Вдруг раздался жуткий грохот, потом еще раз. Хоботок оглянулся — это круглая тетя проскочила между голубым автобусом и голубым трамваем, и они между собой столкнулись.
— Ой-ой-ой! Теперь тете влетит от папы, — забеспокоился Хоботок, продолжая бежать, потому что тетя не отставала от него ни на шаг. Она мчалась так, что машины отскакивали вправо и влево.
— Чур меня, — крикнул Хоботок через плечо, — папа не разрешает на улице игр…
В тот же миг ручка тетиного зонтика зацепила его заднюю ногу, и он растянулся на улице всеми четырьмя ногами, хоботом и маленьким хвостиком.
— Он умеет говорить! Это невероятно! — воскликнула тетя и, снова схватившись двумя руками за голову, уселась посреди улицы.
Тут же место происшествия плотным кольцом окружила толпа любопытных.
Но Хоботку некогда было глазеть вместе со всеми — ведь он торопился в школу. Так как все машины остановились, он без труда пролез под ними и юркнул за спины любопытных. А уже дальше он спокойно продолжил свой путь по пятам за Сиймом, папой и мамой.
3.
В школьных воротах папа спросил у Сийма:
— Теперь тебе ясно, сын, что нужно знать, когда идешь в школу?
— Да, — ответил Сийм. — А в школе апельсины продаются?
Этого папа не знал. Он кашлянул и заторопился на работу.
Мама взяла Сийма за руку и повела его вверх по школьной лестнице. А впереди, рядом и сзади них сновали маленькие мальчики и девочки. Все они входили в большую дверь. У мальчиков и девочек были с собой мамы. И чем меньше был мальчик или девочка, тем больше была мама, а у самых маленьких были с собой бабушки. Большие мальчики и девочки пришли одни, но зато некоторые папы, мамы и бабушки тоже пришли одни.
Хоботок следил за всем происходящим из-за дерева, которое росло во дворе. Он выглянул, не утихло ли движение на лестнице. Но оно все оживлялось.
Хоботок испугался:
— Если они долго будут так валить, то у Сийма школа закончится раньше, чем я успею в нее войти. Нет, больше я ждать не буду.
Он врезался в толпу спешащих школьников и попытался проскочить между их ногами. Но это было гораздо труднее, чем пробираться на улице между машинами. Хоботка прижимали то к левой стене, то к правой, а потом и вовсе оттеснили на лестницу. Выше третьей ступеньки он так и не забрался. А у школьной лестницы было три ступеньки и еще две ступеньки.
Нарочно Хоботка никто не толкал — просто его не замечали.
— Вот я сейчас как затрублю, — подумал Хоботок, — так вы от удивления все сядете, как та тетя с красным зонтиком. Уж тогда вы меня заметите.
Но тут Хоботка и без того заметили, и ему пришлось об этом горько пожалеть.
Какой-то неряшливый парень с грязными ногтями схватил его за уши, поднял высоко в воздух и воскликнул:
— Глядите, какой-то малявка потерял своего игрушечного слоника!
Тут же подбежали еще несколько парней и стали кидать Хоботка по кругу. Он взлетал так высоко, что у него дыхание спирало.
— Не приди я в школу, я бы не узнал, какие муки должен вынести школьник, — философски заключил Хоботок.
Но это было только начало! Мальчишкам вскоре надоело подбрасывать его, и они стали выдумывать разные глупости. Вначале они лупили Хоботком друг друга по голове, потом стали надувать — кто сильнее надует? — так, что бедняжка чуть не лопнул, а под конец решили погонять им в футбол.
Хоботка до сих пор еще никто не бил ногой. Теперь он почувствовал, что это не намного больнее, чем падать с третьего этажа. Но все же ему показалось, что с ним делают что-то нехорошее. Он разозлился, и когда парень с грязными ногтями поднял его, чтобы снова ударить, Хоботок затрубил ему прямо в ухо:
— Ты оставишь свои глупости или нет?
Парень так опешил, что бросил Хоботка на пол и с криком помчался к школе.
За это время движение на лестнице прекратилось, только один ученик бежал к школе, потом еще один, и еще два, а больше ни одного.
