— А я говорю: не могут! — это Лёва.
— Так что, по-твоему, не бывает говорящих собак?
— Ну, может, одна или две на весь мир. И то самые гениальные.
— Так я же не про гениальную! Я про всякую! Что всякая собака может сказать «ку-ку»!
— Будет тебе собака говорить "ку-ку!". Не такая она дура!
— А я говорю; будет!
— А докажи!
— А вот давай сюда любую собаку, я её в два счёта научу говорить «ку-ку»!
— Пари?
Они заключили большое пари. Лёва поставил почти целый топорик, который нашёл в лесу, а Боря — чудный велосипедный насос.
Теперь дело было за собакой. И через несколько шагов они увидели эту собаку. Конечно, это был Шарик!
Дети обступили его со всех сторон. Те, чьи фамилии Шарик уже знал, гладили его. А те, которые ещё сами не знали своих фамилий, стояли и завидовали.
— Эту можешь? — спросил Лёва.
Боря, прищурившись, внимательно посмотрел на щенка.
— В два счёта, — ответил он. — Забирай её и идём.
— Да, забирай! — сказал Лёва. — Она же чья-то. А если не дадут?
Боря снисходительно поглядел на Лёву. Недаром он был старше на пятнадцать минут.
— А ты что, спрашивать собрался?
— Так заревут…
— Ха! Ещё спасибо скажут! Взяли на часок необразованную собаку, а вернули говорящую! А пока, чтобы детки не плакали…
Боря обвёл глазами сад, остановился на шахматистах и вдруг фыркнул.
— Есть план!
Заговорщики пошептались, похихикали и разошлись.
Боря пошёл к шахматистам, к столику, где играл Сергей Васильевич. Думая над ходом, Сергей Васильевич машинально покачивал галошу на носке ботинка. Боря стал за его спиной и сделал вид, что следит за партией (хотя он играл шахматами всего один раз, да и то в уголки).
А Лёва, заложив руки за спину, подошёл к Алисиному кружку.
— Ах, какая чудная собачка! — сказал он фальшивым голосом. — Чья это собачка?
— Моя! — гордо сказала Алиса.
— Её! — хором сказали дети и показали на Алису пальцами.
Лёва продолжал разведку:
— Ну и как же зовут эту чудную собачку?
— Шарик! — сказали все в один голос.
— Какое чудное имя! — сказал Лёва. Теперь он знал всё, что нужно, и можно было начинать.
— Слушайте, ребятки, — сказал он. — А знаете вы такую чудную игру: прятки с собачкой?
Никто не знал этой игры — и все хотели в неё играть. Лёва как можно красочнее объяснил, какая это прекрасная игра: все спрячутся как можно дальше. Алиса с Шариком будут водить. И Шарик сам отыщет всех до одного — вот увидите!
— Ты до сколька умеешь считать? — спросил он Алису.
— Десять раз, — сказала Алиса. Лёва прикинул в уме.
— Будешь считать три раза до десяти, поняла? Чур, не подсматривать! А то ничего не выйдет. Ну, раз, два, три!
Дети разлетелись, как воробьи. Алиса, не выпуская поводка, прижалась лбом к дереву, закрыла глаза и начала считать.
И тут всё совершилось в какие-нибудь несколько секунд!
Лёва свистнул и махнул рукой. Боря тотчас нагнулся, осторожно снял с носка Сергея Васильевича галошу и помчался к Лёве.
Алиса сосчитала до десяти и спросила:
— Пора?
— Не пора! — на бегу ответил Боря.
А Лёва в это время, присев на корточки, быстро отстёгивал ошейник. А Шарик — Шарик, который лаял часами, когда не надо было, сейчас, когда надо было не только лаять, но и визжать, — Шарик вилял хвостиком! Алиса ещё раз сосчитала до десяти.
— Пора?
— Не пора! — крикнул Лёва, убегая с Шариком под мышкой.
А Боря, давясь от смеха, застёгивал ошейник на галоше Сергея Васильевича.
Алиса сосчитала до десяти в третий раз.
— Теперь пора? — спросила она.
Никто ей не ответил.
Тогда она сказала сама себе: «Пора» — и открыла глаза.
— Шарик, нам пора!
Алиса оглянулась…
… Когда Лида примчалась на отчаянный вопль Алисы, она увидела галошу в ошейнике и Алису, которая сидела на земле и с ужасом глядела на эту галошу.
