— А почему так получается, что у того, кто очень быстро бегает, часы отстают?
— По очень простой причине: ему некогда их завести. И под конец часы совсем останавливаются. Сийм понимающе кивнул:
— Если так, то конечно… Но…
— Но третью строчку ты еще не написал, — сказала Мурляна и кончиком хвоста указала на тетрадку.
Сийм принялся за третью строчку. Она пошла у него как по маслу. Когда строчка подходила к концу, Мурляна приготовилась к прыжку. Но Сийм этого не заметил, так он был увлечен выведением последних восьмерок. Они получились у него очень красивые. Как только он поставил точку, случилось что-то неожиданное: какая-то тень выскочила из-под его карандаша и прыгнула на пол. Это было не что иное как Чудище-Юдище.
Мурляна не зевала: она бросилась вслед за ним.
Началась страшная погоня: грязно-серая тень юркнула под кресло, оттуда бросилась в угол, пробежала по книжной полке вверх, потом вниз, прыгнула за диван, потом мотнулась за занавеску, потом вскочила на цветочный столик, оттуда — на пол. Но Мурляна не отставала. Чудище забилось под диван, Мурляна настигла его и там. Чудище полезло вверх по стенке, Мурляна, стуча коготками, полезла за ним. Чудище по потолку удирало от нее…
Сийм и Хоботок, прыгая от волнения, наблюдали за необычной охотой. Они от всей души хотели помочь Мурляне, но ничего умнее не могли придумать, как время от времени кричали: "Мурляна, оно в углу! Мурляна, оно за занавеской!"
Когда Чудище-Юдище бежало по потолку, Сийму и Хоботку было ясно, что на этот раз оно не улизнет. Но что сделала Мурляна? Она для смелости фыркнула и со всех ног кинулась за беглецом. Со всех ног потому, что по потолку медленно ходить нельзя — тут же свалишься вниз.
Чудище-Юдище не ожидало, что Мурляна полезет за ним на потолок. Оно остановилось, чтобы почесать за ухом, и в тот же миг оказалось в когтях у Мурляны.
С победным визгом она спрыгнула с потолка и побежала на кухню. Журчание воды в раковине возвестило об очередной победе над ненавистным врагом.
6.
Благодарные Сийм и Хоботок проводили Мурляну в переднюю. Она уже собралась уходить, но тут вдруг постучала себя лапой по лбу и воскликнула:
— Семь тысяч лет — это вам не семь лет! Я так мило провела с вами время, что вообще забыла, зачем приходила!
— Разве ты пришла не затем, чтобы поймать Чудище-Юдище? — удивился Сийм.
— Нет, его я встретила у вас совершенно случайно, — ответила Мурляна.
— Ты пришла, чтобы поиграть с нами, — решил Хоботок.
— Нет, я пришла посмотреть, что с тобой случилось — ты так долго сачкуешь.
Сийм оторопел: как же так?! Ведь его Хоботок самый примерный ученик и вдруг — сачкует!
Хоботок посмотрел на Мурляну, опустил глаза и упрямо сказал:
— А чего мне в школу ходить — я уже и так все знаю!
— Позволь спросить, что — все? — удивленно пошевелила ушами Мурляна.
— А то… что моя черточка нисколечко не поднялась выше, а стоит все на одном месте, — сказал Хоботок и показал на косяк двери. От его середины поднимались вверх сантиметр за сантиметром черточки Сийма, а в самом низу была проведена одна корявая извилистая черта.
Упрямство Хоботка сменилось грустью. Он сказал, моргая глазами:
— Я вот учусь-учусь, а все никак не вырасту.
Мурляна ободряюще воскликнула:
— Хоботок, дорогой! А зачем тебе быть большим?! Ведь ты не автобус, который возит по утрам детишек в школу, а их родителей — на работу. Автобус должен быть большой, иначе пассажирам будет тесно, они навалятся на детей, и детям будет плохо. Главное — быть не большим, а умным. Взгляни на меня — я не бог весть какая туша, но по крайней мере я знаю, сколько будет дважды два и кое-что еще. А ты спроси у автобуса, хотя бы то, какой сегодня день или сколько стоит "Эскимо" или… как его зовут. Ничего он тебе не сумеет сказать — только протарахтит в ответ. Надеюсь, ты понял, что я этим хотела сказать?
