отмечает Праздник Освобождения, и великий президент, гениальный поэт Рауль Сермено, который сверг режим Муанты, относится к числу наших самых прославленных народных героев. А низкий, подлый и бесстыжий Муанта остался в истории моего народа столь же ненавистной и мрачной фигурой, как, например, в истории Италии — Муссолини. Мы стыдимся Муанты. Президент Рауль Сермено, известный своим великодушием, отослал в 2000 году ящик с телом диктатора в Институт криогеники. С одной стороны, трудно наказывать человека за преступление, совершенное восемьдесят лет назад. С другой же — неужели платой за кровь и слезы невинных должны быть последующие восемьдесят лет счастливого существования в достатке и благополучии, гарантированном современным уровнем развития? К тому же не следует забывать, что когда этот человек проснется, в его представлении время, минувшее с момента последнего вынесенного им приговора, будет исчисляться не годами, а неделями или даже днями. Так что ситуация складывается парадоксальная.