А вокруг не было ни души. Все дети спрятались и ждали, когда Шарик их найдёт.
— Где ты, Шарик?
Бедная, бедная Алиса.
Несчастная Шершилина!
13
Проиграв ещё одну партию, Сергей Васильевич вернулся домой в одной галоше.
— Понимаешь, Тася, — начал он, — он вышел пешкой от короля. И если бы я…
Тут он увидел, что жена сурово смотрит на его ноги. Он тоже посмотрел на ноги, не заметил ничего особенного и продолжал:
— …пошёл конём…
— Где вторая галоша?
— А разве их было две? — удивился Сергей Васильевич. Он ещё мысленно продолжал играть.
— Ну что ж, — сказала Таисия Петровна. — Одна крышка и одна галоша за день, в конце концов, не так много.
И пока Сергей Васильевич снимал плащ и свою единственную галошу, Таисия Петровна уже забыла о другой. Она рассказывала мужу, какая прелесть это существо из бидона.
Они пошли в комнату. На столике стояла старинная супница, расписанная розами. Обычно она красовалась в стеклянной горке и вынималась только в дни рождения стариков, когда к ним съезжались дети и внуки. Сейчас на дне супницы была налита вода и плавали какие-то растения. А посреди скалой стояло пресс-папье из горного хрусталя, всегда украшавшее стол Сергея Васильевича. На скале, растопырив гребень, сидело разноцветное существо и пристально глядело на Сергея Васильевича.
— Просто не знаю, чем его кормить! — жаловалась Таисия Петровна. — Я ему предлагала гречневую крупу, куриную котлету, рижский хлеб, цветную капусту, а оно нос отворачивает и худеет на глазах!
Сергей Васильевич задумчиво смотрел на тритона.
— Видишь ли, Тася… оно похоже с одной стороны на лягушку, а с другой на ящерицу. Я бы сказал, что оно — нечто среднее между ящерицей и лягушкой. Значит, надо посмотреть в энциклопедии на «Я» и на «Л».
Он достал два тома Большой Советской Энциклопедии и углубился в чтение.
— Тася! — крикнул он радостно. — Я был прав! Обе они едят одно и то же! Нет ли у нас какого-нибудь жука?
— В моём доме нет жуков, — сказала Таисия Петровна.
— Или мухи, — продолжал Сергей Васильевич. Старики начали охотиться за мухами. К сожалению, в квартире была такая чистота, что они нашли только двух мух, а поймали одну, и то при этом Таисия Петровна свалилась со стула, а Сергей Васильевич сбил стенные часы.
Но всё было забыто в то мгновение, когда тритон проглотил муху!
Запыхавшись, старики сели на диван.
— Значит, будем кормить мухами, — весело сказал Сергей Васильевич.
— А кто этих мух будет ловить и где? — ехидно спросила Таисия Петровна.
— Ну, Тася! В конце концов можно и бабочек…
— Только этого мне не хватало — скакать за бабочками!
Таисия Петровна направилась к стенным часам, подняла их с полу и твердо сказала:
— Я вижу только один выход. Ты отвезёшь этого страдальца к Александру Владимировичу. Он добрый человек и, конечно, согласится ловить мух.
Сергей Васильевич, в новой соломенной шляпе, спускался по лестнице. В руках у него была банка из-под маринованных грибов, а в банке сидел тритон.
А внизу у парадной дежурил Лидин брат Женька.
Вспомним, что утром, когда Женька налетел на коляску и его схватили за ухо, старик с тайной в бидоне успел от него ускользнуть. Но Женька был не из тех, кто отступает при первой неудаче. Он решил выследить старика во что бы то ни стало.
Сергей Васильевич и не подозревал, что, когда он мирно шёл в сад играть в шахматы, за ним по пятам катил сыщик на самокате. Женька проводил его до самого сада и подождал, пока началась партия. Тогда он решил, что старик от него не уйдёт и можно скатать домой поесть.
Между прочим, в саду у него вышла небольшая неприятность: он увидал Лиду, и пришлось прятаться за киоском, чтобы она не заметила.
Когда Женька вернулся из дому на свой пост, Лиды в саду уже не было, а старик доигрывал партию. Женька дождался конца игры и проводил старика до его дома.