Мурлянины слова утешили Хоботка. Он сказал уже гораздо веселее:
— Да, я все понял. Я больше никогда не буду ездить на автобусе.
Мурляна кашлянула и сказала:
— Это твое дело. Но все же я была бы рада увидеть тебя с поднятым хоботом в ближайшее время за школьной партой. А теперь оставь нас, пожалуйста, с Сиймом одних.
Хоботок понуро поплелся в комнату. Мурляна заговорила вполголоса:
— С педагогической точки зрения хвалить или ругать ученика в его присутствии неверно…
У Сийма заколотилось сердце: какой номер еще мог выкинуть Хоботок?
— … поэтому я и отослала его в другую комнату. Даже если он сейчас и подслушивает наш разговор, приложив ухо к двери, это уже нас не касается. Я должна сказать, что в моей практике редко встречались игрушечные слоники с такой светлой головой и добрым сердцем…
Сийм с облегчением вздохнул.
— … Единственное, чего я пожелала бы ему — это упорства, упорства и еще раз упорства… До свидания, Сийм! Надеюсь, наша встреча не останется последней!
Сийм улыбнулся своей самой милой улыбкой и пробормотал:
— До свидания. Нет… то есть да… не останется последней.
Мурляна еще раз с достоинством кивнула и, по рассеянности забыв открыть дверь, прошла прямо сквозь нее на лестницу.
7.
Сийм ворвался в комнату. Хоботок, который почему-то в это время стоял за дверью, со всего размаху шлепнулся на пол. Сийм воскликнул:
— Запоминай каждое слово, что я тебе скажу, Слоняйка! С завтрашнего дня ты открываешь новую страницу в своей жизни: никакого сачкования!
— Это тебе Мурляна сказала?
— Да.
— Чего она тебе еще сказала?
— Тебе необязательно знать. Будь у тебя хоть чуточку больше упорства…
— Но ведь ты сам говорил, что это очень глупо, что дети должны учиться и тогда, когда им неохота…
— Пожалуйста, не говори о вещах, в которых ты ничего не смыслишь. Одно ясно — ты продолжаешь учебу, потому что… — Сийм усадил Хоботка к себе на колени. — Потому что ты, Слоняйка, не глупый. Это сказала сама Мурляна, она даже больше сказала…
— Что у меня очень светлая голова и доброе сердце, да?
— Ты, конечно, подслушивал за дверью?
— Нет, не подслушивал. Просто я так думаю.
— Рассказывай! Ну ладно, неважно, как это было. Важно то…
— Что ты снова будешь играть со мной и не будешь отсылать в маленькую комнату, когда придут мальчишки.
— Хорошо, не буду. Но ты, пожалуйста, не визжи, когда они в гостях у нас. Они неплохие ребята, только…
— Хорошо, больше не буду визжать. А по вечерам мы станем рассказывать друг другу, что мы делали днем.
— Ладно, а еще…
— А еще…
Они поняли друг друга с полуслова, и это перенесло их в самое начало их дружбы и заставило тесно-тесно прижаться друг к другу.
— Слоняйка, а ты помнишь, как ты свалился в колодец?
— Да, я все помню…
Родители, вернувшись из кино, застали их спящими в кресле в объятиях друг друга.
Хоботок проигрывает войну
1.
Как легко давать красивые обещания и как трудно их выполнять! На другой же день Сийм побежал в кино смотреть индейцев и… затерялся в дремучих вековых лесах. Мир бледнолицых перестал для него существовать и Хоботок — тоже.
Хоботок же утратил малейший интерес к науке. Только одну вещь он еще хотел знать. Дни и ночи он размышлял над нею. Хоботок сидел неподвижно в углу около радио, уставившись в одну точку, и все думал, думал. Со стороны могло показаться, что он спит с открытыми глазами. Но Хоботок не спал, он бился над вопросом: куда уходит дружба? Мяч убегает за куст сирени или поленницу дров, цветные карандаши закатываются под кровать или книжную полку. Папа уходит к друзьям. Яблоко исчезает в животе у Сийма. Все это ясно и понятно. А дружба, куда она уходит?
Хоботок занимался расследованием этого вопроса не из праздного любопытства. У него была четкая цель: как только он выяснит, куда запряталась дружба, он отправится туда — будь это хоть на краю света — и вернет ее.
