— А, это ты!
— Да. Что тебе здесь понадобилось? Зачем рисковатъ?
— Я просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке. — Она пожала плечами.
— В отличие от тебя, мне у них ничего не грозит.
Мы вернулись туда, где оставались Марко, Рэчел и Тобиас. Мне совсем не хотелось возвращаться в человеческое тело. Я знал: через несколько минут мозги Гомера забудут, что так расстроило ДжеЙка. Хорошо бы кто—нибудь догадался бросить в воду палку — я поплыл бы за ней и был бы счастлив. Погоняться бы по песку!
Теперь я понимал, почему Тобиас с такой неохотой расставался с крыльями. Когда ты превращаешься в животное, все человеческие проблемы уходят далеко—далеко.
И все же я начал обратную трансформацию.
Кэсси и Рэчел отвернулись к воде.
Через пару минут все было закончено, и я сказал:
— Ты был прав, Марко. Мой брат — контроллер.
Услышанное не привело Марко в восторг.
Затем я передал друзьям разговор Тома с Чапмэном и фразу о том, что они готовятся сделать меня, своим или убить.
— Подожди—ка. Чапмэн тоже с ними? — спросила Рэчел. — Наш Чапмэн? Заместитель директора?
— Он там вроде начальника. Это его голос я слышал ночью на стройплощадке. Чапмэн тогда приказал хорк—баширцу принести мою голову.
— Так называемый Чапмэн, — вставил Марко.
— Я предлагаю убраться отсюда, — сказал Тобиас.
— Не беспокойся. Чапмэн сказал Тому, что здесь никаких убийств не будет. Они не хотят возбуждать подозрений. Еще он сказал: «Не станем же мы отправлять на тот свет всех, кто мог побывать на стройке». Нет, они хотят знать точно.
— Как благородно с их стороны, — сухо заметила Рэчел.
— Не думаю. Просто Чапмэн имел в виду, что еще какое—то время им нельзя привлекать к себе внимания. Если тут и там начнут находить убитых детей, люди наверняка встревожатся. Чапмэн сказал, что нужно еще подождать, ведь кто—то из подростков наверняка должен проболтаться про пришельцев. А тогда уж контроллерам не составит труда отыскать их.
— Но мы—то никому ничего рассказывать не собираемся, не правда ли?
— Это точно, — поддержал Рэчел Марко. — Все, что видели, мы просто забыли и живем обычной, нормальной жизнью.
— Про Тома тоже забыли? — спросил я. — Так не пойдет. Он мой брат, я должен спасти его.
— И как же ты собираешься сделать это? — Ехидно поинтересовался Марко. — Значит, предстоит поединок между тобой и Чапмэном, полисменом, хорк—баширцами и прочей нечистью. Превратишься в собаку и будешь хватать их зубами за ноги? Из этого можно было бы слепить крутейшую видеоигру!
Я улыбнулся, точнее, оскалил зубы.
— Можно. Ты знаешь, что играю я неплохо.
— А потом, Джейк не будет один, — сказала Рэчел . — Я пойду с ним.
— И я.
— Я тоже.
— Блеск! — сказал Марко. — Великолепная четверка! Не забывайте, мы с вами не в кино. Это жизнь.
В стороне послышались шаги людей. Собрание членов клуба «Сопричастность» закончилось.
— Всем — спокойствие! — приказал я. — Как—нибудь устаканиться.
Сказал я так только для того, чтобы успокоить Марко. У меня и в мыслях не было пускать все на самотек. Я потянул Кэсси в сторону:
— Слушай, мне нужна какая—нибудь животина, которая не вызвала бы подозрения у Чапмэна. Кто живет у вас на ферме?
Кэсси задумалась.
— Перво—наперво, у нас есть куча птиц. Затем волк со сломанной ногой, одноглазый камышовый кот…
Она начала перечислять всех подопечных отцовской клиники. Внезапно глаза Кэсси вспыхнули:
— Интересно, а в каких самых маленьких тварей мы можем превращаться?,
Я пожал плечами Откуда мне знать?
— У меня появилась идея. Правда, это не пациент. Это существо просто живет там. Оно очень небольшое. Умеет бегать по стенам, довольно проворное. Со зрением и слухом проблем у него, по—моему, нет.
Вот так поздней ночью я оказался в амбаре.
Я пробирался меж клеток с хлопотливыми птицами и искал ящерицу.
Глава 16
Я проделал это утром в понедельник, в школьной раздевалке. Я превратился в ящерицу.