По дороге Женька заметил странную вещь: на старике была только одна галоша. Женька понял, что это неспроста и что он правильно сделал, когда стал следить за этим загадочным стариком. Он твердо решил не уходить с поста, пока не раскроет всех тайн!
Внимание! Из парадной выходит загадочный старик! И несёт банку! А в банке что-то шевелится! Конечно, то самое, что прыгнуло с балкона в бидон!
Женька вился на самокате вокруг Сергея Васильевича, лавируя среди прохожих, подъезжал то справа, то слева и пытался заглянуть в банку. Но видел только этикетку "Маринованные грибы" и лапки с перепонками.
Вот что: лучше он заедет спереди!
Женька выехал на мостовую, в три замаха ноги обогнал старика с банкой, потом повернул.
Старика не было!
Женька дёрнулся направо, налево…
Синий плащ и соломенная шляпа мелькнули на переходе. Женька ринулся туда, догнал беглеца и уже не отставал от него.
Вот наконец удобный момент. Женька объехал старика, круто затормозил, и… какой ужас! Это был не тот старик и не та банка. Та была только шляпа.
Старик опять от него ускользнул!
— Проклятие! — сказал Женька.
Но не думайте, что он отступит. Он только съездит домой, подкрепится и опять вернётся на пост.
14
С большим ведром в одной руке и с удочкой в другой председатель отряда Коробкин шагал по берегу реки. Он выбирал самое рыбное место. Его план был прост и разумен: наловить рыбы, продать, разделаться с тритоном, Шершилиной и вылезти из этой дурацкой истории.
Вот, кажется, нашёл!
У самой реки стоял деревянный домик. На нём торчала антенна телевизора. Рядом в реку уходили шаткие мостки.
По всему берегу, как птицы на проводе, сидели рыбаки и торчали удочки.
Сперва Миша прошёлся туда и обратно и пригляделся. Лучше всего клевало у одного старого рыболова. Он сидел в тени домика. У него было три удочки, и он едва успевал снимать с крючков рыбу и бросать в ведёрко.
Миша решил, что его место тут. Он подошёл и прежде всего любезно сказал:
— Здравствуйте!
Рыболов, не глядя на него, что-то пробурчал. Рыбаки терпеть не могут, когда им мешают.
Миша был вежливым мальчиком. Он поставил своё большое ведро рядом с рыбаком, сел и пожелал ему хорошего улова. Рыболов просто плюнул от ярости. Нет хуже, как сказать что-нибудь такое, когда человек удит рыбу!
Миша больше не заговаривал с рыбаком, но искоса посматривал на него и всё делал, как он: немножко размотал леску, нацепил червяка на крючок и забросил в реку.
Не клевало. У рыболова тоже перестало клевать. И он начал бурчать себе под нос о некоторых, кому не хватает места, кто сам рыбалку не понимает и другим пакостит.
Миша подумал: "Не твоё дело, где хочу, там и сижу". Но вслух ничего не сказал.
Они глядели на поплавки. Рыба не клевала. Старого рыбака душила ярость. Он повернулся и, прищурившись, посмотрел на Коробкина, на его большое ведро.
— Эй, ты! Тебе ведёрко не маловато? Ты бы лучше ванну!
Миша молчал. Он злорадно думал, что его удочка вдвое длиннее, чем у этого грубияна. Миша ему сейчас покажет. Вот закинет крючок на самую середину реки…
Он привязал камень к грузилу, встал, и, взявшись обеими руками за удочку, ка-ак размахнулся!..
Что это значит? Кто это держит леску за его спиной? Миша оглянулся и увидел, что его крючок зацепился за антенну на домике.
Между тем в домике три сестрички и кошка сидели перед телевизором. Они смотрели передачу "Для семьи". Родители на экране объясняли своим непослушным детям, как плохо вести себя плохо, и как хорошо вести себя хорошо.
На этом месте самая маленькая сестричка Люська заснула и свалилась со скамейки. Валя и Галя подняли её за шиворот и усадили на место.
А Миша Коробкин отчаянно дёргал леску, антенна качалась, но не отпускала крючок.
Рыбак с наслаждением смотрел на эту сцену.
— Эй, парень! — сказал он. — Может, научишь: на какую наживку дома клюют?
Что такое? В телевизоре родители вдруг лихо заплясали! Верхние половины туловищ отделились от нижних, а непослушных детей стало вдвое больше. По экрану побежали весёлые полосы.
