— Ну, и нашли что-нибудь? — Луна внимательно смотрел на друга.
— Ничего, — развел руками Иван. — Квартира-то однокомнатная и к тому же полупустая. Там только самая скромная обстановка.
— Скромная — понятие растяжимое, — вклинился Герасим. — Пожалуйста, конкретней.
— Во-первых, я в этой квартире никогда в жизни не был, — внес ясность Иван. — А со слов моей бабки выходит, что там есть только то, на чем едят, спят и немного сидят.
— Можешь не продолжать, — фыркнула Варя. — Одним словом, «приют убогого чухонца», — процитировала она «Медного всадника».
— Что-то в этом роде, — улыбнулся Пуаро. — Главное, по словам моей бабки, милиционеры очень расстроились, что даже записной книжки Дмитрия не нашли.
— Значит, и в обменнике её тоже не было, — сделал вывод Луна.
— Так, может, он не из тех людей, которые заводят записные книжки, — предположила Марго.
— Не верю! — с пафосом воскликнул Герасим. — Чтобы человек на исходе двадцатого века мог обойтись без телефонной книжки! Да ещё когда имеет с валютой дело.
— Герочка! — всплеснула руками Варя. — Ну при чем тут валюта?
— Свободная конвер-ртация, — прохрипели из-под стола.
— Хоть ты и курица недожаренная, но в данном случае прав, — согласился Муму с заклятым врагом.
— Я — ор-рел! Гер-расим — тр-рус, — немедленно обхамил его Птичка Божья.
— От попугамбургера и слышу! — с ходу обозлился Герасим.
— Мумушечка, не отвлекайся по пустякам, — Варя молитвенно сложила ладони.
— Р-ротозеи! — залихватски присвистнул попугай.
— По-твоему, это я отвлекаюсь? — Герасима охватило праведное возмущение. — Это он постоянно нас отвлекает. Марго, убери, пожалуйста, свою говорящую птицу куда-нибудь подальше.
Птичка Божья мигом выбрался из-под стола и, внимательно посмотрев одним глазом на Каменное Муму, покачал головой.
— Я бы попр-росил!
— Герочка, видишь, он просит, — сквозь смех проговорила Варвара. — Будь милосердным.
Попугай, по-прежнему косясь на Герасима, выразительно кашлянул и сказал:
— Пощады не пр-росим.
И с видом оскорбленной добродетели удалился в коридор. Мгновение спустя оттуда раздался его вопль:
— Подр-руга, дор-рогая! Спас-си и сохр-рани!
— К бабушке жаловаться на тебя пошел, — улыбнулась Марго.
— А мне плевать, — заявил гордый Герасим.
— Все-таки вы так похожи! — с искренним восторгом объявила Варя.
— На кого, интересно? — спросил Герасим.
— Естественно, на Птичку Божью, — откликнулась Варя. — Тебе бы, Муму, ещё приделать зеленые крылышки, и были бы как родные братья.
— Ничего удивительного, — развеселился Луна. — Наш Муму ведь в прошлой жизни был попугаем.
— А интересно, — подхватила Варя, — как нашего Герочку тогда звали?
— Да он, наверное, диким был, — отвечал Иван. — И они жили в одних и тех же латиноамериканских джунглях с Птичкой Божьей.
— Жалко! — вздохнула Варвара. — А я думала, наш Мумушечка жил в самом начале этого века у какой-нибудь дамочки и говорил: «Попка-дурак», только, конечно, не по-русски, а по-испански или по-португальски, в зависимости от того, в какой части джунглей его поймали, и хозяйка звала его Жако.
Герасим-Жако позеленел и сухо произнес:
— По-моему, мы обсуждали отсутствие записной книжки похищенного. Но если вас это не интересует, я, пожалуй, пойду домой.
— Да ладно тебе, — примиряюще сказал Луна. — Уж и пошутить немного нельзя. А по поводу телефонной книжки ты прав. Она наверняка у Дмитрия была. Полагаю, он её просто носил в кармане. Поэтому её вместе с ним похитили. Но хоть что-то в квартире при обыске должны были обнаружить.
— Что, по-твоему? — не понял Иван. — Если Дмитрий попросту честно работал, то ничего и не найдешь. А если нечестно, то тем более должен был уничтожить все следы.
— Да я не о том, — махнул рукой Луна. — Просто у каждого человека, пока он живет, всегда остаются какие-нибудь бумажки с записями, ну и все такое прочее. Понимаешь, поговорил, например, человек по телефону, ему продиктовали адрес. Он сперва, скорее всего, записал это на каком-нибудь клочке или листке из календаря и уж только потом перенес в записную книжку. А если адрес и телефон не нужен, то его обычно вообще оставляют на бумажке.
