Нет ребёнка, который бы не любил сказок.Нет ребенка, который бы не сидел часами над книгой сказок. Нет ребенка, в душе которого не оставил бы следа прекрасный мир сказок. Сказка — первая духовная пища ребенка. Она необходима ему, как материнское молоко, как чистый горный воздух... Своей правдивостью и простотой, пленительными образами и картинами, чистым, выразительным, ярким языком сказка близка образному мышлению ребенка, она воспринимается легко, непосредственно, надолго. Элемент увлекательности в сказке тесно переплетается с познаванием мира, в ней таится нравственный урок. Она верный друг, мудрый советник, интересный собеседник, неотъемлемая частица детского мира, одно из чудес утра человеческой жизни. „Без сказки и игры,— говорил Ран Босилек,— меркнет солнце детской жизни, иссякает живительный сок — источник силы, радости, здоровья..."
страшных ударов. В неё вонзились железные
зубья. Но каменная грудь была тверда. Удары
железа только веселили скалу.
И вдруг скала почувствовала, что железное
острие пробило твердь и вот-вот вонзится
в сердце. Она содрогнулась и спросила:
— Знаю и Умею, скажите, что вам от
меня нужно?
— Ты нам мешаешь, — сказал Знаю. .
— И потому мы тебя уберём, — сказал Умею.
— Через то место, где стоишь ты, мы
проложим дорогу.
— А я куда денусь? — испуганно спросила
скала.
— Из твоих обломков мы соорудим стену,
которая будет защищать дорогу от осыпей
и сковывать берег реки.
— Значит, я опять буду нести службу?
— Да! — сказал Знаю.
— Будешь! — подтвердил Умею.
Подавишься непременно — уж больно я твёрдая.
Подожди меня тут, я скоро вернусь! Мне
бабушка велела сбегать на нивушку, где
я родилась — тогда, мол, стану и мягкой
и вкусной. А сейчас я ни на что не гожусь
— больно горячая.
Обманула она глупого волка. Поверил он ей.
Уселся на дороге и ждёт. Ждёт, а студёный
ветер уши ему так и щиплет. .
Покатилась лепёшка дальше. Через горки,
по лощинкам, через дремучий лес — прямо
на ниву прикатила. Широкая нива, большая.
Посреди нивы — груша-самосадка, словно
русалка в белой рубахе, стоит. А у межи
— родничок замёрзший.
Наклонилась над ним лепёшка, от стужи
вся красная, и спрашивает:
— Пшеничка тут?
— Тут, — отвечает родничок тоненьким,
как у пчелы, голосом.
— Спит или не спит?
— Не спит. Весны в тепле дожидается.
Закуталась с головой белым одеялом, чуть дышит.
Страшно в лесу. Нивушка одна-одинёшенька
среди чащобы. Ветер грозно воет. Деревья
от стужи потрескивают. А пшеничке хоть бы что.
— Голодна пшеничка-то? — спрашивает лепёшка.
— С чего бы ей быть голодной!
— Ну коли так, пускай спокойно весны
дожидается, а весною, когда сойдёт снег
и соловьи над нивой запоют, потянутся ростки
к солнцу, крупным колосом нальются. Так пусть
знают росточки — все лепёшками будут!
Тихо засмеялась под снегом пшеничка. Вот
выдумки-то! Причём тут лепёшка?
Глупенькая пшеничка, да и откуда ей быть
умной — поди и двух месяцев от роду нет.
Покатилась лепёшка обратно. Сделала своё
дело — теперь можно и домой. Да не прямиком
через лес, а сторонкой, сторонкой, через долину,
по лугам, где и дороги-то нет...
— Ну а волк, бабушка?
— А волк сидит на дороге, ждёт, зубами
щёлкает, а студёный ветер уши ему так и щиплет...
Ай да лепёшка, ай да умница!
Тут скрипнули ворота. Во двор въехали сани.
— Беги, Ванчо, отец вернулся!
— Отец вернулся, ура-а! Весь в снегу!
— Ну-ка, Куна, налей в котелок тёплой
воды, слей отцу на руки, он, поди, до костей
продрог. А я в пристройку загляну — может,
и лепёшка уже воротилась.