В зеленого анолиса, чтобы быть точным. Это из семейства игуан, если вам это интересно.
Я дождался звонка на первый урок — английский, и когда коридор опустел, забрался в свой шкафчик для одежды. Свидетели мне были не нужны.
Шкафчик оказался слишком тесным, мне пришлось скрючиться. Двигаться в нем было почти невозможно. Свет проникал через три круглые дырочки в дверце. Сердце у меня бешено билось. Было страшно.
Одно дело — превратиться в пса. Звучит, конечно, дико, но в собаке что—то такое есть. Собак я люблю. А как вам ящерица?
— Нужно практиковаться, — пробормотал я. —Кэсси права, нужно практиковаться.
Мне пришлось напрячь все свое воображение. Вспомнилось, как мы поймали ночью ящерицу. Я заметил ее в луче фонаря, а Кэсси накрыла ведром. Держа ящерицу в руке, я не испытывал никакого кайфа. Но нужно же было получить образец ее ДНК! И вот теперь мне предстояло трансформироваться в рептилию.
Прежде всего я обратил внимание, что размеры шкафчика неожиданно увеличились. Можно было уже не скрючиваться и свободно расправить плечи. Я коснулся рукой лица: кожа на нем обвисла и стала шероховатой. На голове ладонь нашарила жалкие остатки волос. А потом все пошло очень быстро.
Шкафчик продолжал разрастаться, превращаясь в огромный зал. Громадный! Ощущение такое, будто проваливаешься в бездну. Или прыгаешь с небоскреба.
Я стоял на липком валуне. Откуда в шкафчике валун? А, комок жвачки! Старый пережеванный комок на полу шкафчика. Куда—то вверх уходили полотнища парусов — это была моя одежда. По обеим сторонам в полумраке высились две уродливых горы — «найковские» кроссовки размером с дом.
И тут включился мозг ящерицы: «Ужас! Я в западне! Бежать! Бежать, бежать, бежать!»
Я бросился влево. Стена! Вверх по стене!
Я почувствовал, как мои лапки присасываются к ее гладкой поверхности. Ловушка! Я прыгнул в другую сторону. Еще одна твердая поверхность! Я пытался овладеть собой, но в голове ящерицы царила настоящая паника. Она не могла понять где находится. Она хотела свободы. Наружу!
«Иди на свет», — подсказал я своему новому телу. Единственный, выход — дырки наверху. Но этот же манящий свет и пугал. Я метался по полу между стенами шкафчика, мне никак не удавалось побороть страх.
«Давай к свету, ну же!» — прокричал я себе и каким—то чудом оказался вдруг у самых дырочек. Мгновение — и я на свободе! Язык мой высунулся изо рта. Втаскивая его назад, я ощутил странное чувство. Запах? Похоже, но что—то не то. Язык продолжал метаться туда и сюда, я видел, как кончик его тычется в разные стороны.
На ярком свете я понял, какие, черт возьми, неудобные у ящериц глаза. Мне было трудно понять, что я вижу: обломки, углы и кривые никак не складывались в общую картину. Верх стал низом, а цвета совершенно перемешались.
Я заставил себя подумать. Значит, так, Джейк, глаза у тебя расположены теперь с двух сторон, поэтому сфокусировать взгляд ты не можешь. Каждый глаз видит свое. Что ж, придется привыкнуть.
Осознав это, я попытался разобраться в окружающем, но толку вышло мало. Наверное, потребуется целая вечность. Один мой глаз смотрел по коридору налево, другой — направо. Я висел головой вниз на дверце шкафчика, представлявшейся мне безграничным серым полем.
Зеленый анолис объявил мне настоящую войну. Не успел он выбраться на солнечный свет, как ему тут же захотелось как можно быстрее вернуться в спасительную темноту шkафа. «Кабинет Чапмэна» — напомнил я себе. Но где он?
Где—то слева. Там!
Я оттолкнулся от дверцы. Вниз, вниз! Итак, я на полу. Обежать скомканный клочок бумаги — по величине он раза в два больше меня, и вперед! Ощущение такое, будто тебя привязали к головной части крылатой ракеты; которая потеряла управление и несется ей одной ведомым курсом.
Тут мозг ящерицы учуял паука. Мне трудно объяснить, что я испытал: не могу сказать, что я увидел его, услышал или почувствовал запах. Я просто знал: рядом паук.
На огромной скорости я круто свернул, времени думать у меня уже не оставалось. За движениями ног не уследил бы ничей глаз.