— Если не нужен, его не записывают, — заспорил Каменное Муму. — Потому что записывать ненужные адреса и телефоны — это абсурд.
— Совсем нет, — Марго поняла, что имел в виду Павел. — Например, тебе надо всего один раз куда-нибудь подъехать и там с кем-то встретиться. Ты знаешь, что больше ни с кем в этом месте встречаться не будешь. Так зачем зря перегружать записную книжку.
— Положим, вы меня убедили, — сдался Муму. — Но какой нам-то ото всего этого прок?
— Пока не знаю, — Луна пожал плечами. — Но, думаю, есть смысл попытаться войти в контакт с бабушкой Дмитрия.
Глава IV.
НОВЫЕ ВЕРСИИ
Ребята задумались. Легко сказать: попытаться войти в контакт. Однако не явишься же за здорово живешь к совершенно постороннему человеку.
— Ваня, — Варя первой нарушила молчание, — мы ведь даже не знаем, как её зовут.
— Разве я вам не сказал? — откликнулся Пуаро. — Бабушку Дмитрия зовут Клавдия Ивановна.
— Уже лучше, — остался доволен Луна. — По крайней мере сможем хоть нормально к ней обратиться. Пуаро, эта бабушка тебя когда-нибудь видела?
— Видела, — кивнул Иван. — И даже пару раз при мне заходила к моей бабушке.
— Ну, значит, ты для неё не посторонний, — сказала Марго.
— Боюсь, я для неё даже чересчур непосторонний, — с грустью проговорил Иван. — Понимаете, они с моей бабкой вроде как подружились.
— Действительно, хуже некуда, — мигом просек ситуацию Каменное Муму.
Дело в том, что детективная деятельность Команды отчаянных очень не нравилась старшему поколению. А самыми ярыми противницами этого были мама Ивана, Инга Сергеевна, и его бабушка, Генриетта Густавовна. Вот почему Иван и его друзья не испытывали никаких сомнений: если Генриетта Густавовна хоть краем уха услышит, что Команда отчаянных заинтересовалась похищением, грандиозный скандал неизбежен.
— Тут придется действовать крайне осторожно и дипломатично, — начал Луна. — Иными словами, мы должны, с одной стороны, завязать знакомство с Клавдией Ивановной, а с другой — добиться, чтобы она ничего не сообщила Генриетте Густавовне.
— Утопия, — мрачно изрек Герасим. — Сам, что ли, не знаешь? У этих бабушек язык без костей. Для них любая мелочь — грандиозная новость. Стоит им встретиться, как они обо всем друг другу докладывают.
— Боюсь, ты прав, — согласился Иван.
Конечно, за Клавдию Ивановну он ручаться не мог, однако его бабушка, Генриетта Густавовна, с той самой поры, как вышла на пенсию, испытывала, по её словам, «драматический дефицит общения». Ибо дочь и зять целыми днями пропадали у себя на работе, а у внука на разговоры с ней вечно не было времени. Генриетта Густавовна — в ещё совсем недавнем прошлом редактор крупного академического издательства — привыкла, что жизнь вокруг неё бьет ключом. Поэтому теперь радовалась любому собеседнику.
— Ручаюсь, — продолжал Иван, — моя бабка из этой бабки в первые же пять минут вытянет всю информацию.
— А я уверен, что ей не придется ничего вытягивать, — у Каменного Муму и на сей раз была собственная точка зрения. — Клавдия Ивановна первая ей похвастается. Мол, приходили-спрашивали, интересовались-волновались. Поэтому я и говорю, что твой план, Пашка, — сплошная утопия.
— Ошибаешься, — не сдавался Луна. — Просто мы должны прийти к Клавдии Ивановне под хорошим предлогом.
— И что ты считаешь хорошим предлогом? — осведомился Герасим.
— Пока ничего, потому что не знаю, — честно признался Луна.
— Знаешь, Пашка, — покачала головой Варвара, — по-моему, любой хороший предлог в сочетании со светлым образом нашего Вани — это полная катастрофа.
— Именно, — поддержала её Марго. — Даже если Иван явится к Клавдии Ивановне вместе с нами или один по какому-нибудь самому убедительному поводу, это ещё до исхода суток станет известно Генриетте Густавовне.