— Теперь-то я попаду в школу, — подумал Хоботок и затопал вверх по лестнице. Но — новая беда! Дверь была такая огромная и тяжелая, что у Хоботка не хватило сил ее открыть.
Бедный толстый Хоботок сел и стал поджидать, не придет ли кто и не впустит ли его в школу.
— Как тебя звать?
Перед Хоботком стояла нарядная черная кошка в белой манишке и белых носочках. Она словно из-под земли выросла. Но Хоботок знал, что это только показалось ему. Кошки не растут из земли, они появляются из-за угла. Из земли растут грибы… дождевые черви… правда, черви потом заползают в землю обратно.
Хоботок слегка отодвинулся от нее — случай с воробьями и мальчишками научил его осторожности, — но все же ответил:
— Меня звать Хоботок.
— Красивое имя, — сказала кошка в белой манишке. — Если мне когда-нибудь подарят игрушечного слоника, я непременно назову его Хоботком. А теперь спроси, как меня звать?
— Как тебя звать? — спросил Хоботок.
— Меня звать Мурляна, — ответила кошка и зажмурилась в ожидании, что Хоботок похвалит такое замечательное имя. Но Хоботок не похвалил. Просто он не знал, что Мурляна — очень красивое и редкое кошачье имя.
Мурляна разочарованно кашлянула и спросила:
— А сколько тебе лет?
— Три года, — ответил Хоботок. — Меня подарили Сийму, когда ему исполнилось четыре.
— Мне тоже когда-то было три года … и один год, — сказала Мурляна. — А спроси, сколько мне сейчас лет?
— Сколько тебе лет? — спросил Хоботок.
— Мне семь тысяч лет… Ты хоть знаешь, сколько это?
— Это столько же, сколько отсюда до нашего дома и обратно?
Мурляна подняла левую лапу, растопырила на ней пальцы, пересчитала их и кивнула:
— Да, ровно пять раз столько… Знаешь, Хоботок, что я тебе скажу: я не могу быть моложе, даже если бы и захотела, потому что я школьная кошка. Ведь мне нужно было явиться на открытие первой школы в далекой Шумерии. Потому что ни одной школы не открывают без школьной кошки, и я была вовремя на месте. Спроси у кого хочешь… А теперь скажи мне, чего ты тут сидишь такой грустный?
Мурляна была так приветлива, что Хоботок осмелел и поведал ей свою историю.
Мурляна внимательно выслушала его и сказала:
— Мне все ясно. Ты ни в чем не виноват. В уличном происшествии виноват папа: почему он не разрешил тебе идти вместе с Сиймом? Я с ним об этом еще поговорю … А в том, что ты опоздал на урок, виноват парень с грязными ногтями. А то, что ты тут зря ждешь — это моя вина. Сегодня же прибью к двери большую табличку: "Просьба всех опоздавших и сачкующих обращаться лично ко мне. Школьная кошка Мурляна". А внизу нарисую одну незабудку и одну забудку, для красоты. Вот увидишь, получится очень красивая табличка.
Мурляна на миг закрыла глаза, словно представляя, как это будет выглядеть, потом важно пошевелила усами, кашлянула и продолжила:
— А теперь — за дело! Ты хочешь учиться. Хоботок? Это похвально. Я принимаю тебя в школу. — Она три раза похлопала Хоботка по плечу и торжественно произнесла: — По случаю этого важного события я спрашиваю у тебя, Хоботок, хочешь ли ты быть хорошим учеником?
Глаза у Хоботка округлились до предела. Он ответил:
— Да, я хочу быть очень хорошим учеником.
Мурляна доверительно заглянула ему в глаза, приложила лапу ко рту и шепотом сказала:
— Тогда я открою тебе огромную тайну. Дай честное слово, что не проболтаешься.
— Честное слово, — прошептал Хоботок. — Я не проболтаюсь.
— У очень хорошего ученика всегда глаза открыты, уши открыты, а рот закрыт… Ты хочешь о чем-то спросить? Спрашивай смелей.
Хоботок действительно хотел о чем-то спросить, только точно не знал, о чем. Мурляна не дала ему на размышление ни минуты. Она подмигнула — мол, вперед, за мной! — и Хоботок поспешил вслед за ней.
4.