У трёх сестричек загорелись глаза. Они подпрыгивали, визжали, хлопали в ладоши и хохотали. Кошка мяукала, а маленькая Люська от смеха свалилась со скамейки, но её не подняли.
Мише Коробкину пришлось влезть на крышу и отцепить крючок. А рыбак веселился на берегу. У него опять начало клевать.
И вдруг на экране всё исчезло и появилось другое: "Ремонт сельскохозяйственного инвентаря".
Девочки дружно заревели. Прибежала мать и нашлёпала всех подряд, и даже кошку, хотя кошка была не виновата.
Миша тоже не был виноват ни в чём. Виновата во всём была Шершилина. И рыбак. Больше Миша не сядет рядом с ним. Миша — парень с головой и знает, что делать.
Он молча забрал своё ведро и пошёл на мостки. Там леске не за что будет зацепиться.
Пока Миша насаживал червяка, вдали на реке показался речной трамвай.
На открытой палубе у борта стоял Сергей Васильевич в новой соломенной шляпе. Обеими руками он бережно держал банку, в которой сидел тритон. Сергей Васильевич вёз страдальца к доброму Александру Владимировичу, который так прекрасно ловит мух.
Миша Коробкин и не подозревал, как близко от него проплывал тритон — тот самый, из-за кого он терпел такие муки!
Пока Миша возился с червяком, речной трамвай подходил всё ближе.
Вот он почти поравнялся с мостками.
Миша опять взялся обеими руками за удочку, размахнулся — и леска с крючком полетела к пароходику.
Несчастный день!
Крючок впился в соломенную шляпу Сергея Васильевича. А тот, бедняга, даже не мог схватиться за голову, потому что обе руки были заняты банкой!
Он только скорбно смотрел, как его новая шляпа птицей неслась к берегу…
Злой судьбе и этого было мало. Дёрнув удочку, Миша свалился с мостков в воду.
Рыболов катался по траве от смеха. Но когда Миша, барахтаясь у мостков, заблеял, как ягнёнок, он вытащил его из воды за шиворот.
Мокрый Миша дрожал на берегу от злости и досады. Рыболов поймал удочку, отцепил шляпу, положил её в ведро и любезно подал Коробкину.
— С уловом! — поздравил он.
15
Придя домой, Боря и Лёва прежде всего посадили Шарика на Борину кровать.
Лёва требовал, чтобы Боря сразу начал учить Шарика говорить «ку-ку». Но Боря ответил, что прежде всего он хочет видеть тот Левин топорик, который сейчас выиграет. А Лёва сказал, что тогда он хочет видеть тот насос, который скоро возьмёт себе.
Они ещё раз перевернули комнату, и без того перевёрнутую. Топорик нашли среди банок с крупой.
Лёва сказал:
— Теперь можешь учить! Но Боря сказал:
— Кон на кон!
Пока насос не будет лежать против топорика, он учить не может.
Насос нашёлся под вешалкой, в папином сапоге.
Тут Шарик начал лаять — как всегда, когда не надо. Мальчики испугались: сейчас явится ябеда Серафима Ивановна и прошипит: "Так и знала! Эти бандиты опять притащили какую-то пакость! Имейте в виду: всё доложу отцу!"
— Тубо! Пиль! Апорт! — кричали Шарику наперебой Лёва и Боря.
Но щенок не был так образован, как они, и не понимал этих красивых слов.
— Учи его скорей говорить «ку-ку» вместо лая! — шептал Лёва.
— Если ты ничего не понимаешь в профилактике (откуда он взял это слово?), то лучше молчи, — сказал Боря. — Как, по-твоему, может голодная собака говорить «ку-ку»?
— Не может, — честно признал Лёва.
— Вот то-то и оно! Тогда не спорь, а тащи кусок колбасы!
Теперь они перевернули кухню. Колбасы не было. Правда, были уксус и винегрет, но они для профилактики не годились.
Вдруг с улицы донёсся вопль:
— Борилёва-а-а-а! Боря перегнулся вниз.
Под окном стояли мальчики с их двора с мячом.
— Не. Мы заняты, — сказал Лёва.
— Заняты-ы! — крикнул Боря.
И вдруг Боря увидел: под ним, на балконе третьего этажа, среди цветов, стоит накрытый столик. А на столике — кофейник, чашка, сахарница, и на тарелочке — две сосиски!