— А нас без Ивана бабка Дмитрия просто не пустит, — задумчиво произнес Луна.
— Вот я и говорю: тупиковая ситуация, — с победоносным видом изрек Герасим.
— Полный пр-ровал, — послышалось со стороны двери.
Это Птичка Божья, вдоволь пообщавшись с бабушкой, вернулся в гостиную.
— Видишь, Гера, — прыснула Варвара. — Он сегодня тебя уже второй раз поддерживает. Наверняка решил навести дипломатические мосты.
— И совсем не меня, — возразил Муму. — Видимо, просто у этих пород попугаев есть зачатки логического мышления.
— Гер-расим дур-рак, — немедленно провозгласил попугай.
— Похоже, Герочка, ты прав, — с ангельским видом проговорила Варвара.
— Очистить стр-рану от вр-рагов! — выдал новый перл попугай, смотревший по телевизору самые разнообразные передачи. — Впер-ред к победе демокр-ратии!
И, насвистывая какую-то явно латиноамериканскую мелодию, Птичка Божья с воинственным видом двинулся на Каменное Муму. Тот, вскочив с кресла, попятился к окну.
— Марго, убери его от меня сейчас же! Он опять ко мне пристает!
— Пуш-шки к бою! — выкрикнул попугай и клюнул Герасима в ногу.
Муму взвыл.
— Птичка! Птичка! Не надо! — попыталась схватить попугая Марго.
Птичка Божья увернулся, выбежал в коридор и с жалобными воплями: «Подр-руга! Тр-рагедия! Р-репрессии! «— понесся спасаться к бабушке.
— Не животное, а настоящий террорист, — оскорбленно произнес Герасим. — Слушай, Марго, если это не прекратится, я не буду больше к тебе приходить.
— Герочка, это что, политический ультиматум? — нараспев произнесла Варя. — И как должна себя повести Марго?
— Если она и её бабушка уверены, что этот бройлер у них такой умный, пусть втолкуют ему в его дурацкую башку, что с гостями так себя не ведут, — без тени юмора отозвался Муму.
— Ладно, я попробую, — у Марго чуть вздернулись уголки губ. — Но не уверена, что у меня получится.
Герасим вздохнул и, опасливо покосившись на дверь, снова уселся в кресло. Правда, судя по звуку телевизора, доносившемуся из комнаты Ариадны Оттобальдовны, новая атака попугая откладывалась до неопределенного времени. Птичка Божья обожал смотреть любые передачи.
— Павел, — обратилась к нему Марго, — ты что-нибудь придумал с этой Клавдией Ивановной?
— Ничего, — с досадой произнес тот. — Башку прямо как переклинило.
— И вообще, чего мучиться? — проворчал Каменное Муму. — Ломаем головы, как незаметно попасть к какой-то бабке, которая, скорей всего, нам ничем не поможет.
— Почему не поможет? — спросил Луна.
— Сам, что ли, не понимаешь? — высокомерно процедил Муму. — Плохо у тебя, Луна, последнее время стало с наблюдательностью.
— То есть? — не понял Павел.
— Иван же русским языком объяснил. Его бабка сказала, что та бабка оперативникам никакой ценной информации не дала. Она ничего про внука не знает. Так на фига нам к ней рваться?
— Во-первых, это сказала Ванина бабка, — спокойно ответил Луна. — Она могла не все знать. Наверняка оперативники расспрашивали Клавдию Ивановну без посторонних. А потом ей самой могло показаться, что она ничего важного не сказала, а для оперативников её показания очень важны.
— Кроме того, — подхватила Марго, — часто случается, что люди на прямой вопрос вполне искренне отвечают: ничего не видел, ничего не знаю, ничего не имею. А на самом деле что-то краем уха слышали или краешком глаза подглядели, только сами не отдают себе в этом отчета. А если умело поговорить, они, может быть, вспомнят.
— Именно на это я и надеюсь, — сказал Луна. — Только вот как нам к ней подобраться? — он вновь принялся ломать голову.
— А может, просто? — предложил Муму.
— Ага, — безрадостно протянул Иван. — И бабушку мою захватим для полного боевого комплекта.
— Нет, братцы, — покачал головой Павел, — тут без какого-то хитроумного хода не обойтись.
— Обходной маневрр-р, — вновь появился в гостиной попугай.
Следом за ним вошла Ариадна Оттобальдовна, внешне очень смахивавшая на Марго, только на сорок лет старше.
— Маргоша, ты почему ребят чаем не угощаешь?