Мурляна завернула за угол, пролезла сквозь кусты, завернула за другой угол, остановилась у подвального окошка, в котором был выбит один квадратик. Она села, одернула свою манишку и сказала:
— Я могла бы впустить тебя и с главного входа, потому что все двери открываются сами собой, стоит мне только три раза пошевелить левым усом. Но у всех школьных кошек свои собственные ходы. Сюда никто не может войти без моего разрешения — даже директор.
— А кто такой директор? — спросил Хоботок.
— Директор — самый главный человек в школе. Все должны с ним здороваться первыми, только я не должна, не считая воскресенья, субботы, пятницы, четверга, среды, вторника и понедельника… Проходи — милости прошу!
Хоботок заглянул в подвал. На полу возвышалась черная громадина, что-то вроде машины, но только без колес. От нее в разные стороны отходили толстые кривые трубы, а дальше были темные закоулки. Но Сийма там не было. И других учеников тоже не было.
— Где же Сийм? — озабоченно спросил Хоботок.
Мурляна быстро приложила лапу ко рту и многозначительно сказала:
— Меньше слов, больше дела.
Хоботок покраснел со стыда, что уже успел забыть наставление Мурляны. Он быстро просунул в окно хобот, затем голову и правую ногу — и застрял. Так сильно его раздули мальчишки.
— Погоди, я тебе помогу, — подскочила к Хоботку Мурляна и стала его подталкивать сзади. Пыхтела, сопела — и знай себе толкала.
Хоботок почувствовал, как острые края стекла все сильнее врезаются ему в бока. Он отважно терпел, но под конец взмолился:
— Хватит! Больше не толкай! Я становлюсь от этого только толще! Вдруг еще лопну!
Мурляна перестала толкать Хоботка, помогла ему выбраться, сама залезла в подвал и сказала:
— Эх, ты! Сила есть — ума не надо! Дай-ка сюда твой хобот!
Хоботок, ничего не подозревая, протянул ей хобот. Мурляна схватилась за него зубами и стала тянуть. Хоботок от этого чуточку удлинился и похудел, но острые зубки Мурляны могли, чего доброго, разорвать ему хобот.
— Ой-ой, ты порвешь мне хобот, — захныкал Хоботок, смертельно испугавшись.
Тут и Мурляна перепугалась. Она отпустила хобот и сказала, подбадривая:
— Держись, Хоботок! Дела пошли на лад! Ты попробуй влезть хвостом вперед.
Хоботок, пыхтя, стал делать новую попытку: он сунул в окно правую заднюю ногу, затем — левую и — снова застрял.
— Что, если я потяну тебя за хвост, — предложила Мурляна и стала тянуть.
Хоботок все удлинялся и удлинялся, а Мурляна все тянула и тянула, пока вдруг — бац! — не шлепнулась на пол, в зубах кончик хоботкова хвоста.
— Ну вот, что ты наделала! — плачущим голосом сказал Хоботок. — Оторвала мне мой маленький хвостик.
Гоп! Мурляна одним прыжком очутилась снова на окне и стала поучать Хоботка:
— Кто хочет стать большим и умным, тот не распускает нюни из-за какого-то малюсенького хвостика.
— А я и не распускаю нюни, — прохныкал Хоботок. — Просто я не могу сдвинуться с места.
Мурляна внимательно ознакомилась с обстановкой и призналась:
— Да, теперь ты засел плотно, как пробка. Этот номер мы не рассчитали.
Рассуждения Мурляны совсем вывели Хоботка из себя. Он стал изо всех сил вырываться и топтался до тех пор, пока нечаянно не наступил на пробку в собственной ноге. Тут же послышался легкий свист. Бедный толстяк на глазах терял лишний вес. Теперь он уже без труда проскользнул в окно и шлепнулся на пол подвала. Но вместо радостного возгласа из его уст раздался испуганный крик: "Я истекаю воздухом … Я …"
Мурляна, которая с огромным интересом следила за резким похудением Хоботка, подскочила к нему, заткнула пробку и сказала:
— Правильно гласит народная мудрость: не было бы счастья, да несчастье помогло… Больше у тебя нет таких пробок?
— Нет, — сказал Хоботок слабым голосом. — Он был очень напуган: с каждым новым приключением жизнь его подвергалась все большей опасности.