Паук, собственно говоря, не был очень большим, во всяком случае для человека. Но ящерице он казался ростом с ребенка. Нет, все—таки это большой паук. Я видел у него целый набор глаз, видел каждый сустав его четырех пар лап, видел ужасные челюсти.
Паук побежал. Я — за ним. Я бежал быстрее. «Нее—е—е—е—т!» — заорал я, но было уже слишком поздно. Голова моя дернулась, рот раскрылся и захлопнулся.
Но паук еще боролся. Я чувствовал, как он перебирает лапками в тщетных попытках выбраться из мрачной пещеры.
Я хотел выплюнуть его — и не мог. Ящерице требовалось утолить голод, и я проглотил добычу. Это было то же самое, что проглотить жестяную банку консервов, банку, которая всеми силами сопротивляется едоку.
«Нет! Нет!» — в ужасе и отвращении кричал мой мозг, зато ящерица ликовала. Я почувствовал, как она начала успокаиваться. Ну уж хватит! С меня достаточно. Вон из этого тела!
Мне было плевать, видит меня кто—то или нет. Срочно вернуться в себя. Марко прав — человек в своем уме не будет этим заниматься. Дичь!
Внезапно я почувствовал, как дрогнула земля. Гулкие удары могли означать только одно: походку великана.
Это и был великан.
Откуда—то появилась исполинская тень.
Я увидел стену падавшего на меня дома.
Подошва!
Я метнулся влево. Другая.
— Мой хвост! На него опускался ботинок.
— Я оказался в плену.
Глава 17
Охваченный паникой, я попытался бежать.
Но меня не пускал прижатый к полу хвост.
И вдруг — свобода! Как это…
Тут я понял, что произошло. Хвост отвалился — сам по себе. Оглянувшись, я увидел его под каблуком, он еще подергивался, как живой, напоминая насаженного на крючок червя.
Ботинок опять устремился вверх, и я мгновенно метнулся к стене.
Великан не видел меня. Он вовсе не пытался убить крошечную, ящерицу. Произошла чистой воды случайность. И теперь мой хвост… нет, хвост ящерицы …
Сотрясая пол, гигант прошел мимо.
Я сфокусировал правый глаз на фигуре. Впечатление было такое, что смотришь в кривое зеркало комнаты смеха. Но и при этом я ощутил почти стопроцентную уверенность: по коридору шел Чапмэн.
Проводив его взглядом, я приказал телу ящерицы двинуться следом. Прежде всего нужно отделаться от мыслей о шевелящемся в животе пауке, сказал себе я. А еще — забыть, что мой хвост; едва заметно подергиваясь, так и остался на полу. Словом, я бросился за Чапмэном.
Вдруг мне удастся узнать нечто такое, что поможет Тому?
Я хотел добраться до кабинета Чапмэна, спрятаться под столом и послушать, о чем он будет говорить по телефону. Рано или поздно Чапмэн должен был хоть словом обмолвиться об инкубаторе.
Эту тему мы с Кэсси уже обсуждали. Она сказала, что на получение более или менее ценной информации у меня, скорее всего, уйдет несколько дней. Но оставаться в теле ящерицы я мог всего два часа. Кроме того, приходилось пропускать уроки. Рано или поздно из—за этого наверняка возникнут проблемы. Самое смешное, что разбираться с прогулами меня пошлют к заместителю директора.
К Чапмэну.
Представляю, как это будет выглядеть. Мистер Чапмэн, мне очень жаль, что пришлось пропустить несколько занятий, но, видите ли, я превратился в ящерицу, чтобы следить за вами. Я знаю, что вы — контроллер и собираетесь подчинить себе всю Землю.
Я бы расхохотался, только ящерицы не умеют смеяться. Поэтому я просто крался по коридору за Чапмэном.
Внезапно он остановился: Пришли?
Я осмотрелся по сторонам. На кабинет заместителя директора было не похоже. В животе толкался лапками паук.
Чапмэн распахнул дверь. Нижняя ее планка со свистом пролетела у меня над·головой. Я попытался разобраться, куда попал. Стойте! Это же кладовка уборщицы: швабры, тряпки, ведра… Что Чапмэну здесь понадобилось?
Он вошел в кладовку. Я последовал за ним, стараясь держаться подальше от массивных кожаных стен, которые на самом деле оказались его туфлями.
Послышался громкий щелчок, Чапмэн закрыл за собой дверь.