— С ор-рехами! — И, закатив глаза, Птичка Божья зацокал, словно причмокивая несуществующими губами от удовольствия.
— Обжора, — буркнул Герасим.
— Подр-руга! — с явным негодованием покосился на бабушку попугай и угрожающим шепотом добавил: — Р-роковая ошибка.
— Пойдем, пойдем, Птичка, — откликнулась Ариадна Оттобальдовна. — Дам тебе орешков.
— Подр-руга, дор-рогая! — И попугай с топотом первым понесся на кухню.
— Так чайку не хотите? — вновь обратилась к ребятам бабушка Марго.
Луна уже собирался ответить «да», когда зазвонил телефон. Марго взяла трубку.
— Ваня, это тебя, — мгновение спустя объявила она.
Тот подошел к телефону.
— Ваня, немедленно иди домой, — раздался хнычущий голос Генриетты Густавовны. — Я упала.
— Как упала? Откуда упала? — начал расспрашивать внук. — Ты же дома сегодня весь день сидишь.
— С табуретки, — сообщила бабушка. — На антресоль полезла, а у табуретки ножка отвалилась. Теперь не могу даже встать. Еле до телефона доползла. Приходи скорей. Врача надо вызвать.
— Ладно. Иду.
Иван положил трубку.
— Бабка упала. Лежит на полу. Пошел «Скорую» ей вызывать, — проинформировал он присутствующих.
— Упала? И что с ней? — забеспокоилась Ариадна Оттобальдовна. — Погоди, Ваня, я с тобой.
И она накинула пальто прямо поверх широкого домашнего платья.
— Пойдемте!
Иван обрадовался, что ему не придется решать проблему в одиночестве. Тем более что бабушка Марго увлекалась народной медициной и успешно лечила своих многочисленных подруг и родственников как с помощью трав, так и энергетикой, передававшейся в её роду от прародительницы персиянки.
— Давай, давай, Ваня, скорей! — И она вытолкнула мальчика на лестничную площадку.
Попугай тоже вышел, явно намереваясь последовать за любимой бабушкой. Но Ариадна Оттобальдовна крикнула:
— Маргоша, возьми Птичку!
Девочка посадила попугая на плечо. Тот с гневом покосился на бабушку и прохрипел:
— Позор-р.
Но та уже вошла в кабину лифта. Иван нажал на кнопку своего этажа.
— Ключи у тебя есть? — осведомилась Ариадна Оттобальдовна.
Иван погремел связкой, которую как раз извлек из кармана.
— Конечно, будем надеяться, что не произошло ничего страшного, — бабушка Маргариты сочла своим долгом ободрить Ваню.
Вбежав в квартиру Холмских, они сразу же увидели Генриетту Густавовну. Та, охая, корчилась на полу в коридоре. Рядом лежала сломанная табуретка.
— Геточка! — подбежала к ней Ариадна Оттобальдовна. — Где у тебя болит?
— Нога-а, — указала на лодыжку бабушка Ивана.
— Сейчас посмотрим.
Ловкие тонкие пальцы Ариадны Оттобальдовны быстро ощупали ногу. Затем она коротко бросила Ивану:
— Сейчас ты мне поможешь.
— Ариа-адна, что-о со мно-ой? — трагическим голосом протянула Генриетта Густавовна.
— Слава богу, ничего страшного, — бодро отозвалась бабушка Марго. — Ну-ка, Иван, бери бабушку под руку. Аккуратненько поднимаем. На ногу не наступаем. Да, да. Вот так. Потихонечку прыгаем. И в кроватку, в кроватку.
Генриетту Густавовну уложили на кровать. Бабушка Марго поколдовала над ушибленной ногой и вдруг строго сказала:
— Теперь, Гета, терпи и не рыпайся.
В следующий момент она дернула больную за ногу. Тишину квартиры прорезал душераздирающий вопль Генриетты Густавовны.
— Все, все, все, все, — сказала Ариадна Оттобальдовна. — Вывиха больше нет. Сейчас поставлю тебе компресс, несколько дней отлежишься и будешь бегать.
— Спаси-ибо, — устало выдохнула Генриетта Густавовна.
— Видишь, — совсем как Марго, улыбнулась лишь уголками губ Ариадна Оттобальдовна, — и бывшие экономисты иногда на что-то годятся.
— Вот только бывшие редакторы никому не нужны… — Генриетта Густавовна с затаенной завистью посмотрела на нее.
— Иван, — велела бабушка Маргариты, — сбегай на кухню и принеси льда и полотенце. Мне для компресса нужно.