— Жаль, — вздохнула Мурляна — Я бы очень хотела себе такую же пробку. Я бы так накачала себя велосипедным насосом, что все собаки обходили мы меня стороной.
— И хвостика у меня больше нет, — вздохнул Хоботок.
— Ты только о себе волнуешься, — упрекнула его Мурляна. — А ты подумай о том, как несчастен сейчас твой хвостик, что остался без тебя…
Она подняла хвост Хоботка с полу, смазала слюной и приклеила его обратно:
— Теперь он держится еще крепче, чем раньше. И мы можем начать свой поход. Прежде чем мы приступим к учебе, я хочу показать тебе свою школу. Ведь с сегодняшнего дня это и твоя школа — от подвала до чердака…
Итак… вот это здесь котельная. С нею ты ознакомишься поближе, когда заинтересуешься дымом и огнем.
Теперь идем в раздевалку… Или ты струсил? Рвешься домой?
Хоботок действительно струсил и рвался домой. Но он упрямо сказал:
— Нисколько я не струсил…
Мурляна одобрительно кивнула, пошевелила три раза левым усом — и дверь котельной бесшумно отворилась.
5.
Мурляна с Хоботком вошли в просторное низкое помещение. Перегородки делили его на темные клетки. Но зверей за проволочной сеткой не было, только пальто были.
— Вот это раздевалка, — сказала Мурляна. — Но это название неправильное. Ведь на каждое пальто или плащ всегда приходится два ботинка, две туфли, два валенка или две сандалетки. Ты когда-нибудь видел, чтобы ученик пришел в школу в двух пальто и одном валенке? Скажи честно, видел?
— Нет, не видел, — ответил Хоботок.
— Вот и я не видела. Значит, правильнее назвать ее обувалка, а еще точнее-туфлекидалка, потому что тут не обуваются, а только кидаются туфлями. Хочешь посмотреть, как это делается?
— Как? — простодушно спросил Хоботок, ведь он был в школе первый день и еще не знал жизни.
— А вот так! — ответила Мурляна, промчалась под вешалками, — и вмиг все туфли, ботинки и сандалии оказались в воздухе. Они летели тяжело, как вороны, но свистели, как ракеты. Мурляна исподлобья следила за ними и сказала:
— Лучше пойдем-ка отсюда.
Это было дельное предложение, да только оно запоздало. Усталые туфли стали шлепаться вниз — шлеп-шлеп. Некоторые падали Хоботку на спину. Ему это было нипочем, ведь он был резиновый. Зато Мурляна каждый раз взвизгивала, когда попадало в нее. Уже на пороге ей на лапу шлепнулся кед с длинными шнурками — она стрелой выскочила из раздевалки.
Мурляна и Хоботок бежали по узкому коридору. Мурляна на ходу объясняла:
— А другое очень приятное место — столовая… Вот и она.
Столовая была длинным помещением, в ней стояли три длинных стола. У всех столов были ножки, и все столы были покрыты клетчатой клеенкой.
Мурляна велела:
— А теперь спроси, зачем на столах клеенка?
Хоботок спросил:
— Зачем на столах клеенка?
Мурляна ответила:
— На этот счет существует два научных мнения. Первое: клеенка легко моется, а второе: если край клеенки отогнуть, то по ней, как по желобу, можно вылить суп на колени рядом сидящему. Только ты, Хоботок, этого не делай. Это озорство, и за это тебя будут ругать.
Толстые ноги Хоботка отнялись при одной только мысли, что он может наозорничать и его будут ругать. Он испуганно спросил:
— А если какой-нибудь маленький мальчик нечаянно выльет на кого-нибудь суп, его тоже будут ругать?
— Нет, не будут, — успокоила Мурляна, — если нечаянно, то похвалят… Теперь давай ознакомимся с классами.
Они повернули в другой коридор. Он был длинный, как улица, только чуточку короче, и машины по нему не ехали. По обе стороны его были белые двери, а на дверях висели желтые блестящие таблички, а на табличках были разные черточки и буквы. Мурляна объяснила:
— Эти черточки называются цифрами, но они не очень важные, а вот буквы очень важные… Спроси, почему они очень важные?
— Почему они очень важные? — спросил Хоботок.