За этими размышлениями Хоботок не замечал больших перемен, которые происходили вокруг. Вернее, он их замечал, но не придавал им значения.
Ханно и Эльдур стали все чаще наведываться к Сийму. Но они были уже не Ханно и Эльдур, а Зоркий Орел и Быстроногий Олень. Да и Сийм уже был не Сийм, а Большой Змей. Марис неожиданно превратилась в Уа-та-Уа.
Все четверо были ловкими и отважными воинами, каждый из них заслуживал быть вождем. Но, к сожалению, все не могут быть вождями, кто-то должен быть и племенем, иначе некого вести за собой в поход. Договорились, что вождями будут Зоркий Орел и Большой Змей, а Быстроногий Олень и Уа-та-Уа будут их племенами. Каждому — по племени. А чтобы было интересней, племена ходили в поход то с одним, то с другим вождем.
Вожди построили себе вигвамы: Зоркий Орел — в старом пустующем сарае за своим домом, а Большой Змей — у себя во дворе, в узком проходе между поленницей дров и забором. Вигвам Большого Змея был без крыши и боковых стен, зато имелось два выхода. На войне очень важно, чтобы у тебя было одним выходом больше, чем у врага. А еще в вигвам вел потайной — ход — расшатанная доска в заборе, которая запросто отодвигалась. Но об этом никто не должен был знать.
Вожди разрабатывали хитроумные военные планы. Например, Зоркий Орел со своим племенем пробирался через прерию (то есть: напрямик через два двора, которые соединяли их дома) или через вековые леса (то есть: в обход, по улицам) во владения Большого Змея, окружал его вигвам и со страшными боевыми криками атаковал его. Большой Змей и его племя вначале оказывали доблестное сопротивление (то есть: испускали точно такие же дикие вопли), но потом вынуждены были сдаваться в плен и их скальпировали (то есть: снимали у них с головы украшения с перьями).
Зоркого Орла невозможно было атаковать в его вигваме, потому что он всегда запирался изнутри на крючок. Его приходилось вначале выманивать оттуда, и только тогда внезапно атаковать.
Это были очень дружественные военные походы. Ну, иногда, конечно, бывали и разногласия, но какая война обходится без них.
2.
Как-то Быстроногий Олень явился к Большому Змею, держа в вытянутой руке пластмассовый пистолет и прицеливаясь. Как только он вошел в переднюю, он тут же выстрелил. Пуля — деревянная палочка с резиновым наконечником — ударилась в дверь ванной и приклеилась к ней.
— Я больше не племя Ханно, — объявил Быстроногий Олень. — С Ханно вообще нельзя дружить — больно задаваться стал. Давай пойдем на него войной. — И он снова выстрелил.
— Дай-ка мне тоже пульнуть, — попросил вождь Большой Змей.
Ханно разрешил.
Они пуляли в дверь ванной, в дверь кухни, в стену. Быстроногий Олень раз стрельнул в зеркало, но Большой Змей тут же увел его в комнату.
Потом они опять стреляли куда попало, пока Быстроногий Олень не сказал:
— Принеси-ка цветной карандаш, да потемней, а то светлый не будет видно. Начертим на двери круги и будем стрелять по цели. Кто точнее попадет, тот выиграл.
— А как мы потом круги отмоем? — спросил Большой Змей.
— Ототрем. Смочим носовой платок слюной и будем тереть.
Большой Змей был в нерешительности, но он не мог этого показать другим, потому что вожди должны быть решительными. Он отыскал темно-синий карандаш и нарисовал на двери три круга: большой, средний и совсем маленький. Самый маленький был в серединке. Кто в него попадет, получает десять очков.
Быстроногий Олень выстрелил первым. Подряд разрешалось сделать пять выстрелов. И он получил пять очков.
Большой Змей за четыре выстрела заработал только одно очко, но зато в пятый раз попал прямо в десятку.
Быстроногий Олень поморщился и сказал:
— Давай снова. У меня в первый раз плохо получилось. У меня всегда в первый раз плохо получается.
Но и во второй раз у него получилось не лучше. Тогда он сказал:
— В дверь стрелять слабо. Давай бить по слону! — Он указал на Хоботка, который сидел в углу около радио и решал свой сложный вопрос. — Давай посадим его на стол и будем стрелять. Когда пуля попадет в него, он свалится. Будет как на настоящей войне.