Видно с пола было неважно, и все—таки я рассмотрел, как он делал что—то над раковиной. Мне показалось, что Чапмэн обеими руками ухватился за два крючка, на которые обычно вешались для просушки швабры. По—моему он потянул их на себя: в кладовке раздался негромкий скрип.
К моему изумлению, в стене открылся проход. Меня обдало потоком воздуха, принесшего какие—то странные запахи и отголоски непонятных звуков.
Чапмэн ступил в проход и начал спускаться по·ступеням вниз откуда исходило лиловое свечение.
Издалека, будто из глубокой пропасти, до меня донесся слабый крик.
Вопль, полный страха и отчаяния. Где—то там, в жуткой преисподней, кричал человек .
— Не—е—е—т! — Это был уже стон. — Не—е—е—т!
Я понял, что означал этот крик. Я знал, что происходит. Там, в лиловой бездне, человек ощущал, как слизняк—йерк пробирается в его мозг. Там, в лиловой бездне, человек превращался в бездумного раба отвратительных пришельцев.
Чапмэн спускался все ниже.
Я нашел инкубатор.
Он оказался под моей школой.
Глава 18
— Вопли, — сказал я. — Вопли людей. Самих я их не видел, но они были там, где—то в глубине.
Друзья не сводили с меня глаз — все, кроме Марко. Он смотрел в сторону. Было это в тот же день, сразу после уроков. Мы отправились бродить по центру — так просто, чтобы избежать ненужных подозрений. Кто удивится при виде слоняющейся по улицам группы подростков?
Мы уселись перекусить за столик под открытым небом. После паука мне было необходимо набить живот чем угодно, лишь бы забыть про «завтрак».
— Но ты же был ящерицей, — заметил Марко — Кому известно, что ты там слышал?
— Мне, — ответил я.
— Не хочется даже думать о том, что происходит там с людьми, — сказала Кэсси и передернула плечами. — Боюсь, меня сейчас стошнит.
— Нужно что—то делать, — проговорила Рэчел.
— Естественно, рвануть всем туда, — отозвался Марко. — Вот наоремся! У меня пропал аппетит.
— Марко, но не можем же, мы оставить все как есть, — сказала Рэчел.
— Почему? Я могу. Запросто. Нужно только напомнить себе, что они… Нет, мне вовсе не хочется помирать.
— В таком случае, — со злостью произнесла Рэчел, — что же будет самым разумным для нашего Марко?
— Не думаю, что он боится за себя, — сказала Кэсси. — Совсем наоборот, Марко волнуется за отца. Что случится с ним, если, Марко…
— Но родители есть не только у Марко. Все мы переживаем за своих родственников, — заметила Рэчел.
— Я — нет, — негромко ответил ей Тобиас и грустно улыбнулся. — Во всем мире никому до меня нет дела.
— Мне есть, — сказала Рэчел.
Я удивился. Прежде Рэчел не была такой сентиментальной.
— Слушайте, — обратился я ко всем сразу. Не буду никого просить отправиться со мной. Но у меня нет выбора. Я собственными ушами слышал крики. Сегодня вечером туда идет Том. Он мой брат, и я должен попытаться помочь ему. — Я развел руки в стороны. — Я просто обязан это сделать. Для Тома.
— Я иду с тобой, — сказал Тобиас. — Не могу забыть андалита.
— А кто же еще остановит йерков? — спросила Рэчел. — Страшно даже думать об этом, но я пойду с вами.
Марко скривил губы, бросил на меня вызывающий взгляд и покачал головой:
— Не нравится мне все это: Очень не нравится. Если бы не Том, я и шагу бы не сделал.
— Послушай, Марко, тебя никто не… — начал я, но не договорил.
— Заткнись! — взорвался Марко. — Ты же мне друг, идиот! Неужели ты думал, что я брошу тебя? Я иду спасать Тома, и точка. Но это все.
Кэсси продолжала хранить молчание. Поверх наших голов она смотрела на толпу прохожих. Но вот взгляд ее медленно вернулся к нам.
— Знаете, в старину, очень много лет назад, африканцы, первые европейцы, индейцы, ну, люди вообще… Они поклонялись животным и духам. Обращались к ним с просьбами защитить от сил зла. Просили лисицу дать им хитрости, орла — зоркости, а льва — силы. По—моему, сейчас мы становимся похожими на предков — благодаря дару андалита. Мы, маленькие напуганные человечки, пытаемся быть хитрыми, как, лисы, и зоркими, как… ястребы. — Кэсси улыбнулась Тобиасу. — Видите, люди опять обращаются за помощью к животным.