Быстроногий Олень уже пошел за Хоботком, но Большой Змей преградил ему дорогу:
— Нет, в слона стрелять не будем.
Быстроногий Олень с недоумением посмотрел на Большого Змея. Но потом, вспомнив что-то, насмешливо сказал:
— Ах это и есть твой Хоботок! Ты все еще играешь с ним!
Большой Змей покраснел. Ему хотелось сказать что-то очень резкое, но он не мог найти подходящих слов и только сопел от обиды.
Из затруднения его спас телефон.
— Это мама! Я забыл ей позвонить, что я уже дома, — с облегчением вздохнул Большой Змей и побежал в переднюю.
Быстроногий Олень остался с Хоботком вдвоем. Хоботок сидел неподвижно, даже глазами не моргал.
Быстроногий Олень коварно усмехнулся, прицелился из пистолета, зажмурив левый глаз, и уже хотел нажать курок, как вдруг Хоботок недовольно фыркнул. Рука стрелка дрогнула. Пуля пролетела мимо Хоботка, угодив в маленький кактус на цветочном столике. Кактус с испугу выскочил из земли, стукнулся головой об окно, отскочил назад и шлепнулся на пол.
В передней Большой Змей говорил по телефону:
— Нет, мы не балуемся. Мы тихонько стреляем по цели. Нет, мне еще есть не хочется, потом поем…
Быстроногий Олень поднял с пола кактус и пулю. Кактус он засунул обратно в землю, а пулю — в пистолет. Потом снова прицелился в Хоботка и нажал курок. Но щелчка не было, пуля осталась в стволе. В чем дело?
Быстроногий Олень вытащил пулю, заглянул в ствол — вроде бы все в порядке — снова зарядил и, повернув дулом к себе, нажал курок. Раздался щелчок, и пуля впилась ему прямо в переносицу.
Быстроногий Олень в испуге выронил пистолет. Тут же в комнату вошел Большой Змей.
— Что за грохот? — спросил он.
— У меня пистолет выпал, — сказал Быстроногий Олень.
— А зачем ты себе пулю на лоб нацепил?
— Я хотел тебя насмешить. Правда, смешно?! А теперь мне пора сматываться.
Быстроногий Олень побежал в переднюю, но Большой Змей не пустил его:
— Раньше помоги мне дверь отмыть!
Быстроногий Олень нехотя вернулся.
Большой Змей отыскал тряпку, смочил ее под краном и принялся тереть. Потом тер Быстроногий Олень. Потом терли вдвоем. Три темно-синих круга исчезли, но на их месте осталось голубое пятно, которое никак не отмывалось.
— Что теперь будет? — озабоченно спросил вождь.
— Скажи, что понятия не имеешь, откуда взялось это пятно, — научило его племя.
— Не болтай глупостей! Кто этому поверит? — разозлился вождь.
— Ну как знаешь, — нагло заявило племя. — И чего ты раскричался, ведь не я сделал эти круги. Сам ты их намалевал!
Вот на это вождь действительно раскричался.
— Больше я тебе не друг! И моим племенем ты тоже больше не будешь!
— Не очень-то и хотелось, — ответило отпущенное на волю племя и гордо удалилось.
Вечером великий вождь отбивал атаки родителей. Пятно ему пришлось признать, но кактус, засунутый вверх тормашками в землю, он отрицал, потому что действительно ничего не знал об этом.
Родители были опечалены, что их любимый сын научился врать, а сын был еще несчастнее оттого, что ему перестали верить.
Но для кого-то сегодняшний день был счастливым. Для Хоботка! То, что Сийм не разрешил в него стрелять, вселило в него новую надежду. Значит, еще не все потеряно!
3.
На этот раз к Большому Змею явился Зоркий Орел. Его правая рука крепко сжимала линейку, к которой был привязан треугольник. Треугольник был забрызган красной краской.
— Здравствуй, брат Большой Змей! — проговорил с достоинством пришелец. — Смотри, какой у меня отличный томагавк. Видишь, на нем следы вражеской крови? А как он летает!
Зоркий Орел сделал зверское лицо, покрутил томагавком над головой и запустил его в сторону дивана. Смертельное оружие пронеслось со свистом, как трясогузка, и мягко опустилось на диванную подушку.